Балтийский ястреб

Глава 4

После роскошных интерьеров Зимнего дворца внутреннее убранство министерства показалось почти аскетичным. Впрочем, это было скорее на пользу, поскольку настраивало на деловой лад. А забот у главы морского ведомства было невпроворот. Находившийся сейчас на юге Меншиков устроил все так, чтобы никакой вопрос не мог быть решен без участия министра. Вероятно, таким образом он пытался демонстрировать государю свою незаменимость.

Оборотной стороной этого оказался целый ворох бумаг. Казанское адмиралтейство всеподданнейше запрашивало, заготавливать им этой зимой лес или погодить? Командиры портов справлялись, нельзя ли выделить средства на пошив мундиров для ластовых команд. Управляющие казенных заводов хотели бы знать, на какие наградные могли бы рассчитывать служащие у них чиновники…

Так, если загребусь в эти дебри, на действительно важные дела времени просто не останется! Поэтому все к черту! Пусть текучкой занимается секретарь, а генерал-адмирал возьмется за действительно важные вопросы. А что у нас можно признать таковыми?

Насколько помню, абсолютное большинство кораблей и судов Балтийского флота — парусники, и когда к нам пожаловали союзники, у коих паровики имелись в избытке, мы просто ушли в глухую оборону. К счастью для нас, вражеские линкоры и фрегаты не могли свободно действовать на мелководье, а достаточного количества канонерок у англичан и французов не было. На следующий год их построили, но русское командование во главе с великим князем тоже не зевало, и построили свои.

Так почему бы не заняться этим на год раньше, в смысле прямо сейчас? Решено, тем более что память Кости подсказывает, что сейчас идут работы по проектированию гребных канонерских лодок… стало быть, есть и производственные мощности, и финансирование.

Еще одним нововведением в той войне стали мины. И были они, если нам ничего не наврал проводивший занятия капитан-лейтенант Королев, двух видов. Системы Якоби и Нобеля. Первые подрывались с помощью провода, вторые имели химический запал. Общим недостатком и тех и других было ничтожное количество взрывчатого вещества, то есть пороха. Если мне не изменяет память, около четырнадцати килограммов или, как говорят в это время, менее пуда. Так что это надо исправить и вообще, как можно подробнее ознакомиться с проектами. В конце концов, зря я, что ли, штат БЧ-3[1] носил?

Еще одной проблемой станет артиллерия. Если в первый год мы с союзниками бодались более или менее на равных, то потом их промышленность наклепала множество почти нарезных орудий. Почти, потому что сверловка Ланкастера считается нарезной только в нашем богоспасаемом отечестве. Да и то лишь благодаря дурной инициативе депутатов государственной думы. Но это так, к слову. Главное, что у англичан массово появятся дальнобойные, хоть и не особо точные, пушки. И с этим надо что-то делать. Причем, прямо сейчас!

Ну и напоследок можно вспомнить о ружьях, которые, по словам незабвенного Лескова, англичане кирпичом не чистят. Как известно даже далеким от истории войн людям, англичане и французы были поголовно вооружены нарезными винтовками, а мы, сиволапые, гладкостволом чуть ли не времен Бородино. Отчего, собственно, и проиграли. Почему это в последнюю очередь?

Все просто, если наш флот окажется настолько несостоятельным, что союзники прорвутся сквозь батареи и минные поля к Питеру, штуцера нам вряд ли помогут. И вообще, пусть ими армия занимается. Она в России большая, и денег на нее выделяется немеряно. Пусть потратят на что-то полезное!

А у меня своих расходов хоть отбавляй. Кстати, отчего бы не убавить?

— Александр Васильевич, — секретарь, занявшийся разбором каких-то бумаг за своим столом, тут же подошел ко мне. — Голубчик, будь любезен, принеси наш проект бюджета. Подробно, со всеми выкладками. В особенности по комиссариатской части, а также строительной, кораблестроительной и ремонтной. И будь готов давать мне по каждому пункту свои комментарии. А еще лучше: озадачь департаменты снабдить каждую статью бюджета сопроводительной запиской, в которой ясным и понятным языком изложить суть вопроса и расчеты.

— Возможно, это потребует создания отдельной комиссии?

— Боюсь, что так.

— Боитесь? — удивился Головнин.

— Конечно. Чем больше бюрократии, тем меньше дела.

— С этим трудно спорить, — согласился секретарь, — но все же именно обсуждения помогают избежать ошибок и прийти к правильному решению.

