Альфа-заключенный

ЭЛЛИ

Она чувствует его запах, как только они заходят в здание.

Он неотразим.

Она могла бы расплакаться от того, как приятно сознавать, что она рядом с ним.

Она внутренне кричит.

Он убивал людей, Элли.

Он нехороший человек.

Она теряется в панике, когда доктор Портер показывает ей больничное крыло и ведет в ее палату.

— Это не самое удобное место, — говорит доктор. — Но в ящиках есть дополнительные одеяла, и они запираются изнутри. Ключ есть только у Джерарда.

Одеяла. Свить гнездо.

— Спасибо тебе, — шепчет она, прижимая к груди спортивную сумку.

— Тебе что-нибудь нужно? Сегодня вечером я переночую в своем офисе, так что буду недалеко.

Она сглатывает и колеблется. — Если у вас есть какое-нибудь жаропонижающее, это было бы здорово. И какие-нибудь дополнительные… подавляющие средства.

Это не должно быть плохим словом, но это так. Для нее это неловко, и это еще одна причина, по которой ей не следует работать с доктором Портером.

Это напоминание о том, что именно из-за нее ушла ее семья.

Но доктор Портер невозмутим по ее просьбе. — Я уверен, что у нас где-то есть немного, — говорит он. — Я бы сбегал за тобой в аптеку, если бы этот проклятый шторм не был таким безрассудным.

Верный своему слову, он возвращается меньше чем через минуту, вручая Элли горсть таблеток и бутылку с водой. — Это сработает?

Она немедленно принимает два фирменных супрессанта и проглатывает их под наблюдением врача.

— Да, — говорит она, одаривая его своей лучшей фальшивой улыбкой. — Спасибо.

— Я собираюсь лечь спать, — говорит он, улыбаясь в ответ. — Джерард здесь, я здесь, и потом, у нас есть только один заключенный Альфа и Бета. Ты в полной безопасности.

Нет, это не так, думает она. Он знает, что я здесь. Он найдет меня.

Но она желает доктору спокойной ночи, и он оставляет ее одну в комнате с глухим гулом генераторов, чтобы составить ей компанию.

Она расстилает столько одеял, сколько может, чтобы сделать кровать более удобной. В углу есть маленькая ванная, и она чистит зубы и пытается подготовиться ко сну.

Дверь заперта. Она позаботилась об этом.

Ее кожа все еще разгорячена, несмотря на холод в комнате. Пятно на мгновение прекратилось, но она в ужасе от того, что оно снова протечет, и Эрик почувствует это.

Ей нужно поспать.

Завернувшись в столько одеял, сколько смогла, она устраивается поудобнее в кровати, используя пульт дистанционного управления, чтобы настроить ее по своему усмотрению. Она держит верхний свет включенным, не готовая сдаться темноте.

Она наконец проверяет свой телефон после столь долгого откладывания.

Один пропущенный звонок от Литы и одно новое сообщение от Эрика.

Ты в порядке?

На самом деле глупо, что ее сердце так сильно бьется от этого сообщения.

Альфа заботится о нас!

Но радость недолговечна, поскольку она напоминает себе о том, кто он такой.

Неважно, как сильно она может хотеть его, он под запретом.

Все это несправедливо.

Он первый человек, который не осудит ее за ненависть к себе и к человеку, который был за рулем грузовика.

Он не стал бы осуждать ее за болезненную жажду мести или мечты замучить этого человека до смерти.

Единственный человек, который мог бы по-настоящему понять ее, приговорен к пожизненному заключению в исправительном учреждении.

Итак, она позволяет себе расплакаться, тихонько плача перед сном, надеясь, что подавляющие средства сделают свое дело и отсрочат ее течку еще на несколько дней.

* * *

Здесь холодно.

Даже под одеялами холодный воздух обжигает легкие, и она, дрожа, сворачивается в клубок.

Она стонет, открывая глаза, но не видит ничего, кроме темноты.

Свет не горит, и гул генераторов прекратился.

Здесь слишком холодно.

— О нет, — выдыхает она, садясь в кровати и нащупывая что-нибудь с источником питания.

