Баба Люба. Вернуть СССР-2

Глава 11

«Взялся за гуж — не говори, что не дюж» — хорошая поговорка, и, главное, к месту. Но, чёрт возьми, где была моя голова, когда я пообещала Всеволоду сделать доклад на очередном молении сектантов⁈

Нет, теоретически, конечно, алгоритм беспроигрышный: я выступаю — поражаю хроноаборигенов харизмой, новизной и раскрепощенным мышлением человека из двадцать первого века — они моментально проникаются, признают моё лидерство — затем я леплю из их податливых душ всё, что угодно. Уточняю, всё, что угодно именно мне. Ага, а потом я становлюсь самой-самой главной среди них и, накрутив братьев и сестёр в правильную сторону, мы стройными рядами шагаем в светлое будущее — возвращать СССР обратно в этом мире и моего Пашку в семью — в моём прошлом.

Звучит красиво. Зато на практике… Мда… Я вздохнула и опять сунула пятерню в донельзя взъерошенные волосы.

В сонной полуночной тишине громко цокали ходики, навевая сонную одурь. Дико слипались глаза. Я сидела на кухне и писала доклад. Ну как писала… рерайтила произвольно куски из каких-то брошюрок, которые сочувственно подсунула мне лучезарная Марина. Причём переписывала я из не по смыслу, а больше интуитивно, так как теологических знаний у меня было не просто в ноль, а в минус. Поэтому я совершенно не ориентировалась во всём этом. Соответственно писала какую-то дикую чушь.

Но зато я прекрасно помнила весь тот поток информации, который регулярно, огромными массивами лился на бедные головы людей из каждого утюга в моём времени. И надеялась, что использую что-нибудь из современных пиар-стретагий и аудитория будет моя. Вот только ничего не могла вспомнить. Поэтому пока просто писала доклад. Решила, что по ходу дела вспомню.

И тут, в тишине, раздался какой-то царапающий звук. Я вздрогнула и поёжилась — ан, нет, вроде тихо. Показалось, наверное. Не успела я вывести на тетрадном листе «Библия отражает истины в полном соответствии с нуждами…», как звук раздался опять.

Я чутко прислушалась — такое впечатление, что кто-то поскребся в дверь. Может, Анжелика или Ричард проснулись? Я опять прислушалась. Нет, так и есть — кто-то тихо царапался и словно шкрябал в дверь.

Тихо-тихо, крадучись, на цыпочках, я проследовала по коридору, дошла до входной двери и выглянула в глазок. Чёрт! В подъезде опять было темно, кто-то снова лампочку спёр и площадка освещалась через окно от уличного фонаря.

А, может, почудилось?

Стараясь, не дышать, я прислушалась. Нет, точно там, за дверью, кто-то есть. Осторожное движение в гулкой пустоте подъезда прозвучало почти оглушительно.

Неужели бандиты? Иначе кто ещё может скрестись ночью в дверь? Хотя зачем им скрестись, они бы с ноги дверь вынесли. Тогда кто?

И тут опять приглушенно постучали. Я аж подпрыгнула, выдав себя.

— Любка, открой! — раздался тихий голос, с хрипотцой.

Женский.

Ещё и меня знает.

Ладно. Если что, я тут, в квартире, не одна, от деда Василия и детей толку нету, но хоть визг поднимут, так что соседи услышать, да и я, если что, буду кричать. Успокоив себя таким образом, я открыла дверь.

На пороге стояла… тра-та-та-там!.. Тамарка!

Да, да, Любашина непутёвая сестра. Выглядела она не очень. И в прошлые разы она смотрелась не особо, но сейчас это было нечто: волосы всклокочены, одежда грязная, вся провонялась.

— Лю-у-убка! — старательно выговариваю каждую букву, сообщила Тамара и, чуть помедлив, требовательно мотнув головой, добавила, — ты меня уважаешь?

И тут я поняла, что она пьяная в хламину.

— Угу-м, — нечленораздельно ответила я, мучительно думая, что с ней такой сейчас делать.

— Ну тогда дай двести пятьдесят!

— Что? — не поняла я.

— Не что, а кого! — расхохоталась собственной шутке Тамарка, обдав меня запахом концентрированного перегара.

— Зачем тебе сейчас деньги? Ты хоть время видела? — решила выяснить я, хотя и так было ясно.

— Вот ты дура, Любка! — икнула Тамарка и пьяненько хихикнула, — я же одолжить хочу. Потом верну!

