Академия четырех стихий

Глава 12

Я была сама не своя последние дни, даже интересные занятия были не в радость. Все потому, что я думала о нас с Хантером. Когда исчезла граница, не позволяющая нам быть вместе, все усложнило. Раньше казалось, что наша единственная проблема — невозможность прикоснуться друг к другу, но теперь я понимаю, что это лишь подстегивало наш общий интерес. Возможно только и это было тем единственным, что держало нас вместе, но никак не любовь.

На занятии по водной стихии, я почти не слушала, что говорила профессор де Альваре, выводя пером на пергаменте какие-то узоры.

— Благодаря символам, мы можем направить поток магической энергии в правильное русло. То, что мы можем сделать без них — выпустить струю разной мощности, однако, чтобы сделать шар вокруг врага, нам нужно направить эту струю, сформировать ее. Если стихийная магия слушает вас беспрекословно и готова отозваться на любой ваш импульс, то ваши знаки всегда будут работать безотказно.

Это все, что я услышала в тот день. Разумеется, это было для меня довольно интересно, но не сегодня. От лэра де Альваре мое состояние утаить не получилось, он отметил мою рассеянность, но не стал заострять на этом внимание перед всей группой. Спасибо ему за это, потому что унижение перед другими адептами — меньшее, что мне сейчас нужно.

— Алексис, задержись пожалуйста, — попросил мужчина, улыбнувшись.

После того, как другие адепты вышли, я велела Робину не ждать меня и он, довольный, поспешил по каким-то своим делам. Наверное, снова Шарлотту очаровывать будет, в последнее время он только этим и занят.

— Лэр де Альваре? — обратилась к профессору, когда мы остались наедине.

— Я же просил, — снисходительно улыбнулся он.

— Простите, Арчи, — исправилась я.

— Благодарю. Я заметил твое отсутствие во время лекции. Тебя что-то гложет?

— Простите, лэр. Это мои личные проблемы, которыми я не должна загружать окружающих. Я понимаю, что это неприемлемо и мои проблемы не должны мешать образованию, тем более в этой академии. Я постараюсь встряхнуться и, на следующей лекции буду целиком увлечена лекцией, — поспешила оправдаться и сразу извиниться, я.

— Я знаю, как бывает нелегко держать все в себе. Я даю тебе возможность выговориться. Мы знакомы не первый день, и ты уже давно заметила, что я не похож на других профессоров. Ты можешь поделиться со мной и получить дельный совет, либо можешь продолжать держать все в себе и однажды ты просто взорвешься, сделав больно всем, кто будет рядом с тобой.

— Это не более, чем юношеские глупости, мне даже неудобно о таком говорить, — отмахнулась я.

— У тебя все симптомы душевной травмы. Это из-за того огневика, я прав?

Растерявшись, лишь кивнула головой.

— Как вы узнали?

— Я много чего примечаю, пусть тебя это не удивляет.

— В общем, это банальная ревность. Из-за этого я рассталась с Ремином, который учился вместе со мной. Меня душила его ревность, и я чувствовала себя скованной, но теперь я понимаю, что тоже самое пытаюсь сделать с Хантером. Простите, это так глупо, что мне стыдно даже говорить с вами о таком…

— С мужчиной подобное всегда обсуждать сложнее, — улыбнулся он. — Но ты не забывай, что я ненамного старше тебя, а потому не забыл еще что такое «юношеские проблемы», к тому же не так давно я и сам разорвал отношения из-за моего переезда сюда.

Я вспомнила ту симпатичную лекаршу, которая работала в Академии воды. По всей академии ходили слухи о том, что они вместе, но подтвердить их никто не мог.

— Беллиса де Фостер?

— Да, — горько усмехнулся он. — Я уж было думал, что она будет со мной до конца, но, оказалось, что держаться год вдали друг от друга для нее сложнее, чем мне казалось.

— Мне очень жаль… — искренне сказала я.

— Так вот, к чему я веду, — встрепенулся мужчина. — Когда нет факторов, отрицательно влияющих на отношения — все будет прекрасно, однако стоит появиться какой-то проблеме, как пара встает перед дилеммой: решить ее вместе и пойти дальше рука об руку, либо не решать ее вовсе и позволить проблеме стать тем фактором, который разрушит отношения. Если бы я не решился на разговор тогда, то сейчас мы до сих пор были бы вместе, перекидывались бы письмами раз в неделю, я бы думал, что все замечательно, а она нашла бы себе за это время другого, сделав мне позже в стократ больнее.

