Альфа-заключенный

ЭЛЛИ

Она настолько ошеломлена тем, что он сделал, что даже не может поблагодарить его.

Она просто продолжает недоверчиво смотреть на бумаги, перепроверяя, чтобы убедиться, что это действительно он.

Фотография на его правах устрашающе похожа на тот краткий взгляд, который она бросила на него в день аварии.

Но ей нужно быть уверенной.

Эрик подключился к каждой камере стоп-сигнала между дорогами, находя номерные знаки и отслеживая каждый из них. Он установил местонахождение владельцев транспортных средств, изучил больничные карты и сделал гораздо больше, чем потрудилась сделать полиция. Судя по следам заноса, водитель, скорее всего, был пьян.

— Сколько времени это заняло у тебя? — Наконец спрашивает она, впитывая каждую деталь. — Даже полиция не проделала столько работы.

Эрик сделал все это за неделю, пока находился в заключении.

— Это заняло слишком много времени, — говорит он. — Я хотел предоставить тебе информацию как можно скорее. Даже если…

Она повторяет его слова, и он прочищает горло.

— Даже если бы ты меня не хотела.

Она почти смеется над абсурдностью его заявления.

Конечно, она хочет его. Ее тело зовет его.

Ее внутренняя Омега зовет его.

Ее сердце тоскует по нему.

Единственная часть, которая колеблется, — это ее разум. Ее логика и все, что позволяет ей сохранять контроль, находятся под угрозой, когда она рядом с ним.

Ее плечо пульсирует, железа чувствительна после оскорблений его рта.

Он мог бы заявить на нее права там, в изолированной каюте, но предпочел этого не делать.

Ей было бы легче, если бы он это сделал. Тогда у нее не было бы причин покидать его.

Она задается вопросом, не предлагает ли он ей по-своему выбор.

Она сильнее сжимает его руку.

* * *

Дом Рональда, мягко говоря, неухоженный.

Спрятанный на извилистой дороге, заросшей сорняками, маленький трейлер с облупленной краской снаружи, а также лужайка перед домом с травой высотой с Элли.

Они находятся у черта на куличках, в городке ненамного больше Грин Вудса.

Сбоку припаркована машина, и она замирает, когда видит пыльный красный грузовик.

— Это его грузови», - шепчет она, когда Эрик паркует машину. — Черт возьми, это тот самый грузовик, который сбил их.

Он ободряюще сжимает ее руку. — Итак, как ты хочешь это сделать, детка? — Он одаривает ее ухмылкой, его глаза темные и злобные. — Ты хочешь оказать честь или я?

Лучший человек ушел бы, думает она.

Лучший человек мог бы простить.

Но прямо сейчас она не хочет быть лучшим человеком.

— Если с ним что-нибудь случится, — медленно произносит она. — Это на моих условиях. Это мое решение».

Его ухмылка превращается в злобную усмешку, и он одобрительно рычит. — Это моя девочка. Показывай дорогу, милая.

Они поднимаются на крыльцо, деревянные ступени прогнили и перекосились. Ее разум затуманен нерешительностью и тревогой. Эрик идет позади нее, его аромат окутывает ее. Она чувствует, как от него волнами исходит гордость, и использует его веру в нее как силу.

Она останавливается перед дверью — простой проволочной сеткой на выцветшей раме.

Человек, убивший ее мать и сестру, находится за этой дверью.

Монстр, который оставил их гореть заживо и оставил Элли спасаться самой, находится всего в нескольких футах от нее.

Когда она стучит в дверь, она понимает, что есть разные виды монстров.

У Эрика есть моральный компас, каким бы извращенным он ни был.

Но Рональд…

У него даже нет сердца.

— Я здесь, — шепчет Эрик у нее за спиной. — И что бы ни случилось, я люблю тебя.

Его признание ошеломляет ее, но у нее нет времени осмыслить его слова, потому что дверь распахивается. Мужчина с налитыми кровью глазами смотрит на нее, покачиваясь на нетвердых ногах, одетый в заляпанную белую рубашку и шорты-карго.

И вонь. От него пахнет самой смертью, сочетанием табака и приторно-сладкого алкоголя с привкусом чеснока для тела.

Он Альфа, это ясно. Когда он чувствует ее Омега-сущность, он наклоняется и дышит на нее своим гнилостным дыханием.

— Ты та девушка? — невнятно произносит он, и его потрескавшиеся губы складываются в улыбку. Его зубы наполнены темным привкусом жевательного табака, и все в ней хочет убежать.

Это лицо настоящего монстра.

Но рядом с Эриком она набирается храбрости и говорит. — Ты Рональд? — Ее голос звучит увереннее, чем она сама чувствует.

— Да. Это я. Ты та самая Омега. Девушка из грузовика.

У нее кружится голова, потому что она понимает, что он узнает ее.

Теперь в этом нет сомнений. Он был за рулем автомобиля, который сбил ее семью.

— Ты убил мою мать и сестру. — Ее сердце бешено колотится в груди, когда она сталкивается с человеком, ответственным за ее ночные кошмары и ненависть к себе. Он прислоняется к дверному проему и ухмыляется.

