В это время в Доме молитвы (так оно у них называется, в смысле это место) почти никого не было. Ну если не считать незнакомую мне женщину, которая сидела за большим столом и переписывала что-то из книги в тетрадку. То ли она учится, то ли просто конспектирует.
Во второй комнате, перекладывала какие-то открытки другая женщина. Её я уже видела.
Я поздоровалась я и спросила:
— А Всеволод Спиридонович у себя?
— Мир вам, сестра! — улыбнулась старушка. — Старейшина занят. Чуток обождите, он освободится не раньше, чем через полчаса.
— Вы не против, если я здесь подожду?
Она кивнула. Я присела за столик и принялась наблюдать за ловкой работой женщины: пальцы её мелькали, как у заправского кассира или профессионального карточного шулера. Интересно, может, так на самом деле и есть?
Прошло примерно полчаса и меня позвали:
— Можете заходить, — слегка улыбнулась мне старушка, — старейшина примет вас.
Я поблагодарила и вошла в знакомую комнату.
Главный сидел за столом и, сосредоточенно нахмурив лоб, что-то писал.
Я остановилась и тихо ждала, когда он закончит. По звуку двери ведь он явно слышал, что я зашла. Помотав мне нервы ещё минут пять, он отложил ручку в сторону, вздохнул и только потом изволил заметить меня.
Мы обменялись приветствиями, и он спросил:
— Что привело вас ко мне в такое время?
Намёк на неуместность позднего визита я предпочла не заметить и сказала:
— Квартира!
— Что квартира? — не понял он.
— Да вот, есть у меня соседка — одинокая старушка… — сказала я и осеклась, выжидательно взглянув на него.
Он не проявил интереса. Явного интереса. Но глаза подозрительно блеснули. Ага. Попалась рыбка.
— Живёт одна в двухкомнатной квартире, — принялась уточнять я. — Недавно вышла из больницы. Приступ был. Почки. Еле откачали. Мы вчера говорили о душе, о спасении. Вот я ей и предложила спасать душу вместе с вами… с нами… Я вот с Мариной поговорила, на собрание сходила, книги почитала. Мне понравилось…
— И что она? — старейшина вроде как равнодушно покрутил ручку в пальцах-сосисках.
— Обрадовалась. Готова переписать квартиру на Церковь. Но ходить на собрания регулярно не сможет — здоровье не позволяет. А вот если бы к ней заходила какая-то женщина, подсказывала бы ей, что почитать, или даже читала бы, ну и заодно там супчик сварить, пол протереть. Сколько там старушке той надобно.
— Ну перепишет, а потом не передумает?
— Да там ситуация такая… — я чуть замялась.
— Какая? — поторопил меня старейшина.
— Есть у неё племянница. Пока Ивановна была в больнице, она в эту квартиру внедрилась. Сейчас Ивановну выписали. Она дома. А племянница всё равно осталась. Боюсь, уморит старушку раньше времени из-за квартиры. А так мы поговорили, бабулька на Церковь с удовольствием всё перепишет и той не будет смысла сидеть у неё и нервы мотать. А ещё, если сестры заходить регулярно станут, и старушке веселей будет, и племянница долго не выдержит. А мы с вами невинную душу спасем и пару лет спокойной жизни этой бабушке подарим.
(Вот в такую благородную обёртку я завернула эту «конфетку»).
Судя по тому, как мимоходом крякнул старейшина, идея ему даже очень понравилась. Ну а что — звучит благородно: нужно спасти бедную бабушку от алчной родственницы. Заодно приобщить к истинному Слову (или как там оно у них называется), ну и как бонус — двухкомнатная квартира останется в секте.
— Хочется же как-то помочь человеку, — закончила я, — а вы своих не бросаете, это я знаю…
Я встала и положила на стол перед ним листочек с адресом Ивановны.
— Не бросаем, — подтвердил старейшина и сцапал листочек.
— Только документы с квартирой этой, чем быстрее, тем лучше делать надо. А то я сомневаюсь, что племянница её даже месяц пожить даст.
— Я услышал тебя сестра, — приветливо улыбнулся мне старейшина.
(Во как! Уже сестра!)
Я попрощалась и вышла.
Ну вот. Первый шаг сделан. Пользу я им начала приносить. Осталось теперь закрепить эффект и можно начинать внедрять свой план.
