Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

Примечания и комментарии

Книга Виктора Кобылина "Император Николай II и генерал-адъютант М.В. Алексеев" (Всеславянское издательство, Ныо-Йорк, 1970) имеет уже довольно давнюю историю распространения в коренной России. Известный русский патриот-правозащитник В.Н. Осипов свидетельствует, что еще до так называемой "перестройки", в 70-80-е годы, работа В. Кобылина распространялась в немногочисленных ксерокопиях среди право консервативной русской интеллигенции. В 1989-1990 гг. Московское братство Святого Благоверного Царя-Мученика Николая растиражировало книгу В. Кобылина в нескольких десятках экземпляров, которые, в свою очередь, копировались патриотами по всей России. Этот суммарный тираж, возможно, даже превышает нью-йоркское издание книги, однако является безусловно недостаточным для русского народа.

Идея издать исследование русского патриота-эмигранта официально и в достаточном для нашего Отечества количестве зрела в те же годы, но первый решительный шаг в этом направлении был сделан лишь осенью 1992 года. Тогда инициативная группа создания информационно-исследовательской службы "Царское Дело" обратилась к Его Высокопреосвященству Митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну с просьбой об официальной церковной поддержке прежде маргинального и самодеятельного движения русских монархистов. В сентябре того года, благодаря содействию супруги Тихона Николаевича Куликовского-Романова (внука Императора-Миротворца Александра III) — Ольги Николаевны и председателя Союза Православных братств Санкт-Петербурга К.Ю. Душенова мы, московские монархисты, 2 октября обратились к Старцу-Архипастырю со следующим письмом на бланке Петербургского союза братств.

"Его Высокопреосвященству, Высокопреоснященнейшему ИОАННУ, Митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому.

2 октября 1992 г.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Ваше Высокопреосвященство!

С сыновним почтением представляю на Ваше благорассмотрение тематический план подбора документально-справочных материалов, связанных с вопросами канонизации Новомучеников Российских: Царской Семьи и Их верных слуг.

1. Мученическая кончина Царской Семьи и Их верных слуг в свете канонического и исторического церковного опыта.

2. Отречение Государя Императора Николая II в свете канонов Православной Церкви, ее нравственного учения и исторического предания.

3. Царская Семья на жизненном пути — образец спасения для русских православных людей в последние времена.

4. Русская Православная Церковь в годы царствования Императора Николая Второго: церковно-государственное строительство, прославление святых ("Саровская Пасха"), подвижники благочестия — современники и сподвижники Царя-Мученика.

Ваше Высокопреосвященство! Покорнейше прошу Вашего Архипастырского благословения на проведение по указанным темам исследовательской работы с последующим предоставлением Вам ее результатов.

Храни Вас Бог Молитвами Пречистыя Матери Своея и всех Новомучеников Российских. Аминь.

Леонид Болотин".

Тогда же вверху нашего письма Владыка своей рукой начертал: "Благословляю. 3/Х — 92. Митр. Иоанн".

Ровно через два месяца мы с В.В. Архиповым прибыли в Санкт-Петербург на аудиенцию с Владыкой для передачи первоначальных материалов наших изысканий. Первая историческая справка была посвящена проблеме так называемых Екатеринбургских останков, которые определенные политические и мистические силы тогда же грозились захоронить в Царской усыпальнице Собора Петра и Павла в Санкт-Петербурге. Вторая справка была посвящена вопросу возможной церковной оценки Акта отречения от Всероссийского Престола Государя Императора Николая Александровича 2 марта 1917 года. Считаем необходимым привести эти документы целиком.

Историческая справка №1

Ваше Высокопреосвященство! Для наглядного и аргументированного обоснования суждений, изложенных в справке, к ней прилагаются статьи, интервью, репортажи и информационные сообщения, опубликованные российской и зарубежной прессой с апреля 1989 года по день сегодняшний: практически все, что было в печати по интересующей нас теме.* (* — Ввиду весьма значительного объема приложений здесь они опущены).

На основании этого материала и по выступлениям радио и телевидения можно сделать однозначный вывод, что в проводимых на протяжении полутора лет экспертизах останков, найденных под лесной дорогой Екатеринбург-Коптяки, над научной объективностью и принципиальностью явно преобладает активное и злонамеренное манипулирование общественным российским сознанием, манипулирование, основанное на социально-психологических законах так называемой "спецпропаганды", с помощью которых ведутся психологические войны.

До сих пор нет ни одной публикации со стороны экспертов, где бы излагались научные факты хотя бы одной из многочисленных экспертиз. Но с начала 1992 года ряд экспертов однозначно и безответственно высказывались в пользу того, что найденные останки все-таки принадлежат Царской Семье, причем, характерно, что наиболее категоричные утверждения делаются на радио и по телевидению с расчетом на широкую публику и с меньшей ответственностью, так как получить завизированный текст выступления из этих организаций в настоящее время практически невозможно (выступали Плаксин, Абрамов, а также был ряд дикторских анонимных заявлений). Из одного этого можно сделать вывод, что привлеченные специалисты не ищут истину, а хотят непременно получить "положительный результат".

С 30 июля 1918 года по январь 1920 года в Екатеринбурге, на Урале и в Сибири проводилось официальное расследование убийства Царской Семьи и Их близких по поручению коалиционного Сибирского правительства, а затем под властью Верховного Правителя адмирала А.В. Колчака — следователями Наметкиным, Сергеевым и после Соколовым, надзор над ведением следствия осуществляли прокурор Магницкий и генерал-лейтенант Дитерихс, при наличии официальных наблюдателей от Англии и Франции.

