Алхимаг: Черный ворон

Глава 6

Собаку пришлось оставить в моей комнате, куда перенесли и клетку. Николай настаивал на этом, не понимая, как можно держать собаку просто так, на воле. Мне пришлось уступить, но я собирался со временем добиться того, чтобы псину признали питомцем и позволили ей свободно перемещаться по дому. Сейчас на споры и дискуссии просто не было времени, ведь пришлось бы вести, хоть и одностороннюю, но всё же переписку. Я даже имя щенку не успел придумать, отложив это на потом.

До прихода первых гостей оставалось совсем мало времени, и весь дом гудел, как пчелиный улей. Слуги, которых оказалось не меньше двух десятков, носились во всех направлениях, таская блюда и посуду, накрывая длинный стол в обеденной зале, которую называли трапезной. Старик Еремей управлял ими уверенно, как заправский дирижёр. Мажордому было сейчас явно не до мыслей о том, почему за утро так подрос хозяйский сынок.

Я с удовольствием остался бы в комнате до прихода гостей, но отец вручил мне список того, что следовало проверить. В этом не было необходимости, но алхимаг, видимо, приучал сына быть хозяином. А это значило, в том числе, следить за порядком. Так что я направлялся в библиотеку, чтобы выяснить, расставлены ли там книги в соответствии с каталогом. Это поручение дали одному из слуг ещё вчера, но не успели проконтролировать выполнение. Так что я бродил по огромному дому в поисках библиотеки. Спросить дорогу не мог, да и не хотел: ни к чему лишний раз напоминать людям, что я «забыл» то, что знал. Особенно если в этом не было прямой и насущной необходимости.

Заодно я изучал расположение комнат, чтобы ориентироваться в доме. При этом приходилось поминутно уворачиваться от спешащих во все стороны слуг. Я был удивлён, заметив через окно нескольких воинов в броне и с массивными автоматами. Они прохаживались мимо дома, явно охраняя его. Прежде я их не видел.

Когда я проходил мимо двух лакеев, поднимавших при помощи лестницы на потолок оторвавшуюся часть разноцветной бумажной гирлянды, тот слуга, что находился наверху, покачнулся, взмахнул руками и, потеряв равновесие, начал падать. Второй от неожиданности отпрянул, и его предплечье резко полетело назад — прямо мне в лицо! Попади оно в него, и перелом носа был бы обеспечен, но я вдруг стремительно отклонился, одновременно ударив лакея по руке раскрытой ладонью. Тот вскрикнул и, обернувшись, испуганно замер, вылупившись на меня. Обхватив предплечье, он попятился, затем, придя немного в себя, поклонился и сбивчиво забормотал извинения.

Второй лакей валялся на полу там, куда рухнул с лестницы. Он ничего не заметил и не понял: ему было не до того, чтобы осматриваться. Его стоны разносились по коридору.

Я быстро юркнул в ближайший проход и прижался к тяжёлой портьере.

Ох, ты ж, сука! Это что вообще было⁈ Я никак не ожидал, что так быстро среагирую. Это было слишком, слишком… стремительно! Человеческое тело не способно на такое. Я знаю, ведь я прожил в одном из них двенадцать лет. Так что это было? Защитный приём — ладно. Их я знал и умел применять. Дрались мы с братьями часто. Но как мне удалось отбить руку слуги и избежать удара, будучи пятнадцатилетним пацаном⁈ Откуда во мне эта быстрая реакция и чёткость? Организм словно сделал всё сам, инстинктивно. Куда быстрее, чем сделал бы я. Может, дело в теле гомункула? Николай предупреждал, что оно в разы превосходит человеческое.

Чуть дальше на противоположной стене виднелось зеркало в человеческий рост, и я подошёл к нему. Теперешний мой облик совершенно не походил на прежний, который я имел до смерти. Этот парень был симпатичней, мускулистей, прямее, широкоплечей. Идеальное тело и хорошее лицо, которое будет нравиться людям. С этими данными, да ещё будучи сыном высокопоставленного чиновника, учёного и царедворца, я могу стать в новом мире, кем угодно! Любые пути открывались для меня. И от этого захватывало дух! Даже только что произошедшее почти стёрлось из памяти, пока я придирчиво разглядывал себя в зеркале.

