Афганский рубеж 4

Глава 1

Яркий солнечный свет ослеплял. Пот заливал глаза, а на зубах похрустывал песок. Утерев лицо тыльной стороной ладони, я ещё больше «накормил» себя песком. Несколько раз попытался сплюнуть, но от столь сильного напряжения во рту даже не было и капли слюны.

Освободившись от парашюта, я начал осматриваться по сторонам.

Местность была очень похожа на Афганистан. Вот только я прекрасно понимал, что мы уже покинули территорию этой страны, когда погнались за Евичем. Небольшая пустынная местность, где я и находился, была расположена рядом горным хребтом Чагай.

— Граница рядом, — прошептал я, быстро сворачивая купол парашюта.

Среди нескольких барханов, примерно в километре от себя, я увидел обломки вертолёта.

Ми-24 горел ярким пламенем, отбрасывая чёрные клубы дыма. Продолжали рваться реактивные С-8 в блоках и снаряды из боекомплекта пушки. Пахло гарью и керосином.

— А второй? — прошептал я вслух.

Поискав глазами сбитый нами вертолёт Евича, не сразу его нашёл. Чёрный дым и огонь валил из горной гряды, находящейся южнее границы. Выходит, что рухнул он не так уж и далеко от меня. Но проверять, живых на том борту я не собирался.

Ощупав себя, не обнаружил ран и повреждений. Как и наколенного планшета. Судя по разорванной ткани в районе правого колена, он у меня сорвался в процессе покидания вертолёта.

Проверив разгрузку, я стал искать глазами Петруху. Далеко от меня он приземлиться не мог.

Но вокруг только несколько барханов, похожих на застывшие волны. По линии горизонта тянутся горы и никаких следов жизни. Ощущение, что в этом жарком и знойном мире жары есть только четыре вещи: песок, горы с красноватым оттенком, белёсое небо и яркий диск раскалённого солнца.

Прищурившись, увидел в паре десятков метров каменистый валун у подножия гор. Рядом с ним трепыхался на ветру оранжевый купол. Встав на ноги, я попробовал сделать шаг, но тут же съехал по песку вниз в яму.

Ощущение, будто в Торске зимой скатился на картонке с горы. Поймал себя на мысли, что рано ещё думать о доме.

Загребая руками песок и прикладывая серьёзные усилия, начал выбираться наверх. Песок при каждом прикосновении жжёт руки. Но стремление помочь Петрухе сильнее, чем жар пакистанской земли.

Вроде и пустынной местности в этом районе немного, но приземлились мы аккурат среди барханов.

Выбравшись, я направился ко второму парашюту. Спина ещё ныла от резкого рывка раскрывшегося парашюта. Преодолев песчаную поверхность, я вступил на высохшую почву, припорошённую камнями. Ноги ещё гудели после приземления, вызывая болезненные ощущения в мышцах.

Подбежав к парашюту, я не обнаружил рядом своего оператора.

— Петруха, ты где? — проговорил я, осматриваясь по сторонам.

И тут сквозь тихий свист ветра услышал тяжёлое дыхание за небольшим каменным валуном. Туда же тянулись и стропы парашюта. Подбежав к камням, увидел несколько багровых линий. Будто кто-то провёл рукой по ним, оставив кровавый след.

— Я… тут… здесь… Саныч, — услышал я за камнем прерывистый голос Петрухи.

Обойдя камни, обнаружил своего оператора. Вид у него был совсем нездоровый.

Пётр Казаков сидел на песке, сбросив с себя защитный шлем. Правая рука у него сильно дрожала, а в левой, он держал пистолет со снятым предохранителем. Нос был разбит, а на голове кровоточила рана.

— Петручо, ты как? — присел я рядом с ним и начал осматривать.

— Саныч, в глазах темнеет. Головой о камни шандарахнулся. Вращает… меня, — сказал мой коллега и не сдержал рвотный позыв.

— Давай помогу с парашютом, — ответил я, снимая с Петра подвесную систему и сворачивая его парашют.

Затем я осмотрел рану на голове, чтобы оценить характер травмы.

— Терпи. Сейчас помогу тебе, — сказал я, готовясь перевязать голову Петрухе.

Пока наматывал ему бинт на голову, намечал нам маршрут отхода.

Казаков начал убирать пистолет, но я остановил его.

— Не спеши. Нас уже сто процентов ищут. Оружие наготове держи.

— Надолго нас не хватит. Угораздило же меня приехать сюда. Куда бежать? Куда идти?.. — начал причитать Пётр, но я тут же его слегка потряс за плечо.

— Петруха, отставить панику. Не спеши нас хоронить.

Взгляд у Казакова был потерянный. Ощущение, что он уже готов застрелиться. А ведь наша борьба за выживание даже ещё не начиналась.

— Воды попей. Только чуть-чуть. Неизвестно, когда нас найдут, — помог я Петрухе достать флягу.

Выглянул из-за валуна, чтобы проконтролировать, не приближается ли кто к нам. Пора бы уже нам уходить к границе.

Она совсем рядом. Вот только карабкаться придётся через горы.