По объективным причинам ведение расследования было прервано, но к тому времени уже были собраны тысячи документальных и вещественных доказательств, проведены сотни допросов, очных ставок, для сбора этого материала были задействованы десятки оперативных агентов, использовались воинские части и добровольцы из местного населения (для сбора вещественных доказательств в Коптяковском лесу). Материалы этого официального расследования составили 15 объемистых томов.

В результате этой грандиозной, высокопрофессиональной и строго законной работы ("В пределах права я старался сделать все возможное, чтобы найти истину и соблюсти ее для будущих поколений" — Н.А. Соколов) было установлено следующее. В ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге, в доме инженера Ипатьева зверски была убита Царская Семья и четверо верных царских слуг — всего одиннадцать человек. 17 и 18 июля тела убитых, отвезенные в ночь убийства в Коптяковский лес, были разрублены на части и сожжены на двух больших кострах. Остатки костей уничтожены с помощью 178 литров концентрированной серной кислоты.

Отделенные перед этой страшной операцией головы убитых были помещены в спиртовой раствор и, предположительно, отвезены Исааком Голощекиным в Москву для предъявления членам большевистского правительства. Из этого ясно следует, что сам факт существования некоего могильника с остатками Царской Семьи относится к разряду злонамеренной мистификации. Это скажет всякий, кто внимательно и непредвзято знакомился с опубликованными материалами следствия. Они известны по следующим книгам: Роберт Вильтон "Последние дни Романовых", 1921 г.; Михаил Дитерихс "Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале", 1922 г.; Николай Соколов "Убийство Царской Семьи", 1925 г.; Павел Пагануцци "Правда об убийстве Царской Семьи", 1981 г.; Николай Росс "Гибель Царской Семьи", 1987 г.

Заявление, что в некоем могильнике были обнаружены останки Царской Семьи, основывается на документе весьма сомнительного свойства — так называемой "Записке Юровского" (Центральный Архив Октябрьской Революции СССР, фонд 601, опись 2, единица хранения 35, листы 31-34). Поскольку о существовании "Записки" знали только специалисты-историки, для начала пропагандистской кампании вокруг могильника необходимо было "легализовать" эту "Записку" в общественном сознании.

По всем правилам спецпропаганды, согласованно, но якобы независимо друг от друга выступили писатели-драматурги Гелий Рябов и Эдвард Радзинский. Первый в журнале "Родина" с очерком "Принуждены вас расстрелять..." (№№ 4-5 за 1989 год). Второй — в "Огоньке" с опусом "Расстрел в Екатеринбурге" (№ 21, май 1989 г.). При атом Г. Рябов тогда же дал интервью на радио, по телевидению, выступил с несколькими вечерами перед широкой аудиторией, а также беседа с ним была опубликована в газете "Московские новости" от 16 апреля 1989 года.

Цель этих "независимых" акций была одна: внушить неподготовленной публике (тогда в России еще не были переизданы книги Н. Соколова и М. Дитерихса, широкий читатель был знаком с судьбой Царской Семьи лишь по пасквильному писанию Марка Касвинова "Двадцать три ступеньки вниз") мысль о том, что выводы следственной комиссии Соколова-Дитсрихса ошибочны, но все происходило так, как изложено в "Записке Юровского", которую оба драматурга воспроизвели в своих статьях.

На несколько месяцев в представлении рядовых российских граждан Г. Рябов — Э. Радзинский стали чуть ли не главными специалистами — знатоками обстоятельств смерти Царской Семьи. Всякие попытки опровергнуть ложный образ представителями русской эмиграции и отечественными исследователями на страницах центральной прессы всячески пресекались: принцип большевистской цензуры — распределения: кому позволено по какой теме выступать, а кому нет, — тогда был еще в полной силе. Так, уральский историк Игорь Непеин предлагал свой очерк с критикой версии Рябова-Радзинского и в "Родину", и в "Огонек", и в другие центральные издания, и везде получил отказ в публикации. То же самое произошло и с репликой исследователя из США профессора Павла Николаевича Пагануцци, присланной в "Огонек", — ему ответили письмом-отпиской. Зато в январе 1990 года "Огонек" вновь предоставил свои страницы для измышлений Э. Радзинского, напечатав продолжение его очерка "Расстрел в Екатеринбурге", где пресловутая "Записка Юровского" опять фигурировала как подлинный исторический документ.

Что же она из себя представляет? Четыре листа машинописи, в тексте есть рукописные карандашные пометки, обведенные потом чернилами, и приписка, сделанная чернилами и явно другим почерком — в ней сокращенными словами и цифрами невразумительно указаны координаты могильника (из которых ясно только то, что он находится прямо на дороге в Коптяки). Сам Я.М. Юровский в ней назван не иначе как "ком.", что означает — комендант Дома Особого Назначения" — то есть дома Ипатьева, и этот "ком." упоминается в "Записке" только в третьем лице.

"Записка" представляет из себя в лучшем случае рабочую копию показаний некоего лица, якобы как-то связанного с убийством Царской Семьи и знакомого с некоторыми фактами расследования Н. Соколова. Ничего более на основании этой машинописи с пометками утверждать невозможно, так как она лишена каких-либо реквизитов, по которым можно было бы судить о степени ее официальности: отсутствуют название документа, подпись автора или лица, снимавшего показания, точная дата и четкая адресовка. Для того, чтобы вводить данный документ в научно-исторический или юридический оборот, необходимо совершить специальное исследование, чтобы на основании дополнительных данных подтвердить его достоверность, либо обосновать его сфабрикованность.

Во всей научной и публицистической литературе, кроме голословных утверждений Г. Рябова и Э. Радзинского, а также доктора исторических наук Генриха Иоффе (его статья комментирует очерк Рябова в журнале "Родина"), сведения о подобном исследовании, подтвердившем подлинность "Записки", отсутствуют. Анализу же подложного характера этой "Записки" целиком посвящен очерк Валерия Родикова "Легенда о Царской голове", выпущенная отдельной книгой в 1991 году, и моя статья "Подлог" (переработанный вариант которой за подписью "В. Демин" был опубликован в сборнике "Царь-Колоколъ" № 2 за 1990 г.).

