Алладин: книга-игра

Глава 6а

Ну вот, ты и сделал выбор за Алладина. Лампа лежит у юноши за пазухой, он уперся ногами в выступ скалы и отпустил одну руку.

Смотри, что из этого получилось.

– Ну давай же, давай же скорее лампу! – глаза Джафара хищно сверкнули.

Алладин еще мгновение колебался.

– Давай же скорее лампу, и потом я вытащу тебя, – голос Джафара был сладким, как мед.

Алладин запустил руку за пазуху и протянул ему лампу. Рука колдуна дрожала, и тут же лампа исчезла в складках его одежды.

– Ну скорее же, – взмолился Алладин, – вытащи меня отсюда, вытащи! – он тянул руку к Джафару.

И тут колдун громко рассмеялся.

– Я обещал тебе награду, юноша, и ты ее получишь.

Джафар схватил Алладина за руку и немного подтащил к выходу.

– Ну помоги же мне, помоги, – молил Алладин.

Обезьянка Абу, видя, что Алладин никак не может выбраться из пещеры, тоже подбежал к жерлу и, ухватившись лапами за руку Джафара, принялся помогать ему вытаскивать Алладина.

Но тут случилось следующее.

В правой руке Джафара сверкнул кривой кинжал.

– Я обещал тебе награду, – рассмеялся колдун, – так получай ее, она будет вечной.

Глаза Алладина округлились от ужаса, из груди вырвался немой крик. Кинжал сверкнул и, описав дугу, застыл, готовый вонзиться в горло Алладина.

Абу пискнул и самоотверженно бросился защищать хозяина. Его маленькие зубки впились в руку Джафара.

Колдун закричал и разжал пальцы. Кинжал, сверкнув, исчез в огненном жерле пещеры.

Алладин сорвался в пропасть.

Джафар взревел, схватил Абу за шиворот и швырнул его вслед за хозяином.

– Так погибай же там! – кричал Джафар.

И тут же каменная голова чудовища заходила ходуном, загрохотали камни, и пасть чудовища закрылась.

А голова с потухшими глазами мгновенно ушла под землю.

Джафар стоял на вершине бархана, торжествуя.

– Ну вот, лампа в моих руках, я всесилен! На-конец-то сбылась моя мечта, я властелин мира.

Он воздел руки к небу и расхохотался. Его дьявольский хохот разлетелся над онемевшей от ужаса пустыней.

– Ну вот, я и властелин, – хохотал Джафар, запуская руку в складки одежды. – Но что это? – тут же встревожился колдун, – где она? Я же точно держал ее в руках? Где моя лампа? Где лампа?

Колдун опустился на колени и стал разгребать руками песок.

– Может быть, она упала, и я втоптал ее?

Но наконец он понял, что лампа бесследно исчезла.

Он горько вскричал, заламывая руки.

– Будьте прокляты небеса, будь проклято ты, сокровище, будь проклят ты, Алладин!

И он завыл так, как воют шакалы в безлунную ночь.

Но Алладин уже не мог слышать этого горестного крика колдуна. Он летел вниз, с ужасом глядя в глубину жерла.

Абу, кувыркаясь, летел следом за ним.

Ни юноша, ни его верная подруга ничего не могли поделать.

Зато их мог спасти ковер-самолет. Но он лежал на дне пещеры, придавленный тяжелым камнем. Он рвался изо всех сил, старые нитки трещали и если бы земля не вздрогнула, и камень не сдвинулся сам собой, ковру никогда бы не вызволиться из-под него.

Лишь только ковер-самолет ощутил себя свободным, он тут же стремительно взмыл вверх и понесся навстречу падающим Алладину и Абу.

Он бережно подхватил юношу, затем поймал своим краем обезьянку, обернул их собой и плавно спустился на дно пещеры. Он положил потерявшего сознание Алладина возле большого камня и стал ждать, когда же тот придет в себя.

Но первым пришел в себя Абу. Он изумленно огляделся по сторонам, стараясь припомнить, как оказался в пещере, а затем первое что сделал, это проверил, на голове ли его бархатная феска.

Немного успокоенный тем, что шапочка оказалась на голове, Абу стал тормошить Алладина. Он делал это так, как делал каждое утро. Он щипал Алладина за ухо, таскал его за волосы, но если обычно юноша тут же поднимался, то теперь он только слабо постанывал и не открывал глаз.