— Тамара! — строгим голосом сказала я, — ты сегодня хоть ела?

— Ну пазязя…лу-у-уста-аа-а… — пьяненько захихикала она и снова икнула.

— Я тебе вопрос задала! — топнула я ногой.

Подействовало. Тамарка задумалась:

— Вчера ела… вроде… не помню, — небрежно отмахнулась она, — так ты дашь двести пятьдесят рублей? Ты же моя сестра!

Я аж задохнулась от возмущения.

Но не успела я совладать с эмоциями, как между площадками, со стороны лестницы раздался топот и оттуда торопливо высунулась ещё одна всклокоченная голова. Мужская. Которая тревожно спросила:

— Ну что там, Тамарка⁈

— Тихо! — шикнула на них любашина сестра и добавила, ничуть не стесняясь меня, — у меня всё под контролем! Любка дура и меня любит. Деньги ща будут!

— Давай, только быстро! — велел второй голос.

— Мы на дворе ждём! — взволнованно сообщил первый, и шаги потопали вниз. Хлопнула входная дверь и стало тихо.

— Ну чё ты! — с пьяной бравадой сказала Тамарка, — гони бабло, сеструха!

— Тихо, не кричи! — велела я, — дети спят, разбудишь.

— Ой, да какие твои дети! Приблуды нагулянные! Сдала бы их в детдом и не мучилась!

— Тамара, — начала я, но любашина сеструха уже завелась, а так как она была пьяная, то её понесло:

— Понабирала чужих байстрюков, трясётся над ними! Лучше бы своего родного обратно забрала!

От этих слов я аж зависла.

Своего? Родного? Обратно забрала?

Так, стоп! Это сейчас что было?

Но Тамарка, видимо, даже с пьяных глаз сообразив, что ляпнула что-то «не туда», опять лихо переключилась на денежный вопрос:

— Любка, дай двести пятьдесят, а? Ну, Любка!

— Сейчас принесу, — сказала я и, пока Тамарка радовалась, быстренько задала ей пару вопросов, — ы дом отца продали, а документы где? И где деньги?

— Да Володька, скотина такая, все деньги забрал! — неожиданно зло, со слезой в голосе, выдала Тамара, — ни копейки не дал!

— А куда он их дел? — подтолкнула неповоротливые мысли в хмельной голове в нужную сторону, — что купил?

— Да ни черта он не купил! — огрызнулась Тамара, — спрятал поди куда.

— А зачем ему деньги? — попробовала выяснить я, но Тамарку опять понесло:

— Так ты деньги несёшь?

— Я же сказала, сейчас принесу, — пообещала я, — но только после того, как ты скажешь, где документы?

— В тумбочке! Где обычно! — отмахнулась Тамарка.

— У вас дома? — переспросила я.

— Ну а куда им ещё деваться! — зевнула Тамарка и попросила, — что-то да, пошамать хочется.

— Стой тут, сейчас я принесу деньги и поесть.

Я закрыла дверь и вернулась обратно, оставив пьяную Тамарку на лестничной площадке. Приглашать её к себе в квартиру как-то не хотелось. Во-первых, после всего того, что она натворила с их с Любой отцом, во-вторых, пьяная и неадекватная, сейчас весь дом перебудит, а у Анжелики завтра экзамен. Ну и, в-третьих, у неё есть своё жильё буквально недалеко от меня. И родной муж. Вот пусть туда и возвращается.

Успокоив себя таким образом, я вытащила из кошелька двести пятьдесят рублей, взяла на кухне штук пять оладушек, немного подумала, достала из холодильника колбасу, отрезала пару колечек, сделала ещё бутерброд.

Понимаю, что мужикам хорошая закусь будет, но и Тамарке что-то перепадёт. А то не по-людски как-то.

— Держи! — я вышла в подъезд и протянула Тамарке бутерброд.

— Что ты мне подсовываешь⁈ — возмутилась она, — ты же деньги обещала!

— Деньги вот, — показала я купюры Тамарке.

— Давай! — радостно велела она.

— После того, как ты съешь этот бутерброд.

— Да ты что, совсем уже? — набычилась она. — Еду тоже давай, я потом съем.

— Нет, Тамара, у меня условие такое, — покачала головой я, — ты ешь тут и получаешь деньги. Не ешь — не получаешь. Так что, давай, ешь. Пока переругиваешься, уже бы доела давно. Мужики тебя ждут же.

— Это Толян и Витёк, — хвастливо сказала Тамарка и откусила бутерброд.

