Афганский рубеж 4

Глава 29

Приказ генерала был ожидаем. Изыскать в процессе масштабной высадки десанта «лишнее» вертолётное звено для авиационной поддержки окружённой группы — нереально. Каждый вертолёт и самолёт расписан. Резервы только для латания дыр в графике десантирования. Иначе весь план пойдёт по одному всем известному месту. А это жизни людей, которых уже высадили.

— Всё поняли, товарищ майор? — спросил генерал, заканчивая с доведением приказа.

— Так точно. Обеспечить авиационную поддержку, организовать прикрытие высадки дополнительных сил, доставки грузов и эвакуации раненых и погибших, а затем обеспечить условия для дальнейшего удержания плацдарма.

— Всё верно. И… ребят береги, командир.

— Понял, товарищ генерал.

На этом разговор был окончен, и заместитель командующего повесил трубку. Только я вернулся к карте, у штурмана полка уже был готовый маршрут.

— Рубин докладывает, что их высадили в 6 километрах северо-восточнее перевала Харбакай. Позиции на высотах занять не вышло. Им пришлось укрыться в развалинах брошенного кишлака Масири, — показывал он на карте.

— А сбитые Ми-24? — уточнил я.

— Командование в Кандагаре говорит, что по пускам информации нет. Но два Ми-24 сбили за перевалом и ближе к пакистанской границе.

Однозначно была сделана засада под наших «шмелей». И почему-то мне видится, что без работы специалистов Блэк Рок тут не обошлось.

— Что говорит командир группы Ми-8, которая высаживала десант? — спросил я.

— Он сказал, что атаковали со всех сторон. Со склонов, с подножия гор и даже с Пакистана. Там огневой мешок и плюс облачность натекает. Ещё часа два, и ты туда уже не прорвёшься. Да и не к кому… — выдохнул штурман.

Я ещё раз посмотрел на карту, чтобы понять, как лучше действовать в районе боя наших подразделений. Получить ракету на выходе можно с трёх сторон. Перекрёстный огонь пулемётов будет плотный. Где тут высаживать группу десанта в поддержку окружённым, так сразу и не понять.

— А что с подмогой для окружённых? Кого высаживать будем?

— Уже подняты по тревоге. Готовятся к погрузке, — объявил мне представитель отряда Липкина, зажавший между щекой и плечом телефонную трубку.

— Они готовы к ползанию по горам? — спросил я.

— Хоть по-пластунски хвостом вперёд. Только в район доставь, Саныч, — ответил представитель спецназа. — Кстати, мы тебе тоже хотели предложить высадиться на одной из господствующих высот. Например, здесь.

Спецназовец указал на отметку 2404 и на северную часть этой горной гряды. Подходы к ней более пологие и поддержки духам ждать неоткуда.

— Займём высоту, и у группы Рубина будет возможность отойти к нам.

— Понял. Но сначала мы для вас эту высоту подготовим, — ответил я.

Маршруты были согласованы. Кеша и штурман эскадрильи, прибежавшие по первому вызову, получили все фотопланшеты и данные. Не прошло и пятнадцати минут, как мы быстрым шагом шли к вертолётам.

Ветер начинал усиливаться, задувая за воротник олимпийки. Пришлось застегнуться полностью.

— Расстояние между экипажами минимальное. Заходим на цель со стороны солнца. Какой будет боевой курс? — уточнил я у Кеши.

— Азимут солнца 176°. Предлагаю заходить именно с учётом этого значения.

— Понял. Я и Винокура — идём первыми. Работаем «сигарами», остальные бьют НАРами и при сближении пушкой. Далее продолжаем в том же духе, — быстро сказал я и отпустил штурманов готовиться.

Командиры экипажей сгруппировались рядом с моим вертолётом и уже изрядно закидали окурками территорию за пределами плит К-1Д.

Увидев меня, все сразу замолчали и приготовились услышать важную информацию.

— Идём тремя парами. Мы с Винокурой ведущая пара. В районе цели работаем «вертушкой». Пространство узкое, духи будут работать со всех сторон, — объяснил я, попутно доставая из кабины разгрузку и начиная экипироваться.

— Что с десантом? — спросил капитан Бойцов.

— Рассаживаешь их по вертолётам. Своим звеном выходишь в район степи… здесь, — указал я на равнину с длинным названием Торвамдашта.

— Язык сломаешь от названия этих степей, — покачал головой лётчик Ми-8 Максудов.

