Алхимаг: Черный ворон

Глава 19

С того момента мои тренировки по духовному развитию приобрели новый характер. Теперь я видел свою энергетическую структуру и мог с ней работать. А заодно изучать мир микрочастиц, раскинувшийся вокруг меня подобно безбрежному океану.

Главное же — я знал, что однажды сумею создать круг трансмутации! Сдать экзамен и перейти на второй курс — ступень Белого лебедя. И это вдохновляло, как ничто другое.

Спустя несколько дней я снова завёл с Левшиным разговор про белую ртуть. Он принялся отнекиваться.

— Не могу достать, — сказал он. — Тот, у кого я её брал, говорит, что больше нет. И он понятия не имеет, когда будет. Блин, не надо было мне тогда задерживаться! Если б не это, гомункул не смог бы выдать себя за меня, и ты не попался бы!

Я прищурился. Так, стоп! А вот это интересно! Я начал быстро печатать в приложении: «Погоди, а почему ты именно сейчас об этом вспомнил⁈»

Михаил заметно смутился.

«Тебя задержал тот, кто дал тебе ртуть?»

Левшин нехотя кивнул.

— Ну, да, — промямлил он, отводя взгляд. — Я его перед этим как раз спросил про неё, и он подошёл сказать, что ничего не выйдет. Потом ещё что-то говорил — я уж не помню.

«То есть, тот, кто дал тебе опасный элемент, зная, что ты можешь пострадать, задержал тебя в тот день, когда гомункул выдал себя за тебя?»

Михаил непонимающе уставился на меня.

— К чему ты клонишь, Ярик?

«Скажи честно, ты в тот раз говорил ему, что мы с тобой будем экспериментировать вместе?»

— Ну-у… Точно не помню. Вроде, да… А что? Я тебя не понимаю… Погоди, ты хочешь сказать, что он нарочно?!.

Наконец-то, дошло, чёрт возьми!

— Нет-нет, ты ошибаешься! — сбивчиво залопотал Левшин. — Зачем ему это⁈

«А ты просто представь, что это правда!»

Михаил замолчал. Задумался. Наконец-то!

— Если так, — сказал он спустя полминуты, — значит, он работает на И-чан!

Я кивнул. Именно так, блин, и выходило!

— Что будем делать? — спросил Левшин. — Скажем твоему отцу? А вдруг это просто совпадение? Тогда получится, что я нарушил слово. Зря. А это, как ты сам знаешь, нехилый такой удар по моей репутации. Одно дело — вычислить шпиона, и совсем иное — сдать того, кто тебя выручил, когда тебе было нужно.

Он был прав. Ситуация оказалась непростой. И требовала, чтобы её обмозговали.

Я написал:

«По крайней мере, ты согласен, что мы не можем пустить всё на самотёк? Если это вражеский агент, он наверняка попытается снова меня достать. А ты сейчас — опасный свидетель».

Левшин побледнел. Мне явно удалось надавить на нужное место. Не потерял ещё хватку, хе-хе!

— Согласен! — сказал Михаил. — Но как вывести его на чистую воду?

«Взять с поличным. Но будет проще, если ты хотя бы мне скажешь, кто это».

Михаил озадаченно почесал кончик носа.

— Да, ты прав. Тебе лучше знать. Ввиду исключительных обстоятельств… Это Юрий Шмидт со старшего курса. Мы с ним с лета знакомы. Он с моей сестрой учится, приходил в гости несколько раз. Они, вроде как, даже встречаться начинали, но не заладилось. Тогда-то он и хвастался, что может достать, что угодно. Ну, я к нему и обратился. Они на тот момент с Дашей уже расстались, так что я думал, он откажет. Но он согласился. Не могу поверить, что он работает на И-чан! Может, всё-таки совпадения? — с надеждой добавил Левшин.

Вот это и следовало выяснить. И как можно скорее.

«Придётся тебя использовать, как живца», — написал я.

— Меня⁈ — прочитав, всполошился Михаил. — Нет, ты что, с ума сошёл⁈ И каким образом?

«Скажешь ему, что собираешься его выдать. Что понял, кто он. Потребуешь денег. Много».

— Яр, он ведь меня убьёт! — дрогнувшим голосом сказал Левшин. — И мы ему помешать вдвоём не сможем. Человек на предпоследнем курсе Менториума. Он алхимаг!