— Друзья твои? — поддерживала я разговор, давая ей возможность поесть.

— Толян залётный, а вот Витёк порядочный, — мечтательно закатила глаза Тамарка и, жуя, уважительно протянула, — он инженер.

— И что, он такой прямо с будуна на работу ходит? — удивилась я, с тоской наблюдая, как Тамарка, распробовав еду, жадно поглощает её.

Какая же она голодная.

— Он ушел, — вскинулась Тамарка, — его на работе не ценили. Завидовали. А он — настоящий талант!

— Понятно, — сказала я.

Возникла пауза. Тамарка жевала, а я ждала, когда она доест. Спать хотелось неимоверно, а доклад я дай бог написала хорошо если половину.

Я смотрела на Тамарку и думала: вот как на ней женился Владимир этот? Ну, муж её. Что он в ней нашел? Она глуповата, характер не сахар, красотой не блещет, а сейчас, когда спиваться начала — и подавно. Но он с нею тем не менее не разводится. Интересно, почему? Вряд ли из-за дома деда Василия. Скорее, это просто приятный бонус, не больше.

Тогда что же тогда?

Дождавшись, когда Тамарка почти всё доела, я задала-таки этот вопрос (вдруг ответит):

— Тамара, — спросила я, — а почему на тебе Владимир женился?

— Из-за любви, — гордо вздёрнула подбородок пьяненькая Тамара, — большой и светлой!

— Угу, — скептически бросила взгляд на её приземистую фигуру, рыхловатое тело, одутловатое лицо с невыразительными чертами и седые пряди на отросших сальных волосах.

В общем, добиться мне от неё ничего так и не удалось.

Получив заветные деньги. Тамара живенько упорхнула, а я вернулась к написанию доклада, будь он неладен!

Моё выступление должно было быть в первую очередь мотивационным. Но не просто в стиле «эй, вставай и пошли!», а с двойным «дном». Вторым слоем был задел на постепенное создание сети единомышленников, который потом сможет перерасти в альянс с другими общинами и организациями. Поэтому риск сделать ошибку был высок.

Но порассуждать о способах влияния на людей мне не дали другие мысли, которые потихоньку заполонили всю мою голову. Кто же такой был у Любы? Сын? Дочь? И где он/она сейчас? Что с ним стало? (я решила, что раз ребёнок, буду говорить «он»). Если Тамарка говорила про «забрать», значит он живой? Но непонятно где. И вот как? Кого спрашивать? Тамарку? Но она в запое, причём в жестком запое. Владимира? Вообще не смешно. Деда Василия — стрёмно (вдруг Любаша тайно родила его ещё в школе и, чтобы не позорить родителей, отдала в детдом? В те времена с девичьей честью в сёлах было строго и порицалось общественностью).

Я дописала: «… и чтобы быть спасённым избранным Богом путём…» и посмотрела на получившийся результат. Скривилась. Нет, неубедительно. Не годится.

А если попробовать сделать так — я вытащила нижнюю брошюрку и открыла на странице с закладкой.

Хм… я сейчас возьму и перепишу весь этот абзац… а потом ещё отсюда…

Додумать мысль мне не дал опять какой-то царапающий звук.

Тамарка вернулась? Ну, что там опять⁈ Небось дружки отправили ещё денег «занять» у дуры-сестры. Вот я сейчас ей задам!

Я торопливо выскочила к двери в прихожую и рывком распахнула дверь — никого.

Что за чертовщина?

Я же только что отчётливо слышала скребущийся звук.

Постояла немного.

Тихо.

Ну ладно. Я захлопнула дверь, заперла её на ключ и вернулась на кухню к докладу.

Только я уселась за стол и принялась переписывать, как царапающий звук раздался вновь. Ещё более отчётливо.

Да что же это такое⁈

Словно издевается кто надо мной!

Я была уставшая, поэтому малотолерантная.

Царапающий звук повторился. Потихоньку, ориентируясь на него, я заглянула в комнату, где спали Ричард и дед Василий.

Звук точно шел оттуда, из-под кровати Ричарда.

Тихонечко, на цыпочках, я прошла и заглянула под кровать.

— Мяу! — на меня испуганно зыркнули два светящихся глаза-крыжовника.

— Иди сюда, кис-кис, — тихо позвала я.

Маленький чёрный котёнок с белым пятнышком на ухе выкатился из-под кровати и ткнулся мне в руку:

— Мяу! — жалобно сообщил он.

А я-то думаю, отчего Ричард вечером весь такой прямо загадочный был.