Меня привели в чувство голоса, доносившиеся из соседнего коридора. Слуги там переполошились. То ли поднимали упавшего лакея, то ли переживали, не пострадал ли сын хозяина. Прихватив по пути из хрустальной вазы яблоко, я поспешил дальше. Нужно было найти библиотеку. Я буду хорошим сыном, которым алхимаг сможет гордиться. Тем, для кого Николай сделает, что угодно, — так же, как недавно отдал щенка, хотя не хотел и не понимал, зачем он мне нужен.

Когда начали собираться гости, мне, как виновнику торжества, пришлось стоять в огромном холле, освещённом кучей трепещущих ламп (огонь в них явно был волшебный), и приветствовать прибывавших. Я всем кланялся, а стоявшая рядом Елена кратко поясняла, что сын пострадал из-за опыта и временно не может говорить. Николай тоже был здесь. Он обменивался с гостями парой фраз, улыбался, хлопал некоторых мужчин по спине. Похоже, большинство было его добрыми знакомыми. Приехали и дети. Всего шестеро, из которых трое были старше меня, двое младше, и один — мой сверстник. Естественно — все полные придурки.

И тут обнаружился ещё один сюрприз: одногодка оказался тем самым Михаилом — лучшим другом, утром пострадавшим во время неудачного эксперимента. Его левый глаз скрывала чёрная «пиратская» повязка, а на покрасневшей щеке виднелся тонкий белый шрам. Вопреки моим представлениям (я был уверен, что Михаил лежит в больнице или дома в окружении врачей, борющихся за его жизнь), приятель Ярослава Мартынова чувствовал себя прекрасно, был бодр и весел, поздравлял с Посвящением и Днём рождения.

— Смотри! — шепнул он, пока его родители разговаривали с Еленой и Николаем. — Видал⁈ — указательный палец тыкал в белый шрам ниже повязки. — Мой первый! У отца таких сотни две. Когда-нибудь и у меня будет столько же. А может, и больше!

Михаил явно гордился шрамом и из-за глаза не беспокоился. Я не знал, как себя вести с ним. Помимо того, что он был всего лишь глупым человеческим детёнышем, так ещё и считал, что перед ним лучший друг, а я парня с повязкой видел впервые в жизни. И ни малейшего желания общаться не имел. Как и узнавать его.

— Правда, что ты онемел? — спросил Михаил, взглянув украдкой на родителей.

Я кивнул. Похоже, общаться всё же придётся. Эх… А всё папаша, чтоб ему пусто было! Конечно, избавиться от сына проще всего. Нет, чтобы понять и простить.

— Ерунда! — сказал Михаил. — Твоя мать легко тебя вылечит. Уж если меня подлатали за несколько часов. Смотри: ожога совсем не осталось, — он снова ткнул себя в лицо. — Только щека ещё красная. А говорят, мясо было сожжено до самой кости!

Его слова произвели на меня впечатление. Я знал, как хрупко человеческое тело. Как мало нужно, чтобы оно повредилось или погибло. Какой же силой обладала местная магия, если могла так быстро исцелять⁈ Отец говорил о способности Лекарей восстанавливать части тела. Значит, глазу Михаила тоже ничего не грозило. Не понятно только, откуда тогда у здешних обитателей шрамы. Может, их специально оставляют? Как знак доблести или что-то в этом роде. Тщеславие ведь никому не чуждо.

Я ткнул пальцем в чёрную повязку.

— Это? — приятель отмахнулся. — Через пару дней всё восстановят. Почти и не больно. Так, щиплет временами.

В этот момент его родители закончили обмен приветствиями и забрали сына, отправившись в трапезную. Похоже, они не имели ни к кому из-за ранения отпрыска претензий. Видимо, здесь все полагали, что, чем тернистей путь будущего воина, тем лучше. Ну, или изо всех сил делали вид, будто полагают.