И тут на помощь обезьянке пришел ковер.

Он осторожно приподнялся и прислонил Алладина к стене, а затем принялся обмахивать его своими краями.

Наконец, юноша открыл глаза и глубоко вздохнул. Но тут же страшная боль пронзила ему в виски. Он покрутил головой и сжал голову руками, а затем с тоской посмотрел вверх – туда, где мрачным каменным сводом нависала скала, закрывшая вход в пещеру.

– Мы пропали, – прошептал Алладин.

А в это время во дворце султана происходило следующее.

Жасмин сидела в своих покоях. Возле ее ног устроился тигр. Он пытался развеселить девушку, лизал ее руки, стучал хвостом по мраморным плитам пола, щекотал ее своими длинными усами.

Но ничто не могло развеселить Жасмин. Девушка лишь отмахивалась от своего друга и горько плакала.

Старый султан, не дождавшись, пока Жасмин сама придет к нему, решил отправиться к ней. Он тихо прошел в опочивальню, прозрачно зазвенели хрустальные подвески за его спиной.

Жасмин вздрогнула и обернулась.

– Дочь моя, что с тобой? Скажи мне, чем ты так удручена? – старый султан опустился на скамейку рядом с Жасмин.

Девушка сделала над собой усилие и перестала плакать.

– Отец, – произнесла она, голос ее дрожал.

– Что такое, дочь моя?

– Джафар... – вымолвила Жасмин и всхлипнула.

– Мой тайный советник?

– Да, он совершил подлое дело.

– Не может быть! Он так предан мне и всегда справедлив. Я даже разрешил действовать ему от своего имени.

– Отец, он подлый человек.

– Да что такое случилось, можешь ты рассказать толком?

Слезы покатились по щекам девушки, она не смогла сдержать их.

Султан обнял девушку за плечи и склонился к ней.

Жасмин наклонила голову.

– Но объясни же мне, что случилось?

– Я не могу, мне хочется плакать.

– Ну тогда я не смогу узнать, что случилось.

Жасмин вытерла слезы шелковым платочком и попыталась улыбнуться отцу.

– Я знаю, ты добрый, но подлые люди иногда пользуются твоей добротой.

– Расскажи мне, дочь моя, и я накажу виновных.

И Жасмин стала рассказывать о том, что мучило ее сердце.

А Алладин, глядя на сомкнувшийся каменный свод, погрозил кому-то невидимому кулаком и зло выкрикнул:

– О, двуличный сын шакала, не знаю, кто ты на самом деле, но ты подлец и обманщик и из-за тебя я вновь оказался в заточении.

Абу не потерял присутствия духа и решил развеселить своего хозяина.

– Не время сейчас, Абу, для веселья, – погрустнел Алладин. – Мы пропали. К чему нам золото, собранное в пещере, если мы не сможем выбраться наружу? И все из-за какой-то глупой медной лампы. Зачем она только ему понадобилась?

Ковер свернулся в трубку и улегся у ног Алладина.

– И зачем этому мерзавцу понадобилась эта злосчастная лампа? Он скрылся с ней, и мы никогда не узнаем ее тайну.

Абу радостно вскрикнул и стал танцевать перед своим хозяином.

– Да уймись же ты, Абу, и без тебя тошно.

Загнув свой хвост вопросительным знаком, Абу подпрыгнул на месте и вытащил из-за спины позеленевшую от времени медную лампу и протянул ее Алладину.

Тот грустно улыбнулся.

– Ах ты, мохнатый воришка, никак не можешь бросить своих привычек. Даже перед лицом смерти ты не оставила своих проказ. И как только тебе не стыдно воровать? Хотя этот злобный колдун заслуживает и худшей участи.

Алладин бережно принял лампу и от нечего делать принялся ее рассматривать.

Абу вновь погрустнел и уселся на скрученный в трубку ковер.

Свет в пещере медленно мерк.

– И зачем только ему нужна была эта старая лампа? Было бы в ней хотя бы масло, мы зажгли бы ее и сидели при свете, а так скоро здесь станет темно, и мы больше не сможем видеть друг друга Абу, – сказал Алладин.

