Интерлюдия И еще эпилог

Сперва интерлюдия


— Не нравится мне всё это, — прогудел густой бас, настолько низкий, что при первых же звуках хотелось немедленно упасть на колени и хоть немного продышаться.

— Боишься, что проспоришь? — хохотнул женский голос, приятное меццо-сопрано, мягкое и обволакивающее.

— Я никого и ничего не боюсь! — возмутился бас.

— Даже Его?

Наступила тишина, протяжная и гнетущая. Некоторое время никто ничего не говорил.

— Ладно, — смилостивилось меццо-сопрано, — так ты думаешь, у тебя есть шанс?

— Не знаю, — после секундной заминки ответил бас и пророкотал, — первоначально ведь всё шло хорошо. Бабулька попала в девяностые, когда уже поздно что-то делать.

— А сейчас что не так?

— Она уже освоилась. Постепенно набирает преференции.

— И что, удачно? — удивлённо спросило меццо-сопрано, и тут же само себе ответило, — если тебя это беспокоит, значит потенциалу неё есть, да?

Бас не ответил и сопрано продолжило:

— А вмешаться не пробовал?

— Да как я могу! — возмутился бас и от сердитости загрохотал так низко, что практически опустился аж до фа-контроктавы.

— Тише ты! Тише! — мягко сказал женский голос, — а то опять землетрясение начнётся. И так из графика из-за тебя выбились.

— Извини, — вздохнул мужской голос, — злит меня всё это.

— Я вижу, — согласился женский и тут же добавил, — но если тебе вмешиваться нельзя…

— Нельзя! — свирепо пророкотал бас.

— Но мне-то можно! — осторожно и вкрадчиво мурлыкнуло меццо-сопрано. — Нарушением это не будет, понимаешь?

— А тебе зачем? — удивился и одновременно обрадовался бас.

— Ну, давай считать, что мне просто скучно, — хихикнул женский голос.

— Зная тебя… — недоверчиво проворчал мужской.

— Ну ладно! Ладно! — рассмеялся меццо-сопрано, — тогда давай будем считать, что я делаю тебе услугу.

— Угу, а потом сдерёшь с меня за это в десятикратном размере! — недовольно и обличающе пророкотал бас.

— Ну… тут уже как получится, — мурлыкнул женский голос.

— И что ты намерена сделать?

— Оу! Тебе понравится! Более того, обещаю, ты будешь в восторге!

— Ох, что-то не нравится мне всё это, — задумчиво протянул бас, — ты её хоть убивать не собираешься?

— Я? Убивать? — с откровенно фальшивым изумлением сказал женский голос. — Как ты мог так подумать?

— Ну…

— Хотя… откуда я могу знать, как оно всё в результате получится? Но могу пообещать, что лично я ничего такого делать не буду. Моё слово подойдёт?

— Даже и не знаю… Но пари мне нужно выиграть! Ты понимаешь⁈ Это однозначно и не обсуждается!

— Тогда что тут думать! Решайся!

— Да что тут решаться? У меня и вариантов других нету.

— Вот и чудненько… Вот и чудненько… Значит, договорились! — тихим серебристым колокольчиком рассмеялся женский голос, пока не стих где-то высоко-высоко…


А теперь, наконец, эпилог


«И сно-ова седа-ая ночь… и то-олько ей доверяю я-а-а-а…» — надрывались колонки. Я немножко отодвинулась от них подальше, а то так за вечер и оглохнуть можно. Хотя выпускникам всё нипочём. Знай себе танцуют.

Я смотрела на ребят, которые танцевали на школьном дворе. Точнее танцевали некоторые девочки. А остальные вообще не умели, и просто суетливо двигали руками и ногами, пытаясь хоть примерно попасть в такт музыке.

Дети. Такие дети…

Я улыбнулась и отыскала взглядом Анжелику. Она танцевала с каким-то высоким чернявеньким мальчиком в сером с искрой костюме, с явно с чужого плеча. Мальчик лелеял жиденькие усики над верхней губой, и восторженно поглядывал на Анжелику, страшно гордясь собой. А та млела и таяла. Вот и хорошо, лишь бы про своего художника Андрейку забыла. А мальчики — это мальчики. Завтра поступят в разные техникумы и всё, сердечные чувства заменятся новыми, более интересными, впечатлениями.

