999999999 маны. Том 4

Глава 20

Вопрос о том, кто же в действительности находится в этот момент под охраной, кого собираются казнить завтра утром, что было в этой цепочке причиной, а что следствием — занимал меня сильно. Но недолго; при всей серьёзности вопроса, ситуация не способствовала долгим размышлениям.

— Стой, — Рубан выставил вперёд ладонь, стоило нам только свернуть по тропе направо. Я застыл, полагаясь на опыт профессионала — и он, прислушавшись секунд пять, мотнул головой. — Обратно, впереди нас уже пасут.

— Джонни, они на деревьях, — вздохнул я. Ему-то хорошо было идти налегке, мне же строить из себя мастера скрытности, с трупом на плечах, было гораздо тяжелее. И когда Рубан спустя пятьдесят метров повторил тот же жест и тот же призыв, я уже готов был возмутиться…

…но неожиданно услышал их. Не знаю, слышали ли они меня, не знаю даже, чем конкретно был тот звук — неосторожным шагом, передёрнутым затвором или просто движением. Но одно он мне принёс точно — уверенность в том, что мы здесь не одни.

Рубан, чертыхаясь про себя (агент умудрялся не издавать ни звука, но по его выражению лица можно было воспроизвести его слова буквально добуквенно), петлял, как очумевший заяц; к трупу он по-прежнему не прикасался — уже не из брезгливости, скорее из боязни опять выпустить скверну наружу — но аккуратно и беззвучно раздвигал все ветки, давая мне пройти с грузом.

Путь продолжался довольно долго — не меньше часа. Мы просто шли, шли, сворачивали, снова шли, снова сворачивали… Пару раз я порывался задать агенту вопрос, но он делал знак не шуметь, и только в какой-то момент устало выдохнул и шёпотом сообщил:

— Говори. Только тихо.

— Мы вообще в нужную сторону идём? — мне совершенно не улыбалось оббегать весь лес с такой ношей, а потом ещё дополнительно шагать до мемориала.

— Нет, — пожал плечами Рубан.

— Тогда…

— Мы просто уходим. Задержимся — попадёмся, бросим тело — потеряем его насовсем. А это, как я понял, твой последний шанс.

— Не мой! — неожиданно вспылил я. — Совершенно не мой! Я буду как раз единственным, кто выживет в вашей столице, если всё сорвётся! И, знаешь, как бы мне ни хотелось жить дальше без такой ноши — если всё будет настолько сложно…

— Тише, я сказал! — Рубан сделал страшные глаза. — Я тебя понимаю, Ротт. И поверь, если бы дело ограничивалось одним тобой — давно бы уже умотал куда подальше. Но и ты пойми: лес буквально нашпигован людьми. Они даже не прочёсывают его: они просто сидят тут повсюду, как сардины в банке, и ждут!

Я пожал плечами.

— Тогда мы можем плутать тут всю ночь и дальше, но так никуда и не выйдем.

Рубан молчал. Он понимал, что я прав, но, кажется, встречных предложений у него не было. Я тоже молчал, пытаясь отдышаться и временно сгрузив с себя тело. Наконец, Рубан заговорил:

— Да, ты прав. Если их столько уже здесь — то сколько же их будет на месте, у мемориала? Вся армия Империи?

— Бесполезно, да? — я поглядел на него.

— Совершенно, — кивнул Рубан. — Видимо, лучшее, что мы можем сейчас сделать — это бросить труп здесь, чтобы не мешал, и попытаться удрать отсюда подальше, а потом посадить тебя на самолёт… ну, скажем, до полюса. Северного или южного — решай сам.

Ну, да, небывалая щедрость.

— Там ты стрельнешь в себя — и обратно на самолёте…

— Это вряд ли, — хмыкнул я. — Обгорелые обломки не летают.

Рубан покачал головой.

— Значит, пешком. Похер, это проблема номер два, решим, когда выберемся отсюда. Главное — к Мемориалу Вечной Славы нам не попасть…

Мои глаза внезапно расширились.

