Глава 36

— Достаточно.

Анна Бланш окинула меня внимательным задумчивым взглядом.

— Вы кажетесь старше своих лет. Сколько вам?

— Двадцать один.

— Говорите, как взрослый.

— Благодарю. Но с двадцати одного года подданные Империи считаются взрослыми.

— Я не про это, — леди Бланш задумалась. — Не могу поверить, что один из… нас — убийца!

— Люди почти никогда не допускают мысли, что их знакомый — преступник.

— Наверное, вы правы.

Назад в имение Уилшоу мы поехали вечером.

— Вы составили впечатление об Анне Бланш? — спросил Джеймс, пока мы шли к машине.

— Да. Умна, многое повидала. Боится что-то менять. Полагаю, после всех жизненных неурядиц она больше всего ценит покой.

— Не знаю, вышло бы у них что-нибудь с Себастьяном или нет. Он, кажется, не мог отказаться от убеждений, а любовь к Анне Бланш опровергала их. Иногда я думаю: почему он сразу не обратился в больницу? Что, если Себастьян намеренно…

— Полагаете, он хотел умереть?

Уилшоу пожал плечами.

— Он же на врача учился. Не мог не понимать, чем грозит подобный порез.

Погода совсем испортилась. Небо посерело, налившись свинцом. Казалось, тучи лежат на верхушках сосен и вот-вот сломают их своей тяжестью.

В имении я отправился, прежде всего, в свою комнату принять душ и переодеться. Запасной комплект белья и сорочек у меня всегда имелся в машине.

Раздеваясь, я неожиданно обнаружил в кармане лапсердака записку. На квадратном клочке бумаги было торопливо выведено: «А.Б. убила мужа». Сложив листок, я спрятал его в портмоне.

Записку могли подложить только в имении Бланшей: до этого я доставал блокнот, и ничего иного в кармане не было. Инициалы явно указывали на Анну Бланш. Кто же был автором послания? Кэтрин? Кто-то из слуг? Джеймс Уилшоу? Последний — вряд ли. Мог просто сказать.

Я попытался вспомнить, кто стоял достаточно близко от меня, чтобы сунуть в карман бумажку. Выходило, что многие. Странным был и текст: почему-то речь в записке шла не о смерти Себастьяна Тэкери, а о покойном лорде Бланше.

Размышляя, я вышел на веранду подышать свежим воздухом. Дождь всё усиливался. На улице стемнело. В углу стоял Пол Уилшоу и курил тонкую сигару. Вспышки освещали его благородное лицо с тонкими чертами.

Мой взгляд упал на крупный перстень с резным камнем, который Уилшоу носил на мизинце. Кажется, на нём был изображён сфинкс. Я пригляделся. Да, так и есть. Только почему-то перечёркнутый неровной линией — словно нечто оставило на камне глубокую царапину.

— У вас интересное кольцо, — заметил я. — Кажется, я где-то видел подобное.

— Едва ли, — Пол Уилшоу сменил руку, так что перстень перестал быть виден.

Теперь можно было рассмотреть только родовое кольцо с гербом. По достижению совершеннолетия все британские аристократы носили подобные вне зависимости от того, какими по счёту родились.

— У вас тоже интересные украшения, — заметил Пол Уилшоу. — Что за символ на рубине?

— Печать Соломона. Как ваше бедро?

— Благодарю, лучше. Рана несерьёзная.

Уилшоу выбросил в мокрую темноту остаток сигары.

— Прошу простить. Уже поздно, и мне пора ложиться.

Когда он ушёл, я сел на плетёный стул и напряг память. Я действительно видел кольцо со сфинксом раньше, но не вживую, а на картинке. Изображение имелось в полицейском досье, которое я просматривал когда-то в поисках одной секты. Рисунок запал в память и вот теперь всплыл, а вместе с ним — приписка, в которой говорилось о тайном ордене чёрных магов. Мы тогда встречались с Глорией Глостер, и благодаря ей у меня имелся доступ к архивам национальной гвардии.

На веранду вышел Джеймс.

— Я вас искал, — проговорил он. — Дядя сказал, что вы здесь. Долго собираетесь у нас оставаться?

Кажется, гостеприимству пришёл конец. Я отлично понимал Уилшоу. Моё присутствие смущало их.

— Завтра уеду.

— Вы продолжите расследование?

— Безусловно. Скажите, что за кольцо у вашего дяди?

— Это старая история.

— Прошу вас.

Джеймс сел на стул, положив ногу на ногу, и достал сигару. Ох уж, эта мерзкая привычка!

— Когда-то дядя был сильно влюблён. Это даже стоило ему военной карьеры.

Я понял, что сейчас услышу историю, которую поведал мне Мартин, но перебивать не стал — вдруг в рассказе Джеймса обнаружатся новые подробности.

— Дядя однажды подарил ей кольцо с вырезанным на камне сфинксом, — негромко говорил Уилшоу, попыхивая сигарой. — Когда та спросила, что это означает, он ответил, что сфинкс — это она. Думаю, он подразумевал, что она для него — неразрешимая загадка. После смерти возлюбленной дяде пришла посылка, в которой был перстень с перечёркнутым сфинксом, и прилагалась записка: «Крест — вот разгадка». Не знаю, что имела в виду та женщина. Кажется, она помешалась к концу жизни.

Рассказ Джеймса меня не удовлетворил. Я не сомневался, что кольцо у Пола Уилшоу точно такое, как на картинке в полицейском отчёте, и история любви никак этого факта не объясняла. Должно быть, Пол Уилшоу хорошо присочинил, когда поселился в именье брата.

— Обещайте не обсуждать это с дядей, — попросил Джеймс. — Для него это больная тема.

— Не беспокойтесь. Он не узнает, что вы рассказали мне об этом.

Такой ответ вполне удовлетворил Уилшоу, хотя и не был тем, о чём он просил.

Я поднялся.

— Спокойной ночи. Завтра я вас покину. Благодарю за гостеприимство и помощь.

Я намеревался утром съездить к местному врачу и расспросить о смерти лорда Бланша. Может, Анна Бланш и не убивала мужа, но ведь не бывает дыма без огня.

Загрузка...