— Готов? — спросил я у Петрухи, когда он убрал флягу в разгрузку.

— А почему бы нам сразу не связаться с нашими? Рация есть, — достал он из разгрузки аварийную радиостанцию Р-855.

Предложение хорошее, но рискованное.

— Подсоединишь аккумулятор, и весь Пакистан будет знать, где мы. Поднимемся повыше и там уже подадим сигнал.

— У нас же были истребители прикрытия. Они в воздухе… — возмутился Петруха, скривившись от внезапно пронзившей его головной боли.

— Сомневаюсь, что они вообще были. Кто-то «хорошо» готовил эту операцию. Ощущение такое, что вся эта командировка была организована только для угона вертолёта. Им нужен был Ми-24.

— И кому в Пакистан понадобился Ми-24? — уточнил Петруха.

На вопрос я ответить не успел. До меня начали доноситься чьи-то голоса. Слегка выглянув из-за камня, увидел, как к горящему вертолёту приблизились несколько людей в светлых одеяниях. Судя по радостным крикам и стрельбе вверх, они были явно из душманов.

— Засиделись. Уходим сейчас, — сказал я и потянул Петруху.

Он встал, слегка прошёлся и показал мне поднятый вверх большой палец.

— Вот теперь бежим, — сказал я.

Съехав вниз, мы направились к горной гряде. Пока мы на открытой местности, обнаружить нас можно очень легко.

Песок сменился каменистой поверхностью. Через каждые 50–100 метров были каменные валуны, за которыми мы периодически прятались и смотрели, чтобы за нами не было преследования.

Петруха быстро устал. Впереди я увидел небольшое скальное образование, где можно бы было укрыться, но до него нам идти ещё несколько минут.

— Саныч, сил нет. Свет тухнет. Я тебя прикрою, а ты рви со всех ног, — шептал, запыхаясь Пётр.

— Даже не думай. Сделаем привал, — сказал я, схватил коллегу за разгрузку и усадил его на землю.

Солнце сильно пекло. Ноги уже горят от высокой температуры, а глаза щиплет от пота. Ещё немного осталось до «ленточки», где можно будет переждать и скрыться от духов. А главное — выйти на связь.

Повернув голову назад, я увидел, как на песчаный бархан забрался один и из духов. В последний момент успел оттолкнуть Петруху и сам упасть на землю. Тут же в то место, где мы только что были, прилетело несколько пуль.

— Прикрываю! — крикнул я, достал автомат и выпустил очередь в сторону душмана.

Тот схватился за ногу и скатился с бархана вниз.

Нам теперь останавливаться нельзя. На ходу достал аварийную радиостанцию и начал вызывать помощь.

— Я, 902й, терплю бедствие! Район хребта Чагай.

Петруха рванул вверх так, будто у него второе дыхание открылось и голова перестала кружиться.

— Саныч, давай руку, — протянул мне ладонь коллега, чтобы помочь забраться на небольшое плато в горах.

Только я собирался схватиться, как за спиной Петрухи возник душман в чалме и белом одеянии.

— В сторону! — быстро сказал я и вскинул автомат.

Выпустил несколько пуль в духа, и тот с криком рухнул вниз, прокатившись со склона.

Повернув голову, увидел, как по тропе поднимается несколько душманов. Петруха занял позицию и начал отстреливаться, прикрывая меня.

Только я забрался на выступ, как сверху показался ещё один душман. С первых выстрелов поразить его не вышло. Подпустив ближе, я смог попасть в него.

Яростный крик поверженного духа эхом разнёсся среди гор.

— Пустой! — громко сказал Петруха, и я занял его место.

Духи уже совсем близко подошли. Перекатившись в сторону, я поразил душмана, подошедшего совсем близко.

Ещё один приготовился бросить гранату, но получил свою порцию «свинца».

Петруха сменил магазин и стал вновь отстреливаться. Параллельно он начала выходить в эфир по рации на аварийной частоте.

— Терплю бедствие! Терплю бедствие! — несколько раз повторил он, называя наши координаты.

Пролетающие пули крошили в песок камни и рикошетили от скал. Несколько раз эти самые пули обожгли кожу на лице, настолько близко они были рядом со мной.

Сменив пустой магазин и подпустив двоих духов ближе, я отбил эту атаку. Стрельба становилась всё плотнее. Но гибель товарищей их не остановила.

Только после того, как Петруха скосил ещё одного, оставшиеся пять человек отступили.

— Уходим. Сейчас их здесь будет больше, — проговорил я, и мы начали подниматься.

Мы вновь покарабкались вверх по склонам холмов.

С каждым метром идти становилось всё тяжелее. Правильнее было бы спрятаться и дождаться темноты. Но мы уже отметились в этом районе. Так что чем быстрее пересечём границу, тем больше шансов на спасение.

— Саныч, присядем. Голова болит, — предложил Петруха и встав в позу лыжника.

— Принято, — согласился я, пройдя вперёд и прислонившись к скале.

Впереди был небольшой проход в горе, похожий на пещеру. Возможно, стоит спрятаться в ней и переждать до ночи.