— Стоп, — заметил я. — А кто сказал, что нам к нему нужно?

— Ты сказал, — резонно возразил Рубан.

— Я сказал, да, — я лихорадочно припоминал, какими именно словами старуха говорила о необходимых условиях. Воссоздать всё как в тот раз, значит?

История, которую я знал из уроков, фильмов и прочего, гласила, что Император получил свои силы во время Кайзербергской бойни, увидев, как гибнут его товарищи. «В последнее мгновение, когда надежды, казалось бы, уже не оставалось…» и прочее.

Патриотическая хрень, в которую никто не верил. А тем более — я, после того, как выслушал подробный рассказ о том, как это было на самом деле.

Мемориал был расположен на том месте, где Кайзербергская бойня завершилась. Но Люций-то получил свои силы не там! Дюбуа говорила, что он был брошен в кучу трупов, а до того места потом долго добирался…

— Ты сказал, что нам нужно место, где Император получил свои силы, — кивнул Рубан. — А Мемориал находится прямо на месте тех траншей, где…

— Да нет же, — морщась от того, что сам сообразил это слишком поздно, пояснил я. — Император получил свои силы не там, совершенно не там! К моменту, когда битва дошла до этих траншей, Люций уже добрые сутки гнил в куче трупов на передовой.

Рубан поглядел на меня странным взглядом, словно пытаясь понять, не свихнулся ли я от перенапряжения.

— Это он тебе сам сказал? — даже шёпотом его голос не терял ехидства.

Я поглядел на труп Люция, лежащий на траве.

— Что? — я быстро перевел взгляд на пустое лицо Императора. Нет… Почти.

…самым сложным было определиться с направлением. Пересказав Рубану «лекцию по истории» от Мадлен Дюбуа, я предположил, что два дня уходить вглубь не придётся.

— В конце концов, — заметил я, — шла война. Всё было перерыто — окопы, траншеи, дыры от разрывов. Прибавь сюда заграждения, минные поля, да и попросту врагов вперемешку с разбросанными повсюду телами — и получится, что путь, занявший у Императора с командой полтора-два дня, сейчас уложится в куда меньший срок.

— Возможно, — кивнул Рубан. — Но мы всё ещё не знаем, куда идти. И это вообще при условии, что Дюбуа не солгала тебе насчёт всего этого.

Я пожал плечами.

— Может, и солгала — охотно поверю в это, со старухи станется. Но если я что-то и понял про Императора, так это то, что он никогда не стал бы ставить огромный, пафосный памятник на том месте, где он чуть не захлебнулся в крови своих врагов и друзей.

Рубан молча кивнул, признавая мою правоту.

— Если я правильно помню школьные карты и уроки истории, — заметил он, — то битва двигалась оттуда. В ту сторону и пойдём.

Я принялся снова взваливать труп себе на спину.

— Плюс, — продолжал Рубан, — в том, что мы пойдём в противоположную от патрулей сторону. Минус в том…

— Знаю, — страдальчески сморщился я. — Идти придётся всю ночь.

— И это в лучшем случае, — согласился Рубан. — Плюс, поиски нужного места — а это, считай, иголка в стоге сена. Надейся, что оно хоть как-то отмечено, иначе шансов у нас нет.

— Отмечено, — выдохнул я. — Уверен, что отмечено, Император бы не оставил такое важное место… просто так.

Оставалось лишь настроиться на долгую ходьбу с грузом. Усохший за годы Император был значительно легче среднего взрослого мужчины, но всё же и не невесомым. А ведь если бы я сообразил насчёт места сразу — не пришлось бы бросать машину!..

Впрочем, долго горевать по этому поводу мне не пришлось. Ведь совсем скоро мы вышли к кладбищу.

— Это ещё что? — вытаращился я на скромные деревянные кресты — всего около трёх десятков — попорченные временем. Они наполовину утонули в густой траве, и вообще производили впечатление чего-то, заброшенного давным-давно.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Рубан. — Мало ли тут таких осколков войны. Не один Император тут сподобился умирать…

— Нет, — я покачал головой, поражённо остановившись. Мысль о том, что так не бывает, такого везения не должно существовать в принципе, выбила меня из колеи. — Это… оно.

