Балтийский ястреб

Глава 12

С чем ассоциируется для вас немецкий город Бремен? Лично для меня с героями мультика. Да-да, с поющими животными, работающими на волосатого музыканта-хиппи и с красивой, но взбалмошной принцессой. Увы, ничего этого я там не нашел. Обычный германский город, с интересной, но уже успевшей мне приесться архитектурой, и добропорядочными бюргерами в строгих костюмах.

В Бремерхафене повеселее, все-таки городок портовый. «Ганза» оказалась не в доке, как говорил Адальберт, а на приколе у грузовой пристани. Команды на ней практически не имелось, а те немногие, кто остались, даже не пытались ухаживать за своим судном, имевшим до крайности неприглядный вид. Грязная палуба, провисший такелаж лишь подчеркивали общую неустроенность. Неудивительно, что хозяева испытывают финансовые сложности. Кто ж захочет путешествовать на таком корабле?

— По-моему, меня снова надули! — буркнул я.

— Нет, мой принц, — горячо возразил Киндерлинг. — Дайте мне два десятка хороших матросов, и уже завтра фрегат будет блестеть!

— До фрегата этой посудине как до луны!

— Не скажите…. Присмотритесь к борту. Видите, они даже не успели заделать порты. Надо лишь вернуть на место артиллерию, и корабль будет готов к выходу.

— А машины?

— В прошлую навигацию они были в полном порядке, а с тех пор «Ганза» никуда не ходила. Но это еще не все. Эта красавица прекрасно управляется под парусами, что для колесных пароходов, прямо скажем, редкость! Вижу, вы сомневаетесь… что ж, если угодно, можно собрать более подробную информацию.

— Непременно. Но сначала давайте наведаемся к адмиралу…

Когда-то еще совсем мальчишкой Карл Рудольф Бромми бежал из родного дома и нанялся юнгой на первый попавшийся корабль. На счастье или на беду, тот шел в Северную Америку. Сделав несколько рейсов, молодой человек пересек экватор и встретился в Южной Америке с небезызвестным британским авантюристом Томасом Кокрейном [1], и это оказало решающее воздействие на его дальнейшую судьбу. Они вместе воевали против испанцев и португальцев в Чили и Бразилии, потом против турок в Греции, после чего их пути разошлись.

В Германию он попал, чтобы возглавить Рейхсфлот, и впервые получил звание адмирала, но вскоре именно англичане поставили точку в столь блестящей карьере. Год назад они потребовали распустить это незаконное с их точки зрения формирование, презрительно заявив, что немцам нечего делать на море. Пришлось подчиниться, и теперь старый морской волк, оставшийся практически без средств к существованию, скромно жил вместе с семьей в Бремене.

Двухэтажный дом на невысоком холме в пригороде выглядел, как и сотни других его собратьев. И если бы не полученные в местной полиции сведения, я бы и не догадался о том, что здесь последнее прибежище первого немецкого адмирала.

— Добрый день, господа, — приветливо встретила нас моложавая женщина в белоснежном чепце и таком же фартуке на довольно-таки сильно выпирающем животе. — Чем я могу вам помочь?

— Фрау Каролина, вы разве не узнали меня? — спросил Киндерлинг.

— О, Франц! Вы так изменились. К тому же у вас новый мундир. А кто с вами?

— Позвольте представить вам русского великого князя Константина. Он хочет встретиться с вашим супругом.

— Ваше высочество, — испуганно присела в книксене хозяйка дома.

Её муж оказался кряжистым пятидесятилетним морским волком с почти роскошными усами, сделавшими бы честь любому запорожцу. Удивленный нашим визитом, он немного растерянно повертел в руках рекомендательное письмо принца Адальберта с его печатью, после чего бросил его на стол и спросил.

— Что вам угодно?

— Можно присесть, герр Бромми? Разговор предстоит долгий.

— Да, конечно, — спохватился адмирал. — Выпьете что-нибудь?

— Если тебя не затруднит.

— О, нисколько… хотя честно сказать, мне неудобно предлагать принцу столь невзыскательное угощение.

— Не беспокойтесь, экселенц, — поспешил вмешаться Киндерлинг. — Его высочество неприхотлив, как все моряки!

— Я смотрю, ты решил поступить в русский флот?

— Мне предложили хорошие условия. Думаю, вам бы они тоже понравились!

— Какого черта происходит? — поинтересовался адмирал, когда жена принесла бутыль с дженивером. Разлив пахнущий хвоей привычный всем морякам напиток по стаканам, она тактично удалилась.

— Господин Бромми, — вступил в разговор я. — Ты следишь за тем, что происходит в мире?

