Балтийский ястреб

Глава 5

Так и прошел мой первый день в этой новой для меня жизни. Встречи, разговоры, планирование и… неприятное ощущение уходящего сквозь пальцы времени. Впрочем, любая дорога начинается с самого первого шага, а его, надеюсь, мы все-таки сделали.

— Который час?

— Что-то около четырех пополудни, — устало отозвался Головнин, близоруко присматриваясь к большим напольным часам. — Вечер…

— Твоя правда, — отозвался я, наблюдая через окно, как и без того не слишком яркое зимнее солнце стремительно движется к горизонту. Ну, а что вы хотели, 30 ноября, это по старому стилю. По григорианскому календарю уже почти середина декабря…

Хотелось еще побывать в Кронштадте, оценить состояние укреплений и кораблей. Посмотреть хозяйским взглядом на артиллерию, но в потемках проводить детальные осмотры удовольствие ниже среднего. Тем более что я за весь день так и не успел пообедать. Что уже совсем не порядок. Не жалеешь ты себя совсем, Константин Николаевич, все о России думаешь… Вот и Головнин бледный сидит, поглядывает на начальство, то есть на меня, этак выжидательно.

— Что, Александр Васильевич, проголодался?

— Говоря по чести, очень!

— А почему молчишь?

— Ваше императорское высочество были так увлечены работой, что мне показалось неудобным отвлекать.

— Понятно. Что ж, всех дел мы разом не свершим, как бы того ни хотелось. Пожалуй, на сегодня достаточно. Вечером поработаем с документами. Ты оставайся во дворце, я распоряжусь выделить комнату. Если будет нужда, вызову к себе в кабинет.

— Как вам будет угодно.

— Ты не в претензии, что я так тобой распоряжаюсь, Александр Васильевич?

— Нет, ваше императорское высочество, — скупо улыбнулся мой секретарь. — Нам предстоит много работы, поэтому мне и в самом деле лучше быть рядом с вами. К тому же я холостяк, которого кроме прислуги никто не ждет…

— В таком случае, нет больше смысла задерживаться.

Стоило мне выйти из кабинета, выяснилась пикантная вещь. Чиновники, обычно не появлявшиеся на службе после обеда, не решились покинуть свои кабинеты и терпеливо дожидались, пока их августейший начальник не уйдет первым. Так что голодными в здании были не только мы с Головниным. Впрочем, самые молодые и предприимчивые, кажется, нашли выход. Во всяком случае, в коридорах явственно слышался запах пирогов.

— Чувствуешь? — вопросительно посмотрел я на секретаря.

— С визигой, — принюхавшись, ответил тот и непроизвольно дернул кадыком, сглатывая слюну.

— Пожалуй. Давай и мы поторопимся.

Стоило переступить порог, как за спиной раздался дробный топоток торопящихся домой служащих. А когда мы устроились в санях, самые нетерпеливые уже пробирались вдоль стеночек, надеясь, что при таком тусклом свете их не заметят.

К слову, об уличном освещении. Электричеством, конечно, еще и не пахнет, если не считать опытов небезызвестного академика Якоби, но вот газовое вполне себе существует. Не везде, конечно, но на Невском, Дворцовой Набережной и некоторых другие улицах, а также всех мостах через Неву и Мойку имеются газовые фонари. В кварталах победнее обходятся масляными и спиртовыми, ну а окраины ночами погружены в непроглядную тьму.

К счастью, дорога к моему «дому», равно как и он сам, прекрасно освещены. По нынешним временам, разумеется. Так что добрались мы с относительным комфортом и скоро оказались перед громадой Константиновского дворца, который из-за отделки все называют Мраморным.

Все-таки величественная у меня жилплощадь! Три этажа чистейшей роскоши. Один фасад выходил на Дворцовую набережную и Неву, другой на Миллионную улицу и простор Марсова поля. И все эта красота для Константина свет Николаевича и его августейшей семьи, с прислугой.

— Кузьмич, — обратился я к камердинеру, встречающему хозяина на парадной лестнице, скинув ему на руки заснеженную доху с плеч. — Распорядись, чтобы приготовили комнату для господина Головнина. И поторопи с обедом. Я готов слона проглотить.

— Слушаюсь, — невозмутимо отозвался старый слуга и умчался раздавать ценные указания остальным.

Странное дело, утром, покидая дворец, практически не обратил внимания на его убранство. Ну, красиво и бог с ним. Но сейчас, при тускло мерцающих огоньках светильного газа, он показался мне чем-то вроде сказочной пещеры, полной сокровищ Али-Бабы, и я не смог удержаться от небольшой экскурсии по теперь уже моим апартаментам.