— Да я разве против? Собирайте!

— Что будем сокращать в первую очередь? — поинтересовался удовлетворенный моим ответом чиновник.

— Ремонт парусных кораблей, — не задумываясь, ответил я. — По крайней мере, самых ветхих из них.

— Но отчего? — изумился Головнин. — Разве в следующем году не будет практических плаваний?

— Если к нам пожалует англо-французский флот, то вряд ли.

— Боже правый, но откуда такие вести… Неужели война с нами — дело решенное и нет никакой надежды?

— Надеяться, дорогой Александр Васильевич, надо на лучшее, а готовиться к худшему. Поэтому тратить ресурсы будем только на действительно важные вещи. И если и будем исправлять и строить, то прежде всего паровые суда.

— Протолкнуть это решение будет непросто. Воспротивятся многие заслуженные адмиралы.

— А кто сказал, что мне интересно их мнение? И вообще, ты навел меня на одну замечательную мысль. Надо предложить этим старым пенькам письменно изложить свое мнение по поводу развития флота, где они черным по белому напишут о преимуществах белоснежных парусов над коптящими машинами. А когда придут англичане и те же самые люди станут утверждать, что мы не сможем с ними драться по причине недостатка пароходов, у меня появится блестящая возможность изгнать ретроградов со службы, невзирая на прошлые заслуги!

— Вы наживете себе этим множество врагов, — тихо заметил секретарь.

— Это последнее, что меня беспокоит. Давай лучше подумаем, как мы можем увеличить количество современных кораблей. Где их можно купить? В Пруссии, в Голландии, или, быть может, в Америке…

— Я не столь сведущ в этом вопросе, но смею полагать, что лучше всего в Англии. Там будет и дешевле, и быстрее. Более того, мы там их и заказываем.

— Что, прости? Заказываем? То есть прямо сейчас?

— Конечно! Два паровых корвета «Витязь» и «Воин» [2]. Первый платеж уже прошел, соответственно, их скоро заложат. Остальные средства испрошены в казначействе, так что…

— И много средств? — постарался спросить как можно безразличнее, хотя внутри все клокотало от ярости.

— По триста двадцать тысяч серебром за единицу. Еще некоторые суммы понадобятся на оснастку и вооружение. О полной стоимости лучше справиться в соответствующем департаменте.

— Да что тут вообще творится! — не выдержав, заорал я. — Мы с часу на час ждем объявления войны с Англией и заказываем у нее корабли? Позвольте спросить: для чего? У них и так флот огромный, зачем его еще субсидировать! Кто, черт возьми, это вообще придумал⁈

— Вы! — с трудом выдавил из себя испуганный чиновник.

— Что⁈

— Вы… ваше императорское высочество…

— Твою ж маман! — выдавил из себя с безукоризненным французским проносом. — Совсем забыл… А ты, сударь мой, какого лешего не напомнил?

— Тоже запамятовал, — дипломатично отозвался секретарь.

— Ладно. Прошу прощения. Сорвался…

— Ничего страшного, — кротко отозвался Головнин, очевидно воображая себя христианским мучеником, с трудом избегшим гнева Нерона.

— Сколько уже заплатили?

— По пятьдесят тысяч серебром.

— Чудно! Что ж, плохая новость состоит в том, что мы подарили противнику сто тыщь! Хорошая, что у нас осталось еще полмиллиона, которые можно потратить с большим толком.

— На покупку паровых кораблей?

— И это тоже.

— В таком случае, осмелюсь предложить корабли, принадлежащие Пруссии.

— У нее есть флот?

— Нет. Но пытались завести. Купили два недурных паровых фрегата и еще кое-что… Однако, англичане отказались признавать их флаг и объявили, что в случае выхода в море поступят с ними, как с пиратами.

— Даже так? А когда это случилось?

— Этой весной. А летом, насколько мне известно, корабли должны были быть проданы с аукциона… ваше императорское высочество, вы действительно ничего не помните?

— Нет…

— В таком случае…

— Послушай меня. Понимаю, что мое поведение вызывает, по меньшей мере, недоумение, но…

— Слушаю вас.

— Если ты хоть словом, хоть жестом кому-нибудь об этом обмолвишься, придет конец сразу двум людям.

— Двум?

— Один я, а другой ты. Причем тебе будет хуже. Великого князя в сумасшедший дом не отправят, а вот чрезмерно осведомленного чиновника… ты понимаешь?

— Конечно, — с трудом сглотнул не ожидавший подобного Головнин.

