Афганский рубеж 4

Глава 16

Никогда не думал, что первый рабочий день может быть таким длинным и сложным. Встреча с командиром разведчиков — апофеоз всего, что сегодня происходило.

Игорь Геннадьевич, одетый в горный свитер под костюм «горка», остановился перед столом и внимательно смотрел на меня.

— Я, наверное, должен представиться? — улыбнулся Сопин.

— Не стоит, — вышел я из-за стола и поприветствовал моего, без преувеличений, хорошего друга.

Геннадьевич стоял на ногах не слишком уверенно. Когда я его по-дружески обнял, то почувствовал, как напряглась его спина.

— Как здоровье, Игорь Геннадьевич? — спросил я, показывая на стул рядом с Сопиным.

— Не зарекаться, а то у Тутанхамона тоже было хорошее, — ответил он, аккуратно присаживаясь на стул.

Сильно бросилось в глаза, что ранения не прошли бесследно. Вижу, что даже левую ладонь не может сжать. Да и на лице прибавился шрам.

— Рад вас видеть. Слышал от одного из разведчиков, что возглавили бригаду?

— Не так давно, но командую. Поставили, как знающего горы и пески. В моей бригаде несколько отрядов. В Шахджое как раз мои ребята.

— Понятно, — кивнул я и пошёл к чайному столику.

Сопин от кружки горячего напитка не отказался. За «рюмкой» чая разговор пошёл гораздо быстрее и постепенно приблизился к главной причине прихода Сопина.

— Ладно, Геннадич. Глаголь, что от меня нужно, — сказал я, поставив пустую чашку на стол.

— С твоими предшественниками познакомиться у меня не вышло. Слишком быстро они убывали отсюда.

— И вы подумали, что я смогу установить новый рекорд и свалить в первый же день? — посмеялся я, а Сопин подхватил шутку.

— Сань, я в тебе и не сомневался. Только поставь рекорд по самому длительному времени пребывания здесь, хорошо? А то я уже начинаю думать, что это кресло проклятое, — кивнул он в мою сторону.

Обменявшись шутками, мы перешли к делу.

— Сан Саныч, провинция Заболь особенная. Прежде здесь не было советских войск. А это значит, что командиры отрядов вооружённой оппозиции — полные хозяева ситуации.

— Понимаю. Я сегодня и сам недолго полетал и оценил рельеф.

— В точку. Рельеф местности и неплохие дороги позволяют возить много оружия. Причём духи используют как большегрузы и пикапы, так и вьючные караваны. Настолько оборзели, что без охраны ходили, — покачал головой Сопин, сняв куртку.

Игорь Геннадьевич аккуратно встал и прогнулся в спине.

— Давай повешу куртку, — протянул я руку Сопину, но тот замотал головой и пошёл к вешалке у входа.

— Будешь ты ещё за подполковником ухаживать, — вернулся на место Игорь Геннадьевич. — Продолжим.

Сопин объяснил, что духи стали более изобретательны. Охранение у караванов с каждым разом всё лучше.

— А что хоть везут и куда выяснили? — спросил я.

Сопин прокашлялся. Видимо, сомневается, нужно ли мне знать такую информацию.

— Геннадич, мне нужно знать, с кем и чем мы имеем дело. Может духам уже и не только ПЗРК поставляют.

— Серьёзнее, чем ПЗРК мы не находили. А имеем мы дело с множеством различных групп душманов, концентрирующихся вдоль южной границы. По не подтверждённым данным, численность где-то 1500 человек. Самый настоящий прыщ, который вскочил на нашей заднице.

Я бы сказал — фурункул. И ведь говорят, что войны нет! Мол, всех победили. Похоже, что командование пропустило столь крупное формирование под боком. Или не захотело слушать таких, как Сопин.

— Я ещё летом докладывал, что душманы концентрируются и готовятся к чему-то.

— Отторгнуть у Афганистана южные провинции? — спросил я.

— Вполне. С Панджшером и Хостом у них не вышло. Остатки добили в 1981 году в районе Шаршари.

