Аяла и первый дракон

Глава 28

Сегодня наступил тот самый дур… долгожданный день в году. Новый год. Мама с бабушкой стояли на ушах, чтобы успеть все подготовить. Они, как две белки, метались, суетились, раздавали указания, отчего вся прислуга в доме либо попряталась, либо конкретно так получила. Боюсь, что после праздников, нам снова придется пополнять штат слуг, ибо по их глазам видно, что еще чуть-чуть и кто-то психанет. А после такого обычно приходится делать капитальный ремонт.

Мне их было искренне жаль, когда я видела, как бабушка несется, придерживая юбки и как-то неожиданно округлившийся животик, машет скалкой, потому что не успела долепить пельмени, выкрикивая: “Пельмень – всему голова.” На мой вопрос, зачем на Новый год нужны пельмени, она выпучила такие глаза, что мне стало страшно, что они сейчас попросту вывалятся и попрыгунчиками поскачут в поисках друг друга.

Мама же ходила за дедом, который был у нас друидом и прославился, как первоклассный садовник. Ей было необходимо, чтобы он по-быстрому вырастил еще пару елочек, которыми она хотела украсить праздничный стол. Когда дедушка принес веник с иголками, сказав, что и так сойдет, мама разозлившись, спалила ни в чем неповинный веник, а затем и дедушкины усы, сказав, что и так сойдет.

Папа с братьями, в отличии от деда, успели спрятаться и не высовывались до самого ужина, чтобы не гневить прекрасную половину нашей дружной семьи. Они закрылись в кабинете, наложили всю возможную защиту и обставились артефактами, тихонько сидели и попивали горячительные напитки. Почему-то решили, что святая мужская доля – это не мешать.

А я ковырялась в своем шкафу “Надеть нечего”, пытаясь найти подходящее платье. Как дверь в мою комнату хлопнула, впуская Исчадие ада, пылающее таким гневом, что полностью оправдывает свое прозвище.

— Подлец-р! — рявкнула Белка, запрыгивая на мою кровать.

— Негодяй! — испытывая полную женскую солидарность, ответила я.

— Му-ур-жлан!

— Сатрап!

— Он начал вылизывать, ур, свои кокошки-р!

— Что-о-о?! Какие кокошки?! Ты о ком сейчас? — обалдела я и высунула свой нос из шкафа, уставившись на кошку.

— Об Ар-ре, конечно. А ты? — сказала она, растопырив свои пальчики и разглядывая когтяшки.

— О Доре… А что Ар сделал?

— Ты пр-редставляешь, он сказал, ур, что жениться-р на мне пока не хочет-р, так как он еще не нагу-ур-лялся. Кот мар-ртовский! А я уже котяток хочу-ур. — возмущалась Белка, лупив хвостом по подушке.

А я ужаснулась, стоило мне представить котяток с лошадиными мордашками. Ведь Артаксеркс – лаккарак, а истинная форма у них – лошадь. Котиком он стал после знакомства с Белкой, так как лаккараки могут принять форму любого животного.

— Не расстраивайся, Белочка, какие твои годы. Может вообще встретишь кого получше, кто сразу же поведет тебя под венец.

— Это-то да. Обязательно найду-ур. А чем Дор-ржан пр-ровинился? И что за бар-рдак ты здесь у-урстр-роила? — поинтересовалась она, спрыгивая с кровати и залезая ко мне в шкаф.

— Заначку не ищи! Все выкинула! — сразу пресекла ее ожидаемые действия.

— Ка-ак?! Ты с у-ур-ма сошла?! Это же с каким тру-ур-дом нажитое иму-ур-щество! — схватившись лапками за голову и прижав ушки, взревела Белка.

— Не нажитое, а наворованное! Не путай понятия!

— Но с каким тру-урдом-то!!! — промычала кошка, плюхнувшись на попу и продолжая держаться за голову.

— Новое наживешь. — ответила я и отвернулась, чтобы снова погрязнуть в недрах шкафа.