— Встаёте в зоне ожидания. Километров 10 от отметки 2404. Повнимательнее, в том районе наша артиллерия может работать. Как только обработаем склоны, дадим команду на высадку. Ломов, ты прикрываешь Бойцова.

— Понял, — ответил Виктор Викторович.

Я заметил, что замполит напряжён. Он встретился взглядом с Орловым, который ему подмигнул.

— Лёня, взлетаешь за звеном Дениса с группой ПСС. Будешь дежурить в воздухе во время всей операции.

— Есть, — ответил Леонид, поправляя свою разгрузку.

Я закончил надевать «лифчик» и обернулся назад. Рядом с Ми-8 последние приготовления вела рота отряда специального назначения. Хоть и в спешке, но парни экипировались хорошо.

— Попрыгали-попрыгали, — ходил перед строем один из офицеров, проверяя обмундирование личного состава.

Командир спецназа закончив осмотр, встретился со мной взглядом и показал поднятый вверх большой палец. К вылету его группа готова.

— Что-нибудь ещё, командир? — спросил Орлов.

Я оглядел всех взглядом. Говорить о сложности задачи не стоит. Мотивационные речи тоже не к месту сейчас. Каждый из лётчиков понимает, что именно для таких моментов их и готовят в военном училище — выполнять поставленную боевую задачу.

Меня радует, что старые обиды сейчас все позабыли. Даже Орлов и Ломов стоят рядом и желают друг другу удачи. Это приятно.

— На боевом курсе не тормозить. Никаких поворотов и разворотов в зоне поражения «сварки» и ПЗРК. Только горка, только стрельба с пикирования или разворот на пикировании и сразу уход на предельно малую высоту. Всё очень скоротечно. И АСОшки не забываем. Готовы? Тогда по вертолётам, — объявил я и начал надевать шлем.

Я нагнулся, чтобы поправить штанину, и тут же из нагрудного кармана под ноги выпало то самое письмо от Антонины. Ветром конверт чуть было не унесло в сторону. Только присыпало песком.

Я поднял письмо и отряхнул. Надписи на конверте слегка затёрлись и размазались, но разобрать фамилию Белецкой ещё можно. Вроде и есть пара минут, но хочется это письмо прочитать в более спокойной обстановке. А будет ли она такой?

Я потянулся к краю конверта, чтобы разорвать его.

— Товарищ командир, борт готов, заправлен. Боевая зарядка… — услышал я за спиной быструю речь.

Это Гавриков подбежал ко мне с докладом. Конверт только успел слегка надорвать, но решил остановиться и вновь убрал его в нагрудный карман.

Я повернулся к Гаврикову и прервал его доклад.

Сам младший сержант был весь измазанный и запыхавшийся. Видно, что подготовку вертолётов к повторному вылету проводили очень быстро.

Посмотрев назад, увидел, как без сил на ящик с запасными имуществом и принадлежностями опустился капитан Моряк. Он снял очки и приветливо махнул мне.

— Благодарю, — пожал я мозолистую ладонь Гаврикова и полез в кабину.

Быстро запустились, и каждый из ведущих пар доложил о готовности. Я быстро проверил показания приборов, подтянул ремни и осмотрел пространство вокруг. Пора!

— Коверкот, 102-й, группе взлёт.

— Разрешил, — ответил руководитель полётами.

Быстро оторвались от площадки, взяли курс на перевал Харбакай. Прежде чем выйти к нему, нам предстоит пройти вдоль гор Претан.

— 125-й, не отставай, — дал я команду ведомому, который слегка запаздывал с отворотами в ущелье.

— Понял.

Чем ближе к району боя, тем чаще приходится вызывать командиров группы, бьющихся в ущелье. Но пока никто так и не ответил. Моментами немного не по себе становится от такого молчания со стороны Рубина.

— Рубин-1, 102-му на связь. Рубин-2, 102-му на связь, — продолжал я запрашивать, продвигаясь всё ближе к месту боя.

По горизонту уже начиналась дымка, а облачность становилась всё ниже и ниже. Кое-где приходилось снижаться ниже установленной высоты, чтобы безопасно пройти между сопок.

— 102-й, двумя группами прошёл рубеж 2, — доложил я в эфир о пролёте второго поворотного пункта маршрута.

— Понял вас, — успел мне ответить ретранслятор.

И тут же пошли доклады от других групп, производивших высадку десанта — кто и куда полетел, кто и кого высадил и так далее.

— Командир, видимость падает, — сказал по внутренней связи Кеша.

— Вижу. Сколько до точки начала боевого пути?

— 4 минуты, — доложил Кеша.

