Аве, Цезарь

VII

На экране телевизора появилась узкая морщинистая полоска, в которой Крус без труда узнал лоб полицай-президента Гурарры. Господин Пак-пак читал по слогам свое обращение к нации:

— …Мы не можем позволить, чтобы наши государственные мужья служили для махровых бандитов движу-щи-ми-ся ми-ше-ня-ми, а Площадь Вор-ку-ю-щих Голубей превратилась в публичный тир. Только смыв пятно крови с этой площади, мы сможем смыть пятно по-зо-ра с совести нашей нации. Пусть знает народ, что в Гу-рар-ре существует э-э… закон и э-э…

Крус выключил телевизор и нервно зашагал по комнате, что случалось с ним чрезвычайно редко. Он остановился у телефонного аппарата, поднял трубку. И тут заметил, что с трубки свисает обрывок шнура.

— Изабелл! — крикнул он.

Извиняюще виляя хвостом, к нему подбежала собачонка.

— Негодница, зачем ты перегрызла шнур?! — напустился на нее детектив.

Изабелл притворно зевнула, как бы показывая причину своего поступка: ей стало скучно от длительного безделья.

Но Крус понял ее иначе:

— Чтобы спокойно досмотреть восьмую серию своих сомнительных приключений?… Так вот, Изабелл, за проявленный эгоизм, из-за которого могут пострадать другие, я лишаю тебя вечерней порции иона. Посажу на воду!

Изабелл обиженно поджала хвост.

— Кипяченую, разумеется, — счел нужным уточнить Крус.

Он как раз скручивал оголенные концы телефонного шнура, когда в комнату ворвался Фоббс. Шеф мгновенно оценил обстановку:

— Вот что значит иметь дело с супермерзавцем! Так, по-мо-ему, тебя величают наши газеты? А я, старый идиот, считал, что повреждение на линии, и выслал аварийную бригаду! Каков гусь, а? Мало того, что месяцами не является на службу, хотя регулярно получает тройной оклад, так он решил вообще изолировать себя от общества!

Крус растерянно моргал своими ясными глазками: сказать правду — означало подлить масла в огонь вражды, который и без того бушевал в душах Фоббса и Изабелл. И он решил вызвать огонь на себя.

— Простите, шеф, — смущенно улыбнулся Крус, — но у меня не было иного способа пригласить вас в гости.

— Какое изысканное гостеприимство! Как в лучших сумасшедших домах Андулии! Проклятье!…

Последнее относилось к качалке, которая гут же развалилась под тяжестью его грузного тела.

— Не вилла, а карточный домик!

Фоббс с трудом поднялся с пола и стал озираться в поисках стула. Так и не обнаружив его, снова взревел:

— Оказывается, я ни черта не разбираюсь в людях! Всю

жизнь считал тебя сибаритом, а увидел келью монаха-отшельника! Скажите, какой оригинал! И кроме этой коляски для инвалидов у тебя нет никакой мебели? Где же прикажете сесть, господин факир? Может, для своего непосредственного — хотя ты наверняка считаешь меня посредственным — начальника у тебя все же найдется какая-нибудь дощечка с гвоздями, а?

Крус покосился на стену, где были спрятаны подъемные кровати, но, будучи уверенным, что их ждет судьба кресла-качалки, он только развел руками:

— Даже дощечки не могу предложить вам, шеф. Как дела?

— Ублюдок водит нас за нос, как щенков! — с места в карьер взял Фоббс и зашагал по кругу, как цирковая лошадь. — Он ловит нас на голый крючок, как глупых рыбешек! Это он должен работать в полиции вместо нас, а мы вместо него сидеть на электростуле, потому что он умеет работать, а мы, тунеядцы, ждем, пока нам не принесут преступничка в целлофановом мешочке с ленточкой и дарственной надписью: "Полиции на добрую память. «Камера обскура». К черту с «Камера обскура»! Телевидение делает бизнес на нашей нерасторопности, оно выдает нам будто бы сенсационные материалы, лезет в главные свидетели, а на деле играет на руку Цезарю, раскрывая перед ним все наши карты! Не будь этих трижды проклятых прямых передач, я убежден, что Цезарь не смог бы совершить второго убийства! За свои ценные показания они содрали с нас кучу денег, а потом, подбросив еще один труп, запросили такую сумму за «новые разоблачительные кадры», которыми они якобы располагают, что я послал их к чертовой матери!