И снова Левшин был прав. Но это вовсе не значило, что нужно опустить руки. Или что Шмидта нельзя одолеть. Всегда есть тот, кто сильнее. Или то, что сильнее.

«Предоставь это мне», — написал я.

— Так что я сейчас должен делать? — нахмурился Михаил.

«Пока ничего. Завтра к этому вернёмся. И никому ни слова!»

Парень кивнул с явным облегчением. Он был рад отсрочке.

Дома я отправился искать отца. Слуги подсказали, что князь находится в розовой гостиной — небольшой комнате, отделанной мрамором. Там Николай часто коротал время, когда выдавалась свободная минутка. Что случалось нечасто.

Едва я постучал, раздался его голос:

— Входите!

Открыв дверь, я заглянул внутрь и увидел алхимага, сидевшего в кресле с высокой спинкой за маленьким восьмиугольным столом, на котором помещалась только шахматная доска.

Напротив чародея развалился на другом кресле большой енот! Одной лапой он задумчиво почёсывал себя за ухом, а другой барабанил по подлокотнику.

— А, Ярослав! — улыбнулся Николай. — Заходи, садись. Мы тут с Геной пытаемся обставить друг друга в шахматы, как видишь.

Я подошёл к третьему креслу и опустился в него, глядя на удивительного енота.

— Привет, Яр, — проговорил вдруг тот, не сводя взгляда с доски, на которой осталось меньше половины его фигур и чуть больше — чёрных, которыми играл Николай. — Как дела? Может, подскажешь, как ходить, чтобы сбить спесь с твоего отца?

— Думай сам, — усмехнулся алхимаг. — И не делай вид, что не продумал всё на три хода вперёд.

Ясно: это чур князя! Видел я его впервые, хотя они с настоящим Ярославом, похоже, были знакомы.

— Именно так мне и казалось, именно так и казалось, — покачал головой енот. — Но кое-кто, похоже, продумывает свои действия гораздо дальше. Ладно, рискну!

Он схватил стоявшую справа ладью и передвинул её на три клетки вперёд.

— Предсказуемо, — ухмыльнулся Николай. — Яр, ты чего хотел?

Я покосился на енота.

— Не смущайся Геннадия, — сказал отец, подавшись вперёд и глядя на доску. — Он хранит тайны не хуже могилы.

— Гораздо лучше, — отозвался тот.

— Или так, — кивнул Николай и передвинул коня.

Енот зашипел, подпрыгнул в кресле, сделав сальто назад, а затем опустил голову к самому столику, вылупившись на фигуры.

— Какое коварство! — процедил он, двигая ушами. — Нет, вы только подумайте! И это человек, для которого я столько раз рисковал жизнью!

Николай откинулся в кресле и повернул голову ко мне.

— Ну, выкладывай. Не просто ж так ты пришёл.

Я протянул листок, на котором заранее написал свою просьбу.

Прочитав, алхимаг сдвинул брови.

— Ты прав, я добыл в тот раз не только сердце, но и некоторые другие части василиска. Но зачем тебе глаз⁈ Ты ведь знаешь, как действует взгляд этой твари? И насколько он опасен.

Я кивнул. Потому-то глаз и был мне нужен.

— Тебе придётся объясниться, — сказал Николай, возвращая мне листок. — И говори только правду!

Этого ответа я ожидал. Поэтому протянул другую записку.

— Серьёзно? — удивился отец, пробежав взглядом строки. — Решил писать проект по василискам? Ну, знаешь… И тебе разрешили?

Я пожал плечами. Мол, почему бы и нет?

— Это слишком опасно. Только под моим присмотром. Один взгляд в глаз этой твари, и ты застынешь, словно статуя. А если не принять меры, спустя секунд двадцать твоё сердце остановится. Я не собираюсь тобой рисковать.

Пришлось подать третью записку.

— Ого, да ты ко всему готов, как я погляжу! — усмехнулся отец. — Ну, что ты там… Так-так…

Енот передвинул слона по белой диагонали. Николай бросил взгляд на доску поверх бумажки. Подался вперёд и поставил ферзя рядом с вражеским конём.

— Шах и мат!