— Оно? — Рубан снова оглянулся на кресты. — Ты уверен, Марк?

Я вдохнул прохладный лесной воздух. В нём было что-то; что-то ещё, кроме запаха осенней травы и мха. Что-то… сильное. Вообще не относящееся к материальному миру.

— Это то самое место, — раздельно выговорил я. — Готов поклясться.

Снаружи я был спокоен, но скверна внутри меня устроила настоящую бурю. Я подумал о том, что здесь мне будет куда сложнее контролировать её долго.

— Знаешь, — неожиданно признался Рубан, — я тоже это чувствую. Не знаю, так ли, как и ты, может, слабее… но чувствую.

Я только кивнул, молча сгружая с усталых плеч мёртвое тело.

Да уж. Я-то думал, здесь будет хотя бы какой-нибудь пьедестал или плита, на которую можно будет возложить Императора, однако красивые картинки в моей жизни попадаются разве что на экране смартфона, поэтому будем работать с тем, что есть.

Пока я возился с телом императора, Рубан прошел вперед, к небольшой поляне в центре кладбища, и почесал подбородок.

— Кажется, Его Величество обманул всю страну с этой байкой про получение силы, — УБИшник оглянулся. — Вот только зачем? Чтобы сюда не лез, кто не надо? Но почему тогда здесь нет никакой охраны…

Я выпрямился, уложив Люция на небольшой пригорок между могилами.

Говорят, что если хочешь что-то хорошо спрятать, то положи это на самое видное место. Кажется, Император пошёл ещё дальше.

— Ну, отсюда не так уж и далеко до мемориала, около которого охраны как раз предостаточно. Никому в голову не могло прийти, что невзрачные кресты посреди лесной глуши могут иметь хоть какое-то отношение к Императору, когда он рядом отгрохал такую инсталляцию. Сейчас меня больше волнуют те ребята, которые рыщут по лесу в наших поисках.

— Да, — Рубан сощурился, вслушиваясь в тишину. — Стоит им понять, что на подходах к мемориалу нас нет, как они начнут продвигаться дальше. Не знаю, какой там у тебя план, Ротт, — он повернулся ко мне и серьезно посмотрел прямо в глаза, — однако позаботься о том, чтобы первой его частью было «закрыть пасть и приступать», времени не так много.

Ни сил, ни желания спорить с Рубаном у меня не было. Да и это было ни к чему, я прекрасно понимал, что в тот момент, когда я начну переливать скверну в Люция, сюда сбежится вся округа. И лучше бы нам никто не помешал… по крайней мере, до того момента, когда я начну это делать.

Правда, был один момент который я не предусмотрел.

У меня не то, чтобы много опыта в таких делах. Конечно, сам процесс переливания не был сложным (в отличие от попыток контролировать скверну во время него), однако кто знает, какие ещё приготовления нужны, чтобы всё прошло гладко?

Увы, учебник по махинациям с энергией легендарных Императоров я оставил дома, а поэтому оставалось полагаться на инстинкты.

Я закрыл глаза и просто пошел вперед. Ощущение, которое я поймал, когда мы наткнулись на кладбище, вернулось. И стало куда более ясным. Я чувствовал силу вокруг себя. Чувствовал, как она с легкостью передавливает скверну внутри меня. Шутка ли, мне даже показалось, что стало куда легче дышать.

Не знаю, сколько времени я кружил с закрытыми глазами между могилами, но Рубан это никак не комментировал. В какой-то момент тело стало легким, голова начала немного кружиться, и я открыл глаза. Могила, ничем не примечательная на фоне остальных.

— Кажется, оно, — я глянул на Рубана, что, приподняв бровь, наблюдал за мной, и бросился к телу Люция.

Что же, вот тебе и пьедестал. Я подтащил императора к нужной могиле и попытался аккуратно положить его на неё, но в какой-то момент моя рука соскользнула с его плеча, и тело упало вниз.