— Вот и славно.

— Но вокруг вас всегда много народа…

— Будешь подсказывать. Незаметно и деликатно.

— А что, если государь пришлет к вам лейб-медика?

— Ничего страшного. Мандт ко мне вряд ли теперь сунется, а с Арендтом как-нибудь договоримся. Так я могу на тебя надеяться?

— Полностью!

— Отлично. А по Пруссии мысль здравая. Надо бы навестить… кто там у меня, дед?

— Дядя. Фридрих Вильгельм IV. Старший брат вашей августейшей матушки. Александры Федоровны.

— Да, точно. Теперь вспомнил. Ладно, бог с ними, с родственниками. Лучше напомни, кто заведует строительством канонерок?

— Контр-адмирал фон Шанц.

— Вызови его. И пусть прихватит самых толковых инженеров, разбирающихся в винтовых пароходах и прочих технических новинках. Нам будет, о чем потолковать.

Йохан Эбергард фон Шанц, которого в России все звали Иваном Ивановичем, оказался суровым пятидесятилетним мужчиной с выразительным скуластым лицом и аккуратными усами, чем сразу же купил мое расположение. Дело в том, что доставшиеся от владельца тела бакенбарды успели мне порядком поднадоесть. Что тут поделаешь, не люблю излишние заросли на лице.

Его сопровождал подпоручик корпуса корабельных инженеров Аристарх Алексеевич Иващенко. На вид ему было около тридцати. Строевые офицеры в таком возрасте, как правило, достигают уже чина капитан-лейтенанта, а то и выше, но инженеры — известные парии флота.

Судя по всему, раньше судьба не сводила его со столь высокими особами, как великий князь Константин, а потому кораблестроитель слегка нервничал. В отличие от спокойного как удав фон Шанца.

— Добрый день, господа, — как можно радушнее поприветствовал я их, крепко пожав им руки, чем явно поразил никак не ожидавшего подобной чести Иващенко. — Располагайтесь, где вам будет удобно. Разговор предстоит долгий.

— Буду счастлив быть полезным вашему императорскому высочеству, — с достоинством наклонил голову адмирал.

— Я тоже, — подал голос инженер, но тут же сконфуженно замолчал.

— Давайте без чинов.

— Как вам будет угодно, — на лицах гостей появилось нечто вроде облегчения.

— Итак, господа. Насколько понимаю, именно вы занимаетесь постройкой гребных канонерских лодок для Балтийского флота?

— Так точно!

— Так вот, приказываю вам все работы в этом направлении прекратить!

— Но почему? — вскинулся кораблестроитель, в то время как адмирал оставался невозмутим.

— Хороший вопрос, Аристарх Алексеевич. Скажите, что вам известно о наших отношениях с Францией и Англией?

— Э… — растерялся Иващенко.

— Ну-ну, смелее.

— Кажется, в Лондоне и Париже недовольны погромом турок и… право же, я совсем не разбираюсь в политике.

— Не принижайте себя. Вы все прекрасно понимаете. Итак, отношения между нашими державами настолько плохи, что уже следующим летом ожидается прибытие на Балтику вражеских эскадр.

— В каких силах? — впервые подал голос фон Шанц.

— По меньшей мере, вдвое превышающих наши. Причем, как вы, вероятно, и сами понимаете, значительное количество этих судов будут паровыми. Как полагаете, есть у нашего флота шанс противостоять им в открытом сражении?

— Ваше императорское высочество позволит мне быть откровенным?

— Иван Иванович, я же просил, без чинов! Что касается вашего вопроса, отвечу так. Не только позволяю, но и настаиваю. Более того, не жду ничего иного, как бы нелицеприятно ни звучало то, что вы мне сообщите!

— Хорошо. В таком случае мой ответ — нет! Наши корабли по большей части находятся в плачевном состоянии и требуют безотлагательного ремонта. Экипажи дурно обучены и потому не знают своего дела. Причем это касается не только нижних чинов, но и господ офицеров.

— Что скажете о начальствующем составе?

— С ними все еще хуже. Большинство получили свое назначение по протекции, в плаваниях давно не были, а те, что были, никогда не ходили далее Датских проливов…

— Продолжайте, — поощрил запнувшегося было адмирала.

— Таким образом, единственным способом противостоять превосходящему в силах противнику остается оборона. Потому мне несколько непонятно ваше решение остановить строительство канонерских лодок.