Но воздух причиняет физическую боль, и она снова закутывается в одеяла, не в силах встать с кровати.

Электричество отключено.

Воет ветер, и она глубже вжимается в матрас.

Холодно. Мне так холодно.

Ее зубы стучат, дыхание вырывается быстрыми вдохами, мурашки покрывают каждый дюйм ее тела.

Какая ирония, думает она, что я умру замерзая до смерти, в то время как моя семья сгорела заживо.

Замок на ее двери гремит, и она молится, чтобы это ветер сыграл с ней злую шутку.

Это, должно быть, ветер. Он не может сюда попасть.

Дверь со скрипом открывается, и она старается держаться как можно тише.

Если я спрячусь под одеялами, монстр меня не достанет.

Аромат перца и цитрусовых ласкает ее, а сердце учащенно бьется.

Он всего лишь на расстоянии вдоха, а затем его вес накрывает ее.

Она вырывается и пытается закричать, но его массивная рука закрывает ей рот.

— Тише, тише, детка, это я, — шепчет он ей на ухо. Она дрожит, когда он обвивается вокруг нее, тяжелый в темноте.

— Ты такая холодная, — бормочет он, и она хнычет. — Ты слишком холодная. Это нехорошо, милая.

Он убирает руку с ее рта и притягивает ее ближе к себе, обнимая. Это самое приятное, что она чувствовала за долгое время.

Она забыла, каково это, когда тебя обнимают.

— Уходи, уходи прочь, — выдыхает она, ее голос едва слышен как шепот. — Тебе н-не следует б-быть здесь.

— Ты замерзла, — успокаивает он ее, убирая рукой волосы с ее шеи. Он нежно целует ее, его губы мягкие и теплые, и она сдерживает стон. — Здесь слишком холодно. Это опасно, милая. Никогда не знаешь, какие монстры бродят в тени.

— Н-нет, — шипит она, инстинктивно прижимаясь к нему, ее спина впитывает тепло его груди. — Я не хочу тебя.

Он напевает. — Я думаю, ты маленькая лгунья, Омега.

Она не знает, как он умещается на крошечной кровати, но все равно благодарна. Прижавшись к нему задницей, она чувствует, как его массивный член прижимается к ней. Его аромат ласкает ее, посылая волны удовольствия по всему телу.

Это неправильно по многим причинам.

— К-как ты сюда попал? — шепчет она, и его рот снова находит ее, на этот раз на стыке плеча и шеи. Его язык находит ее железу, нежно двигая ее взад-вперед, и она выгибает спину навстречу ему.

— У меня есть свои способы, — бормочет он низким и шелковистым голосом. — Тебе следовало бы знать, что сейчас я могу все.

Их по-прежнему разделяют одеяла, но тепла его тела достаточно, чтобы прогнать озноб, и она позволяет ему продолжать свои атаки на ее шею, его губы и язык нежно касаются ее кожи. Из нее вытекает жидкость, пропитывая трусики, когда ее киска сжимается.

Он собирается заставить ее кончить от одних только его нежных прикосновений.

— Просто чувствуй, — шепчет он. — Не думай.

И она этого не делает. В полной темноте она ничего не видит, но может чувствовать. Ее рука тянется за спину, чтобы коснуться его волос, густых и мягких. Он стонет, когда она тянет за них, и она стонет от издаваемых им звуков.

Снаружи бушует буря, завывает ветер, заглушая ее вздохи и тихие вскрики. Его тело поглощает ее, его рука опускается ниже, касаясь ее сосков. Он нежно играет с одним из них, потирая поверх одеяла, пока сильно не ущипнет.

— Черт, — стонет она, и он шипит в ответ.

— Знаешь, что я хотел сделать, когда впервые увидел тебя? — шепчет он, и она качает головой, когда он продолжает свои ласки. — Я, блядь, хотел поглотить тебя. Заставить тебя забыть обо всем, кроме ощущения моих рук, рта и члена на тебе.