Доктор исторических наук Юрий Алексеевич Буранов, разработавший оригинальную методику выявления исторических фальсификаций, занимающийся архивными изысканиями о судьбе Царской Семьи с конца пятидесятых годов, 27 ноября нынешнего года в телефонном разговоре с составителем настоящей справки также подтвердил суждение, что так называемая "Записка Юровского" в строго историческом смысле документом не является и не может служить источником достоверной информации.

В двух словах, резюмируя эти выводы, можно сказать, что на основании сравнения официального, строго документированного следственного материала об убийстве Царской Семьи очевидно, что в "Записке" содержится ряд фактических неточностей, а заключительная ее часть представляет собой злонамеренный, тенденциозный вымысел.

Во второй половине 1990 года сенсационный шум вокруг "находки" Г. Рябова поутих, но с весны 1991 года пропагандистская кампания вышла на новый качественный виток. Теперь на передний план выдвинулась группа екатеринбургских энтузиастов во главе с А. Авдониным, который был компаньоном Г. Рябова в "тайных" предварительных раскопках 1979 года. После ряда подготовительных заметок в местной и центральной прессе А. Авдонин потребовал от Екатеринбургских (тогда еще Свердловских) властей "гарантий" для проведения уже "гласных" раскопок могильника, а также срочную регистрацию его фонда с многозначительным названием "Обретение", которое недвусмысленно указывает на строго церковную церемонию — обретение мощей святых. Но кроме слова "обретение" ничего церковного ни в самом фонде, ни в его действиях не содержится: обыкновенная коммерческая структура, которых расплодилось в перестроечной России сотни тысяч.

11 июля 1991 года разрешение на раскопки с участием местной прокуратуры было получено, в тот же день зарегистрировали и фонд, а 12-го приступили к делу. Юридическую сторону этой акции центральная пресса обрисовала крайне упрощенно:

"Расследование по делу о найденных останках принадлежит прокуратуре. Если версия о том, что могила хранила тайну преступления, совершенного в 1918 году, подтвердится, то есть по сроку давности правоохранительные органы смогут уже не интересоваться обстоятельствами дела, прокуратура пропустит вперед ученых" ("Известия" 15 августа 1991 г.).

Правда, журналист лукавил, при таком условии прокуратуре вовсе нет нужды доказывать, что могильник относится именно к 1918 году, достаточно доказать, что он сделан более 15 лет назад, например, в 1975 году, и прокуратура может умывать руки. Такой порядок действия был согласован главой Свердловского облисполкома Э. Росселем с президентом Российской Федерации Б. Ельциным ("Известия" 30 июня 1992 г.).

Убийство Царской Семьи, а Екатеринбургская находка в любом случае имеет отношение к данному преступлению, безусловно, не является рядовым преступлением по целому ряду признаков, преступлением, к которому не следует применять общий закон об истечении срока давности для возбуждения уголовного расследования.

Очевидно, это умышленное, заранее — за несколько лет — спланированное убийство Главы Российского Государства и Его законных наследников — Цесаревича Алексия, Императрицы Александры Феодоровны, Царевен Ольги, Татианы, Марии и Анастасии (по Закону Российской Империи о престолонаследовании и по прецедентам Русской Истории все они в разной степени могут рассматриваться как преемники Российского Престола) — это убийство вызвало такие катастрофические последствия и в России, и во всем мире, которые сказываются и сегодня ничуть не меньше, чем семьдесят четыре года назад: десятки миллионов невинных жертв русского народа в прошлом и всеобщий кризис в настоящем, вследствие которого русский народ стал вымирать: уже два года смертность среди русских превышает прирост рождаемости.

Явный результат Екатеринбургского преступления, завязка которому была 2-го марта 1917 года, — это семидесятипятилетняя нелегитимность российских властей. Тогда, в марте семнадцатого, был нарушен основополагающий принцип законопреемственности Верховной Власти, который осуществлялся на Руси на протяжении 1055 лет, за исключением нескольких относительно непродолжительных смутных безгосударных лет.

Восстановить законопреемственность власти было бы возможно, если бы на высшем правительственном уровне было проведено расследование убийства Царской Семьи, которое было прервано на территории России в январе 1920 года, а за границею — со смертью следователя по особо важным делам Н.А. Соколова 23 ноября 1924 года, тем более, следствие это не было официально прекращено.

История человечества знает классический пример восстановления легитимности власти на земном, Богом утвержденном престоле через 290 лет(!), когда в 326 году Римский Император и Кесарь Константин, расследовав убийство Иисуса Назорея Царя Иудейского, воспринял титул Царя-Богопомазанника. Церковь празднует это событие в Воздвиженье Креста Господня"*.

(* — Святой Равноапостольный Константин, проведя расследование убийства Господа нашего Иисуса Христа — Сына Давидова, законного наследника Богоустановленного ветхозаветного престола, взял на себя титул Царя и подвиг Удерживающего мировые силы зла. Духовное наследие этого церковногосударственного служения после падения Православной Византии — Второго Рима — со времен Государя Московского Иоанна Васильевича Грозного приняли на себя Цари Третьего Рима — Москвы и верно соблюдали его вплоть до 3 марта 1917 года, когда обманом и предательством врагами Православия был получен отказ Великого Князя Михаила Александровича взойти на Российский Престол. Россия в своей истории имеет опыт восстановления законопреемственности, легитимности власти, нарушенной Смутой: яркий пример тому Всероссийский Земский Собор 1613 года. Нынешние власти по духовной слепоте пока относятся равнодушно к реальной возможности восстановить законную преемственность.)