Раздался глухой звук.

— Там… пусто? — произнес Рубан, вставший у меня за спиной.

Я посмотрел на него в ответ и пожал плечами. Мужчина нахмурился и пробежался взглядом по округе.

Через минуту Рубан уже доставал с ветки, свисающей над одним из крестов, старую лопату. Кто бы её здесь ни спрятал, судя по количеству ржавчины, вряд ли он сюда вернется.

Сильно засыпать землёй могилы не стали. Но даже несмотря на это, почва успела обрасти мохом, через который мне пришлось пробиваться. Пара минут работы, и лопата уткнулась в дерево.

Гроб был пуст.

Я бросил лопату Рубану и указал на соседнюю могилу. Долго упрашивать его не пришлось. Несколько минут активных взмахов — и стало очевидно, что все остальные могилы были нормальными. А значит — я почувствовал всё правильно.

— И что теперь? — запыхавшийся Рубан вопрошающе посмотрел на меня.

Я убедился, что крепко держу Люция, и опустил его в пустой гроб.

— А теперь — ты отходишь, и желательно подальше.

Ладно. Я сглотнул ком в горле и коснулся обеими руками груди Императора, в области сердца.

Я уже делал это в машине, здесь то же самое, только с нормальной защитой. Ничего сложного.

Главное… не думать о том, во что превратиться столица, если ты сейчас ошибешься, Марк.

Ладно, когда ты не уверен в том, что делаешь — лучше идти маленькими шажками.

Вдох.

Жмурюсь.

Вливаю в Люция небольшую частицу скверны. Первые несколько секунд ничего не происходит.

Приоткрываю глаза. По пространству вокруг — где-то на пять метров от меня — начинают расходиться фиолетовые узоры. Появляются так же быстро, как и гаснут.

Тело начинает ломить. Я чувствую внутри себя скверну. То есть… всю бездну той скверны, что течет во мне.

И она начинает уменьшаться.

Вот только это всё равно, что черпать море ложкой.

Я приподнимаю голову и нахожу Рубана, который отошел от меня на добрых метров двадцать.

— Что-нибудь чувствуешь? — пришлось повысить голос.

Он просто отрицательно покачал головой и прикурил сигарету.

Ладно, надеюсь, он будет в состоянии её докурить, когда я закончу.

Снова закрыв глаза, я направил в Люция поток скверны помощнее. Узоры начали мерцать куда быстрее прежнего, и чем больше я вливал, тем чаще они появлялись и гасли вокруг меня. В какой-то момент воздух вокруг меня сгустился, а фиолетовые линии и вовсе принялись потрескивать, подобно разрядам электричества.

Когда я плюс-минус убедился в том, что всё идет как надо, оставалось только понять, когда мне стоит остановиться. Скверна — это моё бессмертие, и, несмотря на все минусы, которые оно за собой несёт, терять его сейчас мне совершенно не хочется.

Нужно просто избавиться от той части скверны, которая убивает меня конкретно сейчас, в виде болезни.

Конечно, я подумывал о том, чтобы вылить вообще всё, что я получил во время последней стычки с Родионом, однако решил этого не делать. Учитывая масштаб игр, в которые я влез, произойти может что угодно. А в обычной жизни… стоит полагать, что смерть не такое уж и частое явление, если ты ею не окружен изначально.

Я продолжал переливание скверны и ощущал, как её количество во мне значительно уменьшается. Тем не менее, по сравнению с тем, что оставалось внутри — я влил в Люция всего ничего.

Что же, не остается ничего, кроме как еще немного усилить напор и продол…

Это было похоже на взрывную волну, только без взрыва. Я летел спиной вперёд, глядя на то, как перед моими глазами проносятся ряды крестов, пока не врезался в что-то твёрдое и деревянное.

В глазах на секунду потемнело.

Я резко подскочил на ноги и замер. Что-то изменилось. Я находился там же, где и пару секунд назад, но ни Рубана… ни могил вокруг не было.

Странное, но знакомое ощущение. В последний раз я себя так ощущал, когда погиб совет, а меня перенесли из реальности в… вакуум, где мы мило побеседовали со скверной.