Он рассматривал лампу, крутил ее, пытался заглянуть внутрь. Но что-то прочно удерживало крышку, не давая ее снять.

А затем он увидел следы каких-то странных надписей.

– Интересно, что на ней написано? Может, удастся разобрать? – пробормотал Алладин и поднес лампу поближе к глазам.

Но из-за плотной зеленой патины нельзя было прочесть отчеканенную надпись. Тогда Алладин поплевал на лампу и краем одежды стал чистить выпуклый бок.

И здесь произошло что-то странное.

В лампе раздался легкий стук, как будто кто-то сидел в ней и просился наружу.

Алладин замер.

Стук повторился. Лампа вспыхнула в руках юноши ярко-красным сиянием и осветила всю пещеру до самого дальнего уголка. Из носика лампы, куда обычно вставляется фитиль, потянулась тонкая струйка дыма.

Алладин принюхался. Пахло чем-то очень знакомым и приятным. Струя дыма становилась все плотнее и плотнее и стала вырываться наружу со свистом.

Абу, до этого с интересом смотревший на лампу, испугался и отскочил в сторону. Ковер на всякий случай откатился к большому камню.

Алладин схватил лампу и почувствовал, какая она стала горячая. Сияние все разрасталось. Теперь к дыму уже примешивался огонь.

Юноша поставил лампу на землю, и, отбежав к стене, замер, следя за тем, что происходит.

Абу жалобно запищал и посчитал нужным спрятаться за камень. Ковер тоже откатился подальше от огнедышащей лампы.

А из нее продолжал валить дым, выскакивали искры, рвался наружу огонь и слышался странный внутренний гул. Дым, выходящий из лампы, собрался под сводами и становился все гуще.

Алладин задрал голову.

– Не может этого быть, – пробормотал он.

Но клубы дыма явственно собирались в очертания странного гигантского существа, лишенного ног. Уже просматривалась голова с заостренными ушами и крючковатым носом, в котором болталось кольцо, уже прорисовывались глаза, сверкавшие огнем, мощная шея, широкие плечи и огромные руки.

Дым перестал валить из лампы, она закачалась и повалилась набок.

А гигантское существо, собранное из дыма, приобрело плоть. Над Алладином завис гигант, непонятно каким образом держащийся в воздухе.

– Ты кто?! – воскликнул Алладин.

– Я – джин, – раздался грохочущий голос, и тут же со сводов пещеры посыпались камни.

Алладин прикрылся рукой.

– Не бойся, – воскликнул джин и подхватил в свою огромную ладонь все сорвавшиеся камни, а затем аккуратно положил их к ногам Алладина и сладко потянулся, – Когда десять тысяч лет просидишь в этой лампе, то поневоле скрутишь себе шею, – и джин завертел головой, а затем, вцепившись в нее руками, принялся вращать ее как арбуз, лежавший на прилавке.

Наконец он установил голову на плечах как следует и блаженно прикрыл глаза.

– Как хорошо на воле, ничто на тебя не давит и не мешает двигаться! – он воздел свои огромные руки и зазвенел своими двумя браслетами, большими, чем колеса арбы. – А что это я все про себя, да про себя, – спохватился джин и добродушно улыбнувшись, обратился к юноше, – как тебя зовут?

– Алладин, – испуганно ответил парень и на всякий случай попятился.

Ковер, уже немного осмелев, вылез из-за камня и вплотную подошел к джину.

Абу, видя, что ничего страшного пока не произошло, подбежал и обнял за ногу своего хозяина.

– Алладин, – прогрохотал джин, – какое красивое имя, никогда еще у меня не было хозяина по имени Алладин. Все какие-то Махмуды да Сулейманы попадались, а тут Алладин.

Юноша нагнулся, поднял лампу и попытался найти объяснение происходящему. Он потряс головой.

– Наверное, я слишком сильно ударился при падении и это все мне кажется.

– Ты думаешь, я тебе снюсь? – расхохотался джин. – Нет, все происходит на самом деле. Посмотри, какой я реальный, – и джин опустил свою гигантскую ручищу к самым ногам Алладина.

Юноша прикоснулся пальцем к синеватой коже джина и тут же отдернул руку: джин был холодным, как лед.

– Значит, мне это не снится?

– Конечно нет.

– Значит, это происходит наяву?