Нынешние власти безответственно пренебрегли такой возможностью, отдав на откуп общественным неофициальным организациям дело общегосударственной значимости. Подобную безответственность проявили и прежние власти СССР, когда позволили в августе 1990 года продать с молотка на английском аукционе "Сотби" неотъемлемую часть русского достояния — значительную часть подлинника следственного дела Наметкина-Сергеева — Соколова, которая сейчас находится в чьих-то частных руках.

Вместо централизованного ответственного расследования всей совокупности обстоятельств и фактов, связанных с убийством Царя-Мученика Николая и Его Семьи, расследования, в рамки которого органично бы вошла и экспертиза останков, найденных в могильнике под Екатеринбургом, дело оборачивается крупномасштабной международной авантюрой, унизительной для национального достоинства граждан Российской Федерации, для всех честных русских людей. И эту безответственную авантюру средства массовой информации пытаются выдать за поиск исторической истины.

Следствие 1918-1919 годов характерно не только строгой процедурной законностью, но и четко обозначенной официальной личной ответственностью за его результат и выводы. Перед законами Российской Империи, перед своим народом и перед всей историей за подлинность и точность содержания следствия лично отвечали — следователь по особо важным делам Николай Алексеевич Соколов, его куратор генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс и Верховный Правитель Урала и Сибири адмирал Александр Васильевич Колчак.

Что же мы имеем сегодня?

Изучая приведенные в приложении публикации, задаешься вопросом, кто из представителей отечественной юриспруденции и криминалистики несет официальную ответственность за результаты "комиссионно-судебно-медицинской экспертизы" найденных останков? Кинодраматург Г. Рябов? Геолог А. Авдонин? Главный судмедэксперт Российской Федерации В. Плаксин, его помощники П. Иванов, С. Абрамов, В. Тюшевский, С. Никитин? Может быть, вицепредводитель российского дворянского собрания врач В. Лопухин?

Между тем свои "авторитетные" мнения уже высказали по этому поводу и английский эксперт Питер Гилл, официально назначенный на участие в экспертизе руководством МВД Великобритании (английская Королева Елизавета И лично интересуется его работой), и флоридский профессор Уильям Мейплз, уже опознавший останки конкистадора Писарро, и бывший госсекретарь США Дж. Бейкер, и японская ворожея Айко Гибо.

Нет, напрасно мы будем перебирать любопытный список из более чем тридцати лиц, имеющих отношение к экспертизе, все равно официальность выше координатора вроде Александра Блохина — то есть выше уровня областной самодеятельности — не поднимается. И президент Б.Н. Ельцин, и глава екатеринбургской администрации Э.Э. Россель, и помощник областного прокурора В.А. Волков дают "добро" разрозненным группкам специалистов и энтузиастов, несущих лишь корпоративную неофициальную ответственность на уровне личной репутации за каждый отдельный участок, отдельное направление многопрофильного исследования, но скороспелые "глобальные выводы уже делаются на каждом направлении в пользу идентичности останков Царской Семьи.

По характеру и свойству вся эта деятельность разительно похожа на пресловутую "Записку Юровского" — в нужный момент она рассматривается как подлинный документ, а возникает иная нужда — ее можно легко отвергнуть как пустую бумажку — никто за нее не отвечает, ведь даже подписи на ней нет.

Подлинная — строго научная и строго официальная экспертиза, как всякое объективное исследование, должна свидетельствовать о себе сама: фактологическая ценность такого дела гарантируется возможностью проверять и перепроверять, как, например, действие закона всемирного тяготения, открытого Ньютоном.

В данном же случае уже па пропагандистском уровне создается образ крамольности даже самой мысли о перепроверке данных: во-первых, сами данные никак не обнародуются, держатся почему-то в секрете; во-вторых, на все лады утверждается миф о безумной дороговизне всех экспертных исследований; в-третьих, навязывается ложное представление, что будто бы в экспертизе задействованы практически все существующие в данных областях науки и криминалистики лучшие специалисты, а голоса скептиков раздаются лишь со стороны невежественных "профанов".

На деле же все обстоит иначе. Известны случаи, когда опытные специалисты отодвигаются от совместной работы, как только они начинают явно сомневаться в объективности исследований. Гак получилось с доктором исторических наук Юрием Бурановым, так произошло с профессором Виктором Звягиным, который представлял в Екатеринбурге НИИ судебной медицины Минздрава СССР; зона отчуждения возникла сразу вокруг заявления профессора Вячеслава Попова — руководителя кафедры судебной медицины Санкт-Петербургской Военно-медицинской Академии; не допустили к экспертной документации историка из Челябинска Игоря Непеина; безуспешными в этом направлении оказались попытки юриста из Сухуми Анатолия Грянника. Для действия, носящего неофициальный, общественный характер, такая метода организации исследований, когда затыкается рот всякому сомневающемуся, ничего общего с поиском исторической истины не имеет.

Новое препятствие для проверки результатов комплексной экспертизы возникнет вскоре после "триумфального" завершения пропагандистской псевдонаучной кампании, когда неизвестно чьи останки будут захоронены с царскими почестями — на этот раз в присутствии вполне официальных лиц на высшем государственном уровне. Кому же после того позволят покуситься на "кощунственную" эксгумацию?! Таков очевидный научный и юридический план этого "полуофициального — безответственного действа.