Как и тогда, я ощущал себя здесь и не здесь одновременно. Словно бессильный наблюдатель.

Это всё, что мне оставалось делать. Наблюдать.

Сначала я этого не заметил, но… по лицу моросил мелкий дождик.

На улице стоял день, но он был хмурым и свинцовым, как после дождя поздней осенью. Вдалеке… раздавались звуки взрывающихся артиллерийских снарядов.

Я посмотрел вниз. Тела, сотни тел без лиц, окутанные лишь темным сиянием скверны.

Передо мной небольшая горка, кажется… тоже из тел. Прямо на ней молодой парень с длинными, мокрыми от дождя волосами. Полностью обнаженный, он стоял, разведя руки в стороны, и… выглядел очень уставшим? Всё его тело было покрыто шрамами и царапинами, из которых то и дело сочилась стекающая вниз кровь.

Мертвецы, до этого момента мирно лежавшие под ногами, начали приходить в себя и ползти к нему. Добираясь до него, один за одним, создания принимались наносить ему удары. Оставлять новые царапины. Только затем, чтобы рассыпаться в прах после удачного попадания.

Их становилось всё больше, они лезли из земли. Из леса вокруг нас. Из огромной горы тел, на которой стоял парень. Они ползли отовсюду. Время от времени вокруг парня появлялось золотое сияние, выжигающее собой тьму скверны, однако… он не использовал эту силу для нападения, нет. Она была нужна ему только затем, чтобы выстоять, продержаться.

Он стоял так многие годы.

Не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, кто это. Тем более, сотню раз видя его лицо до этого момента — в кино, на фото и картинах.

Люций, каким он был во время битвы.

Он повернул ко мне голову. В глазах… скорбь, мука.

— Ты… кажется, Марк.

Я попытался ответить, но слова застряли в глотке.

Вместо этого почему-то… мне захотелось посмотреть на себя. На тьму, в которой иллюзорно проглядывался силуэт моего тела. Я не успел даже нахмурить брови, когда позади раздался шум. С каждой секундой он всё нарастал.

Я обернулся.

Толпа мертвецов, которые рвались к Люцию, увеличилась в десятки раз. Да и сами они… стали больше, злее.

Шум продолжал расти. Тьма медленно окутывает всё вокруг и стремится к Люцию.

Он смотрит вниз. Сжимает зубы.

В его взгляде нет гнева, нет осуждения. Только скорбь.

— Ты это сделал, Марк. Ты должен это и исправить.

Мертвецы волной захлестывают его. Он падает. По небу разносится звон, сияние исчезает… разбивается осколками.

Секунда — и сами небеса затягиваются тьмой. Отовсюду сразу и ниоткуда конкретно, раздается крик. Темнота, но не как ночью, когда солнце на время укрывается, а словно солнце пропало вовсе.

Дождь перестает приятно капать на моё лицо. Без солнца нет не только света, но и тепла. Теперь в меня врезаются небольшие, острые льдинки.

Мертвецы исчезают один за одним. Просто превращаются в одну темную массу.

Она растет у меня прямо на глазах.

И превращается в нечто… живое. Огромное создание, напоминающее гиганта с шипами по всему телу; оно такое же темное, как и все вокруг. Через редкие трещинки на его теле пробивается свет.

Оно поднимается с колена. И смотрит прямо на меня.

Лицо Люция на этом чудовище выглядело мерзкой, порочной шуткой.

В глазах темнеет.

— С-с-сука! — крик агента Рубана привел меня в чувство.

Если так можно выразиться, когда ты висишь в добром метре над землёй, а тебя за шею сжимает оскверённый император.

Что же, Божественная частица Люция боролась со скверной много лет, но такого напора она не выдержала.

Ладно, допустим, в моём плане был небольшой просчет.

Рука на моей шее сжалась ещё сильнее, только подкрепляя это умозаключение.

От автора: я не забываю про группу Вконтакте. Не забывайте и вы: https://vk.com/orothesummoner