— Включаем главный. Готовь аппаратуру, — дал я команду Петрову на подготовку к наведению управляемых ракет.

— Понял.

Прошли очередную горную гряду. Уже видно, как вверх подымается дым в районе входа в ущелье Харбакай. Теперь нашей группе пора разделяться.

— 102-й, отворачиваем вправо. Хорошей работы!

— Понял. Взаимно, — ответил я Бойцову, который повёл Ми-8 в степь Торвамдашта.

Нервное напряжение перед предстоящей схваткой уже давно не испытываю. Смотрю по сторонам и контролирую обстановку. Какая-нибудь пара духов, спрятавшихся в этих расщелинах гор с пулемётом или ПЗРК может много чего плохого сделать.

— 2 минуты до выхода в точку, — подсказал Кеша.

В кабине продолжался гул, а в эфире непрекращающийся радиообмен. Высадка продолжалась на других участках, и вряд ли кто-то сейчас думал, что одно из подразделений на краю гибели в огненной ловушке, устроенной духами.

— 451-й, прошли конечный. Площадку наблюдаем, — лениво произвёл доклад один из экипажей.

— 451-й, повнимательнее. Ветер крутит.

— Спасибо, мил человек.

Только мудрые вечные горы, покрытые снегом, будто смотрели на нас с укором, и я ощущал этот взгляд.

И тут же слева увидел, как начался «выход» реактивных снарядов. Казалось, не только земля завибрировала.

— Арта работает слева. Ухожу вправо, — проговорил я в эфир.

Отклонил ручку управления вправо и ушёл к самому подножью горного хребта. Отвернул так резко, что ведомый только и успел среагировать в последний момент на мою команду.

Винокура сразу всё понял и, буквально подскочил вверх, чтобы не столкнуться со мной. Я уверен, что остальные тоже бросились врассыпную.

Вот так и согласовывай спасательную операцию!

— 001-й, я 102-й. Иду по маршруту на точку Рубина. Кто слева сработал только что⁈ — высказался я в эфир.

— 102-й, команду «Отбой» дали. Не успеваем за вами, — передали мне с борта Ан-26, продолжающего висеть в воздухе и руководить операцией.

Впрочем, в столь крупном мероприятии такие казусы в порядке вещей.

— 102-й, Рубину-2, — сквозь доклады, прорвался один из командиров окружённых подразделений.

— Рубин-2, к вам группой из 6 «шмелей». Как обстановка?

Но вновь доклад командира утонул в других переговорах.

— 612-й, выход на боевой… Цель вижу!

— 912-й, слева на месте.

Такие доклады не в новинку. Но почему их так много именно сейчас!

До выхода в точку начала боевого пути уже осталась минута. Нужно точно знать, где находятся обороняющиеся.

Начинаем выравнивать строй с Винокурой. Пеленг вертолётов правый, интервал держим не больше 100 метров.

— Внимание! Отворот влево. Снижаемся, — дал я команду Винокуре.

Начинаем удаляться от основной группы. Их задача будет нанести удар по нашим разрывам, поэтому попасть надо точно. Для этого и будем использовать ПТУРы.

Продолжаем лететь вдоль ущелья. Облачность всё ниже и пытается нас «прижать» к земле.

— 102-й, низковато, — тихо проговорил Винокура.

— Терпимо.

Ещё два-три поворота и мы увидим перевал Харбакай.

— 30 секунд, — подсказывает Кеша. — Аппаратура готова.

— Понял, — ответил я и продолжил вызывать Рубин. — Рубин-1, Рубин-2, 102-му на связь.

Уже никакое целеуказание нам не успеют провести. Главное — чтобы обозначили передний край своих позиций.

— Рубин-2, 102-му! — громче запросил я в эфир.

— 102-й, ведём… в ущелье… 500 метров от нас на… обозначаем… — донеслась обрывистая информация до нас, но хоть одну цифру уже поняли.

— Рубин, дымами обозначай! — прорывался я сквозь постоянные доклады в эфире.

Как будто ретранслятор не слышит, что я не могу связаться с окружёнными.

— 345-й, высадил группу. Уходим.

— 817-й, передаю доразведку погоды…

— А ну все замолчали! — не выдержали нервы у командующего, и он прекратил столь плотный радиообмен в эфире.

Так мы и до анекдотов доберёмся.

— 102-й, обозначил себя дымом. Пуски были с юга и юго-запада, — предупредил командир группы.

— Понял. Выходим на боевой, — доложил я.