Енот вылупился на стол, замер, а потом вдруг завертелся, словно юла, издавая пронзительное шипение, перемежающееся фырканьем.

— Я не могу играть, когда смотрят! — возопил он, резко остановившись. — Ярослав меня сбил! Требую реванша.

— В другой раз, — качнул головой Николай. — Мне нужно кое-что обсудить с сыном. Если не возражаешь.

— Возражаю — не возражаю… Кого это волнует⁈ — обидчиво проговорил енот и тут же исчез.

Отправился в подпространственный Карман.

Николай поднялся и сделал мне знак следовать за ним.

— Идём. Я покажу тебе то, что ты просишь. Чтобы ты в полной мере осознавал, чем грозит тебе задуманное. Что бы это ни было.

Вскоре мы оказались в лаборатории. Алхимаг поставил на стол прозрачный контейнер, затем отпер большой стазисный шкаф для хранения органики и, порывшись на полках, извлёк из него маленькую медную шкатулку.

— Не трогай, — предупредил он, поместив её в контейнер.

После чего отправился в дальнюю часть помещения и через минуту вернулся с белой мышью в руке. Опустив зверька туда же, где находилась шкатулка, он аккуратно поднял медную крышку и сделал два шага назад.

— Смотри, — сказал Николай. — Но ближе не подходи.

Я пристально наблюдал за тем, как грызун настороженно понюхал воздух, а затем двинулся к шкатулке.

— Внутри лежит один из глаз василиска, — прокомментировал алхимаг. — Уменьшенный, разумеется. Так проще работать. Смотреть на него нельзя. Сейчас увидишь, почему.

Мышь подошла к шкатулке, приподнялась, поставила передние лапки на край и заглянула внутрь.

В тот же миг всё её тело вздрогнуло, шерсть встопорщилась, словно по зверьку пропустили электрический разряд, и грызун замер, выпучив крошечные глазки-бусины.

— Полный паралич, — удовлетворённо сказал Николай. — Она даже не дышит. Ну, не будем зря тратить материал, — с этими словами он сделал два шага к столу, захлопнул шкатулку, а затем коснулся указательным пальцем мыши.

Спустя пару секунд она испуганно дёрнулась и попятилась.

Отец ловко поймал её за хвост.

— Теперь ясно, почему работа с подобными вещами смертельно опасна?

Я кивнул. В рисках никто и не сомневался. Однако глаз мне всё равно был необходим.

— Хорошо. Надеюсь, твой преподаватель тоже это понимает и не будет настаивать на экспериментах. Уверен, твою работу можно написать и без них.

С этими словами он двинулся в сторону клеток, унося мышь.

Я же быстро подступил к контейнеру, открыл шкатулку, зажмурившись, достал из неё упругий гладкий шар размером с теннисный мячик — ох, и тяжёлый же! — и сунул его в карман. А затем опустил крышку и поспешно отошёл обратно.

Николай вернулся спустя несколько секунд. Взял шкатулку, убрал её в шкаф и повернулся ко мне.

— А ещё лучше, выбери какое-нибудь другое существо, — посоветовал он. — Не все же твари смертельно опасны. И тогда я с удовольствием предоставлю тебе ингредиенты для опытов. Если они у меня окажутся, конечно.

Когда я ехал следующим утром в школу, в кармане у меня лежала коробка, внутри которой был закреплён зрачком вверх глаз василиска. Пришлось зафиксировать его с помощью клея. Действовал я наощупь. Самым сложным оказалось определить, где у глаза радужка. К счастью, она слегка выступала — словно линза. С противоположной стороны чувствовались обрезанные остатки мышц и зрительного нерва. На это я и ориентировался. Теперь оставалось лишь уповать на то, что глаз размещён в коробке правильно и смотрит вверх, а не куда-нибудь вбок. К сожалению, узнать это прежде, чем Шмидт откроет коробку и заглянет в неё, было невозможно. И, если я напортачил, он непременно прикончит нас с Михаилом.

Третьим уроком была криптозоология. К нашему общему удивлению, ментор Шестаков не стал в очередной раз грузить нас конспектами. Вместо этого он вынес из лаборантской большую пузатую колбу и водрузил её на металлическую треногу в центре стола. Затем вытащил шесть зеркал и установил их вокруг склянки. Всё это он проделывал в полном молчании под пристальными и любопытными взглядами студентов.