— Это когда взяли Масуда? — спросил я.

— Именно. Остался последний шанс у Пакистанских ставленников — попробовать забрать себе территории на юге.

Наверняка план соседнего государства весьма простой. Обеспечить оппозиционные войска оружием. Помочь им продвинуться вглубь территории, захватив некоторые районы. Затем оппозиция объявляет, что создаёт независимые провинции. И в конце всего — соглашается на протекторат Пакистана. Всё!

— И насколько командование верит в твои предположения, Геннадич?

— Мы уже дошли до той стадии, когда меня хотя бы слушают, — улыбнулся Сопин. — Если серьёзно, с каждым крупным караваном, который мы берём, версия с захватом территории всё больше подтверждается. В караванах не только оружие, но и огромные суммы денег. Саня, ты даже не представляешь сколько. Мои пацаны уже сумму, равную годовому бюджету Афганистана, конфисковали.

— Мда, неудачные у духов инвестиции оказываются. Моя задача в чём? Поддержка местного отряда?

— Да, но я должен тебя предупредить. В этом 681-м специального назначения парни своеобразные. Их сюда с Хмельницкой области прислали, но отобрали не самых прилежных.

Вот только этого не хватало. Ладно у меня в эскадрилье, но чтобы и у разведчиков в Шахджое был штрафбат — перебор.

— Приму к сведению. Как по мне, мы с твоими коллегами друг без друга не можем. Так что конфликтов, думаю, не будет.

Закончив разговор, мы вышли с Сопиным на улицу. Солнце уже село, и на улице похолодало. Впору и шапку надеть.

Только мы попрощались с Сопиным, как рядом появился тыловик Сычкин.

— Сан Саныч, готов вам доложить результаты выполнения поставленных задач на день.

Ух, исполнительный же этот мой зам по тылу! Закинув сумку на плечо, я попросил Яшу идти за мной и по пути до моего жилища рассказывать.

Начал Сычкин с того, по какой норме кормили. Затем перешёл на подсчёт ГСМ, снарядов и патронов. Не забыл и про спирт.

У меня голова, если честно, начала пухнуть ещё на докладе о количестве съеденной гречки.

— Выделено для обработки спиртосодержащих жидкостей…

Нет, Сычкин явно слишком странный тыловик. Или он пытается мне понравиться, или его так вдохновило моё обещание представить его к ордену.

— Яков Ильич, дорогой ты мой человек! А вот как-то покороче можно? — спросил я, когда мы подошли к моему жилью.

— Конечно. Я почти закончил. Осталось ещё… двенадцать пунктов.

— Ильич, ответь на вопрос, по твоему направлению без замечаний и происшествий? — уточнил я.

— Так точно. Как говорится, кони накормлены и хлопцы сыты, — радостно сказал Яша.

— Вот и славно. Только сначала люди, а потом всё остальное. Отдыхай.

Мы попрощались с Сычкиным, и я начал подниматься по ступенькам в свою «полубочку». Она была выделена для проживания двоих — командира эскадрильи и его зама, то есть меня. Но пока что я тут один.

Открыв дверь и переступив порог, я нащупал выключатель справа.

Проветрил помещение, впустив прохладный, но свежий воздух с улицы. Слабая лампочка на потолке едва освещала стены.

В углу стоял выключенный холодильник с приоткрытой дверцей. Занавески из брезента на окнах, наверняка были призваны защитить от жары и пыли. У стены стояли две металлические кровати, у окна стол со стульями. Был шкаф и электроплитка в углу. Едва я прилёг на кровать, как тут же уснул.

С момента моего прибытия прошло две недели. Работа в Шахджое закипела. Каждый день по несколько вылетов то на доставку груза постам и заставам, то на выполнение задач в интересах 681-го отряда специального назначения.

Периодически получалось «подлётывать» и с подчинёнными. Так я смог на деле посмотреть возможности каждого командира экипажа. С первых дней выделил для себя очень подготовленное звено капитана Бойцова.