Яркое солнце показалось из-за облаков, слегка ослепив на вводе в разворот. Проходим одну сопку, перелетаем через другую. Ещё раз уходим влево, проходя над самим перевалом. Бросаю взгляд на землю. На фоне тени от моего вертолёта видны дымящиеся обломки наших Ми-24. Ещё один обгоревший вертолёт справа на склоне. Рядом с ним развиваются на ветру остатки купола парашюта.

— Точка выхода на боевой. Курс 350, — сказал по внутренней связи Кеша, и я выровнял вертолёт.

Прямо по курсу был один из опорных пунктов духов. Его даже не нужно разглядывать в прицел. Оттуда стреляют из всего, что может стрелять.

— Манёвр влево. 125-й — вправо, — подсказал я Винокуре.

Сначала разошлись с ним, потом снова сошлись. До точки пуска остаётся совсем немного. Кеша уже вовсю наводится, но постоянное маневрирование не даёт чётко прицелиться.

— 102-й, вижу вас, — сказал в эфир командир группы, отбивающей атаку.

Он даже начал задыхаться. То ли от бессилия, то ли от волнения.

— Марка на цели. Дальность 4.5.

Чувствую, как напряжение растекается по телу. Пальцы чуть сильнее сжали ручку управления, чем требовалось. От первой ракеты многое зависит. По её разрыву будут работать остальные.

— Пуск! — скомандовал я, и ракета ушла из направляющей.

Справа от нас, то же самое сделал и экипаж Винокуры. Видно, как его и наша ракеты, слегка встрепенулись и встали на нужный курс.

— Влево ухожу. Отстрел, — доложил я, отворачивая в сторону и освобождая место для основной группы.

Пара секунд и на склонах прозвучали два взрыва. Но вывести вертолёт не так уж и просто. Он упорно не желает отворачивать. Ещё и пробившееся солнце бьёт в глаза. К креслу слегка прижала перегрузка. Адреналин начал пульсировать вместе с висками.

— Командир, близко, — даёт мне подсказку Кеша, но тут же манёвренность возвращается и вертолёт уходит от склона.

Но теперь настала пора работать по-крупному.

— Разрыв наблюдаю. Работаем «вертушкой». Серии по 8. Паашли! — скомандовал ведущий ударной группы, выходя на боевой курс.

Ми-24 начали выстраиваться в колонну пар и заходить на цель.

— Точно по разрыву работайте! — разрывался командир группы Рубина.

Горы буквально гудели стрельбой. С земли, из рассыпавшихся по склонам укрытий, духи били из всего, что у них было. Пули разрезали воздух, как рой яростных ос, задевая фюзеляж. Металл звякал от попаданий, но серьёзных повреждений не было. Броня держит.

— Цель вижу! Пуск! И ещё атака! — отработал по склону НАРами и тут же дал очередь из пушки ведущий ударной группы.

Северный склон постепенно начал утопать в дыму и пыли.

Всей шестёркой мы образовали круг, радиусом в 3 километра. Всё, что было внутри, постоянно было под нашим огнём. Духи просто не успевали переносить огонь с одного направления на другое, тут же получая залп С-8.

Отработав по северному склону, в следующей атаке переходили на южный. Сделав два таких круга, я дал команду высаживать на северную часть группу спецназа.

— 102-й, высадку закончил, — доложил Бойцов.

Теперь оставалось только доработать до конца с душманами на юге, пока ещё погода окончательно не испортилась.

— Я Рубин-1, отходят вниз по ущелью. Мелкими группами, — докладывал командир одной из групп.

Начинаем очередной заход парой, которую прикрываем мы с Винокурой.

— Атака! — громко говорит ведущий второй пары, будто кавалерист, машущий шашкой.

У подножия вижу выкатившийся откуда-то пикап с наваренными дугами на бортах. Не стоило ему тут быть.

— Слева машина. Работаю, — сказал я в эфир, отвернул влево и дал очередь из пушки.

Машину буквально разрезало пополам, подбросив от взрыва вверх.

Продолжаем заход на цель. Облака всё ниже и не дают нормально маневрировать по высоте.

— Пикируем, — проговариваю я по внутренней связи, отклоняя ручку управления от себя.

Угол на авиагоризонте уже 30°. Винокура за мной и справа. Цель вижу перед собой. Подушечкой большого пальца уже чувствую кнопку РС.

— Пуск! — доложил я, выпустив залп С-8.

Вертолёт слегка тряхнуло. Обзор заволокло дымом, но тут же я вышел из атаки, проносясь рядом со склоном.

— 102-й, по тебе ракета! — слышу я подсказку Винокуры.