Ну почему так сложно выбрать наряд? Вот как хорошо в любимых брюках и берцах. Никаких проблем и головной боли. А с этими платьями да юбочками один вынос мозга! То слишком пышное, то короткое, то цвет не тот, то фасон, то вышло из моды, то не подходит под настроение.

— Я на тебя обижаю-ур-сь. — мурлыкнула кошка.

— Ага.

Вот сегодня Новый год, значит, надо что-то эдакое. Но вот что? У мамы может попросить? Она быстро что-нибудь придумает.

— Я все еще обижаю-ур-сь.

— Угу.

Ладно, пойду к маме!

Я выползла из шкафа и направилась к двери.

— И ты мне ничего не р-расскажешь?! — воскликнула Белка, так и подпрыгнув на месте.

Я развернулась, посмотрела на ее глаза-блюдца, которые она неизменно делала в те моменты, когда хотела разжалобить и добиться своего.

— Ох, ладно, садись. — сдалась я и уселась на кровать, забравшись с ногами. А кошка сиганула ко мне на колени и затарахтела свою мурлыкающую песенку. — Дор сказал, что не сможет встретить с нами Новый год.

— И ты из-за этого р-решила р-распускать нюни? Да у тебя му-ур-жик пр-равитель половины мир-ра! Он и так с тобой сколько пр-ровозился и ур-роки учил, пока ты свои зачеты сдавала. Дела забр-росил. Навер-рняка очень важные. Тем более, что после несостоявшегося пер-ревор-рота, дел появилось еще больше. Имей совесть, девочка! Не в песочнице у-ур-же давно, и твой совочек никто не отнимал. Честное слово, я тебе иногда у-ур-дивляюсь. Как можно быть такой маленькой и взр-рослой одновр-ременно? — кошка сидела на моих коленях и смотрела на меня совершенно не кошачьими глазами. Во взгляде плескалась мудрость и забота. Словно, передо мной сидит не бывшая кошка с планеты Земля, а настоящий человек, запертый в теле этой самой кошки.

— Моя мама в моем возрасте уже имела трех детей, была самодостаточная и самостоятельная. А я еще адептка БАМа, только недавно перешагнувшая порог совершеннолетия, но скоро стану правительницей Оскуро. И мне страшно. Страшнее даже, чем от мысли, что я теперь еще и дракон.

— Ты спр-равишься, малышка, и всему-ур нау-ур-чишься. Главное, отбр-росить стр-рах и идти впер-ред, несмотря ни на какие тру-ур-дности. В стр-рахе спасения нет.

— Ты права. Я буду стараться. А теперь нам надо принарядиться. И тебе. — на последней фразе я плотоядно улыбнулась, а Белка вздрогнула и попыталась дать деру. Но я оказалась проворнее, поэтому поймала беглянку, усадила в стул и начала завязывать ей на шее бантик.

— Лучший подарочек – это ты. — хихикнула я, глядя в огромные несчастные глаза, усы опущены, уши прижаты, на морде читается тоска и обреченность. — Не дрейфь, подруга, ты будешь не одна такая.

Белочка резко встрепенулась, ушки навострила, а обреченность сменилась любопытством.

— Ты что заду-ур-мала? Ой, по глазам вижу-ур, что что-то нехор-рошее. Но я у-ур-частвую! — радостно всплеснула лапками кошка, и мы принялись обсуждать дальнейший план действий.

За 10 минут до полуночи.

— Дорогие мои, осталось 10 минут до наступления Нового года. — громко сказала мама, пытаясь собрать всех у головизора. — Где наше шампанское? Скоро начнется речь правителя! И листочки подготовили, чтобы желание загадать? Всем раздать ручки!

А все собравшиеся резко повернули головы к Лукиллиану и уставились на него, видимо, готовые слушать и внимать.

— Не туда смотрите, — хмыкнул он. — На головизор надо. Там запись будет идти.

— Ай-яй-яй, господин пр-равитель. Не хор-рошо под фанер-ру-то вещать. — запрыгнув на полку с головизором, сказала Белка, поправляя свой розовый бантик.

— А это и не фанера. Это запись, которую я сделал еще месяц назад. Неужели вы думаете, что правитель в прямом эфире всех поздравляет с Новым годом?