— Так она уже нашла себе кого-то? — догадалась я.

— Да. Я еще не успел уехать, как она уже нашла того, кто будет рядом круглосуточно.

— И в чем же мораль?

— В том, что я понял ее, понял, что она из тех девушек, которые чувствуют себя в безопасности только в непосредственной близости с мужчиной. Я не осуждал ее, а просто принял ее суть, что помогло мне понять, что она не та женщина, которую я искал.

Я ощущала дискомфорт от этой беседы, несмотря на то, что этот мужчина почти мой ровесник. Я всегда относилась к нему хорошо, но друзьями мы не были, поэтому мне казалось немного странным то, что он вот так открывается мне.

— Ты должна поговорить со своим огневиком, рассказать ему о своих переживаниях. Он должен услышать тебя и понять, как и ты должна услышать его. Если продолжите молчать и делать вид, что все в порядке — это убьет ваши отношения гораздо позже, тогда вам будет намного больнее.

— Спасибо за совет, Арчи, — улыбнулась я. — Так и сделаю.

— Если захочешь поговорить — моя дверь всегда открыта. Как декан факультета я должен быть уверен в том, что моим адептам ничего не будет мешать усваивать знания. А пока ты не разберешься со своими личными проблемами, рискуешь упустить много важного, так что…

— Спасибо, — еще раз улыбнулась я и повернулась в сторону двери.

Сделав пару шагов, я поняла, что сейчас самое время задать вопрос, который интересовал всех водников еще в континентальной академии. Возможно больше этот мужчина не раскроется.

— Арчи, — обернулась я. — Почему вы не любите свое полное имя?

— Я этого не говорил, — покачал он головой.

— Но вы просите называть вас коротким именем и кривитесь, когда слышите полное, будто съели лимон, — пожала плечами я.

— Арчибальд де Альваре… — протянул он и выдержал небольшую паузу, словно бы обдумывая, стоит мне говорить об этом или нет. — Это имя моего деда, меня назвали в честь него. Он был ректором Академии воды еще до моего отца.

— Так у вас эта должность передавалась поколениями? — проявила интерес к теме.

— Да. Присядь, я все же налью нам чаю, — улыбнулся мужчина.

Я последовала его просьбе и дождалась, пока он вернется из подсобки с двумя кружками в руках. Травяной чай источал знакомый приятный аромат — такой всегда делала моя мама. Подув немного на жидкость, пригубила и все равно обожгла язык, отчего немного скривилась.

— Горячий? Может надо разбавить? — спросил декан.

— Нет, все нормально, — отмахнулась я.

Дождавшись, пока мужчина опустится в свое удобное кресло, попросила продолжить рассказ.

— Мой дед тренировал настоящих воинов в академии, во времена, когда он был ректором. Тогда быть адептом Академии Воды было настолько же престижно, как и обучаться в Академии Четырех Стихий. Тогда, прошедших полный курс обучения в нашей континентальной академии, забирали сюда всего на год, чтобы дать какие-то специфические знания, вроде комбинированной магии. Причем забирали всех выпускников, не проводя отбора.

— То есть они были настолько подготовленными, что здесь ни у кого не возникало даже мысли их проверять? — удивилась я.

— Да, они на самом деле были уже готовыми элитными воинами. Моего деда очень уважали среди профессоров. Он лично проводил занятия по боевой магии и лично принимал экзамен. Этот экзамен, кстати, был суров и серьезен.

— Я слышала, что экзамен проходил в тех катакомбах, в которых…ну…

Мне было неудобно вспоминать о том моменте, когда мне настолько захотелось острых ощущений, что я совершила кражу.

— Да, — улыбнулся мужчина. — Раньше там находились тренировочные камеры, на которые дед накладывал иллюзию, проецирующую реальную угрозу для жизни. Только лучшие из лучших сдавали этот экзамен. Однако тренировочные камеры перестали использовать по назначению, когда необходимость в формировании войск отпала. Выпускные экзамены стали проще, но тем не менее, выпускники нашей академии все равно были лучшими из лучших.

— А что случилось потом?

