Баба Люба. Вернуть СССР-2

Глава 3

Почему одни люди тяжело работают, тянутся к каким-то целям, часто буквально сутками напролёт пашут в попытке жить достойно и отложить хоть какую-никакую копейку на черный день. А другие считают, что им все должны, что они вправе отбирать что-то у других. Где правда? Где справедливость⁈ Ведь эта дрянь, Райка, замахнулась отобрать рубль у сирот. Хотя какой там рубль! Там за этот «рубль» шикарный дом купить можно и машину в придачу.

Как так можно? За эти деньги она готова сломать жизнь двум детям!

В общем, я кипела внутри, но виду, конечно, не показывала.

А сама лихорадочно думала — однозначно, шантажистам платить нельзя. Один раз даже если я и заплачу, она ведь на этом не успокоится. Будет и второй раз, и третий, и двадцать третий. А потом всё равно в опеку напишет. Просто потому что может. Власть свою показать и удовольствие от чужих неприятностей получить.

С другой стороны, отказывать, и тем более делать скандал — тем более нельзя. Напишет же. И напишет так, что потом все эти комиссии замучают. А ещё может быть, что в этих комиссиях у неё кто-то свой есть, впряжется и можно потом такие неприятности получить, что устанешь доказывать, кто прав, кто виноват. Причем, насколько я помнила по той, моей жизни, в это время законы трактовались достаточно вольно.

Поэтому я сказала:

— Хорошо. Но только это не так быстро.

— Мне быстро надо!

— Так а почему ты сейчас только пришла? — нахмурилась я, — Почему раньше тихо на попе сидела? Ты же знаешь, что Пётр только что в Нефтеюганск уехал, там поезд четверо суток от Москвы только идёт, потом ещё до буровой сутки с пересадкой добираться. Так что пока я ему письмо напишу, пока оно дойдёт, пока он перевод сделает. Хотя даже не знаю, как такую сумму почтовым переводом переводить…

— Хочешь детей сохранить — плати!

— Да чем я тебе платить-то буду? — развела руками я, — он мне ничего не оставил. Даже если квартиру эту продать, то такой суммы не наберётся. Да и не могу я её без него продать, у него тут доля. Так что или подожди немного, с месяц примерно, или делай, что хочешь.

— Месяц… — нахмурилась Райка, — У меня нет столько времени.

— Почему это?

— У меня свадьба через пятнадцать дней и мне деньги нужны!

— Ну одолжи пока, я не знаю, что тебе сказать…

— Тогда сумма повышается! — злорадно заявила Райка, — за ожидание.

И она назвала ещё большую сумму. У меня аж в зобу дыханье от такой наглости спёрло. Но я спокойно сказала:

— Договорились.

— Нет, ты расписку мне напиши!

Я аж икнула от неожиданности. Продуманная стерва.

— И ты мне напиши, — ответила я.

— Я?

— Ты!

— Какую расписку? — вытаращилась на меня Райка.

— Что не будешь писать в органы опеки месяц, пока я не соберу деньги.

— Я не буду это писать!

— Ага, я тебе сейчас напишу расписку на деньги, а ты сегодня же сядешь и напишешь в опеку. Детей отберут в детдом, а ты придёшь с этой распиской через суд с меня деньги требовать. Ищи дураков!

— Я не приду, — покачала головой Райка, правда неубедительно.

— В общем давай так — или устный договор, или расписку на расписку, — упёрлась я.

— Ладно, будет тебе расписка, — разозлилась Райка.

Мы обменялись расписками. Причём текст её расписки гласил, что она не будет заявлять в органы опеки в течение месяца. Вот и чудненько.

Райка упорхнула, а я стою и меня аж колотит. И вот что делать? Да, месяц я себе выторговала. А что потом? Кроме того, я что-то сомневаюсь, что она месяц выдержит. Завтра же припрётся и будет опять деньги требовать, и расписка эта не поможет. Нигде она такую сумму не одолжит.

Так, в размышлениях, я вышла во двор.

На коронном месте, на лавочке, сидели, как обычно, Клавдия Тимофеевна и Варвара Сидоровна и люто скучали. При виде меня они немного оживились:

— Какие где новости? — первой успела задать вопрос Варвара Сидоровна и с превосходством посмотрела на Клавдию Тимофеевну, мол, учись, как надо.

— Вы что, ничего не слышали? — удивилась я и осуждающе покачала головой.

— Что?