С одного из склонов сорвалась «змея с белым хвостом». Следом ещё две.

Первая ушла мимо.

— Манёвр! Отстрел! Снижаемся! — перебирал все известные методы защиты Кеша, но я и сам всё уже понял.

Я рванул ручку управления, вдавливая Ми-24 в крутой манёвр. Напряжение буквально прильнуло к горлу огромным комом, который не сглотнуть и не сплюнуть.

Вертолёт «застонал» силовыми узлами. Двигатели взревели, лопасти будто бы затрепыхались словно крылья у стрекозы, едва не задевая скалы.

Вторая ракета ушла в сторону, оставив дымный след, но третья…

Вспышка. Взрыв.

Ми-24 рвануло, кабину наполнил гул удара, машину мотнуло в сторону. На долю секунды мне показалось, что что-то оборвалось в управлении, но вертолёт выдержал.

— Живы! — крикнул я в эфир, подтверждая факт того, что мы с Кешей ещё в строю.

— Третья мимо ушла. Борт порядок? — запросил меня Винокура.

— Порядок. Продолжаем.

Я выровнял машину, чуть сбавил скорость. Внимательно осматриваю склоны. Где-то там, внизу, в тенях гор, прячется расчёт ПЗРК.

— 125-й, что с боекомплектом? — запросил я.

— «Трещотка» пустая, «гвоздей» тоже нет… — начал отвечать Винокура, но его фраза утонула в постороннем шуме.

Под скальным козырьком на склоне увидел двух духов с огромной трубой. Слева от меня заходит на цель ещё одна пара. Надо ускоряться с принятием решения.

— Справа пуск. Отстрел! — скомандовал я и дал очередь снарядов из пушки.

Духи в разноцветных одеяниях исчезли в пыли и дыму, а две пары Ми-24 спокойно выполнили отстрел. Но не все.

— 102-й, выгрузку-загрузку в долине произвели. Идём на Мирванс, — доложил Бойцов, чей Ми-8 взлетел от развалин в долине.

— Понял, — ответил я и осмотрел результат работы.

Сквозь пыль и дым практически ничего не видно, но в направлении позиций Рубина уже никто не идёт. После стольких атак, думается что душманы решили отойти мелкими группами.

— Командир, нижний край быстро понижается, — подсказал мне Кеша.

— Наблюдаю. Главное, что мы успели, — ответил я и нажал кнопку выхода в эфир. — Рубин-1, 102-му.

— Отвечаю. Груз получили, готовимся к отходу на 2404 для встречи с Каратом-3, — назвал командир группы позывной высаженного Бойцовым подкрепления.

— Понял. Погода портится. Готовы уйти на обратный.

— Точно так. Спасибо, мужики!

— Это наша работа. Удачи! — ответил я и дал команду на выход из ущелья.

Но осталось внести небольшие коррективы.

— 131-й, 102-му, что с отстрелом? — запросил я ведомого второй пары.

— Я пустой, 102-й, — ответил он.

— 130-й, тоже пустой, — доложил его ведущий.

Так дело не пойдёт. Не хватало ещё на обратном пути получить ракету.

— 130-й, между нами вставайте. Пойдём четвёркой. 125-й, прикрываешь слева, я — справа, — дал я команду.

Все поняли задумку и заняли места в строю. Ведущий чуть ближе ко мне, а ведомый — к Винокуре.

Я занял высоту чуть выше, чтобы 130-й подошёл почти вплотную, продолжая полёт у земли. Видно, как моего «нового ведомого» слегка болтает от воздушного потока моего винта.

— 130-й, тяжко? — спросил я, намекая на тяжесть управления в таком строю.

— Немного. Но так спокойнее.

— Это точно! — ответил я.

Впереди было видно, как группа из нескольких Ми-8 отворачивает в сторону Кандагара. Нам такой команды не поступало, поэтому я резонно держал курс на Шахджой.

— Кеша, не хочешь поуправлять? — спросил я.

— Командир, с радостью. Управление взял, — сказал Иннокентий, и я убрал руку с органа управления.

Размяв ладонь, я вытер влагу со вспотевшего лица тыльной стороной. Перед глазами до сих пор были два сгоревших Ми-24 и сожжённый купол парашюта, за которые мы спросили ещё недостаточно. Но для начала хватит.

— 102-й, 001-му. Вам тоже посадка в Мирвансе, — дал команду нам руководитель операции с борта Ан-26.

— Вас понял, — спокойно ответил я, и Кеша начал отворачивать на Кандагар.