— Если разговор о вашей войне с турками, то да.

— Стало быть, тебе известно, что Англия и Франция собираются вмешаться в этот конфликт?

— И они намерены крепко надрать вам задницу! — осклабился он.

— Но мы, в отличие от немцев, намерены драться!

— Бог в помощь, а я тут при чем?

— Хочешь присоединиться к веселью?

— Не будет никакого веселья, — фыркнул адмирал. — Уж простите, ваше высочество, но не вашему флоту тягаться с английским. А поскольку они придут вместе с лягушатниками, то дело вообще дохлое!

— Я не собираюсь сходиться с Роял Неви борт к борту. У меня к тебе иное предложение.

— И какое же?

— В Бремерхафене стоит «Ганза». Если его вооружить и выслать в море, он может принести немало проблем вражеской торговле. Но мне нужен человек, который сможет все это организовать.

— Вот оно что. А русским капитанам вы совсем не доверяете?

— Дело не в этом. У нас не так много времени. Финский залив закован льдом, а если послать людей по суше, они доберутся нескоро. Это не говоря о том, что такой поход никак не получится сохранить в тайне.

— Вам нужны каперы…

— Верно. И как мне кажется, есть человек, который мог бы этим заняться. Если только…

— Что?

— Давай начистоту, герр Бромми. Ты всю жизнь дружил с лайми. Хватит ли у тебя духу выступить против них сейчас?

— Вы ошибаетесь, ваше высочество, — с каменным выражением лица ответил адмирал. — Я дружил только с одним англичанином. Лордом Кокрейном, да и то наши пути давно разошлись. Он уже очень стар и вряд ли рискнет выйти в море, но даже если это случится, ничто не помешает мне сойтись с ним!

— Отлично. Тогда вот мое предложение. Ты примешь под свое начало «Ганзу», наймешь экипаж и внесешь все необходимые изменения в конструкцию, если это понадобится. Когда начнется война, корабль должен быть в море и немедленно заняться истреблением английской торговли. Атакуйте их, где только сможете. В любом море, океане и вообще везде. Чем больше сможете поднять шума, тем лучше.

— Это понятно. Но что получу я?

— Назови свою цену, герр Бромми и, уверен, мы сможем договориться.

— Я хочу чин адмирала и соответствующее содержание, а также пенсию, если вам придет блажь выкинуть меня со службы, как это сделали пруссаки.

— Считайте, что эполеты у вас уже на плечах! То же касается и жалованья, а также всех положенных тебе и всей команде призовых. Главное, чтобы они были!

— Далее, мне и моему будущему ребенку нужно дворянство. Такое, чтобы его признавали в Германии.

— С этим вообще никаких проблем. Чин контр-адмирала предполагает наследственное дворянство. И если Господь наградит тебя сыном, он с рождения будет нобилем.

— Вы планируете ограничиться одним судном?

— Нет, конечно. Но пока у меня на примете только «Ганза» и, возможно,«Акадия» [2]. Их приобрела «Океанская пароходная компания»…

— Да-да, я знаю. Там два партнера. «Фритце и Ко» и Карл Лемкуль совместно обслуживают рейсы между Бремерхафеном и Нью-Йорком. Точнее, пытаются… Но ничего у них не получается. И помяните мое слово — не получится. Американцы своего не упустят. В последние годы Бременские линии преследуют неудачи.

— А в чем причина, если не секрет?

— Никакой тайны тут нет. Корабли, которые они купили, слишком медленные. Компания Кунарда не зря от них избавилась и тут же заказала себе новые, более быстрые и современные. Что касается «Акадии», с позволения вашего высочества, она просто старое корыто, годящееся разве что на дрова. Уж точно не для крейсерства и долгих плаваний в штормовом море. Скорость низкая, корпус гнилой… идти на ней в плавание, конечно, можно. Какое-то время еще послужит, но случись бой, лучше самим утопиться!

— А «Ганза»?

— Это совсем другое дело. Корабль крепкий и мореходный. Не без изъяна, как и все колесники, но для вашей цели сойдет.

— Скорость?

— Если эти придурки не угробили машину, до десяти узлов разгонится. Атлантику пересекает за тринадцать суток!

— Что с автономностью?

— Расход угля на полном ходу сорок пять тонн в сутки. Если забить все трюмы и по максимуму пользоваться парусами, хватит надолго.

— Вооружение?

— Прежде на нем были установлены три 10-дюймовых поворотных и восемь 8-дюймовых пушек.

— Где они сейчас?

— В арсенале Бремерхафена. Не уверен, что письма принца Адальберта будет достаточно, чтобы быстро получить их обратно…

— Есть какое-то конкретное предложение?