Анжелика была в светло-розовом атласном платьице, таком коротком и воздушном, что это делало её похожей на розовый колокольчик. Платье мы заказали у знакомой закройщицы, и оно обошлось нам очень даже недорого. А вот туфли. Белые лакированные туфли на каблуках и с огромными пряжками из искусственного жемчуга, они достались нам у перекупщика, и я отвалила за них изрядную сумму денег. Туфли были узкими и сильно жали Анжелике, но она стойко терпела ради красоты.

Ну ничего, пусть главная пара танцев закончится, и я ей тогда предложу босоножки. Я тихонько похлопала по сумочке — правильно, что прихватила незаметно из дома. Самые обычные, без каблучков, с чёрными старенькими ремешками. Зато удобные. А то, что чёрные, так ничего, при земле не особо и видно. Зато она сможет в них продержаться до утра. Потом ещё и спасибо скажет. А то в этих новых туфлях её надолго не хватит.

Я удовлетворённо хмыкнула и мысленно ещё раз похвалила себя.

Вот такая вот я молодец.

Я сегодня тоже приоделась. Причём неожиданно так, что привлекала завистливые взгляды мамаш выпускников, едва ли не больше, чем к самим выпускникам. А всё дело в том, что я вытащила платье из той, китайской клетчатой сумки, с которой я так неудачно угодила сюда, в 1992 год. Честно скажу, трогать ту сумку я не любила. Брала оттуда вещи лишь в случае самой крайней необходимости. Так что вещей там ещё было полно. Но это не от жадности, нет. Просто, когда я знала, что рядом со мной сумка с вещами из моего мира, я как бы оставалась сама собой. Где-то на дне души слабенько тлел уголёк надежды, что вот, вдруг я раз — и вернусь обратно, в свой мир, в тот день, когда я только вышла из дома и торопилась в родную «Пятёрочку» на работу.


Я возвращалась домой, уже было почти одиннадцать. Это молодёжи хорошо, им до утра гулять положено. А мне, в моём возрасте, встречать рассветы лучше в мягкой постельке. Хотя зачем я сама себе вру? В последнее время, а особенно после того, как я привезла Изабеллу, я помолодела. Причём довольно значительно.

Ушли большие морщины на лице, мелкая сеточка вокруг глаз и губ почти разгладилась. Уродливых пигментных пятен на руках и шее больше не видно. Так, есть ещё кое-что по мелочи, но я всегда была не идеальна. И главное — волосы. Изменилась структура волос, они стали упругими, живыми.

Так что сейчас я очень довольна собой и своим внешним видом. Если мне еще сбросить килограмм пять (а лучше восемь), то я буду прямо красотка-красотка.

Мои мысли прервал знакомый голос:

— Добрый вечер, Любовь Васильевна, — с лавочки поднялся… Игорь (!).

Честно говоря, я сильно удивилась:

— Игорь? Добрый вечер. А вы тут что…?

— Да, я вас жду.

— А что случилось? — перепугалась я. — Я на выпускном у Анжелики была. Могла же и до утра там оставаться.

— Да ничего особенного, не волнуйтесь. А ваши привычки я уже знаю. Вы бы точно до утра не остались бы. — махнул рукой Игорь и сел обратно на лавочку, — вы не будете возражать, если я закурю?

— Кури, конечно, — машинально ответила я и спохватилась, — постой. Ты же не куришь?

— Не курил, — кивнул Игорь и глубоко затянулся, — а вот теперь курю.

— Что произошло? — я уселась рядом на скамейку, — Рассказывай.

— Ничего особо ужасного, — вздохнул Игорь, — но и ничего сильно хорошего. Долго рассказывать.

— А ты постарайся. — нахмурилась я.

— В общем, если в двух словах, я месяц назад создал предприятие и начал его развивать. И мне теперь нужны деньги…

— И ты считаешь, что у меня есть столько денег? — удивилась я.

— Подождите! Послушайте! — загорячился Игорь. — Мне Олег рассказывал, как вы…

— Вот гад, убью! — покачала я головой и грустно добавила, — болтун — находка для шпиона.

— Вы на него не сердитесь, Любовь Васильевна, — сказал Игорь. — Он просто видит, что всё то, что я с таким трудом создал, может пойти в разнос, если не провести модернизацию оборудования и не расширить площади. Это моё детище. Моя мечта. Понимаете?

— Игорь. Я понимаю, — я еле-еле сдерживала недовольство на Олега (если бы он мне сейчас попался — ей-богу побила бы). — Если он тебе рассказал о поступлениях, то там совсем небольшие деньги. Считай, копейки. Кроме того, во-первых, если дети не поступят, их придётся вернуть. И у нас с Олегом может остаться на руках по сто долларов. Это тебе не поможет для модернизации. Даже если мы скинемся. А ждать, как я поняла, ты не можешь.