В отличие от меня, Михаил был светловолосым и веснушчатым. Его зелёный правый глаз вращался и стрелял по сторонам так, словно вокруг постоянно взрывались фейерверки, и его обладатель боялся пропустить хоть одну вспышку. Когда Михаил ушёл, я не сомневался: опасный опыт, из-за которого они с Ярославом пострадали, был идеей блондина!

Меня, как виновника торжества, усадили между отцом и матерью. Мы располагались во главе длинного стола. Михаил со своими родителями оказался недалеко, но всё же не так близко, чтобы говорить со мной. Он лишь периодически бросал на меня многозначительные взгляды, закатывал глаз и корчил рожи. Видимо, дети были дружнее, чем их родители. Правда, я не понимал, что пытается выразить Михаил. И не особо интересовался. Наверное, между ним и Ярославом существовала особая связь, и им не требовались слова. Но я не являлся другом Михаила. По сути, я был, хоть и невольным, однако самозванцем.

Таким мыслям я предавался, равнодушно наблюдая за мимикой Михаила и другими гостями, благодаря за тёплые слова и мудрые напутствия, которые по очереди озвучивали гости Мартыновых. Иногда отец шёпотом подсказывал, что делать или отвечать. Кажется, он был очень горд сыном, так что почти забыл, что лишь утром поместил его душу в искусственное тело гомункула. Только когда кто-нибудь, желая сделать родителям свежепосвящённого приятное, замечал, что я не по годам физически развит, лицо его омрачалось, и порой Николай бросал украдкой взгляды на супругу: как та отреагирует на такие слова? Но Елену ничего не смущало. Она была счастлива, что её сын вырос, пока её не было, что он находится в центре внимания, что в этот день в доме собрались благожелательно настроенные к нему и вообще Мартыновым люди.

Постепенно и мне передалось общее приподнятое настроение. Нет, ну а что? Трудно сохранять настороженность и озабоченность, если ты избежал смерти, сорвался с папашиного поводка, да ещё угодил в мир, где есть магия. Плюс — обрёл богатую и влиятельную семью. Что ещё нужно для хорошего старта?

А главное — ну, чем я рисковал? Я ведь даже не мог проговориться. Так что время от времени и мои губы, привыкшие быть плотно сжатыми, трогало подобие улыбки. Она не шла ни в какое сравнение с той, которую я подарил щенку, но всё же это была улыбка.

Правда, иногда я ловил на себе задумчивый взгляд мажордома. И понимал его причину: старик-то не отсутствовал месяцами дома и не мог не заметить, что «подрос» мальчик всего за одно утро. Странно, что на это изменение не обратил внимания Михаил. Поразмыслив, я решил, что тот был слишком занят собственными ранениями, чтобы обращать внимание на кого-либо ещё.

Блюда, которые подавали на празднике, были мне незнакомы. Но все они имели бесподобный вкус! Когда я, едва дыша, отвалился на спинку стула, то жалел, что не осталось места в животе.

Подарков никто не дарил. Видимо, не было в этом мире такой традиции. Это удивило меня, но не расстроило. Я к подаркам и так не привык.

Наконец, пир (именно так называл это я про себя) закончился, и гости начали расходиться. Не было ни танцев, ни прочих развлечений. Только несколько мужчин остались, чтобы поговорить с Николаем об учёных делах. Они отправились в кабинет. Елена же в сопровождении двух ближайших подруг вышла во внутренний сад прогуляться и выслушать накопившиеся в её отсутствие сплетни.

Михаила и других детей увезли. Перед отбытием приятель подбежал ко мне, чтобы предупредить, что придёт завтра в двенадцать.

— Пришлось рассказать предкам, что мы пытались сделать утром, — слегка помрачнев, проговорил он. — Сам понимаешь, в восторг они не пришли. Но особо не орали. Наверное, потому что я пострадал, — Михаил любовно коснулся своей повязки. — И ещё потому что с тобой всё в порядке. Думаю, если б ты так легко не отделался, мне бы досталось по первое число! — приятель усмехнулся. — Ну, ладно, где наша не пропадала! Главное, что обошлось, верно? Но играться с белой ртутью нам больше нельзя, — он нахмурился. — На этот счёт мне предки чётко разъяснили, — Михаил тяжело вздохнул. — В общем, придётся наши опыты свернуть.