Ну как подготовленное… В плане лётной подготовки претензий к ним почти нет. Но в бытовом плане, его подчинённые позади всех. У Бойцова в звене были сплошь одни раздолбаи. Орлов, который отметился «прилежным» выполнением полёта ещё в первый день. Его друган Максудов, которого я дважды ловил на взятии спирта у техсостава. Ещё появился у них третий «поросёнок» — Тагиров. Тот только и успевал бегать мимо моего жилища в модуль к прекрасной половине человечества. Хоть бы прятался как-нибудь, а то по нему уже часы можно сверять.

А вот с товарищем Василием Гуртом по прозвищу Малыш, дело обстояло весьма сложно. Парень оказался недостаточно подготовленным. И если по штурманской подготовке в течение двух недель я заметил хороший прогресс, то с пилотированием у этого лётчика-штурмана дела обстояли иначе.

В один из дней мы возвращались с ним на Ми-8 после очередной высадки группы спецназа. Летели недалеко от горного хребта Сургар. Я в левой «чашке», а Малыш в правой. Погода «шепчет», а солнце светит через левый блистер, припекая щёку.

— Вася, заходи на посадку. Бери управление, — сказал я по внутренней связи.

— Понял. Управление взял, — ответил Малыш и я почувствовал, что он начал сильнее меня давить на педали.

Бортовой техник, сидящий между нами, задёргался. Видимо, предвкушает не самую мягкую посадку на площадку.

Вася, хоть и обтекал потом, но на площадку заходил ровно. Чуть рано загасил скорость, но не критично.

— Коверкот, 102-й, площадку наблюдаю. Готовы к посадке, — доложил я руководителю полётами.

— Посадку разрешил.

— Дайте ветер. Мы повисим немного, — запросил я и тут Вася немного занервничал.

Висение ему давалось с трудом.

— 110°. По силе до 5 метров в секунду.

— Понял вас, — ответил я в эфир.

Вася продолжал снижаться. Площадка уже в нескольких метрах, но он на неё явно не попадает.

— Зависай. Будем перемещаться назад, — спокойно проговорил я, слегка касаясь ручки управления.

Вертолёт трясся, продолжая медленно подходить к площадке. Ещё немного и… площадку мы проскочили.

— Ничего. Давай назад.

Вася начал перемещаться, но тут уже я не мог не вмешаться, слегка придержав вертолёт от разворота вправо. Слишком сильно отклонил педаль Гурт.

Как только мы оказались над площадкой, Малыш начал выполнять висение. Пыль летела во все стороны, а техники разошлись подальше от вертолёта.

— Теперь пробуем приземлиться. Взгляд на 20–30 метров вперёд. Движение рычагом плавное. Вертикальная должна быть постоянной. Начинай.

Но Малыш слишком резко начал снижаться. К тому же, ещё и ручкой управления начал слишком сильно работать. Я только и успел в последний момент остановить движение рычага шаг-газ, чтобы мы не плюхнулись.

— Расслабься. Слишком зажимаешься. Давай вместе. И рааз! — сказал я, и мы начали медленно снижаться.

Вертолёт вибрировал, покачиваясь влево и вправо. Кажется, что ничего сложного — держи управление и вертолёт будет «висеть», но этот навык должен прийти. Ощущение, когда ты с вертолётом не борешься, а полностью «на ты».

Чувствую, что Малыш продолжает давить на правую педаль слишком сильно. Только с третьей попытки я добился от него плавности хода.

— Теперь пробуем выдерживать вертикальную скорость. Вместе снижаемся.

Малыш сам начал снижаться к земле со скоростью 0.1–0.2 м/с. Уже лучше!

Чем ниже опускались, тем больше чувствовали влияние воздушной подушки. Она всё больше «упирается».

— А теперь вместе продавим её. Вот так, — сказал я, когда Вася плавно «надавил» на рычаг шаг-газ, не давая вертолёту самопроизвольно зависнуть.

Поверхность площадки всё ближе. Вертолёт начинает слегка опускать нос, но Вася сделал аккуратное движение ручкой управления вправо и на себя. Мгновение, и у него получилось приземлить вертолёт. А раньше мы с ним просто «плюхались».