— О… — Она сильно прижимается своей задницей к его члену, их тела все еще разделены одеялами, обернутыми вокруг нее. Ее спина выгибается, и она почти на грани, просто от того, что он прикасается к ней.

— Я хотел накачать тебя своей спермой до отказа, пока ты не сможешь двигаться. Сделаю тебя своей хорошей маленькой шлюшкой.

Вот и все. Она издает хриплый крик, бесстыдно прижимаясь к нему, пропитываясь влагой, ее тело сотрясается в конвульсиях.

— О, черт, — стонет он. — Продолжай кончать, детка. Хорошая девочка, намокни для меня.

Он сильно посасывает ее железу, и на нее накатывает вторая волна. Он точно знает, как прикасаться к ней, и он идеально играет с ее телом, заставляя ее умолять о большем.

Затем он маневрирует ею, разворачивая так, чтобы она была лицом к нему. В темноте она не может разглядеть его лица, но протягивает руку и проводит по жесткой щетине. Она находит его губы, затем наклоняется и целует его, отчаянно желая большего контакта.

Это застает его врасплох. Она прижимается к нему всем телом, дергает за волосы и прижимается губами к нему, и он застывает в шоке. Но он быстро берет себя в руки и, рыча, погружает язык ей в рот.

У него вкус специй и мяты, и она не может удержаться от стона, когда он пожирает ее.

— Прикоснись ко мне, — умоляет она, отрываясь от его рта, чтобы глотнуть воздуха. — Пожалуйста.

Его ловкие руки находят путь к одеялам, стаскивают их вниз, когда она сбрасывает их, оставляя ее только в майке и спортивных штанах. Воздух все еще болезненно холодный, но тепло его тела действует как идеальная печь, а его рот оставляет обжигающие поцелуи на ее плоти.

Она, не теряя времени, стягивает с себя майку, обнажая перед ним свои груди.

— Черт, — шипит он, его рука путешествует вниз по ее груди. — Хотел бы я видеть тебя прямо сейчас.

Его пальцы находят ее сосок, в то время как другая рука нежно обхватывает ее затылок, удерживая на месте, пока он дразнит ее своими пальцами.

— Откуда… откуда ты знаешь, как прикасаться ко мне вот так? — задыхается она, выгибая спину. — Я никогда… Я не…

Такого еще никогда не было. Ни с кем.

— Потому что мы партнеры, — шепчет он, его губы путешествуют к ее ключице. — Потому что ты моя.

В глубине ее сознания звенят тревожные звоночки, но у нее нет времени спорить, поскольку его влажный рот болезненно сильно посасывает ее сосок, дразня вершинку языком. Он переключает свое внимание на другую, и она хватает его за волосы и тянет, пока он безжалостно ласкает языком ее тело.

Следующей снимается ее кофта, но он не делает ни малейшего движения, чтобы помочь ей раздеться, вместо этого сосредоточив свое внимание на ее груди.

Он позволяет ей контролировать ситуацию. Она отдает, а он берет.

— Эрик, — выдыхает она, и он рычит ей в грудь. — Пожалуйста. Еще.

Внезапно он отрывает рот от ее груди, и она вскрикивает, когда холодный воздух касается ее. Его вес отрывается от кровати, и ей хочется закричать от отчаяния. Она в ужасе от того, что он уходит, оставляя ее наедине с одиночеством и возбуждением, но большие руки тянут ее за лодыжки, располагая так, что ее задница прижимается к кровати, а ноги непристойно раздвинуты.

Вспыхивает свет.

Это на мгновение освещает комнату, и она видит Альфу, стоящего над кроватью, его огромное тело возвышается над ней. Его лицо темное, на нем выражение отчаяния и голода.

Ее страх усиливается, и она знает, что он чувствует запах этого.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя только в темноте, детка? — Спрашивает он, когда ее видение исчезает. — Ты хочешь своего монстра только тогда, когда тебе не нужно на него смотреть?

Она прикусывает губу и всхлипывает.

Она слышит шорох, затем его дыхание скользит по ее влагалищу. — Тебе повезло, — бормочет он. — Я не возражаю.

Затем его рот оказывается на ней, и она не может сдержать криков.