Но план этот, однако, содержит весьма существенный изъян. И участникам экспертного действа, и нынешним российским властям все же придется отвечать за попущенное беззаконие. Если даже предположить, что в наличии останки именно Царской Семьи, их эксгумация и сомнительное экспериментирование с ними на уровне общественной затеи — сущее беззаконие без официального согласия ближайших родственников Царской Семьи, среди которых первый — родной племянник Императора Николая II — Тихон Николаевич Куликовский-Романов. Доподлинно известно, что с просьбой о разрешении на все это к нему никто не обращался ни от гражданских властей, ни от общественных организаций. И гражданские законы, и Православная Церковь оценивают подобное действие как варварское и циничное глумление. Чего стоит, например, способ транспортировки части останков в Лондон исследователем Павлом Ивановым — в синей спортивной сумке" или грубо-натуралистическое описание вскрытия могильника А. Авдониным, многомиллионно растиражированное "Известиями".

Во все времена следователи на путях поиска виновного спрашивали: кому это выгодно?

Царская Семья была прославлена в сонме Святых Новомученников Российских Русской Зарубежной Церковью 1 ноября 1981 года. Сейчас множеством верующих ставится вопрос об Их прославлении на Родине*.

(* — Начиная с Прощеного Воскресения 1991 г. Предсоборным Совещанием по подготовке Всероссийского Земского Собора было начато проведение всероссийских церковных застав по сбору подписей под Воззванием о канонизации Святых Царственных Мучеников. Было собрано несколько тысяч подписей мирян и священнослужителей. При этом на заставы приходили не только рядовые граждане, но видные ученые, государственные деятели, деятели культуры — под воззванием подписался вице-президент Российской Федерации Александр Владимирович Руцкой, видный юрист и философ профессор Игорь Михайлович Лузгин, преподаватель Московской Духовной Академии протоиерей Артемий Владимиров, директор НИИ Косметологии профессор Михаил Филиппович Писаренко, популярная певица народных русских народных песен Татьяна Петрова, рок-музыкант Игорь Тальков, руководитель хора духовной музыки Анатолии Гринденко. Это только те немногие из многих известных лиц, кто мне запомнился...)

Конечно, это хорошо известно и закулисным устроителям пропагандистской шумихи вокруг Екатеринбургской находки. Они хотят поставить Русскую Православную Церковь перед дьявольской головоломкой, повергнуть христиан в "лютые недоумения" последних времен.

В случае канонизации Св. Царственных Мучеников в России необходимым представится церковное почитание "опознанных" останков как святых мощей Августейших Страстотерпцев. Допустим, такое почитание будет канонически оформлено. Через несколько лет не менее авторитетные, чем нынешние, экспертные комиссии затеют перепроверку выводов сегодняшних "комиссионеров", которая приведет к опровержению прежних заключений.

Налицо разорительный для Церкви конфуз, смятение. Если же, из-за опасения подобного конфуза, наши Церковные Власти не признают найденных останков мощами, возникнет повод для внутрицерковного разделения и брожения по этому вопросу. Да и сама по себе неопределенность с церковной точки зрения относительно данных останков явно мешает и тормозит процесс подготовки канонизации, так как для ее противников, а они существуют, всегда есть повод сказать: давайте дождемся, когда разберутся ученые.

Ускорителям этой провокации совершенно очевидна природа этого явления, один из них так прямо и пишет: "Для эмигрантской церкви, для громадной части русского зарубежья случившееся 12 июля под Свердловском не что иное, как обретение святых мощей. Для нас же простое изъятие останков".

И этот кощунственный гробокопатель чувствует себя спокойно и уверенно в стране с тысячелетней христианской историей! В стране, где ребенок знает, что святые мощи обретаются епископами Церкви и священнослужителями, только специально благословленными на это руководством Поместной Церкви.

Почему же, если заранее было известно, что будет извлечение предполагаемых останков Царской Семьи, не последовало официальное приглашение представителей, полномочных представителей Русской Православной Церкви — от Московской ли Патриархии или Зарубежного Синода? Ведь у Церкви многотысячелетний, ее еще с ветхозаветных времен, опыт обретения святых мощей. Такой практикой не обладает ни одна криминалистическая служба.

Кто за это отвечает? Да, по видимости, опять — никто!

Во время встречи Его Святейшества Патриарха Московского и Всея Руси Алексия Второго с Ольгой Николаевной Куликовской-Романовой (супругой Т.Н. Куликовского-Романова) 20 октября 1992 года высокая гостья спросила Первоиерарха Русской Церкви, почему Церковные Власти не участвуют в непосредственном расследовании подлинности останков, найденных под Екатеринбургом? Патриарх вынужден был ответить: "А нас спросили? Нет!"

Инициаторы вскрытая могильника, представители Москвы и Екатеринбурга, если они уважают Русскую историю, русский народ, его обычаи, просто обязаны были прежде всего обратиться к церковному руководству на официальном уровне (иное участие Церкви в таком деле — невозможно, Церковь не может участвовать в пропагандистских шоу, демонстрирующих чудеса новейших технологий).

Чьими бы ни были останки из Коптяковского леса — ясно, что это останки некогда живших русских людей, христиан, и если их могила описана в пресловутой "Записке", то убиты они были неслучайно, они пострадали за Царя Православного, за Святую Русь. То есть, это останки святых мучеников — пока безымянных, и безчинство по отношению к ним преступно не только в юридическом смысле, но, самое главное, в духовном: это изощренное глумление и над останками несчастных жертв, и издевательство над самой памятью народной о Семье Царственных Мучеников.

Все вышеизложенное дает основание для однозначного вывода. Если гражданские власти духовно ослепли и попускают длиться такому беззаконию, то необходима строгая церковная оценка кощунственному действию, вредящему самой душе народной. Необходимо официальное обращение Церковных Властей к властям гражданским о немедленном прекращении безответственного "общестенного" расследования и о переводе расследования в строго официальное русло с персональной ответственностью на уровне Президента Российской Федерации, на уровне Верховного Совета.

