Аве, Цезарь

II

Полицай-президент Гураррского королевства господин Пак-пак сидел в огромном, похожем на конференцзал кабинете. За его спиной высилась статуя Фемиды.

С кем любезничал полицай-президент, поглаживая бока розового телефона, знал не только он и не только дежурный диспетчер, минуту назад связавший его кабинет с будуаром королевы. О том, что между господином Пак-паком и ее величеством существует иная связь, кроме телефонной, был хорошо осведомлен и стоявший в дверях кабинета грузный лысый мужчина. Это был Фоббс, начальник апримской полиции.

Господин Пак-пак не замечал его, продолжая сопеть в трубку:

— Так, может, я это самое… подскочу, а?… Какого посланника, это самое?… Да брось ты!… Что?… Гы-гы-гы!…

Фоббс закашлял, чтобы обратить на себя внимание. Он понимал, что в такие минуты лучше не беспокоить шефа, а тихонько прикрыть за собой дверь. Однако дело было чрезвычайной важности, и глава столичных полицейских решительно шагнул вперед.

— Господин полицай-президент! — оглушительно рявкнул он, ибо не умел говорить нормальным голосом даже с начальством, — разрешите обратиться?

От неожиданности господин Пак-пак вздрогнул и чуть не выронил трубку, которая все еще продолжала квакать.

— Ваше это самое… величество, — зашептал он в трубку, — не один я… ладненько, перезвоню! Целую эти самые… пятки… Гы-гы-гы!…

Господин полицай-президент опустил трубку на рычаг, откинулся в кресло, и его лицо сразу приняло свирепое выражение.

— Опять это самое? — забарабанил он пальцами по оранжевому листку.

— Опять, господин полицай-президент, только что обнаружили на ступеньках управления, — объяснил Фоббс. — Возомнив себя неуловимыми, эти ублюдки снова вызывают нас на дуэль! Если мы не начнем самых решительных действий, господин полицай-президент, и будем продолжать играть с ними в кошки-мышки, боюсь, что это может скверно кончиться!

Господин Пак-пак тем временем шевелил толстыми губами, расшифровывая фразу, написанную на латыни:

— Ва-ле Бесс, а-ве Це-зарь…

— Надеюсь, в переводчике не нуждаетесь, — угрюмо прогудел Фоббс. — Вот уже третья листовка с одинаковым содержанием, меняется лишь имя кандидата на тот свет.

Господин Пак-пак вытер узкую полоску лба, которая покрывалась испариной всякий раз, когда ему предстояло принять какое-то решение.

— Что будем это самое… делать?

— Есть только один выход, господин полицай-президент, — уверенно сказал Фоббс, — надо срочно отменить митинг на Площади Воркующих Голубей!

Господин Пак-пак медленно двигал челюстями, как бы пережевывая полученную информацию. Затем потянулся к розовому телефону, передумал и снял трубку с другого — ярко-оранжевого:

— Свяжите меня э-э… с Бессом.

Тем временем начальник апримской полиции подсказал ему содержание будущего телефонного разговора:

— Скажите ему правду, господин полицай-президент: мы не можем гарантировать ему полную безопасность на сегодняшнем митинге. Пусть немного повременит, пока мы не найдем этих ублюдков, иначе…

Господин Пак-пак замахал рукой, чтобы он замолчал, и начал мямлить в трубку:

— Э-э, господин Бесс?… Это я… Что я хотел сказать?…

Господин Пак-пак успел забыть, что же он хотел сказать господину Бессу, и вопросительно уставился на своего подчиненного.

— Полиция не может его обезопасить, — подсказал Фоббс.

— Я хотел сказать, что полиция не может его… то есть вас… это самое… обензопасить… да, на митинге… да, угрожают… Он самый… по этому, по латыни, грамотный, стервец… Что?… Вы тоже получили?… Отлично!… Что отлично?…

Господин Пак-пак опять вцепился умоляющим взглядом в Фоббса, ожидая подсказки. Поскольку глава столичных полицейских не видел ничего отличного в том, что господин Бесс тоже получил письменную угрозу, помощь пришла с некоторым опозданием:

— Было бы отлично, если бы господин Бесс подождал пару деньков, пока мы не найдем этих ублюдков!

— Я говорю это самое… будет отлично, если вы подождете это самое, пару деньков, пока мы не найдем этих самых ублюдков! Да, ублюдков, говорю! А потом, пожалуйста, митингуйте себе на здоровье!… Что? Выборы? Понимаю… На каком носу?… Просто на носу? Понимаю… да, да, конечно…

Взглянув на Фоббса, господин Пак-пак пожал плечами: мол, дальше продолжать разговор бесполезно.

Фоббс еще раньше пришел к аналогичному выводу, однако счел нужным предпринять последнюю попытку:

— Скажите, что на карту поставлена его жизнь!

Прикрыв трубку ладонью, господин Пак-пак счел нужным уточнить:

— На какую это самое… карту?

Фоббс ограничился мысленным уточнением, вслух же сказал:

— Скажите, что на митинге возможно покушение на его жизнь!

— Господин… э-э Бесс, дело в том, что на митинге на вас

могут это самое… покушаться… ну как бы выразиться поточнее… шлепнуть, что ли… Что?… Извиняюсь… Так… Постараюсь, господин Бесс. Из какого носа?… Из носа Цезаря, гы-гы, дай Бог ему здоровьица!

Страшно довольный только что произнесенной тирадой, особенно концовкой насчет носа Цезаря, господин Пак-пак достал трубку и расстегнул ворот кителя. Судя по всему, столь длинный разговор был для господина полицай-президента истинным мучением.

— Значит, митинг все же состоится, — угрюмо пробасил Фоббс, потирая лысину. — Но риск слишком велик, господин полицай-президент, этот Цезарь умеет не только угрожать…

Господин Пак-пак неожиданно сорвался на визг:

— А ты, Фоббс, умеешь только это самое… орать! Хотя начальнику апримской полиции не мешало бы уметь наводить этот самый… распорядок и закон!

Вероятно, почувствовав, что не совсем правильно произнес каноническую фразу, господин полицай-президент повернулся к Фемиде и, привстав с кресла, прочел надписи на ее пустующих чашах:

— Да, закон и этот самый… распорядок.

Фоббс взял со стола оранжевую листовку, скомкал и сунул в карман кителя.

— Я сделаю все возможное, господин полицай-президент, — пробасил он и тяжелым шагом уставшего от бесполезных дел человека затопал к выходу.

— И э-э… невозможное! — крикнул вдогонку господин полицай-президент.

Когда за Фоббсом закрылись двери, господин Пак-пак мгновенно преобразился. Он был похож на школьника, только что оттарабанившего труднейший урок. Оттолкнувшись от стола, он сделал несколько оборотов на вращающемся кресле, напевая начальную строфу из «Королевского танго»:

Когда кресло остановилось, господин полицай-президент с умилением глянул на огромные потрескавшиеся гипсовые ступни королевы, то бишь Фемиды, и его волосатые пальцы невольно потянулись к розовому телефону…