– Какие сны, Алладин, я десять тысяч лет просидел в этой проклятой лампе, и ты вызволил меня из нее. И теперь я твой покорный слуга, самый преданный, самый верный.

Абу ревниво посмотрел на джина и сильнее прижался к ноге хозяина. Ему не хотелось, чтобы у Алладина появился еще один верный друг, ведь тогда он меньше внимания будет уделять ему.

И только тут джин заметил ковер-самолет.

– О, коврик, сколько мы с тобой не виделись!

Коврик обрадованно взмыл вверх и прикоснулся к гигантской ладони джина, приветствуя его.

Алладин догадался, что ковер-самолет и джин старые знакомые. И он поверил в то, что все происходящее с ним – реальность.

– Всем ты хорош, Алладин, – рассмеялся джин, – только вот маловат. Мой предыдущий хозяин был потолще. Хозяин есть хозяин и его нужно уважать.

– Ты сказал – хозяин? – переспросил Алладин.

– Ну конечно, ты что, еще не понял, что я твой покорный слуга? Ты же вызволил меня из лампы и поэтому стал моим хозяином.

Алладин улыбнулся и пожал плечами, еще до конца не поняв, какие возможности перед ним открываются. Он конечно же слышал историю о джинах, но видеть настоящего джина ему никогда не приходилось. И конечно же, он раньше не верил сказкам, услышанным на базарной площади от заезжих купцов.

– Так значит, ты, джин, мой слуга, а я – твой хозяин.

– Разумеется, и я должен выполнять твои желания.

– Я могу приказывать тебе все, что угодно?

– Не совсем так, ну, почти все. Главное, чтобы желаний было три. И ты мне Алладин нравишься, поэтому я хочу предостеречь тебя от необдуманных желаний. Ведь все люди обычно потеряв от счастья голову, заказывают всякие глупости. Один из моих предыдущих хозяев, находясь в пустыне, вызволил меня из лампы и тут же заказал кувшин воды, вместо того, чтобы пожелать мне перенести его к реке. Выпив этот кувшин, он заказал еще один и еще. И вот, посчитай, Алладин, сколько уже он использовал желаний?

Алладин, загибая пальцы, посчитал:

– Три.

– Вот и все, пришлось оставить его в пустыне. Не знаю, что потом случилось с этим дураком. Потом у меня была целая дюжина хозяев таких же глупых, как и этот, и никому выполнение желаний не принесло счастья. Последним моим хозяином был Али-Баба, так я и попал в пещеру.

– Ну и ну, – воскликнул Алладин, – я-то думал, Али-Баба, джин, Дэвы – это все сказки.

– Так откуда же тогда взялись эти сокровища? – джин развел руками в стороны, коснувшись одновременно двух стен пещеры.

– Осторожнее, – предостерег его Алладин, – камни имеют обыкновение неожиданно падать на голову.

– Со мной ты можешь ни о чем не беспокоиться, я обязан охранять тебя.

И джин оглушительно хлопнул в ладоши, а затем принялся демонстрировать своему новому хозяину свои безграничные возможности. Все происходило как в страшном видении.

Джин рассыпался на тысячи сверкающих осколков, потом вновь собирался перед Алладином и изумленной обезьянкой. Появлялись гигантские столы, уставленные всевозможными яствами, появлялись принцы и султаны, эмиры и шейхи, лошади всевозможных пород и мастей, прекрасные танцовщицы. Все это проносилось, вертелось, появлялось и исчезало.

Не успевал Алладин прикоснуться к пище, как та исчезала, не успевал юноша дотронуться до ручки кувшина с вином, как золотой кувшин растворялся в воздухе, оставляя после себя щекочущий аромат. Все мелькало и двигалось, вертелось, летело, падало, ни на минуту не прекращая движение.

Испуганный Абу вскочил на плечо Алладину и прижался к щеке.

– О, всемогущий! – прогрохотал джин своим громоподобным голосом, – я могу все. Вернее, не все, а почти все.

– Неужели ты что-то не можешь, что-то тебе не подвластно? – задал вопрос Алладин.

Джин смутился, потупил взгляд и сделался такого же роста, как и Алладин. Он даже выглядел точь-в-точь как Алладин, и юноше показалось, что он видит свое отражение в зеркале. Только отражение было почему-то голубоватого цвета.