Кажется, он ожидал, что я выражу сожаление, но я плохо понимал, о чём толкует парень. И уж точно мне было отчаянно насрать на их дебильные опыты. Однако я уловил в этих второпях брошенных фразах главное: сын алхимага и его друг раздобыли где-то драгоценную белую ртуть, входившую в состав арматориума, и пытались с ней экспериментировать. Кончилось это ожидаемо плохо. Один получил ожог лица, а другой превратился в кровавое месиво, которое даже придворный алхимаг не взялся восстанавливать. Интересно, сожалел бы Михаил о том, что им с Ярославом запретили баловаться в лаборатории, знай он, что его друг этим утром умер?

Не дождавшись реакции и списав это не немоту, Михаил хлопнул меня по плечу. Я едва сдержался, чтобы не ткнуть его хорошенько под рёбра за такую бесцеремонность.

— Ладно, до завтра! — кивнул блондин прежде, чем убежал догонять родителей.

Я остался один. Впервые за праздник. Стоял, глядя вслед улепётывавшему мальчику, и думал о том, что это не мой приятель. Не мой дом. Не мои родители и даже не моё Посвящение. Но это моя жизнь, и от этого факта уже никуда не деться. И ещё — что я выжму из неожиданного поворота судьбы всё, что только возможно!

Пальцы непроизвольно сжались, легко раздавив половину яблока, которую я держал. Белые куски посыпались на пол. Я уставился на них, не понимая, что случилось.

Вдруг со стороны анфилады донеслись мужские голоса. Кажется, один из них принадлежал Николаю. Я направился к проходу между залами. Скоро стало ясно, что приехавшие на праздник аристократы, с которыми алхимаг уходил пообщаться в кабинете, прощаются.

— Ещё только на пару слов, — произнёс один из них. — Надолго не задержу, Николай Дмитриевич.

Хм, о чём это он не договорил с моим «отцом»? Сделав шаг вправо, я остановился за тяжёлой портьерой, частично закрывавшей проход. Послушаем, что у них за секретики. Вдруг однажды пригодится. Не зря же говорят, что владеющий информацией владеет миром.

Когда остальные прошли мимо, невидимый собеседник алхимага произнёс:

— Подумай ещё раз, Николай. Настоятельно советую тебе взвесить всё хорошенько. То, чем ты занимаешься, принадлежит клану. Так решил совет, и противиться очень неразумно.

— В свою очередь, — холодно начал Николай, — позволю себе ещё раз напомнить, что совет отказал мне в финансировании, когда я представил заявку. Именно поэтому мне пришлось взять грант на исследования у государства.

— Тогда были иные обстоятельства.

— Ну, да. И заключались они в том, что никто из вас не верил, что я смогу настолько приблизиться к успеху.

— Тем не менее, есть правила. Кто бы ни платил за твои изыскания, ты и твой род — часть клана. Мы имеем право на них. Ты и сам это знаешь.

— Боюсь, лорд-протектор с этим не согласится.

— Он такая же часть системы, как ты или я. Ему придётся смириться.

— Придётся? — мне показалось, что Николай усмехнулся. — Ты, видимо, плохо его знаешь.

— Достаточно, чтобы понимать, что он, несмотря ни на что, всего лишь человек. Как глава клана, я готов взять на себя юридическое урегулирование вопроса принадлежности прав на твои исследования. Наш банк окажет тебе финансовую поддержку. Любую. Ты не будешь нуждаться ни в каких государственных грантах.

— Боюсь, я уже взял на себя обязательства, — холодно проговорил Николай. — Отказываться от них сейчас… малость поздновато. Ты и сам это отлично понимаешь.

— Что я действительно понимаю, так это то, что клан не может позволить тебе передать разработку лорду-протектору. Это просто безумие! Совет этого не допустит.

— Как я должен это расценивать? — после паузы спросил Николай.