— Вы не совсем меня поняли, господа. Я не сказал, что мы откажемся от строительства вовсе. Просто, по моему глубокому убеждению, вместо гребных кораблей надобно строить паровые.

— Но у нас нет готовых проектов!

— А вот для этого нам и нужен был инженер-кораблестроитель. Аристарх Алексеевич, сколько времени вам понадобится на составление чертежей и спецификаций?

— Трудно сказать. Для начала было бы неплохо определиться, какие именно суда нам нужны? Длина, ширина, осадка, водоизмещение. Потребное вооружение и его вес. А также масса и размеры паровых машин. Зная все это, работа не займет много времени, но…

— Слушаю вас?

— Для отражения вражеского нашествия одной канонерской лодки, пусть даже и винтовой, будет явно недостаточно. Стало быть, надо определиться и с количеством. Выбрать верфи для постройки, заготовить материалы…

— С материалами все просто. Мы пустим в дело все, что заготовлено для строительства гребных канонерок и ремонта парусников. Туда же пойдут испрошенные у министерства финансов кредиты. Что же касается количества… сколько вы собирались строить?

— Согласно высочайшему повелению, двадцать единиц.

— Этого мало. Нужно минимум сорок! Что до проекта, то вам и карты в руки. Иван Иванович, насколько мне известно, лучше других разбирается в современных паровых судах. Стало быть, сможет сформировать тактико-техническое задание. Вы же составьте эскиз, предварительную смету и представьте мне, скажем, через неделю…

— А что с механизмами?

— Об этом не беспокойтесь. Машины и котлы будут!

— В таком случае, не вижу затруднений.

— Если возникнут какие-либо трудности, прошу немедленно обращаться ко мне. Не будет меня, к Александру Васильевичу. С этим все понятно?

— Так точно! — вытянулись подскочившие фон Шанц с Иващенко.

— В таком случае, не смею задерживать. За работу, господа, у нас мало времени! И да, совсем забыл…

— О чем, ваше императорское высочество?

— Не хочу никого обидеть, тем более что нисколько не сомневаюсь в вашей порядочности, но доведите до всех причастных к постройке. Любое воровство или нераспорядительность будут приравнены к государственной измене. Даю слово великого князя, что добьюсь повешенья для всякого, невзирая на чин, знатность, прошлые заслуги и любые иные смягчающие обстоятельства! Это понятно?

— Об этом могли бы и не говорить! — с достоинством отвечал фон Шанц, после чего поклонился придворным поклоном, но не стал пятиться, а вышел вразвалочку, как заправский моряк.

За ним, задев по пути пару стульев, последовал инженер, оставив меня наедине с едва сдерживающим смех Головниным.

— Что тебя так развеселило? Да, кораблестроитель не привык к подобному обращению, но…

— Дело вовсе не в нем, Константин Николаевич, — замахал руками секретарь.

— Тогда в ком? Объяснись…

— Просто вы так строго говорили о воровстве с Шанцем, а тот и ухом не повел…

— Погоди-ка, он что, казнокрад?

— Увы, да! Служившие с ним офицеры прямо говорят, что на постройке в Северо-Американских Штатах пароходофрегата «Камчатка» он изрядно нагрел руки. Да и в походе к его рукам прилипало и с угля, и с продовольствия для команды…

— Отчего же ты мне раньше не сказал? — мгновенно вскипел я.

— А что делать, — пожал плечами чиновник. — Этот грех в той или иной мере свойственен всем начальствующим лицам в России. Ну, кроме вас с государем, разумеется. Однако, справедливости ради, Иван Иванович, хотя и не привык упускать то, что само плывет ему в руки, при всем при этом — человек дельный! Да, руки погреет, не без того. Но поручение, ни в пример иным и прочим, исполнит.

— Твою ж мать!

— Не могу не согласиться! Замечу, однако, что Шанц у нас известный сочинитель и к тому же изрядный острослов, взять хотя бы его знаменитое: «Военное судно, подобно дамским часам, ещё никогда не доводилось до совершенной исправности, да едва ли кем-нибудь и когда-нибудь доведено будет до такого положения, чтобы нечего было на нём совершенствовать». Не ручаюсь за точность цитаты, но согласитесь, не глупо сказано…

— Мало мне Меншикова, так еще один остряк-одиночка на мою голову… Скажи честно, ты издеваешься?

— Никоим образом, — всполошился секретарь и тут же поспешил перевести разговор на другую тему. — Кстати, можно узнать, каким образом ваше высочество собирается добыть машины на сорок кораблей разом?