— Где?

Старушки подобрались, как крокодилы перед прыжком на зазевавшуюся антилопу у водопоя.

— Райка из восьмой квартиры замуж выходит. Через пятнадцать дней.

— Да ты что⁈ — всполошились старушки, что такая новость и прошла мимо.

— А за кого? — всплеснула руками Варвара Сидоровна и вопрошающе воззрилась на меня.

— А ты что, не видела, ходит к ней такой блондинчик, из соседнего дома, — вернула ей издёвку Клавдия Тимофеевна и с торжествующим видом ухмыльнулась.

— Что за блондинчик? — расстроенно нахмурилась Варвара Сидоровна и в её глазах замелькали отсветы переворачиваемой картотеки из досье на всех соседей.

— Живёт вон в том доме, — махнула рукой с артритными пальцами Клавдия Тимофеевна. — «Жигули» у него, белые.

— «Жигулей» в том доме нету, — нахмурилась Варвара Сидоровна, — ты что-то путаешь, Клава. Может, «Москвич»? Были «Жигули» у Кузьмича, но там цвет «гранат», и он их в прошлом году продал, а себе купил «Ниву», зелёную, чтобы в кукурузе не видно было. Так он сказал. Его ещё жена потом долго ругала.

— Это потому, что он их с той стороны ставит, — загорячилась Клавдия Тимофеевна. — Там стоянка фирмы стройматериалов и там у них всегда сторож сидит. Машина получается под присмотром.

— Грамотно, — оценила Варвара Сидоровна. — Где ж она такого пронырливого парня подхватила? А с виду мышь серая.

— И глазёнки маленькие, и ноги кривые, — осуждающе поддакнула Клавдия Тимофеевна.

Они воодушевлённо принялись обсуждать Райку и делать прогнозы, но я дальше слушать не стала. Основную информацию я получила. Осталось уточнить детали. И я знала, кто мне поможет.

Не откладывая дело в долгий ящик, я отправилась на соседний участок, который принадлежал Виталику, дворнику из нашей коалиции, рьяному врагу подлого Михалыча.

Номер квартиры и фамилию удалось выяснить сразу. Как и другие подробности. Оказалось, парень, Игорь, жил вдвоём с матерью. Открыл свой видеосалон. Ну как видеосалон — в небольшом подвале, как раз под зданием, где была фирма стройматериалов, начинающий предприниматель поставил видеомагнитофон, штук тридцать списанных в соседнем кинотеатре деревянных стульев и показывал всем желающим американское кино за небольшую плату. Фильмы там были незамысловатые, в диапазоне от «Кошмара на улице Вязов» до «Рэмбо» и «Хищника». Были и фильмы для взрослых, но их показывали по четвергам в полночь.

Выяснив все эти подробности, я, не откладывая в долгий ящик, отправилась к матери Игоря. Столкнуться с самым Игорем я не боялась, так как в это время он приобщал зрителей к прекрасному в своём видеосалоне (расписание я не поленилась сходить посмотреть на дверях подвала).

Дверь мне открыла немолодая уже женщина в новом бархатном халате с рюшами.

— Добрый день, Татьяна Петровна, — вежливо поздоровалась я. — Меня зовут Любовь Васильевна, я из нашего ЖЭКа.

— Здравствуйте, что-то случилось? — растерялась женщина

— Нет. Поговорить нам с вами надо, — сказала я, — это займёт пару минут.

— Но я всегда плачу вовремя, — смутилась Татьяна Петровна, — за этот месяц платёжка ещё не приходила. А за прошлые могу квитанции показать.

— Я о другом, — покачала головой я.

— О другом?

— Угу. Это касается Игоря.

— Что он опять натворил? — схватилась за сердце Татьяна Петровна.

— Да как бы вам сказать…

— Вы проходите! — воровато оглянулась Татьяна Петровна.

Я прошла в квартиру. Огляделась. Неплохо обставленная, но видно, что Игорь «поднялся» на видеофильмах совсем недавно. Так как новые вещи резко диссонировали со старой совковой мебелью. Да и ремонт сделать давно уже пора бы.

В глубине квартиры слышались какие-то звуки.

— Это я кино смотрю, — улыбнулась Татьяна Петровна, видя, что я прислушиваюсь. — Игорёша подарил мне видик и кучу кассет с индийскими фильмами. Так я их по сто раз теперь смотрю. У меня почти все индийские фильмы есть.