Наконец, профессор повернулся к нам и заговорил:

— Полагаю, вы слышали о подпространственном мире, который называется Джиннистан. Кто может сказать, чем его обитатели принципиально отличаются от существ других реальностей, куда алхимаги наведываются для охоты?

Руки подняли почти все. Каждый раз я поражался тому, как много мои одноклассники знали. Впрочем, напрасно, ведь аристократов готовили к пути воинов и чародеев с самого рождения. Мне же приходилось постоянно читать, загружая в память тонны информации.

— Пожалуйста, — вызвал Шестаков нашего старосту, долговязого брюнета из рода Черкасовых.

Тот быстро поднялся, вытянулся, прижав руки к телу, и выпалил:

— Обитатели Джиннистана имеют условно-материальную оболочку, профессор!

— Иначе говоря? — чуть наклонил голову Шестаков.

— Они являются духами!

— Ну, это вы, конечно, совсем опростили, — поморщился ментор. — Есть более точный термин. Вам он известен?

— Известен, профессор, — запнувшись, ответил Черкасов. — Астралы.

Шестаков одобрительно кивнул.

— Совершенно верно. Садитесь. А означает это слово то, что жители Джиннистана в нашем мире невидимы. Есть ли способы их обнаружить? Или, если угодно, проявить? Конечно. И сегодня я продемонстрирую вам, как это делается, на примере саламандры.

По классу прокатился восторженный вздох. Шестаков дождался, пока восстановится тишина, и продолжил:

— Саламандра, как и ряд других астралов, вроде ифритов, маридов или джиннов, относится к так называемым элементалям. Её стихия — одна из важнейших в алхимии — огонь. Это существо не просто может жить в огне, оно способно его порождать. Не нужно путать её с нашим земноводным, которое выделяет влагу из кожи, выигрывая время, чтобы спастись из пламени. Саламандра, о которой я говорю, может как потушить огонь, так и создать его. Поймать её непросто. Тем не менее, одна у нас имеется, и сейчас мы на неё посмотрим.

С этими словами ментор подошёл к окну и раздвинул тяжёлые, плотные шторы. Класс залил яркий солнечный свет.

— Смотрите! — профессор указал на установленную в центре стола колбу.

Все студенты дружно уставились на неё, буквально задержав дыхание.

Оказалось, что зеркала были выставлены таким образом, чтобы отражать свет, перенаправляя его прямо в сосуд.

Спустя несколько секунд внутри колбы начало проявляться чёрное с жёлтыми пятнышками существо, похожее на ящерицу с округлыми формами!

— Она всё это время была в сосуде! — восторженно шепнул мне на ухо Левшин.

Прошло ещё немного, и саламандра полностью материализовалась. А затем вдруг вспыхнула трепещущим огнём.

Студенты дружно ахнули.

— Тишина! — раздражённо прикрикнул Шестаков. — Нет повода нарушать дисциплину. Сейчас вы видите не только саламандру, но и способ её подчинить. Отлов этих тварей происходит как раз с помощью солнечной ловушки. Так что не пытайтесь её схватить, если на небе тучи, — ментор растянул рот в кривой ухмылке, служившей у него обозначением того, что он пошутил. — Саламандра является символом чистоты, праведности и стойкости. Её часто используют в качестве эмблем и геральдических элементов. Поднимите руки, у кого это существо имеется на родовом гербе?

Человека три подняли руки. Михаил толкнул меня в бок.

— Ты чего⁈ Поднимай!

И верно, на гербе Мартыновых, помимо феникса, было маленькое изображение саламандры в нижнем поле геральдического щита.

Обведя взглядом класс, ментор остановился на мне.

— Ярослав Мартынов, — сказал он. — Если бы я спросил, каков девиз вашего рода, а вы могли бы говорить, то ответили бы, что он звучит так: «Горю, но не сгораю». И это как раз то, за что саламандра пользуется такой популярностью. Никакие превратности судьбы не способны её сломить, заставить сдаться. Очень надеюсь, что вы, господин Мартынов, будете достойным носителем своего девиза.

А теперь давайте запишем, для чего алхимаги так стараются и рискуют жизнями, отлавливая саламандр.