Как там мой Пашенька? Ничего, потерпи ещё немножко, сыночек, скоро ты вернешься к детишкам, к Елисеюшке. Мама тебя не бросит!
Но не успела я выйти во двор, как меня догнал парень, лет двадцати пяти примерно. Я его видела на прошлом собрании, он активно так крутился возле старейшины. Я обратила внимание, что он старался держаться властно, отдавал какие-то указания тёткам попроще. Интересно, что ему надо?
— Мир вам, сестра! — лучезарно заулыбался он.
Его улыбка мне не понравилась. Чем-то он мне то ли хорька, то ли суслика напоминал. Хотя сам он был ничего, опрятный, хороший одеколон, причёска, добротный костюм.
Но тем не менее, я ответила ему тоже улыбкой.
— Я смотрю, вам у нас нравится?
— Люди хорошие, душевные, — кивнула я. — Сердцем у вас отмякаешь. Словно в деревню к бабушке попадаешь, такое же уютное ощущение, если вы понимаете о чём я.
— И с Всеволодом Спиридоновичем вы общий язык нашли, я смотрю, — продолжал мироточить парень.
Я чуть напряглась, но виду не подала. Интересно, что ему надо?
Но вслух ответила:
— Да я со многими здесь уже подружилась. И с Мариной, и Саша с Сергеем тоже мне понравились.
— Вы уже два раза заходили к Всеволоду Спиридоновичу, — брызнул елеем парень, — а он у нас обычно мало кого из прихожан так привечает… особенно если это новички…
А вот и хрен тебе, а не информацию! Он меня начал выбешивать. Нет, ну ты гля, всякая сопля будет у меня выспрашивать. Вот прям сейчас возьму и всё тебе расскажу! И про планы мои и про стратегию. Но вслух, конечно же я так не сказала. Вместо этого изобразила придурковатый вид и спросила:
— А как вы думаете, всем прихожанам, которые читают Истинное Слово, — последние слова я произнесла с восхищённым придыханием, — получается спасти свои души?
Парень завис, потом что-то пробубнил и, пообещав дать мне почитать книгу Елены Уайт «Вера и дела», отчалил.
Вот так бы и сразу. А то возомнил себя хитреньким.
— Я передумала поступать в педучилище! — заявила мне Анжелика, когда я вечером мыла посуду. Дед Василий в комнате смотрел по телевизору новости, и мы могли поговорить спокойно.
— Интересненнько, — удивилась я и сполоснула тарелку.
— Да!
— А с чего такой резкий поворот? И куда ты будешь поступать?
— Я решила на бухгалтера, — вильнула взглядом Анжелика, — в наше училище. Говорят, его скоро переименуют в колледж. Круто же!
— Постой, — я даже бросила вытирать тарелку и развернулась к ней, — насколько я знаю, для поступления на бухгалтера, нужно сдавать математику и обществознание. А у тебя с математикой, насколько я помню, не очень. Ты экзамен не сдашь.
— Но я и так её учу! В педучилище тоже надо математику! — фыркнула Анжелика.
— На бухучёт нужно очень хорошо знать математику. Это не одно и то же, — не унималась я. — Да я не понимаю тебя, ведь ты никогда не высказывала восторга от пересчитывания денег и сведения дебета с кредитом. А тут вдруг.
— А вот так, — упрямо вздёрнула подбородок Анжелика.
— Это потому, что тот мальчик на бухучёт поступает, да? — вдруг осенило меня.
— Это моего решения вообще не касается, — ответила Анжелика, но выглядело это неубедительно.
Я рассердилась. Не на Анжелику. Что с неё возьмёшь, ребёнок ещё. Сама до конца не понимает, что хочет. Но вот этот её выбор меня совсем не радует. Если она закончит педучилище, то сможет работать хоть в детском саду, хоть в школе, хоть частной гувернанткой. И поступать можно куда угодно — там спектр ВУЗов, куда берут, огромный. А бухучёт — достаточно узкая специальность. Нет, я не против профессии бухгалтера. Но это же люди особого склада мышления, люди-компьютеры. Не каждый имеет такие способности, не каждый может, не делая ошибок, бытый час оперировать огромными массивами данных. Я хорошо помню, как в девяностые все толпой ринулись становиться бухгалтерами и экономистами. Поголовно. Это казалось так круто. Казалось, что получи вожделенную корочку и деньги сами потекут к тебе рекой. А на самом деле это самая ответственная и недооценённая работа. Эти же бухгалтера зачастую сидят до ночи, особенно если квартальные отчёты. А зарплаты у них не то, чтобы и ах. Нет. У главного бухгалтера и заместителя ещё нормально, а вот остальные. И ведь не все становятся главными бухгалтерами.