Может быть, имеет смысл Вашему Высокопреосвященству обратиться по этому поводу к Съезду Народных Депутатов Российской Федерации, который открывается 1 декабря в Москве. Ведь дело о предполагаемых останках Царской Семьи непосредственно касается ведения Вашей Санкт-Петербургской Епархии; один из составных элементов этой пропагандистской затеи — захоронение неизвестных останков в Царской Усыпальнице в Петропавловском Соборе "по христианскому обряду", как неизменно подчеркивают инициаторы сомнительного шоу. Поэтому был бы уместен именно Ваш запрос к высшей законодательной инстанции.

Необходимо авторитетное пастырское слово и ко всему Русскому Народу, поскольку дело об убийстве Царской Семьи касается его непосредственно, даже если значительная часть русских людей пока не осознает этого. Восстановление исторической справедливости, установление истины о государственной жизни России за семидесятипятилетний период духовного пленения в свете пленения и убийства Царской Семьи — необходимый этап возрождения подлинной законности и природного порядка на Русской Земле, этап восстановления полноценной духовной жизни русского народа. Именно так поставить вопрос во всей полноте позволяют сегодняшние обстоятельства, связанные с обнаружением останков неизвестных русских мучеников в Коптяковском лесу под Екатеринбургом.

28 ноября 1992 года.

Второй документ был еще более близок к теме настоящего издания.

Историческая справка №2.

Приступая к рассмотрению вопроса о возможности церковного прославления Государя Императора Николая II и Царской Семьи, нам представляется необходимым определить основные методологические принципы данной работы.

План подбора справочно-документальных материалов, связанных с вопросами канонизации должен, по нашему мнению, включать в себя два главных раздела. Содержание одного из них должно ответить на вопрос: есть ли в жизни и деятельности последнего русского Царя и Его Семьи что-либо, что может рассматриваться с церковной точки зрения как препятствие к прославлению? Материалы второго раздела должны, напротив, обосновать правомерность и благовременность канонизации. Аргументация в обоих случаях должна опираться на Священное Писание, Священное Предание, каноны Православной Церкви, Ее нравственное учение и исторический опыт.

Говоря о возможных препятствиях на пути прославления Николая II и Его Семьи, часто приводят следующий довод: отречение Государя 2 марта 1917 года от Российского Престола означало и отречение Царя от своего Царского служения, запечатленного Церковью в Таинстве Миропомазания.

Деянию Императора Николая II дается крайне отрицательная оценка, его поступок осуждается, как совершенный по малодушию и безответственно, потому что за этим последовала революция и смутное безгосударственное время, принесшее многомиллионные жертвы русскому народу.

Критики, близкие к церковным кругам, усматривают в действиях Николая II и преступление против Церкви, так как первый христианский Самодержец Святой Равноапостольный Император Константин определил царское служение, как служение внешнего епископа Церкви, а потому будто бы и вина Императора Николая II должна определяться по правилам, относящимся к церковному суду над епископами.

Авторитетный церковный ученый профессор М.В. Зызыкин в своем труде "Царская власть" достаточно полно освещает каноническое основание царского служения как внешнего епископа. Царское служение Богу церковными канонами не определено как тождественное епископскому, но помазанники Божии во время особо торжественных церковных служб благословляли молящихся трикирием, кадили в алтаре, могли носить наперсный крест, входить через Царские Врата и причащаться в двух видах, как архиереи.

Полностью отождествлять царское служение и служение епископа каноны Церкви не позволяют. В соответствии с этим и следует рассматривать событие 2 марта 1917 года, однако, если и допустить, что мера ответственности Царя, оставляющего престол, сопоставима с мерой ответственности епископа, оставляющего кафедру, нужно рассмотреть, какие преступления ставятся в вину церковным епископам Правилами Церкви. В обстоятельном труде сербского епископа Никодима "Православное Церковное Право" (СПб, 1897 г.) в параграфе 29 "Преступления со стороны духовных лиц" указано на два вида преступлений, определения по которым нас могут заинтересовать в данном случае:

"Когда епископ, пресвитер или диакон самовольно оставит свое место служения в Церкви и займет другое, без ведома и согласия на то подлежащей церковной власти (Апостольские каноны 4, 15, 16, 1 Вселенский Собор, каноны 15 и 16, IV Вселенский Собор, каноны 5, 12 и 20, Трулльский Собор, каноны 17, 18 и 20, Антиохийский Собор, каноны 2 и 21, Сардинский Собор, канон 1 и Карфагенский Собор, канон 64, Номоканон — правила 1, 26, Св. Афанасий Синаит, правила 1, 63-65)".

Все эти каноны усматривают преступление в оставлении своего места ради иного места, и к нашему случаю косвенно может относиться лишь правило 18 VI Вселенского Трулльского Собора, рассматривающее причину оставления места служения не из прихоти, но по опасности:

"Клирикам, по причине нашествия варваров, или по иному какому обстоятельству, оставивших свои места, повелеваем, когда обстоятельства, или варварския нашествия, бывшия причиною удаления их, прекратятся, паки в свои церкви возвращатися, и оных не оставляти надолго без причины. Аще же кто пребудет в отсутствии, несогласно с настоящим правилом: да будет отлучен, доколе не возвратится к своей церкви. Тому же самому да повергается и епископ, его удерживающий".

И следующий пункт:

"Когда епархиальный епископ оставит свою епархию и долгое время пребывает в каком другом месте вне границ своей епархии (Антиохийский Собор, канон 17, Сардикийский Собор, канон 12, Карфагенский Собор, канон 71, Первый-Второй Собор, канон 16)".