— Ты выбралась, верно? Я видел, как ты ползала. Подумал, что с тобой все будет в порядке.

Чем больше он говорит, тем сильнее ее тошнит. — Ты видел, как я выходила из машины?

Эрик рычит у нее за спиной, и Альфа бросает на него остекленевший взгляд. — Конечно. Хотя мне пришлось быстро уехать. Был пьян и все такое.

Ее трясет, но она не знает, от боли это или от гнева.

— Ты оставил там умирать трех женщин. И две умерли.

Рональд просто пожимает плечами. — Ну, тебе никто не поверит. А теперь убирайся нахуй с моего крыльца, сука. Прежде чем я достану свой дробовик и пристрелю вас обоих.

Эрик протискивается перед ней и с ревом бросается на Рональда. Мужчины падают на дешевый пол, и она с криком врывается внутрь. Но драки почти нет, потому что через секунду Эрик оказывается над ним с пистолетом в руках.

— Мы не обязаны… — начинает другой Альфа.

— Заткни пасть! — Эрик рычит, его пистолет направлен мужчине в голову. — Скажи еще одно гребаное слово, и я убью тебя прямо здесь.

Она застыла в шоке, наблюдая, как Эрик достает галстук-молнию и связывает запястья Рональда. Он поднимает его, затем толкает на потрепанный серый диван.

— Ты в порядке, детка? — Мягко спрашивает ее Эрик, все еще направляя пистолет на Рональда.

— Да, — говорит она, медленно проходя через гостиную. В доме воняет сигаретами и старым пивом, на грязном коричневом ковре валяются окурки и консервные банки. На стенах, которые когда-то были белыми, за долгие годы появились желтые пятна от курения.

В углу стоит телевизор с разбитым экраном. На потертом кофейном столике разбросаны обеды, приготовленные в микроволновой печи.

— Ты так живешь? — Шепчет она. Она выглядывает из-за угла и видит его дробовик у задней стены.

Эрик держит пистолет направленным на Рональда, его мускулистые предплечья напряжены. — Что это будет, малыш?

Рональд начинает плакать, жалобно скуля. Его лицо становится ярко-красным, и он плачет, как малыш.

Это приводит Элли в бешенство.

— Заткнись, — шипит она, подходя, пока не оказывается всего в нескольких дюймах от него, но вне линии огня Эрика. — И посмотри на меня.

По лицу мужчины текут мерзкие слезы и сопли, но он подчиняется.

— Ты убил всех, кто был мне дорог. Ты разрушил мою жизнь. — Она рычит. — И ты не проявил никакого раскаяния. Ничего.

Запах Эрика меняется по мере того, как растет его гордость за нее. Это побуждает ее продолжать.

— Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Я пытаюсь видеть хорошее в худших типах людей — людях, которых некоторые назвали бы монстрами.

Рональд шмыгает носом. — Мне жаль. Мне правда жаль.

— Как меня зовут? — Она рычит на него. — Если вам так жаль, потрудились ли вы хотя бы посмотреть имена ваших жертв? — Ее визг эхом разносится по всему дому, когда Рональд всхлипывает.

— Я не… я не…

— У тебя нет угрызений совести. Тебя никто не спасет. Ты отнял две жизни, а потом отказался от своей, чтобы жить вот так.

Она закусывает губу, чтобы не заплакать, но ее голос срывается. — Никто не может тебе помочь, Рональд. Я надеялась, что смогу простить тебя, когда узнала, что мы едем сюда. Но в мире недостаточно прощения, чтобы спасти тебя.

Она делает шаг назад и смотрит на Эрика, указывая на его пистолет. — Отдай его мне.

Рональд кричит, ерзая на диване и пытаясь соскользнуть с него.

— Я сказал, не шевелись, черт возьми! — Эрик рычит, и его попытки пошевелиться прекращаются.

Элли подходит к нему, проводит рукой по его плечам. — Дай это мне, Эрик.

Впервые Эрик кажется встревоженным. — Ты уверена, детка? Пути назад нет. Никогда.

Крики Рональда становятся для нее фоновым шумом, когда она заново переживает день аварии.

Стекло врезается в ее ладони.

Крики ее мамы, переходящие в искаженный стон, когда пламя пожирает ее.

Кожа Джульетты сливается с кожей пассажирского сиденья…

— Я уверена.

Эрик взвел курок пистолета и осторожно протянул его ей. Он обхватывает ее руки своими и слегка поворачивает пистолет, пока тот не оказывается точно нацеленным в голову Рональда.

— Тебе просто нужно нажать на курок, милая.

Ее руки дрожат, и Эрик крепко держит ее. — Ты сделаешь это со мной? — Шепчет она, и его руки сжимаются крепче.

— Конечно. — Ее палец тянется к спусковому крючку, и его палец следует за ней. Когда их пальцы касаются спускового крючка, Эрик приближает губы к ее уху.

— Я так горжусь тобой, детка.

Вместе они стреляют.