Анжелика не потянет такую нагрузку, я же вижу. Она примеры по математике по пять раз перепроверяет, и каждый раз другой результат у неё. Ну и какой из неё будет бухгалтер? Да и учёба. Это же не радость познания, а сплошное мучение будет.
Нет, я решительно не могу этого допустить! Только через мой труп!
А вслух сказала:
— А почему ты решила, что если пойдёшь на бухгалтера, то этот мальчик с тобой сразу же встречаться будет? Или у вас все девочки реши поступать на бухгалтера?
Судя по тому, как дёрнулась Анжелика. Именно так всё и было.
— Я скажу тебе так, Анжелика, а ты подумай, — сказала я и села напротив неё за столом. — Вот представь ситуацию. Я просто пример рисую. Вот представь, ты поступила туда же, куда и этот парень. Хоть учёба тебе не нравится и бухгалтером ты никогда и не хотела стать. Учишься с ним в одной группе…
Глаза Анжелики затуманились, и я чуть сбавила обороты:
— И тут он начинает встречаться с другой девочкой. Вот понравилась она ему и всё.
— Ну почему ты сразу… — взвилась Анжелика.
— Ну ты же сама всё понимаешь, — переключила я её с позиции «ребёнок» на позицию «взрослый», — если он с первого взгляда не стал за тобой ухлёстывать, то ты можешь годами его соблазнять, и может даже что-то и получится у тебя, не спорю, но вдруг придёт какая-то девочка — и всё, его накроет. Химия. В жизни так бывает. Это называется любовь.
Анжелика сидела ошарашенная.
— А ты учишься с ним в одной группе. Видишь его все дни напролёт много лет подряд. И ты приходишь на пары, а там он с этой девочкой. Счастливые. Держатся за руки. Смотрят друг другу в глаза. А ты смотришь на них. На их любовь. А потом звенит звонок, приходит преподаватель и начинает нудно рассказывать тебе про бухучёт. Который ты ненавидишь. А потом вы заканчиваете учёбу, они женятся, поступают на бухгалтеров дальше в институт. А ты идёшь работать по ненавистной специальности куда-нибудь к нам в ЖЭК или на фарфорово-фаянсовый завод. И всю жизнь пересчитываешь чужие деньги и перекладываешь бесконечные стопки бумаг.
Анжелика всхлипнула:
— Что делать?
— Да всё просто, — пожала плечами я и вернулась к перетиранию вымытых тарелок. — поступай в педучилище. Всё равно вы будете пересекаться. Если он западёт на тебя — то найдёт хоть и в Нефтеюганске. А если нет, то ты сохранишь лицо и собственное достоинство. А главное — ты получишь нужную специальность. Изучишь иностранный язык.
— Ты же считаешь, что переводчиком быть плохо, — нахмурилась Анжелика.
— Да, считаю, — кивнула я, — эту работу тоже надо или дико любить, или иметь хороший тыл, чтобы устроиться на работу. Вот представь ситуацию. Я моделирую, тоже пример. Предположим, тебе удалось устроиться переводчиком-синхронистом в какую-то фирму. И вот идёт встреча делегации наших с иностранцами. К примеру, из Америки, впрочем, неважно. Ты сопровождаешь их на все мероприятия и переводишь. Вроде всё хорошо. Но давай я приведу более детальный пример.
Анжелика кивнула, и я продолжила:
— Обед. Вот сели вы обедать. Перед вами тарелки с едой. Ты только-только зачерпнула борщ, как мистер Смит говорит, мол, а как называется вот это блюдо? Ты начинаешь объяснять, он тогда тебя просит — переведите вашему руководству, что у нас в Америке то-то и то-то. Ты переводишь. В это время американец ест борщ. Твой начальник выслушивает и говорит ответ. Ты переводишь. А в это время твой русский начальник ест борщ. Затем говорит американец. Затем кто-то еще. И вот обед закончился, все поболтали и наелись, а ты борщ даже не попробовала. Вечером все возвращаются в гостиницу. Идут в номера отдыхать. А твой начальник решил с мистером Смитом обсудить что-то. И ты сидишь в вестибюле и переводишь. Наконец, она разошлись, и тут подходит жена мистера Смита и просит сходить с нею в аптеку, потому что ей что-то надо купить, к примеру. И ты вынуждена идти и переводить. И так до самой ночи, голодная. И так — каждый день. При этом они тебя не видят. Потому что ты — просто переводчик. Ты создана для их удобства.