— Иначе не стал бы говорить. Я знаком кое с кем из городского совета и, если вашему высочеству будет угодно, могу с ними переговорить. Единственно…

— Требуются наличные?

— Верно.

— Если сумма разумна, не вижу препятствий. У нас не так много времени, но деньги найдутся.

— Хорошо, если так. Но есть еще один момент…

— Слушаю.

— Купчишки получили корабли почти даром, — в голосе адмирала появилась горечь. — Но они ни черта не смыслят в морском деле. У меня есть знакомые, которые смогут убедить судовладельцев в том, что корабли находятся в плачевном состоянии, и они скинут цену. Не бесплатно, разумеется.

— Отлично, Бромми! Мне нравится ход твоих мыслей. Сможешь это провернуть, и треть экономии достанется тебе!

— Считайте, что дело в шляпе, ваше высочество!

— Но я не собираюсь покупать «Акадию», если она так плоха, как ты говоришь.

— Не купите вы, достанется англичанам. Держу пари, они зафрахтуют все, до чего смогут дотянуться, как только начнется война.

— У меня есть одна идея, — подал голос помалкивавший до сих пор Киндерлинг.

— О чем ты? — подозрительно посмотрели мы на подчиненного.

— Если эти коммерсанты так все запустили, никто не удивится, если один из их кораблей сгорит…

— Черт! Франц, ты еще не начал, а рассуждаешь, как настоящий пират! Продолжайте с адмиралом в том же духе, и весь мир будет у ваших ног.

«Hansa» под флагом компании W. A. Fritze Co., 1854.

Не прошло и нескольких суток, как в одну из ненастных ночей в гавани Бремерхафена случился пожар. Будь на несчастной «Акадии» хотя бы сокращенный экипаж, пароход, возможно, удалось бы спасти. Но поскольку на борту никого, кроме сгинувшего в огне вечно пьяного сторожа, не случилось, то и тушить оказалось некому. И лишь когда пламя совсем охватило обреченный корабль от трюма до мостика, беду заметили береговые службы и даже вызвали пожарных, но было слишком поздно.

С утра в порту собрались многочисленные зеваки и несмотря на пронизывающий до костей вест толпились у пирса, послужившего местом последнего упокоения трансатлантического лайнера. Впереди всех, словно зачарованные, стояли сами владельцы «Акадии», которые на время зимнего простоя ради экономии даже не стали оформлять страховку и теперь смотрели, как их капиталы превратились в качающиеся на волнах обугленные обломки. А ведь совсем недавно они радостно потирали руки, в расчете задешево выкупить остатки флота Германского союза для своего проекта трансатлантических перевозок. Теперь же взятые в долг средства предстояло выплачивать, непонятно с каких доходов…

Наконец, расстроенные донельзя коммерсанты отправились к себе в контору, чтобы прикинуть размеры убытков и хотя бы попытаться найти выход из сложившегося положения. Прошло, наверное, не менее часа, когда стало понятно, что никакого выхода нет и не может быть, если прямо сейчас не подвернется выгодный фрахт. Как раз в этот момент перед зданием остановился ничем не приметный экипаж, на козлах которого рядом с кучером почему-то сидел матрос. Впрочем, моряков в Бремерхафене было много, так что никто на седока внимания не обратил.

Между тем, тот ловко соскочил на землю, затем отворил дверцу и опустил вниз складную ступеньку, после чего вытянулся во фронт, отдавая седоку честь.

— Полно тебе, Рогов, — поспешил я успокоить его рвение. — Сказано тебе, мы тут инкогнито!

— Прошу прощения, ваше императорское высочество! — скороговоркой ответил тот. — Уж так нас на службе выучили!

— Ладно. Службист. Коль так стараешься, отдам тебя на учебу в минный класс. Глядишь, в люди выйдешь…

— Покорнейше благодарим, — без малейшего энтузиазма отозвался матрос. — Только нам и так хорошо.

— Не хочешь в минеры? — изумился я, будучи уверен, что это наилучший вариант для его карьеры. — Чего ж тебе надо, собака?

— Кабы меня кто спросил, так я бы при вашем высочестве насовсем остался!

— Халдеев вокруг меня и так много. А минер — профессия редкая.

— Людей вокруг и впрямь немало вьется. А есть ли среди них верные?

— Ладно, потом потолкуем.

— Это мы завсегда! — обрадованно отозвался Рогов и, подхватив висевший рядом с входом молоток, несколько раз громко ударил по специальной металлической пластине. После чего широко распахнул дверь.