А оно вот как. Притащил котёнка и решил спрятать у себя под кроватью. И на что рассчитывал? Что я никогда не увижу?

Эх, дети, дети…

Почти битый час я провозилась с котёнком. Доклад, соответственно, я не дописала.

На следующий день, сразу после работы, я рванула в Дом молитвы. Даже не зашла к себе домой. Нужно было решить проблему с докладом.

Сегодня утром, за завтраком, я пробежалась глазами по написанному и со вздохом признала, что получилась ерунда. Этим я не просто никого не смогу воодушевить, но будет чудо, если во время выступления меня не закидают тухлыми помидорами.

Поэтому нужно было признать мой тактический провал и просить помощь у опытных в публичных выступлениях товарищей.

Я отыскала глазами Всеволода. Тот стоял среди группы каких-то неплохо одетых людей. Скорей всего из другого города приехали. В секте любили «меняться» своими прихожанами. Считалось, что это мотивирует и укрепляет горизонтальные связи.

Жаль. Очень жаль. Подойти со своей проблемой перед гостями неудобно, значит, придётся ждать. А ждать некогда. Кроме того, он может и два дня их водить. И что делать? У меня завтра доклад, получается и перед этими людьми тоже.

Как так вышло, что новичка кинули сразу на амбразуру? Или совпадение?

— Любовь Васильевна! — пока я размышляла и упивалась острой жалостью к себе, в помещении незаметно появился Ростислав и направился ко мне.

— Здравствуй, Ростислав, — ответила я.

— Так что по поводу нашего прошлого разговора? — обтекаемо и тем не менее с намёком спросил он.

— Мне нужна конкретика, — пожала плечами я.

— Ладно, — после длинной паузы, во время которой он пристально смотрел мне в глаза с видом Кашпировского, сказал он, — нужно задружиться с Всеволодом, войти к нему настолько в доверие, чтобы он пригласил вас к себе в дом. Он лучших прихожан часто к себе приглашает. Считает, что это сближает с подчинёнными и укрепляет его авторитет. В доме нужно найти письмо. Точнее книгу, толстый такой томик стандартных размеров в тёмно-бордовом бархатном переплёте. Она настолько отличается от простых книг, что не ошибётесь. И в этой книге спрятано письмо.

— Поняла, — кивнула я, — а зачем? И как я пойму, что это именно то письмо, что нужно?

— Оно там одно. На немецком языке, — прошептал Ростислав, проигнорировав мой первый вопрос.

Я благоразумно переспрашивать не стала.

Мы еще перекинулись парой слов и, когда он отошел, я ощутила на себе взгляд. Подняла голову и встретилась глазами с Всеволодом.

Взгляд старейшины я выдержала. Ну а что, со своей стороны мне смущаться нечего. Это Ростислав что-то мутит, я же всего лишь хочу написать и сделать хороший доклад, а затем занять лидирующие позиции в этой секте. Всего лишь.

Я усмехнулась.

После окончания молебна народ понемногу начал расходиться. Гостей две женщины повели куда-то во дворик, наверное, кормить будут.

В помещении остались Всеволод, я, и ещё три женщины, которые деловито что-то обсуждали вполголоса. Одна при этом всё записывала в тетрадку.

— Любовь! — сказал Всеволод, подойдя ко мне и поздоровавшись. — Вижу, у вас какие-то трудности? В чём-то сомнения?

— Да вот не могу доклад доделать, — пожаловалась я, — запланировала очень всего много, а в результате какая-то ерунда выходит.

— Я могу помочь вам, сестра, — задумался Всеволод. — У меня дома хорошая библиотека. Можно что-нибудь выбрать. На какую тему вы делаете доклад?

Я молчала, судорожно рассуждая. Ведь по сути вот он, шанс!

Если я сейчас попаду к нему в библиотеку, то найти нужную мне книгу — дело несложное. И легко выполню просьбу Ростислава. А там сразу же — поездка в Киев, знакомство с американцами, затем — поездка в Бруклин. Всё просто.

Но что-то внутри царапнуло. Что-то сжимало и не давало возможности даже выдохнуть.

Я подавила вздох. Угу, мы же не ищем лёгких путей. Не наш метод, правда?

Всеволод продолжал смотреть на меня, ожидая ответа.

И я сказала:

— Отлично. Мне как раз нужно проникнуть к вам в библиотеку, найти там книгу в бордовом переплёте и вытащить оттуда письмо, чтобы вы не заметили.

Всеволод побледнел.