— А зачем мне тогда туда поступать? — удивилась Анжелика, — что-то ты меня совсем запутала.
— Чтоб получить хороший диплом и поступить дальше. И чтобы знать английский. Это — важно.
— Зачем?
— Ну я думаю, что профессия переводчика — это так, на всякий случай. Как подработка. Но главное для тебя — это правильно выстроить карьеру. А для этого английский нужно знать обязательно. И более того, скажу так — я планирую тебе нанять репетитора по английскому.
А сама подумала: найму, он будет приходить к нам, заодно и сама разговорный подтяну. Мой план нужно внедрять и внедрять срочно. Раскачиваться некогда.
Буквально на следующий день я стала свидетелем прекрасной картины. К Ивановне пришли гости. Ага, именно эти гости, что нужно, в количестве пять человек. Среди толпы я узнала вездесущую Марину (ну как же без неё), и даже сам старейшина припёрся.
Так сказать, лично проконтролировать.
— Что вам надо! — выперлась Райка, — убирайтесь, попрошайки!
— Бог есть любовь, — кротко сказал Всеволод Спиридонович и протянул Райке тоненькую брошюрку «Шаги ко Христу». — Вот почитайте и убедитесь сами…
— Я сейчас милицию вызову! — заверещала Райка.
— Это ко мне пришли! — выглянула из-за её плеча Ивановна. — Проходите, товарищи!
— Я сказала — нет! — вызверилась Райка.
— Девушка, так мы не к вам, — принялась объяснять Марина, — мы вот к тётушке вашей пришли. Поговорим о Боге. Знаете, то, что вы сомневаетесь, это нормально. Это жизнь. Один проповедник сказал, когда у него были сомнения — «Оставьте терновник в покое, он только причиняет вам раны. Собирайте лилии и гвоздики»…
— Никуда вы не пойдёте! — даже не слушая Марину, стала в дверях Райка, — не пущу! Вы что не видите, старуха совсем сбрендила, Альцгеймера у неё. Она себя не помнит, как зовут.
Я смотрела и наслаждалась моментом. Было интересно, получится Райке их прогнать или победит Слово божье и желание Всеволода Спиридоновича заполучить двухкомнатную квартиру?
Эх, жаль, попкорна у меня нету.
Наконец, один из молодых мужчин, дёрнул Райку легонько за рукав и сказал:
— Когда мы подаем признаки сомнения в Любви Божьей, и не доверяем его обетованиям, мы огорчаем Его Святого духа…
— Да иди ты! — оттолкнула его Райка.
Но для этого ей пришлось повернуться, открыв дверной поём, куда тотчас же проникла Марина, какой-то парень, а следом за ними — лично Всеволод Спиридонович.
Обнаружив, что гости уже в доме, Райка истерически взвизгнула и, не обращая внимания на остальных гостей на пороге, рванула в дом, наводить справедливость. Парни неторопливо вошли в квартиру вслед за ней и прикрыли дверь. Оттуда глухо донеслись жуткие крики Райки и спокойный басок Всеволода Спиридоновича.
Ну что ж. Пока победило Слово Божье со счётом 1:0 в пользу его последователей.
Я немного ещё позлорадствовала и вернулась к себе. Надо было подумать, что сготовить эдакое вкусненькое на завтра. Ведь завтра мы заберём Ричарда из больницы.
Но не успела я почистить картошку, как в дверь позвонили и, я, улыбаясь, пошла открывать. Думала, что это победившие Райку сектанты.
Но я ошиблась.
На пороге стояли две женщины. Судя по общей какой-то рыхловатой полноте и по строгой одежде, в стиле «белый верх-чёрный низ», женщины имели отношение к образованию. Только одна из них была тёмно-русая и в черной юбке, а вторая — светло-русая и юбка у неё была тёмно-серая в клетку.
— Скороход Любовь Васильевна? — строго спросила первая и поджала губы.
Я кивнула.
— Мы из опеки…