И мы все дружно пожали плечами. Кто его знает, что и как делают правители. Меня, например, еще не короновали. Поэтому пока я – простой обыватель.

— Тш-ш-ш, начинается! — шикнула на всех мама и уставилась на экран, крепко сжимая бокал с шампанским в одной руке, а в другой – ручку и маленькую бумажку.

Правитель зачитывал торжественную речь, поздравлял всех с праздниками, говорил, как он гордится своим народом и желает ему счастливо жить и процветать. Что совсем скоро начнется не только Новый год, а Новая эра, а грядущие перемены принесут лишь положительные эмоции, филогенетическое и духовное развитие. Его не нужно страшится, а, наоборот, принять и поддержать.

А затем прозвучали долгожданные удары часов на главной башни дворца.

Мама, бабушка, супруга Лукиллиана Кассандра, их дочь Акари, невеста Олега Манара и я принялись писать свои желания на крошечных листочках, чтобы их сжечь и выпить вместе с шампанским, а, главное, все это успеть до последнего удара. Если верить данному ритуалы, то желание должно сбыться.

— 4… 3… 2… 1… — хором раздавались отовсюду голоса, люди замерли в ожидании.

А мы с Белкой лукаво переглянулись и…

— С Но-овым Го-одом! — закричали все, пока мы с кошкой отступали в сторонку, чтобы, так сказать, с лучшего ракурса наблюдать за нашей новогодней пакостью. Белка так вообще залезла на тумбочку, снова поправила бантик и довольно улыбнулась. Правда от такой клыкастой улыбки стало немного страшно, но никто, кроме меня, этого не заметил.

Елка, красиво стоявшая в углу каминного зала, зашелестела юбками и зазвенела шариками, а зачем смачно чихнула, обдав рядом стоящих гостей иголками. Раздались визги, а затем наступила оглушающая тишина, что мне захотелось поковырять в ухе. И на меня уставились 14 пар глаз.

— О-о, ты смотр-ри, Дор-ржан пр-ришел! — радостно воскликнула Белка, а затем по залу разнеслось громкое: “Лож-и-ись”.

Елка нервно затряслась с пугающими звуками “А… а… а…”.

— Апчхи. — помогла ей Белка.

— Апчхи. Апчхи. Апчхи!

И тут нашу елку понесло, она начала беспрерывно чихать, выстреливая во все стороны иголками. Вслед за ней зачихали веники, любезно выращенные дедушкой и украшавшие стол. Ей-богу, показалось, что началась бомбардировка. Иголки врезались в посуду, та разлетелась вдребезги, оглашая зал мелодичным перезвоном. Со стен попадали картины, с потолка посыпалась штукатурка, а рояль начал играть “Джингл Белс”. Елка поклонилась и пустилась в пляс, размахивая руками-ветками, с которых то и дело срывались шары и устремлялись в ошеломленные лица гостей, чтобы на празднике было как можно больше единорогов.

Затем елка успокоилась, окинула всех своим мечтательным взглядом (где у нее глаза, даже не спрашивайте), а после, нервно хихикая, понеслась сначала на моих братьев. Те, взвизгнув, как девчонки, подпрыгнули и понеслись, перепрыгивая через стулья, но наступили на скатерть, запутались и с глухим “Бум” стукнулись лбами.

Марк быстро очухался и попытался отлепить от себя скатерть, но она, выпустив свои ручонки, обняла бедолагу за талию, параллельно поглаживая его крепкий зад. А Олег, оторвав кусок белой ткани, рванул под стол, перед этим пытаясь пропихнуть туда свою невесту Манару. Елка протянула к брату ручки-ветви, схватила за ноги и резко вздернула со звонким “Бдыщ”, при этом хорошенько стукнув его головой об стол. Поставила на ноги, и пока он осоловело хлопал глазами, ветки елки расплылись в улыбке, и с них поползла мишура, запрыгнула на Олега и повязалась на шее бантиком.