— Но без их помощи вы бы не нашли Мистикиса, шеф, — отозвался Крус, звеня посудой у открытого бара.

— Может, было бы лучше! Ты видел этого психопата? Заметил, как у него трясутся руки? Свидетели, стоявшие рядом с ним на митинге, утверждают в один голос, что там на площади, он трясся еще сильнее, и какая-то сердобольная дама даже предложила ему успокоительные таблетки, но он отказался и скрылся в строительных лесах. Однако не для того чтобы вести оттуда прицельный огонь, тем более, что его пистолет был действительно заряжен холостыми. Он блевал там, детка, притом долго и старательно. Экспертиза подтвердила. Да и без нее видно, что такой трясун не мог с одного выстрела убить наповал человека с расстояния в сорок метров из оружия такого вшивого калибра. Это невозможно, детка, начисто исключено. Просто Цезарь подсунул его, чтобы отвлечь нас на какое-то время, а потом пристрелил, как собаку!

Вероятно, вспомнив об Изабелл, Фоббс смущенно закашлял и оглянулся, но в комнате ее не было.

Хлопоча у бара, Крус заметил не без ехидства:

— Вы так гневно и так доказательно обвиняли Мистикиса в убийстве, что у телезрителей наверняка не осталось никаких сомнений на этот счет.

— Не забывай, детка, что это третье нераскрытое преступление на моей совести! Мне ничего не оставалось, как делать хорошую мину при плохой игре!

— А могли бы делать наоборот — плохую мину при хорошей игре… Хотите отведать иона?

— Андулийского пойла с черепом и костями, случайно, не завалялось?

— Контрабандных товаров не потребляю и вам, шеф, не советую: статья 801, параграф 2-бис, — резонерски заметил Крус и протянул шефу бокал.

Фоббс взял его, отпил глоток и с отвращением сплюнул на пол:

— И эту гадость ты пьешь все время? С ума сойти!

— Вся Гурарра пьет эту гадость, шеф.

— Тем хуже для Гурарры, детка, значит, скоро совсем свихнется!

— С ума сходят не от иона, а от андулийского пойла, шеф.

— При неумеренной дозировке, — возразил Фоббс, принимаясь чинить развалившееся кресло. — Я лет тридцать пью его и, как видишь, в своем уме.

Крус улыбнулся:

— Я тоже в своем. И Изабелл в своем.

— Кстати, где она запропастилась?

— Как все бывшие бродяги, она не выносит полицейского мундира. Если хотите ее увидеть, в следующий раз приходите в штатском.

— И со стулом под мышкой, — проворчал Фоббс, которому ни— как не удавалось собрать кресло. — Так что ты хотел сказать о хорошей игре, детка?

— Что она стоит свеч. Как допросы свидетелей?

— В основном — бред сивой кобылы.

— Например?

— Насмотревшись этого дурацкого телевизора, наши психически неуравновешенные граждане готовы видеть преступника в любом типе, который полез в карман за платком, чтобы вытереть свой сопливый нос!

— Значит, никаких следов? — Крус осторожно тронул пластырь на лбу шефа. — А это, случаем, не Цезарь наследил?

Фоббс невесело усмехнулся:

— Богиня правосудия. Коленом. За служебное несоответствие. А насчет следов — глухо, детка. Правда, я приказал разыскать одну парочку, но не уверен, что из этой затеи что-нибудь выйдет. Лишь бы, как говорится, находиться при деле.

— Коренастого военного, по-моему, морского пехотинца, и искусственную блондинку в кожаной мини-юбке?

— Откуда тебе известно? — искренне удивился шеф.

— Все из того же дурацкого телевизора.

— Неужели это их новая версия? Вот негодяи!

— Не знаю, шеф. Просто я сам видел, как этот тип тащил блондинку на руках, как военный трофей, а она отчаянно дрыгала, по-моему, вполне приличными ногами. Правда, не знаю, какое отношение имеет эта пара к убийству, тем более, к убийствам.

— Вот именно, детка.