Раньше мне не доводилось бывать здесь, но может, оно и к лучшему. Другое время, освещение, даже сама атмосфера не позволили бы понять и насладиться этим без всякого преувеличения настоящим архитектурным шедевром. Ибо сейчас тут все именно так, как и задумывалось изначально…

Все время, пока я гулял по полутемным помещениям, то задирая голову вверх, чтобы разглядеть лепнину и росписи потолков, то приглядываясь к картинам и привезенным со всего света редкостям, за мной по пятам неотлучно следовал верный Головнин. По всей видимости, он уже успел привыкнуть к моим странностям, а возможно так устал, что не обращал на них внимания.

Пройдя длинным коридором, мы попали в модную фишку современных аристократических домов — Зимний сад. По сути, это большой зал, южная стена которого выполнена из стекла. По периметру теснятся кадки с тропическими растениями и цветами, а посередине журчит фонтан. В зарослях теряются высокие светильники с шарами. Впрочем, сейчас они не горят и потому кажется, что мы попали в джунгли. Завтра непременно загляну сюда, чтобы увидеть при дневном свете.

Прошлись и через Белый зал — огромное пространство, идеальное для устройства балов и прочих увеселений. Следом за ним открылась анфилада комнат картинной галереи, арсенал с коллекцией оружия, собранного еще моим дядей — страстным воякой.

Перед тем как попасть к себе и наконец-то насладиться заслуженной трапезой, пришлось преодолеть пару неожиданных испытаний. А именно встретиться с женой и детьми. Беременность Александры как-то заслонила тот факт, что ожидаемый ребенок будет в нашей с ней семье третьим. И вот, пожалуйста, передо мной стоят две то ли няньки, то ли гувернантки, кто их разберет. У одной на руках полуторогодовалый младенец, другая держит за руку лупающую глазами девочку… погодите, у Кости вроде бы старший сын?

Черт бы подрал всех лайми и английских гувернанток в особенности, принесших на русскую почву обычай одевать мальчиков в платьица! Нет, я в курсе про отсутствие подгузников и что такая одежда для маленьких более функциональна, но… оборочки с кружевами зачем⁈ Тем паче, что парню уже четыре года, а из него какого-то трансвестита сделали!

Ладно. Мальчика, как подсказывает память великого князя, зовут Коля, а девочку Ольга. Уже моя говорит, что этот старший станет паршивой овцой в семействе Романовых, а младшая греческой королевой. Но сейчас мне ей богу не до этого… Даже старший пока не столько говорит, сколько лепечет на своем детском наречии, понятном разве что нянькам. Младшая и вовсе несмышленыш. Так что разговора у нас не получилось, да и не могло…

Что должен чувствовать молодой отец, глядя на своих малышей? Радость? Гордость? Умиление? Лично у меня никаких эмоций не появилось. Возможно потому, что они не мои… в общем, решил ограничиться тем, что погладил по голове дочь и взъерошил жиденькую шевелюру сыну, после чего выразительно посмотрел на присматривающих за ними девиц. Те поняли взгляд правильно и, сделав на прощание книксены, поспешили ретироваться.

Странное дело, но Саши, то есть дражайшей супружницы Александры Иосифовны, или попросту «Жинки» при детях не наблюдалось. Попытавшись проникнуть в Костину память, я вдруг понял, что она не слишком любит заниматься детьми. Вот буквально, родила, а дальше есть специально обученные люди. Сначала кормилицы, потом няньки, затем гувернантки. Причем, как бы дико это не звучало для человека из будущего, здесь и сейчас это совершенно нормально. Обычно отпрысков аристократических семейств именно так и воспитывают.

— Добрый вечер, — на всякий случай поприветствовал я жену.

— Ты сегодня поздно, — как-то тускло отозвалась она, даже не повернув при этом голову.

— Прости. Дела задержали…

— А я тут совсем одна….

В принципе, все понятно. Молодая женщина, да еще и беременная, а муж целый день где-то шарится… другая бы на ее месте уже посуду била и истерику закатывала. Уж моя бывшая точно!

— Прости, — вполне искренне повинился, после чего наклонился к Саше и неловко прикоснулся губами к щеке.

— Как прошел твой день? — в голосе великой княгини появилось нечто вроде легкой заинтересованности.

— Неплохо, — отозвался я, втайне надеясь, что подробности ее не заинтересуют. И не ошибся…

— Кости, обещай, что в субботу мы поедем в театр!

— Не уверен, что получится, но очень постараюсь.

— Прекрасно, — на губах появилась улыбка, и стало ясно, что возможности отказа не предусматривалось.