Алладин протянул руку и прикоснулся к плечу.

– Да, если честно признаться, я могу не все и это меня немного угнетает, не дает мне спокойно спать. Но так уж заведено у джинов, если бы они могли все, то не сидели бы взаперти, не сидели бы в этой лампе.

– Так ты говоришь, просидел в ней очень долго?

– О, да, я чуть не умер с тоски, десять тысяч очень долгих лет, когда каждая минута, каждое мгновение кажутся долгими, как века. И честно признаюсь, я даже не думал, что когда-нибудь выберусь на свободу. А теперь я счастлив, – и джин стал танцевать.

Он вертелся, подскакивал, размахивал руками, отбивал чечетку. Неизвестно откуда в его руках появился барабан, и он принялся колотить в него, оглашая пещеру грохотом и приглашая Алладина принять участие в этих безумных плясках.

Но Алладин мешкал. А вот Абу не испугался. Он ловко заплясал вместе с джином.

– О, маленькая обезьяна, – кричал джин, – ты славно танцуешь!

Абу кувыркался через голову, повторяя все движения джина.

– А еще я могу, смотри... – и от одной стены к другой протянулась сверкающая струна.

Джин взлетел на нее и ловко прошелся от стены к стене.

Абу хотел повторить этот трюк, струна тут же исчезла, и он шлепнулся прямо на землю. А затем немного обиженно посмотрел на джина.

– То, что может джин, не может никто, – сказал гигант, клубясь где-то под самыми сводами пещеры.

Абу поднял свою драгоценную феску и водрузил на голову.

– Не расстраивайся, моя дорогая верная подруга, – погладил по спине Абу Алладин.

А джин продолжал рассыпать всевозможные любезности и комплименты своему новому хозяину, восхваляя его так, как не превозносят даже султана.

– Может быть, ты хочешь денег, золота, бриллиантов? – спросил джин, и не дождавшись ответа, высыпал перед Алладином целую гору сверкающих камней. – А может, тебе нравится серебро и жемчуг? Так вот, пожалуйста, – из ничего появилась огромная груда сверкающих жемчужин, огромная, как гора фасоли на багдадском базаре. – А может быть, ты желаешь увидеть Багдад с высоты птичьего полета? – и тут же появились виды Багдада, и у Алладина даже дух захватило, ему показалось, что он парит высоко над городом, над минаретами, над куполами, над узкими улочками.

Он вспомнил о принцессе Жасмин и хотел заглянуть в окно дворца султана, но видение тут же исчезло.

Алладин недовольно поморщился.

– Так загадывай же скорее свое желание, как можно скорее! Только хорошенько подумай, не спеши.

Алладин обхватил голову руками и задумался. Абу тут же повторил движение хозяина.

– Но ты говорил, что кое-чего не можешь, и меня больше интересует то, чего ты не можешь совершить, чем то, что ты можешь.

Джин вновь стал маленьким и сел на камень рядом с Алладином.

– Мне стыдно в этом признаваться, но действительно, кое-чего я не могу.

– Так чего же? Говори скорее, а то я придумаю такое желание, которое ты не сможешь выполнить и оно пропадет зря, я напрасно буду ломать голову.

Джин вскочил на ноги и вновь превратился в клубы дыма, вознесясь под самые своды пещеры.

– Самое странное, что я такой всесильный и могущественный, не могу никого убить.

– Как это не можешь?

– Не могу да и все. Меня никто этому не учил, да такому джину, как я, не положено никого убивать.

– Но ты же такой сильный, ты можешь, например, разрушить город, завалить камнями...

– Нет-нет, этого я не могу делать и выкинь это из головы. Город, конечно, я могу разрушить, но все останутся живы.

– Ты что, не можешь уничтожить даже плохого человека?

– Не могу, – завертел головой джин, – хоть убей меня, не могу, – его голова совершила еще три оборота, затем джин схватил ее руками и водрузил на место.

– Что ты не можешь еще сделать для своего хозяина?

– Вот это, наверное, тебе будет слышать неприятно.

– Говори, не тяни, – прокричал Алладин.

– А чего ты на меня кричишь? Я и так прекрасно слышу, ты можешь даже не говорить, а если захочу, – прихвастнул джин, – могу догадаться о твоем желании.