— Не могу, — вздохнул Игорь и закурил следующую сигарету прямо от старой.

— А во-вторых, — продолжила я, — пойми и ты меня. Да, ты очень мне помог. Прямо очень. Но даже если мне удастся немного подзаработать, то это доллары. И они уйдут на дорогу в Америку.

— Зачем вам в Америку? — удивился Игорь.

— Нужно найти маму Анжелики, Ричарда и Изабеллы, — уклончиво ответила я. Не буду же я ему рассказывать всю правду, всё о моей миссии и о надежде вернуть Пашку.

— Ничего себе! — присвистнул Игорь и закашлялся от сигарет.

— Бросал бы ты! — посетовала я, — всю жизнь не курил, так и сейчас смысла нет. Не твоё это.

— Угу-м, — затянулся Игорь сигаретой.

Я вздохнула. Ну вот что ему говорить?

— Любовь Васильевна, — опять завел старый разговор Игорь, — я не потому к вам подошел. Сам знаю, что там копейки. И они мне не помогут. Я из-за другого пришел.

— Ну ты же знаешь, что все деньги за дом отца я вернула покупателям, — торопливо сказала я, — и я никогда не буду выгонять старика на улицу, чтобы продать дом.

— Да погодите вы! — воскликнул Игорь и опять закашлялся.

Я подождала пока он откашляется и выбросит недокуренную сигарету:

— Вы правы, — нехотя признал Игорь. — Курить — явно не моё.

— Вот и славненько, — похвалила его я, — но ты сейчас через полчаса опять курить станешь.

— Стану, — тихо молвил Игорь, — проблему-то порешать надо. А как — не знаю. Но к вам я подошел из-за другого. После того, как Олег рассказал, как вы ловко провернули это дельце, я понял, что вас нужно брать в дольщики.

— Что-о? — вытаращилась я.

— Да. На равных условиях. — кивнул Игорь, скорее своим мыслям. — Я уже Олега взял. И ещё одного парня. Никита — тоже мой друг.

— Прямо Тимур и его команда, — покачала головой я.

— Примерно так, — хмыкнул Игорь. — Я осуществляю общее руководство. Олег отвечает за правильное оформление документации. На нём, как бы это выразиться, штаб документов.

— А я?

— А на вас будет креативить идеи.

— Идеи — это я могу.

— А Никита будет отвечать за силовое решение наших проблем и материальное обеспечение.

— Проще говоря, охранник и завхоз, — хмыкнула я.

— Примерно так.

— Расскажи о своём предприятии, — попросила я…


Когда Игорь уже ушел, я поднялась к себе. Спать резко перехотелось. Вместо этого я бухнула чайник на плиту и крепко задумалась. Есть возможность войти в долю. Заняться бизнесом. Причём с этими ребятами. Не знаю, как там Никита. Но Игорь и Олег толковые. И не западлючие. В спину нож не воткнут.

Идеи креативить я могу. У меня из моей прошлой жизни идей вагон и маленькая тележка. Бери и креативь.

Меня останавливало одно — я же хотела вернуть СССР. Точнее это была моя сверх-задача.

А если вернется СССР, то какой может быть бизнес? Ерунда. Бизнесмены сразу же пойдут за Урал молибденовую руду добывать. Ну или что они там, за Уралом, обычно добывают⁈

Я задумалась. Думала долго, пока чайник не вскипел и не засвистел (Анжелика где-то нашла специальный свисток для чайника и прицепила его на носик, и теперь он всегда смешно и противно свистел).

Я налила себе в чашку чаю и опять задумалась.

И вдруг светлая мысль пришла мне в голову.

А чего это я сижу и крысюсь? Скоро начнется такая инфляция (она и сейчас ужасными темпами идёт, но скоро будет ещё веселей, причём надолго). И все деньги, которые я получила из моего любимого «Хопёр-Инвест» — уйдут в молоко. А этого допустить нельзя. Так что правильнее будет их вложить куда-то. Пусть работают. Да, прогореть могу. Но могу и не прогореть. Пятьдесят на пятьдесят. Так что нормально.

После того, ка я приняла это нелёгкое решение — меня словно отпустило и дышать стало легче. Вот и прекрасно. Зато деньги не пропадут.