Я шокировано стояла, слушала отменную брань, визги и проклятия. Наблюдала, как отовсюду несется разноцветная мишура, завязываясь красивыми бантиками. Марк, точно мумия, стоит в объятиях скатерти, а на лбу Олега величественно возвышается рог, налаживая связь с космосом. Мама с бабушкой, стоя в мисках с салатами, отмахиваются чихающими вениками от нападающей мишуры. Дедушка пытается избежать поцелуев с елкой, которая сложила ветки в форме губок-уточек и, причмокивая и глупо хихикая, бегает за ним вокруг дивана. Лиан прикрывает супругу и сына магическим щитом, сквозь который пытаются прорваться бенгальские огни, искрящиеся яркими молниями и жужжащие, как растревоженный улей. Андрей распутывает Акари, которую по руками и ногам повязала мишура. А папа с Доржаном стоят, сложив руки на груди и расставив ноги на ширине плеч, завязанные одной мишурой на двоих, которая ласково поглаживает их обоих по мускулистым рукам, сжимает бицепсы и, кажется, даже томно вздыхает и пускает слюни.

— Аяла Афелия Мариса Нейрин!!! — затем раздался грозный рык отца.

— Беги, Аяла, беги. — прошептала Белка. — Я тебя пр-рикрою!

Она спрыгнула с комода и встала передо мной, распушив хвост и лапкой указывая на дверь, намекая, что пора рвать когти.

— Как встретишь Новый год, так его и проведешь. — промычала я и вымученно улыбнулась. — Это вышло случайно… У вас просто должны были появиться бантики… Видимо, я немножко не рассчитала с новой силой.

— Случайно? Немножко?! — раздались голоса.

— Жан, а может ты прямо сейчас заберешь ее в свой замок? Пусть лучше его крушит и твоих слуг распугивает… — с надеждой спросила бабушка, отряхивая туфли от оливье.

Тут со всех сторон раздался истеричный смех. Чей-то заливистый, чей-то басовитый, задорный и мурлыкающий.

— Я заплачу. — выдохнул папа, повернувшись к Дору, чтобы распутать мишуру.

— По крайней мере, если она разнесет Оскуро, у нас останется еще Кларо. — добавил дедушка.

— А мне вот интересно, какое она загадала желание. — препарируя меня взглядом, произнес Олег. И через мгновение в меня снова вперились 14 пар глаз.

Ой-ей… я стала озираться в поисках путей отступления, но родственники окружили меня, не оставив никакой возможности, чтобы сбежать.

— Говор-рила же, беги. А ты… Эх-эх.

— Какое ты загадала желание, Аяла? — спросил обманчиво елейным голосом Дор и сделал шаг вперед, не сводя с меня глаз.

— Открыть Обитель Света. — шепотом ответила я, опуская глаза.

— Что-о? — одновременно взревели Дор и Лиан.

— Ну мне не дает покоя скульптура, которую я видела в подземелье Гависта. Там был человек-феникс. И я подумала, что было бы здорово узнать, что спрятано за вратами Обители Света, существуют ли еще фениксы.

— Поздр-равляю, Аяла, ты дур-ра… — мурлыкнула Белка, закрывая глаза лапками и громко хрюкая, пытаясь сдержать, рвущийся наружу, смех.

Мама с бабушкой плюхнулись на стулья, Дор, Лиан и папа гневно на меня взирали, остальные ошалело смотрели, раскрыв варежки.

Ну а что? Вам разве было бы не интересно узнать, что стало с фениксами после того, как Боги их закрыли в Обители Света? Лично мне очень. Давно пора раскрыть 5000-летнюю тайну.

Спустя минуту молчания, всем по саллире пришло сообщение.

— Пророчество изменилось. “Открыть сокрытое сможет пятерка первых”. — прочитала вслух мама.

— Ну Аяла! Чтобы больше никаких желаний! — прорычал папа, устало потирая глаза.

— Зато мы теперь знаем, как открыть Обитель света… — сказала, уже предвкушая новые приключения.

— Забудь! Ничего открывать мы не будем! — ответил Доржан.

— Конечно-конечно. — соврала я, подмигивая Белке.

Я-то себя знаю, пока не разгадаю эту загадку, не успокоюсь.