— Хороший сын, — похвалила я.

— Так что там случилось? — настороженно спросила она.

— Это правда, что Игорь женится через пятнадцать дней?

— Правда, — вздохнула Татьяна Петровна и по складке на лбу я поняла её отношение к данному событию.

— Тогда я правильно пришла, — сказала я, — понимаете, тут такое дело, с Райкой я договориться не смогла, поэтому хочу с вами, как с будущей свекровью.

Я вывалила на ошарашенную женщину всю эту ситуацию, нещадно сгустив краски.

— Понимаете, Пётр меня бросил, мы разводимся, а сам уехал в Нефтеюганск, на заработки. А я этих детей полюбила. И не могу я допустить, чтобы их в детдом забрали! Не могу! Анжелика вон поступать в педучилище эти летом хотела. А если в детдом заберут, то уже всё. Ричард ещё в больнице. У него длительный период реабилитации будет. Ему домашний уход нужен, а что там в детдоме…

— Что вы такое говорите! — наконец справилась с эмоциями Татьяна Петровна. — Я, конечно, не в восторге от будущей невестки, но это выбор моего сына! И я не верю! Наветы! Вы хотите очернить девочку!

— Да не хочу я никого очернить! — закричала в ответ я, — я лишь хочу удлинить срок для сбора денег. Пойдите мне навстречу, по-человечески! Вы же тоже мать! Ну не соберу я за месяц такую сумму!

— Вы врёте! Она не могла так поступить! Она не шантажистка!

— Да вы сами на расписку вот гляньте, — я протянула бумажку ей.

Татьяна Петровна пробежалась глазами по строчкам и схватилась за сердце.

— Так вы скажете ей? — аккуратно нанесла контрольный я, — пусть еще с месяц сроку добавит. А то не управлюсь я. А мы дом отца в деревне продадим, квартиру. По родственникам соберём что-то. Постараемся наскрести эту сумму…

— Вот сука! — прошипела Татьяна Петровна и глаза её торжествующе полыхнули.

— Простите, это вы меня сейчас так?

— Райку! Вот же мразота какая! Сирот на улицу! И куда мой дурак смотрит! — она разразилась гневной тирадой, минут на десять.

Я стояла и терпеливо ожидала, пока она выпустит пар.

— Слушайте, а вы можете мне оставить эту расписку? — решительно сказала Татьяна Петровна.

— Но вы же понимаете, это моя гарантия, что хоть месяц у меня ещё есть…

— Да какая это гарантия⁈ — отмахнулась Татьяна Петровна, — на суде она силы не имеет. И составлена неправильно. У меня покойный муж юристом был, царствие ему небесное, так что я знаю.

Она мелко перекрестилась и продолжила:

— Я Игорёше покажу. Вот чуяло моё материнское сердце, что зря он с ней свадьбу эту затеял!

— Но вы понимаете, что если Игорь откажется на ней жениться, то она выместит злобу на этих бедных сиротах?

— Не выместит, — покачала головой Татьяна Петровна, — ей не до того будет.

Я внутренне ликовала. Но вслух засомневалась:

— А если он не поверит?

— Поверит, — зло рассмеялась Татьяна Петровна и я поняла, что поверит.

— Ну ладно, — согласилась я и добавила, — только вы мне потом же вернёте?

— Конечно верну, — кивнула Татьяна Петровна и спросила, — а почему вы в милицию с этой бумажкой не пошли?

— А вы бы пошли? — хмыкнула я.

— Мда, вы правы, в милицию пойди, так они мало того, что всю душу вымотают и ничего не решат, так ещё и виноватой останешься… — согласилась женщина и мы расстались к обоюдному удовольствию от этой беседы.

Из дома, где проживала Татьяна Петровна с Игорем, я вышла в окрылённо-злорадном настроении. Хотя в то, что стопроцентно всё получится, я вообще не верила. Слишком уж много случайных факторов, от меня не зависящих. Игорь может наплевать на эту расписку, так как, к примеру, любит Райку и жить без неё не может. Или же он и сам может быть таким же сволочным, и тогда они примутся за меня уже вдвоём. Или та же Татьяна Петровна передумает раздувать скандал. Или Райка уже написала в опеку.

Так что почивать на лаврах пока не выходит.

Поэтому я решила двинуть в больницу. Надо было проведать Ивановну. И заодно узнать, когда она вернётся домой и даст под зад ногой Райке.