Я вытащила листок бумаги. Положила перед собой на столе и написала «новый план» (была у меня глупая привычка постоянно все планировать. И записывать это на обрывки бумаги. Таких планов у меня было очень много, на все случаи жизни. Плохо только, что я их постоянно теряла, а потом находила в неподходящих местах в неподходящее время.

И в плане я вывела:

Пункт № 1. Продолжить укреплять семью. Помогать детям, любашиному отцу. Не забывать о себе.

Пункт № 2. Деньги. Здесь я расписала через чёрточку. Получилось:

— доходы от Скорохода,

— моя маленькая зарплата из ЖЭКа,

— деньги, наваренные из «Хопёр-Инвест»,

— деньги, которые уже останутся у меня и которые я смогу получить потом за поступления (а в скобках добавила: доллары идут на дорогу в Америку).

— другие источники (в скобках я поставила знак вопроса. Затем подумала и дописала — предприятие Игорь). И поставила точку.

Вот и нормально.

Пункт № 3. Создать мощную команду. Мою команду.

Пункт № 4. Вернуть СССР согласно плану № 11 (я его составила и куда-то сунула. Надо будет поискать и освежить в памяти).

Ну что же. В принципе неплохо.

Осталось только реализовать всё.


Я вошла в Дом молитв, как всегда, после работы. Времени было маловато, сейчас отдам Всеволоду список с потенциальными членами моей группы, а обсудить предложу через два дня. Я не считаю, что это настолько срочный вопрос, так что два дня вполне подождёт. А мы с Анжеликой сегодня же, прямо на ночь глядя поедем в село…

Я мысленно улыбнулась, представив радость на лицах Изабеллы, Ричарда и деда Василия, когда мы с Анжеликой вот так вот нагрянем. Я, кстати, разрешила Анжелике ехать в выпускном платье (только без этих идиотских туфель). Я понимаю, что нецелесообразно это. Но считаю, что такие моменты, которые дарят впечатления на всю жизнь, стоят пусть даже и самой дорогой или эксклюзивной тряпки.

Анжелике очень хочется, чтобы её брат и новоявленная сестра увидели её в красивом выпускном платье из розового атласа. И правильно. Пусть запомнят её вот такой — молодой и счастливой. А жизнь, она такая жизнь… И всегда внесёт свои коррективы. К сожалению, не всегда эти коррективы положительные, увы.

Поэтому себе я отвела буквально двадцать минут на общение с Всеволодом. Тогда мы с Анжеликой как раз успеем на последний автобус.

Я в воскресенье поздно вечером вернусь, а Анжелика останется аж на месяц в деревне, будет готовиться к вступительным экзаменам, помогать деду Василию по дому и на огороде, купаться, загорать и объедаться свежими фруктами.

Красота, в общем!

Эх, мне бы хоть пару недель в деревне посидеть, да чтобы утром свежесваренный кофе под яблоней пить, днём варить варенье из смородины, а вечером сидеть на крылечке рядом с дедом Василием, смотреть на звёзды и болтать за жизнь. Но увы, покой нам только снится. Миссия есть миссия.

Я миновала полупустой холл Дома молитв и вышла во внутренний дворик.

— У себя? — спросила я сестру Инну, которая по обыкновению копалась в любимых грядках.

— У себя, — кивнула та и, не выдержав, похвасталась, — смотрите, Любовь Васильевна, какой мне пион из Батуми прислали! Коралловый.

— Замечательно! — похвалила я, взглянув на тщедушный росточек без каких-либо признаков цветения, и прошла в дом старейшины.

— Вот, я принесла список, — сказала я ему, протягивая листочек с записями. — Посмотрите, пожалуйста на досуге. Я вернусь через два дня и давайте обсудим тогда?

— Погоди, Любовь Васильевна, — старейшина был сильно озабочен и даже не взглянул на листок. На лбу его пролегла глубокая складка. — Слушай, тут такие дела…

— Что случилось?

Он набрал воздуха и сразу выдохнул, словно перед прыжком в воду:

— В общем, через три дня к нам приезжает большая делегация. Из Америки!

— И что? — удивилась я и даже не нашлась, что ответить.

— Как это что⁈ — вспылил Всеволод, — их же принимать надо! На высоком уровне! Они же из Америки! А кто это будет делать? Я что ли⁈

— Ну… — опешила я.

— Не нукай! Вот и будешь их принимать! Ты же всё равно пообщаться с ними хотела…

Загрузка...