— А потом дед умер и ректором академии стал мой отец. Я родился уже через пять лет, после смерти деда, потому, увы, так и не смог его узнать. Отец мой не отличался желанием идти по стопам отца, хоть очень его и уважал. И все его уважение выразилось в том, что он назвал своего единственного сына в честь него, больше ничего хорошего он не сделал. За все те годы, пока отец руководил академией, он преобразовал всю систему обучения до неузнаваемости. Он свел весь процесс обучения к теории, почти полностью исключив применение знаний на практике. Учебных походов больше не было, на зельеварении изучали только основные оздоровительные снадобья, чтобы подготавливать лекорей, а специальные и боевые зелья преподавались только на выпускном курсе и то, только тем зельеварам, которые собирались открывать лавки.

— Но почему он это сделал? — недоумевала я.

— Во-первых, потому что он не умел управлять академией, а во-вторых, потому что считал, что наступило мирное время и готовить воинов больше ни к чему.

— С одной стороны, может это было и правильно, схаты ведь давно не проявляли активности, но с другой — они же не вымерли, да и угроза возрождения Краха никуда не исчезла…

— Верно, — кивнул он. — В общем, как бы то ни было, обучение превратилось в сплошной отдых и адептам было некуда девать свою энергию, как физическую, так и магическую, что заставило их выплескивать все это на окружающих. Отец нашел единственный выход — сажать в катакомбы тех, кто нарушал общественный порядок, чтобы «научить уму разуму», как он говорил. Адепты сидели в камерах минимум неделю без еды, воду, понятное дело, они могли и сами вызвать. Недельная изоляция многих ломала, и они возвращались обратно покорными. За это мой отец получил прозвище — Каратель.

— Про это я слышала, — понимающе кивнула я.

— А потом мне исполнилось двадцать, и я поступил в Академию под руководством моего отца. Уже тогда я видел все недостатки образовательной программы и пытался что-то изменить, за что не раз был заперт в катакомбах. Однако такой вид наказания только лишь усиливал мое желание изменить здесь все. Мой отец ушел из жизни, когда мне было двадцать пять, я уже два года, как окончил академию и был готов менять ее к лучшему.

— Я не могла не заметить, что в Вашей семье мужчины очень рано умирают, — напряженно заметила я. — С чем это связано?

— Это какой-то злой рок, — грустно усмехнулся мужчина. — Возможно это какое-то древнее проклятие, наложенное на всех мужчин нашего рода, но какое именно, я так и не смог определить. Поэтому приглашение в эту академию стало для меня настоящим подарком. Говорят, что здесь можно найти ответы на все вопросы.

— Да, я тоже это слышала, — улыбнулась я. — У меня нет никакой определенной цели пребывания здесь, быть может вы позволите мне помочь вам?

— Был бы признателен, — кивнул Арчи. — Только учти, я никому раньше не говорил об этом. Это вроде нашей семейной тайны.

— Я поняла. И еще я поняла, почему вы считаете себя недостойным носить имя своего деда, — сказала я, а мужчина с интересом на меня посмотрел. — Вы всю свою жизнь знали о проклятии и вам всегда кажется, что у вас слишком мало времени, чтобы реализовать все задуманное.

— Точнее и не скажешь, — усмехнулся он. — Я пытался поднять статус академии, точнее вернуть ей то уважение, которое она имела при руководстве деда, но ничего у меня не выходит. От этого мне стыдно называться Арчибальдом де Альваре, я это не заслужил.

— То, что вы пытаетесь изменить что-то к лучшему и ваше стремление идти по стопам деда, уже делает вас достойным, — сделала я вывод, после чего сделала последний глоток чая.

— Спасибо за эти слова. И спасибо за беседу.

— Если вас захочется с кем-то поговорить, я всегда к вашим услугам, — повторила его же слова, сказанные совсем недавно.

Мужчина улыбнулся и кивнул, ничего не сказав и я также молча вышла из его кабинета.

Мне сильно хотелось помочь лэру де Альваре в решении его проблемы, к тому же она на самом деле является вопросом жизни и смерти. Я не знала с чего начать эту самую помощь, но в одном была уверена точно — сначала я должна разобраться в своих проблемах. Поэтому я уверенно направилась в столовую, в надежде застать там Хантера.

Он сидел там, в компании Дерека, землича. Они о чем-то разговаривали и смеялись. В который раз я отметила, что его улыбка просто обезоруживает и заставляет забыть обо всем. Но не в этот раз, моя ревность съедала меня изнутри, и я должна дать выход эмоциям, чтобы разобраться во всем.

Глубоко вдохнув, я направилась прямиком к нему.

— Хант? — позвала я.