— Как факт, мой друг. Как факт, который нельзя ставить под сомнение. Ещё раз советую тебе всё взвесить. Очень и очень тщательно. Пока твой род часть клана, его интересы на первом месте. Невзирая ни на что. Таков неписанный закон. И все мы должны его придерживаться. Да, ты в сложном положении. Отчасти по нашей вине. Но мы предлагаем тебе помощь в решении вопроса. Не идеальный вариант, но всё же. Пойми, Николай, иного пути нет!

— Спасибо, Василий Степанович. Я подумаю.

Судя по тону, собеседнику убедить алхимага не удалось.

— Подумай, — сказал его оппонент холодно. — Дорогу сам найду, не провожай.

Раздались удаляющиеся шаги. Тяжёлые, грузные. Спустя несколько секунд алхимаг тоже удалился. В другую сторону.

Так, и что я только что услышал? Как это понимать? Вернее — чем чреваты подобные разногласия? Судя по всему, за словами главы клана таилась какая-то угроза. И Николай её отлично понял.

Тяжёлая рука легла мне на плечо, заставив резко обернуться.

Я увидел возвышавшегося надо мной старика мажордома. Как тот умудрился подойти незамеченным⁈ И когда он это сделал?

— Ваше Сиятельство, позвольте вас на пару слов в тренировочную? — проговорил Еремей, глядя на меня сверху вниз.

И его тон не предполагал отказ. Я бы, конечно, всё равно его послал — благо, средние пальцы на месте — но было очень любопытно, что мажордом собирается сказать. С этим типом стоило быть поаккуратней. Он то ли здорово предан хозяину, то ли себе на уме — так сразу и не скажешь.

Какие отношения были у настоящего сына Николая с этим стариком? Я заметил, что слуги в доме выказывали Еремею неизменное и, вроде, искреннее почтение. Некоторые его даже побаивались. Был ли он алхимагом?

Мы пришли в тренировочную — большую комнату с высокими сводами и большими окнами. В ней имелось множество всевозможных снарядов: тяжести для развития мускулатуры, имитация горной стены, кольца, брусья, канаты и так далее. А, кроме того, моё внимание привлекли стойки с оружием. О, его тут была целая куча, весьма разнообразного. Перун был бы в восторге. Ему лишь бы повоевать. Драки, пирушки, бабы — и так по кругу. Никакого творческого начала, воображения или даже простого ума. До сих пор не могу понять, почему Род так взъелся на меня из-за этого болвана! Да он же сам напрашивался, чтобы его кто-нибудь облапошил!

Подойдя к ближайшему окну, Еремей потянул за верёвку, и тяжёлые шторы разъехались, впустив в тренировочный зал дневной свет. Лучи упали на стену справа от входа, и я увидел, что вся она покрыта искусной мозаикой, очень реалистично изображающей множество сражающихся фигур. Те, что располагались на первом плане, были больше человеческого роста. Оружие, доспехи, огонь, лёд, вода, фантастические существа, искажённые яростью лица, роскошные одежды и обнажённые мускулы — всё смешалось на полотне. Сколько же здесь сражающихся⁈

— Ваше Сиятельство! — окликнул меня Еремей. — Прошу вас оторваться от созерцания и перейти к практике.

Стоило мне отвернуться от мозаики и вопросительно взглянуть на мажордома, как тот пружинисто и совершенно неожиданно прыгнул вперёд, выбросив вперёд руку! Кулак оказался перед моим лицом за долю секунды, но не попал в цель: тело гомункула отреагировало само, отклонившись и уйдя с линии атаки. Я сам не сделал бы лучше, честное слово! Однако это не остановило дворецкого. Еремей чуть переместился, следуя за мной, и попытался врезать мне ногой сбоку. Вот же сука какая! Я подставил хитро сложенные руки, и голень хлестнула меня по предплечьям. Удар был не особо силён, но заставил меня попятиться. Мажордом развил атаку, подпрыгнув с коротким гортанным выкриком. Мои мышцы сократились, вынудив меня пригнуться и быстро покатиться по полу. Миг — и я оказался за спиной у старика.

Перед глазами возникло сообщение:

Вы подверглись нападению. Перейти из автоматического режима защиты в режим атаки? Да/Нет.