Прежде всего, ценится их кожа, конечно. Из неё изготавливают огнеупорную защиту для тех, кто не владеет магией, а также — для боевой техники. Одного квадратного сантиметра вполне достаточно, чтобы обезопасить экзодоспех типа «Витязя». Для «Ратибора» или «Водяного» нужно в полтора раза больше. Таким образом, чем крупнее саламандра, тем она дороже. Например, та, что вы видите в колбе, считается маленькой. И всё же, стоит она несколько миллионов золотых рублей. Поблагодарим ректора за то, что любезно отловил её и предоставил для школьных нужд.

Слушая ментора, я невольно вспомнил день, когда сгорел в туалете детского дома. Вот бы мне быть саламандрой! А ещё лучше — иметь изготовленный из её кожи артефакт.

Правда, тогда я не попал бы в этот чудесный мир и не обрёл бы самое главное — надежду!

На большой перемене мы с Михаилом в столовую не пошли. Сказали остальным, что нам нужно срочно в библиотеку, и что подойдём попозже. На самом же деле, отправились в дальний конец коридора на третьем этаже, где располагалось хранилище. Там почти никогда не было ни студентов, ни преподавателей.

Я изложил Левшину свой план, заранее написанный в телефоне. Бумаге я его не решился доверить. И даже пересылать Михаилу в мессенджере.

Он читал, нервно почёсываясь. Видно было, что идея заманить в ловушку Шмидта ему совсем не по душе. Но он знал, что должен мне — в случае, если я прав, и старшеклассник работает на И-чан. А честь дворянина требовала по долгам платить. Всегда. Легко манипулировать теми, кто находится в плену условностей.

— Уверен, что получится? — спросил Михаил, закончив чтение.

Я хотел бы ответить положительно. Но лучше быть готовым к худшему.

— Ну, класс! — вздохнул Левшин, когда я пожал плечами. — Так, ладно! Хотим мы этого или нет, сделать придётся. Значит, я подхожу к Шмидту, говорю, что догадался о том, зачем он дал мне ртуть и потом задержал в день, когда на тебя напали. Затем требую бабки взамен доказательств, которые у меня якобы есть. Всё верно?

Я кивнул. Как же мне надоел этот жест! И как бы хотелось просто иметь возможность говорить!

— Вру, что улики надёжно спрятаны, даю время до завтра достать деньги и назначаю ему встречу в библиотеке в малом читальном зале. Туда никто не ходит, потому что там хранятся старые энциклопедии. Ты будешь в шкафу — снимать всё на телефон. Уверен, что поместишься?

«Я проверял».

Действительно, подбирая место для встречи со Шмидтом, я облазил все закоулки Менториума, какие смог найти, и только в одном имелась возможность спрятаться. Забравшись в шкаф, я убедился, что легко в него помещаюсь, а через щель можно вести видеосъёмку.

— Ладно, — проговорил Михаил. — Едем дальше. Беру бабло, отдаю коробку, в которой, якобы, находятся доказательства, что Шмидт работает на И-чан. Он её открывает и застывает. Мы зовём библиотекаря. Если повезёт, он успеет за двадцать секунд и оживит Шмидта. То, что он пришёл с деньгами на встречу, и сама запись на телефоне послужат подтверждением наших обвинений. Всё правильно?

Пришлось снова кивнуть.

— Ты это, — проговорил, чуть помолчав, Левшин. — Уж постарайся снять, как надо, ладно? Потому что иначе получится, что мы просто убили человека. И никогда не сможем доказать, что он работал на И-чан и имел отношение к покушениям на тебя. Сам знаешь, что нас с тобой ждёт в таком случае. И я даже не о тюрьме говорю. Родственники Шмидта всё сделают, чтобы достать нас и прикончить.

Я жестом показал, что волноваться не о чем.

— Тогда я на одной из следующих перемен найду Шмидта и поговорю с ним, — сказал Михаил. — Надеюсь, у него хватит ума не прикончить меня сразу. Надо, всё-таки, выбрать место, где есть свидетели, но слышать нас не будут. Поразмыслю, где лучше это сделать. Потом расскажу, как прошло, — он взглянул на часы. — А сейчас нам лучше поторопиться, потому что занятие по черчению начнётся через восемь минут, а нам ещё книги надо успеть в библиотеке взять, чтобы объяснить, почему мы так и не явились в столовку.