— Привет, Лекси! — парень сразу встал и, притянув меня за талию, поцеловал в щеку.

По телу сразу разлилась приятная волна мурашек, которая доказала мне, что этот парень мне не безразличен. Но, боюсь, он может не чувствовать ко мне того же, чего и я к нему.

— Мы можем поговорить наедине? — спросила, осторожно высвободившись из его объятий.

— Конечно. Что-то случилось? — взволнованно спросил он.

— Пока не знаю, — нервно ответила я и, взяв его за руку, повела к выходу из столовой, а потом и вовсе из академии.

Когда мы оказались на кваргоновой аллее, я, наконец, остановилась и перевела смущенный взгляд на него.

— То, что я сейчас скажу, может показаться странным, но, прошу, будь серьезен, не надо мне сейчас этих твоих шуточек.

— Ого, — выдохнул огневик. — Мне уже не нравится начало этого разговора.

— Возможно дальше этот разговор не понравится тебе еще больше, но мы должны все обсудить, иначе я просто сгорю изнутри.

— Самовоспламенение — вроде как моя фишка, — улыбнулся он.

— Хантер! Я же просила без шуток! Мне итак трудно говорить…

Парень замолчал и внимательно посмотрел на меня, позволяя озвучить то, что я собиралась. Однако слова все равно застревали в горле. Я чувствовала себя сейчас ревнивой дурой, но ничего не могла с собой поделать.

— Что ты чувствуешь к Айви?

Этот вопрос, кажется, озадачил Ханта, и он ответил далеко не сразу.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Я хочу понять, какие между вами отношения и что ты чувствуешь к ней.

— Она мне как сестра, я забочусь о ней, — недоуменно посмотрев на меня, ответил он. — К чему ты клонишь, Алексис?

Прежде он почти не называл меня полным именем.

— Хорошо, начну с начала.

«О, боги, как же трудно!» — мысленно сказала себе.

— С того момента, как у нас появилась возможность прикоснуться друг к другу, то есть, основная наша проблема отпала, ты ведешь себя так, будто те твои слова на нашем месте, были неправдой.

— Что ты такое говоришь? — насупился он.

— В тот день, когда мы получили эти кольца и возможность физического контакта, ты даже не попытался поцеловать меня. Хотя мне казалось, что ты ждал этого, так же сильно, как и я.

— Потому что я боялся причинить тебе боль. Я еще не до конца верил в то, что эти кольца работают! Недавно мы оба лечили ожоги от попытки обнять друг друга, а потом и Айви с Ханной получили повреждения. Я просто опасался и считаю, что это вполне ожидаемо. Но теперь и у меня появился вопрос: почему ты не сделала этого, если сама ничего не опасалась и так хотела этого?

— Потому что это должен сделать ты! — возмутилась я.

— То есть, ты вся такая из себя сильная и независимая, но первый шаг сделать не можешь? — усмехнулся он.

— Я не это имею в виду, — с нажимом произнесла я, хотя и сама не понимала, почему возражаю.

Ведь он был прав, я сама создала себе такой образ и старалась придерживаться его. До этого момента я не осознавала, насколько я лгала самой себе. Оказалось, я не такая уж и сильная, а обычная ранимая девчонка.

— Хорошо, опустим этом момент, — примирительно поднял руки Хантер. — Но потом-то все наладилось, не так ли?

— Мне так казалось, но мне просто не дает покоя то, как вы с Айви смотрите друг на друга.

— Ты что, ревнуешь? — удивился он.

— Да, демоны тебя раздери! — разозлилась я. — Ревную!

— Между нами ничего нет, — твердо заявил Хант. — Айви мне как сестра и я забочусь о ней. И буду заботиться несмотря ни на что, даже если тебе это не нравится.

— Ты смотришь на нее с такой нежностью, с какой никогда не смотрел на меня, — мой голос сел и я едва смогла сдержать слезы. — А она? Разве ты не замечаешь ее взгляд? Разве ты не видишь, что она по уши влюблена в тебя?!

— Так, мне не нравится этот разговор. Ты говоришь глупости, Алексис, — он произнес это так холодно, что мне стало не по себе. — Советую тебе успокоиться и выкинуть эту ерунду из головы. Я всегда буду заботиться об Айви, она моя семья. Так что смирись с этим.

— Я не собираюсь мириться с твоими чувствами к ней. Ты хотя бы себя не обманывай! — слезы уже стекали по моим щекам.