Надпись выскочила неожиданно, заставив меня вздрогнуть. Похоже, арматориум был очень тесно связан с мозгом и буквально читал мысли. Или попросту был частью мозга. Да, скорее всего. А вот как он связан с душой?

Сейчас он требовал ответа, однако выбирать не пришлось: когда Еремей развернулся, на его губах играла лёгкая улыбка.

— Вижу, вы не просто сохранили форму, но даже улучшили навыки, — проговорил он, не пытаясь больше нападать. — Несчастный случай пошёл вам на пользу, Ваше Сиятельство?

В голосе дворецкого слышалась насмешка. Я не мог понять её причины — как и того, почему слуга вообще напал на сына хозяина. Но точно не для того, чтобы убить. Похоже, его целью было меня испытать.

— Прежде вы предпочитали атаковать, — продолжал Еремей. — А теперь больше думаете о защите. То, чего я добивался от вас в течение всего периода наших тренировок.

Значит, старик был мастером боевых искусств, натаскивавшим настоящего Ярослава! И он решил проверить, как взрыв в лаборатории повлиял на его подопечного. Кажется, остался доволен, однако несоответствие поведения мальчика прежнему образцу могло вызвать подозрения.

Мажордом направился к стойке с мечами.

— Вы подросли за утро, — обронил он прежде, чем выбрать слегка искривлённый клинок с круглой гардой. — Потеряли голос, — Еремей развернулся на каблуках и взмахнул оружием, на долю секунды оставив в воздухе сияющий след. — Овладели защитой. Столько изменений разом! Неужели всё это из-за несчастного случая и Посвящения? — старик указал на стойку с мечами — мол, выбирай и ты. — Видывал я чудеса, но сейчас, признаться, недоумеваю.

Мажордом вышел на середину зала и сделал несколько стремительных выпадов. Он двигался легко и плавно, хотя в то же время на удивление резко. Чувствовалась уверенность истинного мастера. Глядя на этот смертоносный «танец», нетрудно было забыть, что Еремей — старик.

Но я обращался с клинками за тысячи лет до его рождения. Не то, чтобы мне приходилось постоянно тренироваться, конечно. Богам есть, чем заняться.

Да и вообще, меч не совсем моё оружие, если честно. Вот трезубец — да! С ним я управлялся действительно лихо. Выкованный моим братом Сварогом в небесной кузнице, он вызывал бури и землетрясения, а его зубцы служили ключами к трём мирам. Золотой — к Верхнему, Медный — к Срединному, а железный — к Нижнему, мой личной вотчине, расположенной по ту сторону Калинова моста, перекинутому через реку Смородину. Никто не мог сравниться со мной, когда я бился трезубцем!

Род отобрал и его…

Но навык владения клинками у меня всё же имелся, и неплохой. Уж наверняка лучше, чем у дворецкого.

И тут мне вспомнились воины, которых я видел, возвращаясь с Посвящения. Если старик хотя бы вполовину так же хорош, как они…

Я медленно подошёл к стойке с клинками. Они были разные по форме, ширине и длине. Какой выбрать? Наверняка у настоящего сына Николая имелся любимый, но который?

Скользя взглядом по сияющим в солнечном свете лезвиям, я не торопился протягивать руку.

Еремей пристально наблюдал за мной.

Мог ли я избежать ошибки?

Неожиданно перед глазами появилась надпись:

Хотите получить рекомендацию по выбору оружия? Да/Нет.

Арматориум неизменно заботился о своём владельце. Понимая, что едва ли угадаю с клинком, я согласился.

Для вас отмечено оружие, подходящее с учётом физических характеристик.

На одном из мечей появилась синяя метка, и я понял, что должен взять его.

— Чего вы ждёте, Ваше Сиятельство⁈ — окликнул Еремей. — Прежде мой ученик был решительней!

И снова мой чуткий слух уловил насмешку. Значила ли она, что старик догадывается о подмене, или он всегда так вёл себя с подопечным?

Я взял со стойки изогнутый меч средней ширины с узорчатой гардой и обмотанной чёрной кожей рукоятью. Оружие было не очень лёгким, но руку не тянуло. Плавные линии заставили мой взгляд задержаться на клинке. Увидев в отполированной стали отражение своих карих глаз, я вдруг понял, что этот меч — именно то, что нужно! Всё моё тело словно приняло его.