Но идти в больницу с пустыми руками не комильфо, пришлось зайти на рынок, купить чего-нибудь, к примеру фруктов или хоть соку.

К моему удивлению, за прилавком одного из лотков торговала моя давешняя знакомая, Гала (или Галя, мы её и так, и так называли).

— Привет, подруга! — обрадовалась я, — ты опять у Рафика?

— О! Любаня! — расплылась в улыбке она, — да нет, делся куда-то Рафик. Даже не заплатил мне за те дни.

— И мне не заплатил, — вздохнула я, — ну как ты тут? Рассказывай.

— Плохо, Люба, — нахмурилась Галя и, воровато оглянувшись, зашептала свистящим шепотом, — с этими новыми хозяевами всё плохо. Жадные такие, сволочи! За всё вычитают, а то что товар гнилой, порченный — им плевать. А покупатели ко мне потом претензии. Не могу я так больше!

— Так уходи, — сказала я.

— Куда уходить, Люба? — чуть ли не со слезами на глазах сказала Галя, — у меня образование, наше ПТУ. Я в школе, до сокращения, лаборантом в кабинете физики работала. И так зарплата копейки, а потом и вовсе платить перестали. Куда меня с таким образованием возьмут? Да и не платят же бюджетникам, сама понимаешь. А у меня уже за квартиру такие долги, что ужас. Уже приходили, грозились, что, если не оплачу, свет отрежут.

— А в дворники если пойти? — спросила я.

— А что там место есть? — удивилась Галя, — там же платят наличкой вроде, я думала, там всё забито желающими.

— Давай так, я завтра спрошу и тебе скажу, — сказала я, — было место, я точно знаю. Я на нём работала. Правда не знаю, взяли туда кого или нет.

— А ты сейчас где?

— Я там же, в ЖЭКе, просто в другом отделе работаю, — не стала вдаваться в подробности я.

— Ой, спроси, Любашечка, — попросила Галя.

Мы договорились, что я всё разузнаю и постараюсь ей помочь. Галя продала мне яблок и груш, не гнилых, самых лучших, и я отправилась в больницу. Честно говоря, я не очень хорошо представляла, можно ли фрукты Ивановне, учитывая, что она посадила всю систему ЖКТ керосином и уринотерапией. Но рассудила так — сама если не съест, то какой-нибудь медсестре подарит. Всё же польза потом.

Но до больницы я не дошла.

Потому что навстречу мне попалась давешняя лучезарная женщина из секты. Марина её, кстати, зовут.

— Любовь Васильевна! — расцвела при виде меня она, — ну как вам, понравилось у нас?

— Конечно понравилось, — щедро плеснула в ответ елеем я.

— А наш старейшина хочет с вами побеседовать, — заявила она.

Я внутренне хмыкнула. Ещё бы. После такого вопроса. Когда этот дядька на автомате прочитал вслух мой вопрос, он аж с лица спал. Ответил что-то невразумительное, типа в Бруклин братья и сестры ездят тоже, но, для этого нужно верить в Иегову и нести его Слово всем людям, и прочее бла-бла-бла в таком примерно духе.

Я ещё тогда восхитилась, мол, красиво чувак спрыгнул. А он, оказывается, поговорить теперь хочет.

Любопытненько.

— Когда хочет побеседовать? — спросила я.

— Да хоть бы и сейчас можно, — замироточила Марина. — Я провожу.

— Ну тогда пошли, — кинула я (что ж, пусть Ивановна извиняет, но визит к ней в больницу откладывается до завтра). — Хотя я в брюках и без платка, неудобно.

— Для духовной беседы главное быть чистой внутри, а брюки — это не беда. Сейчас молодежь вся в брюках ходит. А платок я вам дам. Там у нас несколько дежурных платков есть. Всякое же бывает.

Ну ладно. Решив вопрос с маскарадом, мы с Мариной направились в Дом молитвы. Насколько я поняла, старейшина жил при этом доме.

— А кто это за девушка? — спросила я, — так пела, я аж заслушалась.

— Это Юля. Она раньше оперной певицей была, — похвасталась Марина.

Я не стала спрашивать, про теперь, и так всё с Юлей ясно.

Почему-то стало грустно.

— Вот мы и пришли, — улыбнулась Марина, пропуская меня в дом.

В большой комнате сидел за столом и что-то читал давешний представительный мужчина, старейшина, как поняла я.

— А вот и вы, — сказал он и посмотрел на меня.