— Я считал, что ты другая. Думал, ты выше этого, но я ошибся, — так же холодно произнес огневик. — Наверное, я зря произнес тогда те слова. Ты их не достойна.

— Теперь я тоже жалею, что сказала тебе о своих чувствах, — стерев слезы, гордо выпрямила спину. — Думаю, все это было зря. Все наши встречи были зря.

— Возможно, ты права, — кивнул он и ушел, оставив меня одну.

Айви.

— Айви, я…кажется я люблю тебя.

Я была ошарашена тем, что услышала только что, поэтому встала, как вкопанная.

— Ты понимаешь меня, как никто другой, с тобой, так просто…Ты всегда, меня поддерживаешь. Кажется, раньше я был слеп.

Я молча слушала его, не в силах остановить.

Когда-то, кажется, целую вечность назад, я мечтала услышать от него эти слова, но сейчас, когда он произнес это, поняла, что на самом деле мне это было не нужно. Сейчас я окончательно поняла, что дорожу им, но не люблю.

Хантер стал моей единственной семьей, братом, которого у меня никогда не было. Но в моей душе нет никакого волнения, когда я смотрю в его красивые глаза. Наконец, я освободилась от этого слепого неведения и обрела ясность ума. Я не люблю Хантера Утора, как мужчину и, наверное, никогда не любила.

Он перестал говорить и между нами воцарилось неловкое молчание, пока я не решила его прервать.

Уверенно направившись к парню, села прямо на землю возле него и внимательно посмотрела в его глаза.

— Нет, ты не любишь меня, — твердо произнесла я.

— Я…

— Нет, Хант, послушай, — перебила его. — Ты не любишь меня, ты просто запутался. Я видела ревность во взгляде Алексис и, думаю, твое состояние сейчас вызвано очередной вашей ссорой.

Парень молча опустил глаза в пол.

— Не знаю, чего она там тебе наговорила, но ты сам прекрасно знаешь, что между нами нет никакой романтической ниточки.

— Знаю, прости…

— Не надо извиняться. Я уверена, что ты решил произнести эти слова вслух, чтобы понять, какие эмоции это у тебя вызовет. И?

— И я по-прежнему люблю тебя, как свою маленькую сестренку, — улыбнулся он. — Прости меня за это представление.

Я улыбнулась ему и обняла.

— Все наладится, Ханти, я в этом уверена, — тихо шепнула я. — Мы всегда будем друг у друга, что бы ни случилось. А сейчас ты должен пойти к себе и выспаться. Если завтра я не увижу тебя на пробежке, не поленюсь, поднимусь к тебе и окачу стаканом холодной воды!

Хантер отстранился и усмехнулся.

— И когда ты стала такой мудрой, Дикарка?

— С тех пор, как меня перестали так называть, — отшутилась я.

— Наверно мне и правда пора… И, спасибо, Айв. Спасибо за то, что ты есть в моей жизни.

Я проводила его тяжелым взглядом и выдохнула только после того, как он вошел в мужское общежитие. Я чувствовала небывалую легкость от того, что все, наконец, прояснилось. Но вместе с тем, во мне закипала злость на Алексис, которая причинила боль моему близкому пьюру. И эту злость я решила вылить на нее именно сейчас.

Быстро записавшись на стойке коменданта, я уверенно направилась в комнату и, распахнув дверь, увидела лежащую на кровати Алексис. Кажется, она плакала. Интересно, она жалеет Ханта, которому наговорила всяких гадостей или себя?

— Алексис. Нам надо поговорить, — твердо произнесла я.

— Я не в настроении сейчас разговаривать, — буркнула девушка, немного оторвав голову от подушки.

— Я тоже, представь себе, не в настроении! — эмоционально вскрикнула я. — И знаешь из-за чего? Что ты там наговорила Ханту?!

— Ах, вот оно что, — усмехнулась водница, садясь на кровати.

Лицо ее раскраснелось, а губы и глаза припухли от слез, но мне было ее совсем не жаль.

— Не знаю, что ты там себе думаешь, но лучше бы ты держала это свое мнение при себе!

Я была так зла, что не давала ей даже вставить и слова.

— Ревность тебя заела, да? За то, как мы с Хантом относимся друг к другу? Ты, наверное, в недоумении, почему он так не относится к тебе? А ты не задавала себе вопрос, заслужила ли ты это? Что ты о нем знаешь вообще?