Привлеченные шумом клерки с удивлением рассматривали нас, потом из застекленной конторки вышли хозяева. Судя по всему, господа коммерсанты успели жахнуть с горя по рюмашке. Возможно, даже не по одной.

— Здравствуйте, господа, — пришлось изобразить легкий поклон. — У меня к вам небольшое дело.

Мой мундир из-под крылатки виден не был, но они сразу же сообразили, что гость к ним пожаловал непростой.

— Простите, вы кто?

— Моя фамилия Романоф. Вам должны были сообщить о моем деле…

— Ах да. Господин Бромми писал нам. Вам нужно зафрахтовать судно?

— Два!

— Увы. Но наша бедная «Акадия» сгорела сегодня ночью. К сожалению, теперь мы можем предоставить вам только один пароход. Впрочем, у наших друзей есть парусники и, если вам будет угодно…

— Шайсе! — пришлось изобразить крайнюю степень досады. — Но мне нужно два! Причем парохода….

— Подождите, — ухватились за меня судовладельцы, как утопающие за соломинку. — Уверены, что мы сможем договориться…

— У вас осталась «Ганза»?

— Яволь.

— Та самая, на которой недавно обнаружилась гниль, да в добавок ко всему и негодные машины?

— Герр Романоф, это какое-то недоразумение, — забегали глазки коммерсантов. — Все эти разговоры о неисправностях не более чем слухи, распускаемые нашими конкурентами.

— Конкурентами? — оживился я. — А у них есть пароходы?

— Найн! У них нет ни пароходов, ни совести…

— А у вас, значит, есть?

После этого последовал жесткий торг. Владельцы были не прочь отдать свое судно в аренду, исходя из пяти фунтов стерлингов за брутто-тонну. На что мое высочество им ответило, что это грабеж среди бела дня и больше десяти рублей ассигнациями они не получат. Тем более, что пароход остался только один, и это волей-неволей увеличит количество рейсов, а стало быть и расходы. В процессе торга цена была сначала скинута до трех фунтов, потом я потребовал более тщательного осмотра корабля, затем…

— Господа, а что, если я куплю ваш корабль?

— Как?

— Как есть. По той цене, что вы заплатили на аукционе.

— Но мы вложили в реконструкцию почти сто тысяч…

— Что за чушь, там даже порты не заделаны!

— Это легко исправить…

— Не сомневаюсь. Причем настолько, что готов заняться этим самостоятельно. Так что, по рукам или расходимся?

— Но…

— Сто девяносто пять тысяч талеров, хотя ладно, войду в ваше бедственное положение. Двести тысяч!

Озадаченные купцы не слишком уверенно переглянулись и старший из партнеров — невысокий и лысоватый Карл Лемкуль, решившись, энергично тряхнул головой и протянул мне руку:

— Мы согласны!

Я, не снимая перчатку, ответил на рукопожатие и распорядился немедленно составить текст купчей. Вписав туда оговоренную сумму, мы удостоверили документ своими подписями.

— Господа, предлагаю немедленно отправиться к нотариусу и завершить сделку.

— Как будет угодно, герр Романоф.

Кажется, все вышло неплохо. Несколько лет назад немцы купили пароход в США за двести семьдесят тысяч американских долларов. После вложили в переоборудование лайнера в боевой пароходофрегат еще сто сорок тысяч. А теперь я забрал его у бедняг-коммерсантов практически за полцены, если пересчитать в несколько менее полновесные немецкие талеры. Ну, хорошо, урежем осетра, пусть даже на треть дешевле. Это уж наверняка. Тут может возникнуть вопрос, откуда со мной взялась такая сумма? Что же, банк Ротшильдов дает членам нашей семьи практически неограниченный кредит под умеренные четыре процента (Банк Англии вот уже десять лет как установил ставку в пять, так что сами понимаете). Эксклюзив, так сказать… Надеюсь, снаряженный на эти деньги корабль попортит им немало крови.

[1] Томас Кокрейн, будущий 10–й граф Дандональд был обвинен в мошенничестве на бирже в 1814 г. и уволен с флота. Воевал в Южной Америке и Греции. В 1832 году был помилован короной и восстановлен в Королевском военно-морском флоте в звании контр-адмирала Синего флага.

[2] Пароход «Акадия» — построен в1840 г. В Англии. Продан Германскому союзу. Немецкое название «Эрцгерцог Иоганн». После роспуска флота, списан и продан OSNC — «Океанской Пароходной Компании» («Фритце и ко» и Карл Лемкуль), Бремен в марте 1853 г., затем сдан в аренду британцам в 1855/1856. В 1857 году сдан на слом конторе Маркса, Гринвич.