Аве, Цезарь

VIII

Главный Конструктор аппетитно хрустел ножкой молодого павлина.

Ирасек и Ева сидели напротив, с нежностью глядя на отца.

— Ты работаешь? — спросил Главный Конструктор. — Покажи ладони.

— Ты лучше туда взгляни, — Ирасек показал рукой на стоявшую вдалеке глыбу розового мрамора, из которой проступали контуры женского тела.

Это была незаконченная скульптура Евы.

— Недурно, — сказал отец.

— Хочу увековечить подругу мою, — улыбнулся Ирасек.

— Она сама себя увековечит, — усмехнулся Главный Конструктор, кивнув на ее полный живот. — Свое бессмертие она носит в себе, Ирасек. А мы, мужчины, можем продлить свою жизнь только в добрых делах, вещах и мыслях.

— И в убийствах, — неожиданно добавил Ирасек.

Главный Конструктор едва не подавился костью:

— Кхе, кхе… о чем ты, Ирасек?

— Вот об этом, — Ирасек ткнул пальцем в остатки молодого павлина. — Ведь это ужасно — лишить живое существо самого дорогого — жизни!…

— Ужасно не столько для убитого, — подхватила разговор осмелевшая Ева, — ему все равно, сколько для убийцы, — она показала рукой на Ирасека, — как жить ему дальше, отец?

— Я не хочу быть убийцей, — сказал Ирасек.

«Все же я действительно никудышний редактор», — подумал Главный Конструктор. Вслух сказал:

— Значит, не убивай. Но вам придется обходиться без мяса.

— Обойдемся, — сказала Ева.

— Ирасек, — спросил Главный Конструктор, — на тебя никогда не нападали звери?

— На меня нет, а на Еву — да, дикий кабан.

— И что?

— Я обезоружил его, — сказал Ирасек и показал висевшие у него на поясе два кабаньих клыка. — Вырвал ему злые зубы.

— И теперь, — подхватила Ева, — кабан стал совсем ручным!

— Кормится из наших рук вареными бобами, — добавил Ирасек.

Главный Конструктор не выдержал и громко захохотал:

— Пусть только добрые наследуют землю и будут жить на ней вовек!

— Ты надолго к нам, отец? — спросила Ева.

— Нет, сейчас улетаю. Но скоро я намерен… — он помолчал, допивая гранатовый сок, намерен прислать сюда к вам одного хорошего человека — надолго, может быть, навсегда…

Молодые удивленно переглянулись: вот уже столько лет они не видели никого, кроме отца…

Главный Конструктор поднялся:

— Спасибо, дети мои. Будьте счастливы, как и прежде. Не балуй Еву, Ирасек, пусть двигается как можно больше. И ты работай, сын мой, помнишь, в Оранжевой Книге: «Время обнимать и время удаляться из объятий»?

— Там нет такого места, отец, — сказал Ирасек, — я помню наизусть всю книгу!

— Да, да, — спохватился Главный Конструктор, — я ошибся.

Это из другой книги, которую вам еще рано читать!

И Главный Конструктор подумал, в который раз, что не надо было так выхолащивать Оранжевую Книгу, которая в его редакции была хороша только как руководство по безоблачному счастью…

Он обнял Еву, затем отвел Ирасека в сторону.

— Сын мой, — зашептал он, — ты уже мужчина, скоро станешь отцом, основателем нового рода. Не знаю, когда мы увидимся, может случиться, что и никогда… — Главный Конструктор сжал его руку, — успокойся и выслушай меня!… Мы — не боги, Ирасек, поэтому у нас есть начало и конец, и есть середина, которую мы называем жизнью… Я сделал все, что было в моих силах, чтобы тебе, моему сыну, жилось счастливо на этой земле. Теперь пришла твоя очередь проявить такую же заботу о своем ребенке… Что я хочу сказать тебе на прощанье? Храни непорочность и наблюдай правду, только в этом есть будущность, Ирасек, только в этом обретешь ты крепость во время бедствий!… Да, да, возможных бедствий!… Чистота и праведность — вот твой закон и твой порядок, сын мой! Добро и любовь да возвысят тебя, Ирасек! Прощай, сын мой!

Главный Конструктор круто повернулся и стал взбираться к площадке, на которой оставил вертолет. Ирасек смотрел ему вслед, и на его лице была тревога.

— О чем вы шептались? — спросила подошедшая Ева.

Ирасек заставил себя улыбнуться:

— Обсуждали, кого тебе лучше родить — мальчика или девочку…

— И что вы решили?

— Родишь — узнаешь…

А Главный Конструктор быстро поднимался по тропе, жадно вдыхая горный воздух, так похожий на воздух далекого детства…