— Взял управление. Неплохо, Вась, — сказал я по внутренней связи.

Но Малыш выглядел так, будто ему уже всё равно. Лицо мокрое, а на рукаве куртки выступили тёмные пятна от пота.

— Я чёт устал, — ответил Гурт, медленно убирая руки с ручки управления и рычага шаг-газ.

Выключив двигатели и обесточив вертолёт, мы начали выходить на свежий воздух. А он действительно был свежий! Всё же декабрь на дворе.

Даже пришлось заменить кожаную куртку на демисезонную.

Переговорив с бортовым техником и поблагодарив остальной техсостав, я начал забирать вещи из вертолёта — шлем, планшет, карта-держатель. Малыш в это время уже ждал меня, закрывая солнечный свет своим крупным телом.

— Ну что скажешь, Вась? Почувствовал управление? — спросил я.

— Есть немного. Вы в училище не были лётчиком-инструктором?

— Нет. Я простой работяга. Старый солдат, не знающий слов любви. Смотрел этот фильм? — намекнул я на классику советского кино «Здравствуйте, я ваша тётя».

— Так точно. Смешной фильм, — ответил Вася, разминая руки.

Гурт рассказал, что он выпускник лётного училища в Балашове. Только с самолётом у него карьера не сложилась. Вот и каким-то образом попал он в армейскую авиацию.

Похоже, Василию следует слегка ограничить его силовые упражнения. Пока его натаскиваю, надо чтоб он был расслабленным. А с такими «банками» на руках расслабиться сложно.

— Никакого турника, ты меня понял?

— Так точно, — обрадовался Вася и пошёл в направлении модуля.

На стоянке меня ждал начальник штаба. В руках папка с документами.

— Сан Саныч, тыловик вроде нам выбил ещё пару двигателей. ИАС говорит, что их доставить нужно. Пусть будут в запасе.

Я подошёл к Гвидоновичу, чтобы расписаться в заявке на получение. Вообще, Сычкин работает круто. Все лётчики говорят, что еда стала лучше. И это несмотря на зиму и все сложности с доставками.

— Ещё что-нибудь? — уточнил я.

— Пока всё. Ну, если не считать, что замполит уже мне всю плешь проел с этим партсобранием. Возмущается, почему ты ставишь на лётные смены Орлова. Когда будет время вынести дело Михаила на суд общественности?

— Выделим. Не сегодня, конечно, но время найдём.

Со стороны расположения отряда спецназа я увидел, как поднимаемся огромное пылевое облако. В направлении нашей стоянки мчал грузовой ГАЗ-66. Эта машина принадлежала 681-му отряду. И судя по тому, что скорость она не сбавляла, дело весьма серьёзное.

«Шишига» подъехала ближе, и из кузова выпрыгнули шесть человек разведчиков. Из кабины вылез командир отряда майор Пётр Петрович Липкин.

— Сан Саныч, нужна помощь.

— Что случилось?

Оказалось, что группа, которую мы высадили почти два часа назад, вступила в бой. И силы там неравные от слова совсем.

Я взглянул на часы и начал понимать, отчего Пётр Петрович так настойчив — время приближалось к закату. А искать в темноте на поле боя, где свои, а где чужие, очень сложно. Да и в тех районах сплошь и рядом сопки, скалы и горы.

— Я понял, вас. Вон две восьмёрки. Грузитесь по три человека в каждую.

Через начальника штаба я решил передать в Кандагар доклад, что начинаем работать ночью.

Я быстро экипировался, раздавая по пути указания.

Разведчики быстро загрузились, а техники уже практически расчехлили наши вертолёты.

В это время на стоянке появился замполит.

— Товарищ майор, нужно доложить и ждать боевого распоряжения, — объяснил мне Ломов.

— Знаю. Дождёмся уже на запуске. Там пацаны в окружении.

— Нельзя! В Кандагаре такое не любят. Нужно всё согласовывать.

— Докладывайте, а мы запускаемся.