— От нас не отстанут? — спросил Казаков, смахивая пот со лба.

— Мы двое потенциально стоим около 2х миллионов афгани. Живыми, порядка 6ти миллионов. За эти деньги любой душман будет готов рискнуть жизнью, — сказал я, проверив патроны в магазине.

Петруха сплюнул на землю и покачал головой.

— Маловато. А откуда они взялись в Пакистане?

— С Афгана их постепенно выдавливают. К тому же в Пакистане их лагеря подготовки. Такие вот дела в Средней Азии творятся, — подмигнул я.

Петруха кивнул, взял автомат и пошёл вперёд. Мы уже прошли больше двух километров по горным тропам. Совсем немного и уже будет видна пустыня Регистан. А это уже самый что ни есть Афган.

Мышцы в ногах от столь долгой ходьбы в гору стали забиваться всё сильнее. Оглядываться назад приходится всё чаще. Упустить возможность нас догнать духи себе позволить не могут.

Пока же всё слишком спокойно. Очередной перевал, и совсем немного осталось до выхода на границу двух стран. Уже можно разглядеть золотистые пески пустыни и вдалеке голубую полоску реки Гильменд.

— Вот и Регистан уже виден, — сказал я, продолжая оборачиваться и следить за нашим «тылом».

— Знаешь, Саныч. А ведь я никогда так не хотел попасть в Афганистан, как сейчас, — улыбнулся Петруха, когда увидел просторы афганской пустыни.

Только он начал идти вперёд, как меня будто холодной водой облили. И это в жару более 40ка градусов!

— Замри! — крикнул я, чтобы Петруха остановился.

Казаков подчинился и застыл как вкопанный. Я и сам удивился, что успел заметить «подлянку» от духов.

В небольшом проходе между двумя скальными выступами была натянута проволока на уровне лодыжки. Я подошёл и аккуратно оттащил его от предполагаемой растяжки. Внимательно осмотрев узкое пространство, заметил, что идёт проволока как раз к связке из двух гранат.

Сделал бы Петруха ногой движение и был бы взрыв.

— Под ноги нужно смотреть. Что делать? — спросил Пётр.

— Переступаем и идём дальше. Нечего лезть не в своё дело, — ответил я и перешагнул через проволоку.

— Может лучше обезвредить? — уточнил Петруха, переступая вслед за мной.

— Мне на курсе выживания знаешь, как инструктор на эту тему сказал?

— Как?

— Если вы полезли снимать растяжку, то тут два варианта — вы или сапёр, или дурак.

Петруха почесал затылок и сделал несколько шагов вперёд. И тут очередной признак надвигающейся опасности.

Справа из-за скалы взлетел с громким и отрывистым криком представитель местного подвида соколов. Вспорхнул так быстро, будто что-то его напугало. Просто так эта благородная птица кричать не будет.

Из-за поворота показался незваный гость. В последний момент я успел достать автомат, но Андрей Евич с раной на лице раньше выстрелил.

Петруха рухнул и скатился с тропы вниз.

Я успел отпрыгнуть в сторону. У Евича заклинило патрон, и он отбросив пистолет в сторону, набросился на меня с ножом.

— Тварь! — крикнул он, замахнувшись на меня.

Блокировал его руку и тут же левым боковым пробил ему в висок. Евич ударился головой о скалу, но тут же резво подорвался.

— Гнида! — заорал Андрей не своим голосом, снова бросившись на меня.

Я успел вытащить пистолет, но Евич полоснул меня ножом по руке. Резкая боль заставила меня выронить оружие и вновь сойтись в клинче с Андреем.

Очередное столкновение с угрозой жизни. Евич продолжал пытаться пробить защиту, но лезвие ножа так и не достигало искомой цели. А рубил он так, будто у него двуручный меч, а не нож.

Мощно пробил ему в колено и Евич резко попятился назад. Вдогонку пробил ему в переносицу, и мой противник завалился назад.

Я быстро достал свой нож и бросился на Евича. Но он и здесь успел защититься, подобрав камень и бросив мне в лицо.

Однако, не собирался я позволять ему оклематься.

Он попытался схватить меня за горло, но я тут же пробил ему под рёбра с левой руки. Затем с правой точно в челюсть.

Евич рухнул на землю, но вновь попробовал встать. Со всего маху ногой попал ему точно в переносицу и прижал к земле. Осталось только добить.

И снова у Андрея появились силы, и он вцепился в мои ноги. Пришлось рухнуть на него, прижать лицо к земле и не позволять ему поднять головы.

Схватил его за шею и начал душить.

Кровь кипела, виски от адреналина пульсировали. Ведь подо мной был не просто противник, желающий мне смерти. Это был предатель Родины. А таким уготована одна участь.

В пылевом облаке, поднявшимся над нашим «рингом», я разглядел сверкнувшее лезвие ножа. Евич начал тянуться к нему, но кончиками пальцев только еле дотягивался до рукоятки. Я же продолжал сжимать шею.

— Ненавижу! — хрипел Евич, постепенно теряя силы.

Слева послышался шорох. Только я повернул голову, как получил прикладом в голову.