— Узнаешь в свое время. А пока… тебе знакомо имя Путилова?

— Вы, верно, о Николае Ивановиче, бывшем прежде преподавателем в Морском корпусе?

— Да.

— Лично чести не имел, но слышать о нем приходилось. Причем самое лестное.

— Найди и завтра же пригласи его ко мне.

— Полагаю, в связи с постройкой машин для канонерок?

— Именно.

— В таком случае, быть может, следует обратиться также и к Нобелю? — предложил Головнин, после чего пустился в пояснения. — Это известный в Петербурге предприниматель. У него большой завод, и без него в любом случае не обойтись.

— Я знаю, кто такие Нобели! Да, пригласи, но не сразу. Сначала доставь ко мне Путилова!

— Как будет угодно! Да, совсем запамятовал. Для наблюдения за постройкой корветов в Англию был послан капитан-лейтенант Шестаков. Поскольку постройка отменена, не следует ли его отозвать?

Имя Ивана Алексеевича Шестакова широко известно в узких кругах любителей военно-морской истории. Смолоду чуть ли не карбонарий, постоянно конфликтовавший с начальством, он, тем не менее, стоял у истоков строительства парового флота в России и со временем стал управляющим министерством. Именно при нем приняли вызывавшую столько нареканий цензовую систему и утвердили двадцатилетнюю кораблестроительную программу, по которой начали массово строиться совершенно разнотипные корабли.

В общем, неоднозначный деятель! Но сейчас главное в том, что он был горячим сторонником идеи крейсерской войны. Так почему бы этим не воспользоваться?

— Шестаков, говоришь? Это не тот ли, что с самого обучения в корпусе постоянно со всеми ссорится?

— Он, ваше императорское высочество. Вижу, ваша память оживает…

— Думаю, нет надобности его возвращать, — проигнорировал замечание секретаря. — Но вот поручить ему другое дело определенно стоит. Как быстро мы можем отправить депешу в Лондон или где он там?

— Ну, навигации уже нет. Однако можно послать гонца через Остезейские губернии, до незамерзающих портов. А уже оттуда он отправится дальше. Полагаю, за две, хотя нет, за три недели доберется.

— Отлично. Тогда бери перо и бумагу.

— Что писать?

— Вот черт, мысли путаются… в общем, надо, чтобы он немедля отправился в Америку, купил там корабль и был готов к каперской войне…

— Дайте мне минутку, — задумался Головнин, после чего принялся бодро скрипеть пером. Закончив, он засыпал получившийся текст песком, потом стряхнул его и принялся за чтение.

'Милостивый государь, Иван Алексеевич! В связи с политическими обстоятельствами строительство судов, за коим вы посланы наблюдать, отменено. Расторгните договор, и, если будет такая возможность, отзовите первый платеж. По получении этого письма Вам надлежит немедленно завершить все дела и отправиться в Северо-Американские Соединенные Штаты, чтобы приобрести там паровое судно, пригодное к долгому плаванию и несению вооружения. Выбор оного оставляю на Ваше усмотрение, всецело полагаясь на опыт и ревность к службе Вашего Высокоблагородия!

Команда из офицеров и нижних чинов, а также вооружение, будут отправлены к вам при первой же оказии. Машинистов и кочегаров наймите из местных, сообразуясь необходимостью. По получении известий о начале военных действий немедленно выходите в море и действуйте противу вражеской торговли.

Для исполнения сего поручения прикладываю чек на известную сумму. Если представится такая возможность, присовокупите к ним деньги, отданные в качестве аванса за строительство корветов. Если же возникнут проволочки, отправляйтесь, не дожидаясь их окончания, возложив финансовые вопросы на посольство.

Искренне расположенный к вам, Константин'.

— Хм. Александр Васильевич, наверное, часто приходилось слышать, что у тебя светлая голова? Почти как солнце.

— Пожалуй, что нет, — секретарь и сам не очень понял, сколько в моих словах иронии, а сколько настоящей похвалы, и потому предпочел сделать вид, что благодарен за высокую оценку. — Но все равно спасибо.

[1] БЧ-3 — минно-торпедная боевая часть на кораблях ВМФ России и СССР. Штат — нарукавная нашивка, показывающая специальность матроса или мичмана.

[2] В нашей истории эти корабли были конфискованы и летом 1854 года под именами «Kossak» и «Tartar» вошли в состав Британского флота. Участвовали в осаде Севастополя и боевых действиях на Балтике.