Аве, Цезарь

XIII

Режиссер нервно расхаживал у пульта, поглядывая на контрольные экраны. На одном Крус и Изабелл шли по безлюдной улице. На другом Абабас двигался по тюремному коридору. С третьего экрана смотрело жующее лицо Касаса.

— Касас, ты скоро? — не скрывая раздражения, бросил режиссер. — Опять ЧП: по-моему, Крус выходит из игры!

— Вы дадите мне, наконец, поесть по-человечески? — возмущенно икнул комментатор. — Включите пока музыку!

Син-син тихо выругался на отборной латыни и включил кнопку «муз.»

В эфир полилась музыка — тревожная, местами зловещая, развивающая «тему преступления» из предыдущих серий «Необыкновенных приключений»…

Син-син увидел, как под эту музыку (естественно, не слыша ее), Абабас вошел в тюремную камеру, в которой находился Грис. Пинком согнав с нар арестанта, Абабас выхватил нож и распорол подушку. Оттуда вместе с опилками посыпались бумажные банкноты, притом последних было больше, чем опилок…

У Гриса затряслась нижняя челюсть, и он в ужасе закрыл глаза. Абабас осклабился, еще одним пинком заставив Гриса собрать деньги обратно в подушку. Когда Грис поднялся и протянул подушку полицейскому, его челюсть все еще продолжала дрожать. Возможно, в душе Абабаса проснулось «реликтовое чувство сострадания», и он молниеносным ударом возвратил челюсть неудавшегося императора в состояние относительного покоя. Грис рухнул на колени и, выпучив глаза, уставился прямо в объектив телекамеры, как бы вновь выступая в роли рекламного актера, на этот раз рекламируя не зубную пасту, а зуботычины бравых гураррских полицейских…

— Несравненный Нарцисс! — брезгливо процедил Син-син и врубил в эфир другую телекамеру,