Абандон 3

Локация 7. Оазис Аль-халиб

Сборы заняли целых три дня. Дамир улаживал юридические моменты, связанные с наследством, чтобы Джита получила причитающееся. Конечно, самой экономке он не рассказал о своих планах, но оставил письмо в конверте со строгим наказом вскрыть не ранее, чем через три месяца.

Потом мы зашли в Троебанк и полдня потратили на оформление переводов в отделения на нашем пути следования вплоть до Вечного Города. Это было разумно: большое путешествие означало серьёзные расходы, а возить с собой крупные суммы по диким местам не самая лучшая идея. Впрочем, какую-то часть наличных пришлось брать с собой, чтобы хватило пересечь Великую Сушь с комфортом и взять билеты на корабль через Бирюзовое Море.

Мы решили идти более длинным, но обустроенным путём, в стороне от разлома и Завода. В противном случае пришлось бы все вещи тащить на себе, что едва ли реалистично.

Перед нашим выходом в дом заглянули стражники. Дамир пригласил их на глоток прохладной воды и о чём-то долго беседовал.

«Времени нет совсем, — сказал он, когда служители закона, наконец, ушли, — они ищут Лунюя. Кто-то заметил, что он топтался возле нашего дома. Я их заговорил своими делами и согласованием будущего сезона походов на Завод, но выходить надо как можно скорее. Если нас не будет в городе — они оставят эту зацепку до моего возвращения. Но если они продвинутся слишком далеко — могут и погоню выслать».

До порта мы арендовали частный караван. Мы оплачивали основные расходы, но проводники имели право загрузить свободные мощности коммерческими грузами. По этой причине согласовать время раннего выезда было не так-то просто, однако нам повезло: подвернулся какой-то срочный груз, и проводники были готовы к ночному переходу.

Караван представлял собой довольно странное собрание транспортных средств, среди которых доминировали тихоходные электротележки с отрытыми кабинами и кузовом. На них были установлены огромные солнечные панели, которые служили отличной защитой от палящего солнца. Аккумуляторы, которые накапливали энергию днём, были скрыты под днищем. Ещё тут были грузовые тележки с мачтами. Большую часть времени их тащили электромобили, однако, если поднимался ветер, не дотягивающий до уровня бури, на них можно было поставить паруса. В этом случае уже они тянули электроходы.

По идее, заряда аккумуляторов должно было хватить на ночь, однако нас предупредили, что, возможно, придётся остановиться до рассвета и ждать, пока запас энергии восстановиться.

Конечно, в наличии были и караваны попроще, на животной тяге. Однако двигались они существенно медленнее, чем электрические. Поэтому мы выбрали более дорогой вариант. В нашей ситуации это было разумно.

Нам повезло: до рассвета мы дотянули без остановок, двигаясь по барханам со скоростью велосипедистов.

Мне даже удалось немного подремать, под скрип колёс, закутавшись в плед из какой-то местной шерсти. Соня, в очередной раз оправдывая своё имя, не проснулась даже тогда, когда взошло солнце. А вот Дамир, похоже, не спал всю ночь, тревожно вглядываясь в горизонт.

Покосившись в сторону водителя электроповозки, сидевшего на железном насесте, я осторожно, чтобы не задеть головой нижнюю часть солнечных панелей, поднялся и, разминая ноги, подошёл к побратиму.

— Дорога долгая впереди, — тихо сказал я, — силы ещё потребуются.

Он посмотрел на меня и ответил:

— Не беспокойся, брат. У меня ещё много.

— Почему не отдыхал?

— Сторожил.

— У каравана есть охранники, так?

— Так-то так, но… — он тоже покосился в сторону водителя и, видимо, решил, что тот нас не слышит, — тревожно мне. Чую что-то… — произнёс он тихо.

— Можно было вахты распределить. Вместе бы стояли.

— Не хотел вас тревожить.

— Раз уж мы вместе — давай и думать вместе. Хорошо?

— Прости, брат. Мне подумать надо было. Разобраться в себе. Всё равно бы не уснул, — смутился Дамир.

Я улыбнулся в ответ.

Через пару часов, когда проснулись «нефритовые» коллеги, на горизонте показалась полоска зелени.

Водитель обернулся к нам и радостно объявил:

— Оазис Аль-халиб, будь он трижды благословенен! Идём с опережением графика! Привал на завтрак!

Кольцо зелени, состоявшее из довольно высоких пальм, каких-то кустов и яркой, сочной травы, росло вокруг родника, бьющего из основания красной скалы, возвышающейся над пустыней на несколько десятков метров.

— Какое интересное место… — сказал я, спрыгнув с тележки.

— Вершина большой горы, — ответил Дамир, становясь рядом, — Великая Сушь почти поглотила её, но в народной памяти сохранились предания о её былом величии. Говорят, у её основания есть большой ледник. Песок давит на него, талая вода медленно просачивается в скалу и поднимается по трещинкам по капле, как по сосудам. Пока не оказывается под этим камнем, — он указал на небольшой валун в центре озерца, образованного родником.

Что-то на красной поверхности скалы привлекло моё внимание. Я пригляделся. Потом подошёл ближе. И похолодел.

Там, со стороны пустыни, висели останки людей, высушенные на солнце до состояния мумий. Они были закованы в блестящие металлические кандалы, которые не тронула ржавчина.

— Пойдём отсюда, брат-каа… — сказал Дамир, — нечего их беспокоить.

— Кто это? — прочему-то шёпотом спросил я, позволяя себя увести.

— Отступники, — ответил Дамир, — я говорил о них. Те, кто использовали жертвы, чтобы торговать с дэвами.

— Жертвы?

— Других людей. Часто — без их ведома. Договаривались об обмене. Живой товар за самую ценную добычу. Я говорил, — повторил мой спутник.

— Что же такого может стоить человеческой жизни?.. — вздохнул я, считая, что вопрос прозвучит достаточно риторично. Но Дамир предпочёл ответить.

— Сульвикар стоит многих жизней, — ответил он, — но его нельзя купить за жертву. А другое оружие — можно. Много другого оружия, — он вздохнул, — кое-что разбирали и исследовали. Копировали. Поэтому войны сильно менялись. Оружие всегда совершенствовалось быстрее, чем любые другие технологии. Думаю, поэтому практику жертв стали пресекать очень жёстко. Посмотри: у нас электроповозки только два сезона как появились. А у войска уже несколько лет есть пушки, которые стреляют огнём, выжигающим всё на десятки варсангов, оставляя бесплодную, отравленную землю… кроме того, такая практика убивала благородный промысел подлинных добытчиков. Мы никогда не знаем, что принесём в мир. Это наша игра с судьбой, наша интуиция и внутренние чувства. Быть добытчиком — искусство. Мы ведь, кроме всего прочего, отлично владеем счётом. В Храме Всех Воинов нам посвящена отдельная палата. Те, кто договариваются с девами, принося жертвы — отступники. Обманщики. Они губят не только наш мир. Они нарушают равновесие.

Дамир остановился. Замолчал, глядя куда-то в даль, и насупил брови. Я терпеливо ждал, когда он додумает свою мысль.

— Так что не жалей их, брат-каа. Это были жестокие люди. Некоторые из них уводили даже детей, потому что они ценятся выше всего.

Я поёжился.

— Я не жалею их, брат-каа, — заверил я спутника.