Фоббс осторожно присел на собранное кресло. Оно затрещало, но не развалилось. Фоббс облегченно вытянул ноги и вынул из кармана потушенную сигару:

— Свидетели показали, что блондинка — Сирена Сириас, кстати, наша известная кинозвезда, ты, случайно, с ней не снимался?

— Нет, я снимался только с Изабелл, — сухо ответил Крус.

— Так вот, Сирена выхватила из сумки пистолет, но выстрелить вроде бы не успела. Стоявший рядом сержант Лабас обезоружил ее и поволок из толпы к машине, кажется, это было такси.

— Любопытно, — оживился Крус. — И когда это случилось?

— Буквально за несколько секунд до убийства. Так что в момент убийства их там не было.

— Где там?

— Ну, где они стояли, за полицейской машиной. Стреляли оттуда, но их там уже не было.

— Значит, вы точно знаете, откуда прозвучал выстрел?

— А он не прозвучал, детка. Стреляли из бесшумного пистолета той же системы «чао» — небольшой хлопок, как ладошкой по мошке, и нет человека.

— Любопытно…

Крус снова наполнил свой бокал и с нескрываемой завистью покосился на шефа, бесцеремонно оккупировавшего его любимое кресло-качалку.

— Ты что-то хотел сказать, детка?

— Да, я видел их после выстрела. Вояка нес Сирену на руках и что-то кричал вслед машине. Если не ошибаюсь, это была «анаконда» оранжевого цвета…

Фоббс резко встал:

— Ты молодчина, детка! Разреши позвонить от тебя? Он уже работает?…

— По-моему, да.

Фоббс набрал номер полиции:

— Алло?… Говорит Фоббс. Абабаса!… Алло?… Абабас? Слушай приказ: немедленно взять под наблюдение все оранжевые «анаконды»!… Да, по делу Лабаса и Сириас. Что там?… Прекрати, Абабас, и заруби на своем обезьяньем носу — без меня ни шагу, понял?!… Я б… я бы тебе давно голову оторвал, Абабас, если бы была хоть какая-нибудь надежда, что кто-то заметит ее отсутствие, включая и тебя!… Что?… Ладно, выезжаю…

Фоббс опустил трубку, повернулся к Крусу:

— Надо ехать, а то полиция без меня, как…

— Как Венера без рук?

— Дерзишь, детка?

— Дерзаю, шеф. Так что вы собираетесь делать с той парой?

— Будем искать, хотя, честно сказать, сам не знаю зачем.

Во-первых, у них полное алиби в момент убийства, во-вторых, жест Сирены объясняется прости: она была фанатичной поклонницей Босса, буквально боготворила его. После смерти своего кумира Сирена публично поклялась, что «отомстит за великого Бесса»… Но с сержантом пока не ясно. Он должен был доставить ее в полицию, по вот уже сутки, а их обоих и след простыл… Но когда ты сказал об оранжевой «анаконде», и воспрянул духом. Если помнишь, листовки Цезаря тоже оранжевого цвета. А если добавить к этому, что Мистикис ждал оранжевой ракеты, ты уловил связь, детка?

— Боюсь, шеф, что это сделано специально, чтобы последний идиот мог уловить ее.

Фоббс нахмурился:

— Ты опять на что-то намекаешь?

— Все на то же — лучше делать плохую мину при хорошей игре.

Фоббс опустил тяжелую ладонь на его плечо и устало произнес:

— За чем же остановка? Играй, детка, я беру огонь на себя. А насчет игры, извини, возраст не тот. Боюсь, что в башке у меня не извилины, а параллельные прямые, которые никогда не пересекутся.

— По теории должны пересечься. В бесконечности.

— Вот именно. А нам надо кончать с этой историей, и как можно скорее. Слышал ультиматум Пак-пака:

«Мы не можем позволить, чтобы наши государственные…»

Крус подхватил, подражая голосу полицай-президента:

— … мужья служили для махровых бандитов динжущи-ми-ми-ся это самое… ми-ше-ня-ня-ня…

— Вот-вот, и этот орангутан, возомнивший себя питекантропом, вершит всеми делами! Ну и вкусы у нашей королевы, прости господи!

— О вкусах не спорят, шеф. Тем более и королевских.