— Смелее! — подначивал Еремей. — Я жду вашего первого удара, Ваше Сиятельство! Покажите, чему ещё вы научились сегодня.

Арматориум поинтересовался:

Перейти в режим атаки с мечом?

Вам загружены базовые навыки владения холодным оружием. Оцените противника прежде, чем вступать в бой.

Я оценил. И не сомневался, что Еремей способен покрошить не одного и не двух соперников, но должен ли я был показать высокий уровень боя? Наверное, нет — я же только учился. С другой стороны, что такое базовый уровень? И какой имелся у настоящего сына придворного алхимага? Почувствует ли разницу наставник? Наверняка! И всё же выбора у меня не было.

Проклятье! Всё не так просто, как казалось ещё пять минут назад!

— Вы долго решаетесь, — нахмурился старик. — А враг ждать не станет. Деритесь же!

Взяв короткий, семенящий разбег, Еремей подпрыгнул, занося над головой слегка изогнутый узкий клинок, очень напоминавший катану. Это название я знал: не раз слышал, когда смотрел по телевизору фильмы про самураев и ниндзя. Это те, в которых герои каждый раз издают хриплый возглас перед атакой, чтобы предупредить о ней противника. За каким хером, наверное, только режиссёры знают.

Выведя локти вправо, я подставил меч. Тело всё делало само, я словно оказался запертым в нём сознанием. Нет, я мог вносить коррективы и даже действовать самостоятельно, но мне хотелось узнать, что такое базовые навыки, так что я отдался на волю арматориума.

Лезвия встретились со звоном и тут же разлетелись сверкающими молниями. Мажордом переместился влево и тут же снова атаковал. Я даже не предполагал, что можно быть таким быстрым! Но я и сам оказался не промах. Базовые навыки или нет, а тело гомункула двигалось легко и стремительно, блокируя, отступая и уворачиваясь, а также пытаясь нанести ответный удар. Что, правда, не удавалось.

После трёхминутного бешеного танца, в течение которого я нисколько не устал, хотя в глазах рябило от мелькающей стали, Еремей вдруг отступил.

— Достаточно! — резко сказал он.

Я замер. Вообще, не человеку решать, когда мне остановиться, но в данном случае имелись объективные причины подчиниться. Во-первых, я бы не победил. Старик явно дрался далеко не в полную силу. Лишь безумец стал бы продолжать схватку, в которой у его нет шансов. Особенно когда противник её уже остановил. Во-вторых, я не должен был показывать уровень выше того, который уже показал.

Глядя друг на друга, мы оба медленно, словно нехотя, опустили мечи. Выражение лица учителя совсем мне не понравилось. Старик явно утвердился в своих подозрениях, какими бы они ни были.

Молчание затягивалось. Наконец, мажордом направился к стойке. Вложив меч в деревянные пазы, обернулся.

Ну, давай, выскажись!

— Владение основами — это хорошо, — проговорил он. — Ваша техника совсем неплоха, Ваше Сиятельство. Но вы, кажется, утратили собственный стиль. Любой противник легко обставит вас, если вы будете столько предсказуемы.

Я стоял молча. Пока ничего нового. На то он и базовый уровень, чтобы быть предсказуемым. А стиль Ярослава Мартынова мне известен не был. Было бы странно, умудрись я его случайно продемонстрировать. Как насчёт твоих подозрений? Давай, выкладывай, если есть! Брось карты на стол.

В общем, я ждал продолжения, но старик не сказал больше ничего. Вместо этого он медленно направился к выходу. Я провожал его задумчивым взглядом. Если Еремей сообразил, что алхимаг дал сыну новое тело, это, наверное, не так уж страшно. Не станет же он выдавать собственного хозяина! Хуже будет, если мажордом поймёт, что его подопечный вообще не тот, кого он учил раньше. Вот это уже опасно. Надо приложить все усилия, чтобы это скрыть!