И хотя это преступление также никак не может быть инкриминировано Императору Николаю II, отдаленно с данным случаем ассоциируется канон Антиохийского Собора, который гласит:

"Аще который епископ, прияв рукоположение во епископа, и быв определен начальствовати над людьми, не примет служения, и не согласятся пойти во врученную ему церковь: таковый да будет отлучен от общения церковнаго, доколе быв понужден, не приимет служения, или доколе не постановит о нем какого-либо определения совершенный Собор епископов тая области".

На основании вышеизложенного видно, что факт отречения от царского престола как подобного престолу архиерейскому правилами Церкви не рассматривается как каноническое преступление.

События 2 марта 1917 года стали возможными не по стечению роковых обстоятельств, но в результате четко спланированного заговора политиков и военных, в который были вовлечены думские деятели — Родзянко, Гучков, Шульгин, Маклаков, Керенский, князь Львов, военачальники, не хранившие верность царской присяге, приносимой на Кресте и Евангелии, Великий Князь Николай Николаевич, Великий Князь Кирилл Владимирович (этот не только открыто перешел на сторону восставших вместе со своей воинской частью еще 1 марта, но и призвал следовать его примеру других командиров), генералы Алексеев, Рузский, Данилов, Лукомский, Брусилов, военный министр Поливанов, протопресвитер Армии и Флота о. Г. Шавельский и другие.

Начиная с 23 февраля Государь Николай II пребывал в состоянии информационной блокады и злонамеренной дезинформации со стороны предателей-военных.

1-2 марта Он был обманным путем заманен в ставку Северо-Западного фронта, которым командовал генерал Рузский, и никак не смог быть в Петрограде или Царском Селе, где находилась тогда Царская Семья. Из высших командиров только лютеранин генерал Келлер и магометанин генерал Хан-Нахичеванский изъявили готовность быть верными до конца.

Так, последний телеграфировал в Царскую Ставку генералу Алексееву;

"Прощу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. Генерал-адъютант Хан-Нахичеванский".

Но эти искренние слова поддержки так и не дошли до Императора усилиями генерала-предателя Алексеева.

Обстоятельства отречения запротоколированы официальными телеграфными переговорами и стенограммами, которые хранятся в ЦГАОРе в фонде 601 опись 1 и в фонде Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Все эти документы однозначно свидетельствуют о саботаже со стороны генералитета в дни волнений в Петрограде, устроенных заговорщиками с 23 февраля. Заговор этот имел международный масштаб; правительства союзников — Англии и Франции — уже 1 марта признали Временный Думский Комитет (возникший вопреки воле Царя) как новое Правительство России.

События конца февраля — начала марта 1917 года подробно описаны в десятках воспоминаний, им посвящено множество исторических исследований, из которых можно было бы составить целую библиотечку, но в этом своде особо выделяется труд Виктора Кобылина "Государь Император Николай II и генерал-адъютант М.В. Алексеев" (Нью-Йорк, 1970 г.). Эта книга написана на основании наибольшего числа исторических источников, она дает анализ объективной картины происшедшего, в ней рассмотрены практически все точки зрения на обстоятельства отречения в свете глубоко христианской нравственности.

Вывод В. Кобылина можно резюмировать следующим образом: невозможно исполнять Царского служения Богу, если у подчиненных лиц нет желания и воли сослужить Царю. Ведь не может епископ насилием заставлять сослужить себе клириков.

Именно поэтому и участники Всероссийского Собора 1917-1918 годов даже не предприняли попыток церковно осудить отрекшегося Императора, потому что даже среди высшей иерархии, кроме Санкт-Петербургского митрополита Питирима и Московского митрополита Макария, не нашлось лиц, открыто осудивших действия революционеров и временного незаконного правительства, хотя они должны были своей властью отлучить заговорщиков от Церкви, как этого требует чин Торжества Православия для дерзнувших на измену царской власти.

Со стороны Государя налицо было не добровольное отречение, но акт, который, если бы это относилось к епископу, по правилу Св. Кирилла Александрийского имеет следующую оценку:

"Правило 3. Рукописание же отречения дал он, как сказует, не по собственному произволению, но по нужде, по страху и по угрозам от некоторых. Но и кроме сего, с церковными постановлениями не сообразно, яко некие священнодействователи представляют рукописания отречения. Ибо аще достойный служити, да пребывает в сем: аще же не достойный, да удаляться от служения не отречением, но паче осуждением по делам, противу коих может кто либо вознести великий вопль, яко происходящих вне всякого порядка".

С этим церковным правилом согласны и Основные Законы Российской Империи, которые вообще не рассматривают возможность отречения царствующего Императора.

Государь Император Николай II отрекся от прародительского престола не упраздняя его, но в пользу Своего брата Великого Князя Михаила, по Своим человеческим силам разумея, что тот примет сей Крест и взойдет на Престол. Уже находясь в заточении, Император Николай II весьма сожалел о поступке Брата, говоря, что никогда не написал бы и не подписал бы отречения, предвидя такое развитие событий: примеру Великого Князя Михаила последовали все члены Императорской Фамилии — под угрозой революционеров выдавшие Временному Правительству расписки в том, что они не претендуют на занятие Российского Престола до созыва совершенно нелегитимного, по Российским гражданским и по церковным законам, а также и по державным обычаям, Учредительного Собрания.

Отречение Императора Николая II, таким образом, не обрело силу Российского законодательного акта, поскольку Манифест обретает силу закона лишь в случае опубликования, которое может совершить только царствующий Император (то есть, появление текста отречения в прессе не есть автоматическое узаконивание его), а Великий Князь Михаил Александрович таковым никогда не был — ни одной минуты. Таким образом, отказ Императора Николая II от Царского служения не является отказом от Своей паствы, Он ее не покинул и до смерти своей пребывал в месте своего служения — в России, а потому нельзя ставить Ему в вину оставление паствы. За период с 23 февраля по 2 марта Государь Император Николай II со своей стороны предпринял вес возможные попытки для восстановления законности и порядка в стране. То, что они не возымели действия, вина не Его, но подданных.