— Но квадратура круга всерьез собирается уволить меня, если я не…

— Я помогу вам, шеф, — прервал его детектив, — Мне нужны все материалы, связанные с убийствами Росса, Зотоса, Бесса и Мистикиса.

— К сожалению, детка, мы мало чем располагаем. Бумаг много, но все макулатура.

— Пришлите мне эту макулатуру. А также всю пленку, снятую в момент убийства и, конечно, проектор, чтобы я мог просмотреть ее здесь. У вас есть копии?

— Которые хуже оригинала?… Через час все это будет у тебя.

Фоббс позвонил в полицию и отдал соответствующие распоряжения.

— А вы, — продолжал наставлять его Крус, — ищите Сирену и ее похитителя. По-моему, кто-то хочет, чтобы вы это делали, вот и займитесь третьим актом трагикомедии под условным названием «Похищение Сирены». И обязательно восстановите дипломатические отношения с «Камера обскура». Пусть продолжает вести прямые передачи из полиции.

— Но она раскрывает наши карты!

— У меня есть запасная колода.

В густом басе Фоббса послышалась не свойственная ему детская интонация:

— Покажи!

Крус плутовато улыбнулся:

— Всему свое время. Цезарь считает, что мы играем в открытую, как и прежде, и, рано или поздно, он сделает следующий шаг. Он-то и станет последним.

Фоббс покачал головой:

— Как бы не стал последним для очередной жертвы.

— Как раз об этом я и хотел поговорить с вами, шеф. Все убийства, как вы помните, произошли в публичных местах при большом скоплении народа. Значит, чтобы предотвратить новые покушения, следует побыстрее арестовать Сирену и сержанта и изолировать их. Держите их только в помещении полиции, никаких посторонних, кроме сотрудников телевидения, с которых тоже не спускать глаз.

— В таком случае, Цезарь выберет тактику выжидания, а у нас нет времени отсиживаться в засаде.

— Тогда мы сами шагнем к Цезарю и вежливо предложим ему присесть на электростул.

— Но когда мы сможем это сделать, детка?

— Не сегодня завтра, обещаю вам, шеф.

— Ты уже кого-то подозреваешь?

— Не кого-то, а что-то, притом не подозреваю, а уверен.

— Ну так скажи мне, детка! — опять взмолился Фоббс.

— Пока не могу. Во-первых, я уверен лишь на девяносто девять процентов, поэтому мне и нужны все материалы об убийствах, чтобы найти в них недостающий процент. Во-вторых, обладая столь крутым нравом и, к сожалению, не обладая должным терпением, вы можете вспугнуть его, шеф, и тогда мы ничего не добьемся. Преступник очень хитер, и если ловить его, то только с поличным. Но я вам обещаю, что очень скоро Цезарь будет сидеть у вас в кабинете в симпатичных наручниках.

Фоббс уставился на него тяжелым взглядом:

— Значит, не доверяешь?… Впрочем, возможно, ты и прав, детка. Я чертовски устал от этой бессмысленной возни с тенью Цезаря и порой готов сам сесть на электростул, лишь бы покончить с этим!… Пока, детка, и…

Фоббс кивнул в сторону телефонного аппарата:

— Не валяй дурака, ладно?… Скажи честно, зачем ты отсоединил телефон?

Крус замялся:

— Какой-то идиот все время звонит спрашивает, понравился ли мне его сюрприз…

— Что за сюрприз?

— Понятия не имею, — опять соврал Крус, и по его смущенному лицу было видно, что вранье — не его призвание. — Мне надоело, вот я и…

— Все, я уезжаю.

Как только Фоббс скрылся в дверях, из туалетной комнаты выскочила взъерошенная Изабелл и залилась подобострастным лаем.

Наполняя ее блюдце ионом, Крус вспомнил, что вот так же, в спину Фоббсу, с полчаса назад лаял Касас. Внебрачная дочь апримских подворотен и «господама» телекомпании «Камера обскура» питали одни и те же чувства к начальнику полиции и изливали их в одинаковой форме…

Опустив на пол блюдце, Крус произнес с напускной строгостью:

— Не думай, что я забыл про наказание, просто у меня нет кипяченой воды!

Изабелл с жадностью набросилась на ион, благодарно задрав божественный, по мнению Круса, хвостик…