– Тогда не тяни и скажи, что ты не можешь делать еще.

– Я не могу заставить кого-нибудь влюбиться в тебя.

– Как это? Что же здесь сложного?

– Казалось бы, здесь нет ничего сложного, казалось бы, это проще простого, но я не могу проникнуть в душу человека, проникнуть в его сердце и приказать ему любить вот этого человека. Это выше моих сил.

Алладин с досадой поморщился.

– Так что, парень, забудь о любви, я не могу ее тебе дать.

– Ну ладно, – Алладин поднялся, – надеюсь, это все?

– Нет-нет, – джин опустил огромную ручищу с тремя растопыренными пальцами, – есть еще одна вещь.

– Какая?

– Я не могу воскрешать мертвых и не могу создавать нового джина.

– Ты не можешь? Но ведь ты только что предстал передо мной в десяти обличьях.

– Это все шутка, это все фокус. Джины, как и люди, любят всевозможные чудеса и фокусы. Это обман, это оптический обман. Тебе всего лишь казалось, что джинов десять или двадцать, на самом же деле это был я один, умноженный эфиром.

– Оказывается, ты много чего не умеешь...

– Разве это много? – обиделся джин, но тут же развеселился. – Зато ты даже не можешь себе представить, как много я могу сделать.

– Ну, ты мне уже показывал.

– Я тебе показал не все, а только маленькую часть своих талантов, и сейчас, Алладин, ты должен выбрать.

– Выбрать что?

– Ну, выбрать желания, – прогрохотал джин, – или хотя бы для начала одно, и я его тут же исполню.

– Правда, исполнишь? – почесал затылок Алладин и взглянул на Абу, будто бы тот мог подсказать хозяину, какое первое желание загадать, чем озадачить джина.

Но Абу пожал плечами и стал теребить кончик своего хвоста, изобразив очень задумчивый вид.

– Абу, придумай же что-нибудь! – не зная, с чего начать, сказал Алладин.

Абу никак не отреагировал на просьбу своего хозяина. Он продолжал играть со своим хвостом, завязывая его на узел.

Алладин задумался. Конечно же, у него было множество желаний, но ожидать того, что джин исполнит их все было бесполезно. Ведь джин пообещал, что исполнит всего три. Какие выбрать? Желаний много, а загадать можно только три.

Алладин загнул сначала один палец, потом второй, потом третий.

Абу повторил движения хозяина.

– Э, да я вижу, у вас шесть желаний, – прогрохотал джин.

– Как шесть? – изумился Алладин.

– Три у тебя, три у твоей обезьянки.

– Я думаю, мы с ним договоримся, – воскликнул Алладин и усадил Абу себе на колени. – Договоримся?

Абу кивнул кивнул...

Ну вот, читатель, вновь Алладин оказался перед выбором. К тому же, выбирать есть из чего. Но выполнить можно только три желания. Какое же загадать первым?

Ведь не успеешь досчитать до трех, как возможности джина иссякнут, и ты не сможешь насладиться другими желаниями.

Итак, какое же загадать первым?

Во-первых, можно поесть. Алладин страшно голоден. А думать на голодный желудок не так уж удобно.

Ну что ж, решение как решение, если ты считаешь, Алладину следует сказать: с Джин, накрой мне стол со всевозможными яствами», тогда переходи к Главе 7с.

Я понимаю, самым главным для Алладина является желание стать свободным. Но что настораживает, первое желание, пришедшее в голову, не всегда самое лучшее.

Итак, если ты считаешь, Алладину следует сказать: «Джин, вынеси меня на волю», читай Главу 7б.

А может, тебе пришло в голову совсем уже невероятное желание. Наверняка ты сам задумывался над тем, чтобы тебе загадать, будь у тебя в руках лампа.

Беда обладателя лампы в том, что желаний всего три.

А вдруг ты поразмыслил таким образом: а что, если самому стать джином и тогда ты сможешь выделывать то же самое, что и обитатель лампы? Он же продемонстрировал неограниченные возможности. Если тебя прельщает перспектива стать джином, то скажи вместо Алладина: «Я хочу стать джином», и обитатель лампы тут же исполнит твою просьбу.

В таком случае, читай Главу 7а.