— Я знаю достаточно, чтобы делать выводы, — процедила Лекса. — Это не твое дело.

— О нет, это, как раз-таки, напрямую касается меня! И именно ты вплела меня в вашу ссору! А еще Хантер для меня — единственная семья. И я буду стоять за него до конца! Даже если это всего лишь глупая ссора влюбленных!

— Хватит кричать на меня! Хочешь, чтобы все общежитие слышало? — повысила голос Лекса.

Подумав, что не хочу привлекать лишнего внимания, согласилась с водницей.

— Сейчас ты выслушаешь меня, а потом уже тебе решать, что делать дальше, — уже в половину тише произнесла я. — Повторю свой вопрос, что ты знаешь о Хантере?

— Знаю, что он добрый, забавный и очень умный парень, — сквозь зубы выдавила девушка.

— Даже меньше, чем я ожидала! — зло усмехнулась я, вызвав раздражение у водницы. — То есть ты не знала, что у него была старшая сестра, которая погибла?

— Нет, — севшим голосом произнесла Лекса. — Он никогда не говорил об этом.

Я лишь усмехнулась и продолжила:

— Его сестра сбежала из академии, не выдержав издевок о ее семье. А потом ее нашли мертвой и Хантер винил во всем себя, потому что именно он выставил напоказ семейный секрет. Он не смог позаботиться об Эмбер, поэтому теперь он заботится обо мне, возможно видя во мне ее отражение. Надо мной тоже издевались, а в начале и сам Хант, но в итоге он стал тем, кто никому не позволит причинить мне боль.

— Я не знала, — тихо прошептала Лекса.

— Смею предположить, что ты никогда и не интересовалась его семьей, — фыркнула я. — А знала ли ты, что он был моим нареченным?

Алексис напряглась, но я поспешила продолжить, чтобы она ничего не успела себе надумать.

— Наши родители, как это положено, заключили договор при нашем рождении. Никто не знал о том, что я жива, но когда все открылось, Хантер готов был исполнить свой долг и стать моим мужем, несмотря на то, что уже был влюблен в тебя. Но я не могла смотреть, как он страдает, да и сама мечтала выйти замуж за того, кого буду любить так же сильно, как Хант любит тебя. Я пообещала ему разорвать этот договор, как только стану королевой. Однако до моего совершеннолетия регентом был поставлен его отец, исключительно из-за этой договоренности. Если я расторгну договор сейчас, то его отец потеряет возможность управлять континентом в мое отсутствие, а это единственный пьюр, которому можно было доверить правление.

— То есть, фактически, он твой жених? — спросила Лекса.

— Из того, что я сказала, ты услышала только это? — возмутилась я.

— Нет, прости, — она явно боролась со своей гордостью, и у нее это, хоть и с трудом, но получалось. — Я вижу, что ты желаешь Хантеру добра.

— Как и он мне, и так будет всегда. Как только я взойду на престол, договор будет расторгнут и каждый из нас пойдет своей дорогой. Но мы всегда будем заботиться друг о друге, он всегда будет для меня семьей, даже если тебе это не нравится.

Алексис молчала, а я чувствовала, что уже успокоилась.

— Не знаю, что ты чувствуешь к нему, и не знаю, что ты собираешься делать дальше… — тихо произнесла я, посмотрев ей в глаза. — Но я не позволю больше причинить ему боль.

С момента нашего разговора с Алексис прошло уже несколько дней. Я видела, что она хочет поговорить с Хантом, но не знает, как подойти к нему. А сам Хант ходил, как в воду опущенный. Не знаю, чем его зацепила Алексис, но он определенно точно ее любил. Быть может эта та самая любовь с первого взгляда? Которая возникает просто так, из ниоткуда. Даже не зная друг друга пьюры чувствуют сильные импульсы, которым не могут противиться.

Может быть так, а может быть нет, но, думаю, со временем они разберутся в этом, а пока им необходимо просто поговорить.

Тогда-то я и решила организовать им встречу. Когда они посмотрели друг на друга, я увидела в их взгляде такую тоску, что сразу поняла — я все сделала правильно.

Оставив их наедине разбираться со своими проблемами, прошла через портал в обитель фамильяров, чтобы немного пообщаться с Тео, которого не видела уже несколько дней.

Там я встретила Робина и Шарлотту, которые вели непринужденную беседу. Кажется, они все же поладили.

Вокруг девушки все время беспокойно летал белоснежный филин, но она этого не замечала.