Подойдя к стойке с мечами, я нехотя положил на место кривой клинок. Оружие было так прекрасно, что с ним совершенно не хотелось расставаться.

Я направился вслед за мажордомом, но задержался, проходя мимо мозаики. Все эти воины — кем они были? Вымышленными персонажами, которых придумал художник, или настоящими героями этого мира, запечатлёнными на стене? Стану ли я одним из них, превзойду или буду изгнан как фальшивка — а то и уничтожен? Я не знал. И едва ли алхимаги, какими бы искусными колдунами они ни были, умели предсказывать будущее. Это, увы, даже богам не подвластно.

Ускорив шаг, я толкнул дверь и вышел из тренировочного зала, зная, что ещё не раз приду сюда — на встречу с учителем и мечом.

Что бы ни ждало меня впереди, я сделаю всё, чтобы управлять своей жизнью и не плыть по течению. Этот путь забыт навсегда!

А на рассвете случилось кое-что, оставившее на долгое время тревожный след в моей душе.

Я спал плохо: был перевозбуждён случившимся за день. Шутка ли дело — умереть в одном мире, возродиться в другом, узнать, что ты искусственный человек и сын придворного чародея, а по улицам ходят люди, способные превращаться в фантастических тварей и драться так, как не снилось и богам!

Наверное, если бы не приём гостей и тренировка с мажордомом, я бы вообще той ночью не уснул.

Тем не менее, меня окутывало полузабытье, когда я вдруг отчётливо услышал голоса за дверью. Оцепенение мигом слетело, и я сел на постели.

В коридоре совершенно точно кто-то был.

Едва ли слуги: они не посмели бы вести себя так громко.

Очень захотелось выяснить, что происходит, и я, откинув одеяло, встал с кровати и прошлёпал босыми ногами к двери. Приоткрыв её, выглянул из комнаты и увидел, как Еремей ведёт хромающего Николая. Перед ними, освещая путь, плыл опутанный металлической сеткой мерцающий шар. Не сразу я сообразил, что тёмные пятна, покрывающие алхимага, это кровь.

Ни мажордом, ни Еремей меня не замечали.

В этот момент их нагнал слуга. Он попытался поддержать Николая под вторую руку, но тот властным жестом отстранил его, а затем прямо в воздухе появился какой-то предмет неясной формы. Алхимаг взял его и протянул слуге.

— Отнеси это в мой кабинет, — велел он. — И положи в стазисную камеру.

Поклонившись, лакей убежал, а Николай с Еремеем двинулись дальше и вскоре увидели меня.

— Яр, ты почему не спишь⁈ — спросил алхимаг.

Я сделал шаг ему навстречу: хороший сын наверняка попытался бы помочь. Николай остановил меня тем же жестом, что и слугу полминуты назад. Это больно кольнуло моё самолюбие, но я сказал себе, что это только совпадение.

— Нет! — сказал алхимаг резко. — Иди к себе и ложись спать. Со мной всё будет в порядке.

Я попятился, но дверь не закрыл, так что алхимагу пришлось повторить:

— Иди к себе, сынок! Я серьёзно, всё нормально. Тебе не о чем беспокоиться. Увидимся за завтраком.

Он попытался улыбнуться, но получилась, скорее, гримаса боли.

Я скрылся в комнате, но ещё долго стоял, слушая, как Николай и мажордом шли по коридору.

Алхимаг явно был серьёзно ранен. Как это случилось? На него напали? Но кто? Неужели есть люди, осмелившиеся покуситься на такого высокопоставленного человека?

Разумеется, я уже не уснул. Лежал на кровати, пялясь в потолок, пока не пришло время умываться и одеваться к завтраку.

За столом Николай, как и обещал, был в отличной форме и вёл себя так, словно ничего не случилось. О встрече в коридоре не упоминал и объяснять ничего не стал. А я не решился спрашивать. Если бы он хотел поделиться этим с сыном, то сам всё рассказал бы. Но я твёрдо решил, что рано или поздно узнаю, что произошло. Чего бы это ни стоило. Если могущественный маг оказался в смертельной опасности, значит, и я могу. А меня это совершено не устраивало. Только не теперь.