Критики Николая II заявляют, что Он должен был не отрекаться и принять мученический венец тогда же — 2 марта, дескать, это освободило бы Его от личной вины за происходящее. Но в том-то и дело, что тогда Государь думал в первую очередь не о себе и своих близких, по о русском народе, который при таком развитии событий напрямую был бы повинен в страшном грехе цареубийства и подпал бы под клятву Собора 1613 года, то есть, весь народ по этой клятве был бы лишен спасения для вечной жизни.

Церковь ставит в вину отказ от мученического венца только в одном случае — когда христианин под угрозой смерти отрекается от Христа. Усматривать же в вынужденном отречении от царского служения отречение от Христа возможно только с позиции фарисея, талмудиста, но подобное истолкование этого действия никак не вяжется с духом Евангелия, с заповедями любви и неосуждения.

Таким образом, на основании канонического разбора действий Императора Николая II 2 марта 1917 года можно сделать вывод, что в них не содержится ничего противоцерковного, преступного и явно греховного. Более того, осуждение Его за это само по себе было бы сопоставимо с грехом Хамским, поскольку таковое осуждение относится к Отцу Отечества, История Православной Церкви не знает ни одного случая церковного суда над христианским Царем.

В заключение скажем, что события 2 марта 1917 года можно рассматривать в совершенно ином свете — в свете христианского подвига самоотречения и самоумаления, в свете исполнения евангельской заповеди — полагай душу за други своя.

Но это должно рассматривать в специальном исследовании. Здесь же еще хотелось бы привести одно свидетельство о нравственном облике Николая II, сделанное святым праведным Иоанном Кронштадтским, которого никто не может обвинить в лицеприятии и человекоугодничестве. Слово это было сказано в 1905 году, когда уже многие обезумевшие россияне называли своего Царя Николаем Кровавым :

"Царь у нас праведной и благочестивой жизни. Богом послан Ему тяжелый крест страданий, как Своему Избраннику и любимому чаду, как сказано Тайновидцем судеб Божиих: "Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю" (Апок. 3,19). Если не будет покаяния у русского народа, конец миру близок. Бог отнимет у пего благочестивого Царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами".

30 ноября 1992 года.

Оба документа были сопровождены обширными приложениями. К справке № 2 были приложены пространные цитаты из книги В. Кобылина и богословско-исторического исследования М.В. Зызыкина "Царская Власть и Закон о престолонаследовании в России". При встрече, состоявшейся I ноября 1992 года, Владыка Иоанн самым внимательным образом ознакомился с содержанием предоставленных справок и просмотрел приложения к ним. В конце продолжительной беседы он предложил нам издать в России и книгу В. Кобылина, и труд М. Зызыкина, а также откомментированно переиздать корпус работ, посвященных расследованию Убийства Царской Семьи — Н.А. Соколова, М.К. Дитерихса, Роберта Вильтона и других. На этот счет было специально указано К.Ю. Душенову позаботиться об этом издательском направлении. Однако занятость делами, связанными с функционированием пресс-службы Митрополита Иоанна, а также чисто материальные препоны долгое время не позволяли исполнить благословение Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшего Иоанна на практике. В частности, много сил было потрачено па проведение двух научно-практических и богословских конференций "Государственная Легитимность" по проблемам дорасследования убийства Царской Семьи в свете криминалистики, государственного права, исторической истины и Евангельского вероучения, которые по благословению Владыки успешно прошли в марте 1993 и октябре 1994 года.

Несколько раз еще при жизни Владыки Иоанна складывались ситуации, когда должны были появиться средства на благословенные им издания. Замиравшая было работа по набору и комментированию этих книг возобновлялась, но "вдруг" появлялись непреодолимые препятствия. После блаженной кончины Всероссийского Старца был наиболее резкий порыв исполнить его завет, но жизнь, точнее, промысел Божий брали свое. Дело откладывалось. Последняя попытка выпустить книгу В. Кобылина к 80-й годовщине отречения Государя — весной 1997 года также оказалась безуспешной. Однако молитвами Петербургского Праведника его дело возымело неожиданное продолжение, когда некий благочестивый раб Божий предложил К.Ю. Душенову осуществить почин данного проекта.

Таким образом в начале 1998 года санкт-петербургское издательство "Царское Дело" осуществило выпуск первого издания книги "Анатомия измены".

В данном издании текст книги В. Кобылина "Император Николай II и генерал-адъютант М.В. Алексеев" был подвергнут незначительной стилистической редактуре, совершенно не искажающей содержания работы. Главная проблема текстологической подготовки к современному изданию заключалась в том, что сам В. Кобылин, видимо, завершал свою работу, пользуясь не первоисточниками (во время Второй Мировой Войны его библиотека погибла под бомбежкой), а собственными конспектами. Поэтому целый ряд цитат не удалось сверить, поскольку в авторских примечаниях не везде были даны постраничные ссылки. Однако мы постарались в меру своих сил с Божией помощью значительную часть цитат уточнить, а кроме того позволили себе откомментировать ряд положений этого замечательного, но не лишенного историографических недостатков труда собственными комментариями в свете современных исторических данных, которые не были доступны замечательному и мужественному писателю-эмигранту.

Помимо примечаний и комментариев, издание снабжено поисковым ключом источников. Надеемся, что такие усовершенствования послужат дельным подспорьем в исследовательской работе наших коллег. В примечаниях мы активно использовали труды наших единомышленников и соратников О.А, Платонова, М.В. Назарова и С.В. Фомина, за что приносим им искреннюю благодарность.