Похоже, попал. Никогда не был поклонником драматического театра, не говоря уж об опере или балете. Сидеть и слушать симфоническую музыку тоже. А ведь тут других развлечений нет. Разве что какое-нибудь варьете, но там великий князь может появиться только инкогнито. Максимум, что можно себе позволить официально, это оперетта. Ужас! Куда я попал? Неудивительно, что среди гвардейских офицеров процветает пьянство…

— Знаешь, милая, я очень сильно устал и еще больше проголодался. Так что…

— Конечно. Покойной ночи.

Хм. Честно говоря, хотел спросить, нет ли у нее желания присоединиться… впрочем, оно и к лучшему. Пойду-ка… кстати, а где здесь кормят?

Память прежнего хозяина тела тут же откликнулась. Если гостей много, то в Большой столовой. В прочих случаях накрывают прямо в кабинете.

Тактично отставший от меня Головнин уже сидел за столом. При моем появлении он поднялся, но видя успокаивающий жест, тут же сел обратно.

К счастью, все приготовления закончены, стол сервирован и тафельдекеры [1] уже были готовы подавать горячие блюда.

— Какое вино изволите пить сегодня? — отвлек от размышлений беззвучно возникший рядом с нами мунд-шенк. [2]

— Ну что ты, братец. После такого дня полумерами не обойдешься. Неси-ка нам лучше водочки! Ты как, Александр Васильевич?

— Сугубо положительно, — улыбнулся секретарь.

— Тогда два графина!

Собутыльник из Головнина оказался неважный. Строго говоря, пить нам совсем не следовало, но тяжелый день и пустой желудок, плюс обилие впечатлений сделали свое черное дело. Александр Васильевич уснул, когда разговор от проблем чисто флотских и военных перешел на более глобальную тему, то есть, как нам обустроить Россию. Надеюсь, ничего лишнего вчера не наболтал… хотя, вряд ли мой секретарь что-то запомнил.

Хотел было оттащить его на диван, но появились слуги и помешали этому благому начинанию, отведя его благородие в выделенную для него комнату. Я же, смерив глазами остаток водки в графине, махнул рукой и промычал что-то вроде:

— Молодцы! Жалую за службу чаркой…

— Благодарствуем, ваше императорское высочество!

— Ну, кто ж так отвечает? Надо говорить, служу России… ой, короче… пошли вон, штафирки!

Утро, как ни странно, выдалось добрым. То есть великий князь поднялся со своего одра выспавшимся, бодрым и в прекрасном расположении духа. Раньше за ним такой стойкости к выпивке не водилось. Наверное, еще одна чудесная суперспособность…

К слову, о чуде. Пенсне, которое вот уже несколько лет носил Костя, нашлось на туалетном столике. Попытавшись водрузить его на нос, понял две вещи. Во-первых, носить этот аксессуар не так просто, а во-вторых, диоптрии мне совершенно не подходят. И с этим надо что-то делать. То ли рассказывать всем о внезапном исцелении, то ли… заказать для них простые стекла!

За этими размышлениями меня и застал доктор Арендт. В отличие от пруссака Мандта, Николай Федорович происходил из семьи давно обрусевших немцев и хорошо владел русским языком. Хотя на вид ему было лет семьдесят, он умудрился сохранить живость характера и ясность ума. Эдакий бодрый старичок…

— Доброе утро, Константин Николаевич, — с улыбкой поприветствовал он меня. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо.

— Вот и замечательно, — расплылся в улыбке лейб-медик и тут же извлек из чемоданчика трубку стетоскопа. — Вы позволите вас послушать?

— Извольте.

После этого последовал ряд процедур, сопровождаемых словами ­­– дышите, не дышите, покажите язык. Пока я старательно выполнял все просьбы врача, в голове так и вертелись слова одного мультипликационного доктора. «До ветру часто ходили? А родители не сумасшедшие ли? А папа не пьющий ли?»

— Я вижу, вы в прекрасном расположении духа? — заметил мою улыбку Арендт.

— Точно так.

— И правильно. В вашем возрасте надо радоваться жизни, стремиться к новым впечатлениям, дышать полной грудью…

— Обязательно воспользуюсь вашим советом. Причем, сегодня же.

— Хотите прогуляться?

— Очень.

— Что ж, ничего не имею против. Главное, не перетруждаться и ничем не злоупотреблять.

Хотел было возмутиться, но, взглянув в понимающие глаза пожилого доктора, передумал. Он ведь по любому папеньке свой диагноз доложит. Равно как и впечатления, так чего ж портить отношения? К тому же ему явно понравилось мое выканье. Дело в том, что «вы» в царской семье говорили только старшим или равным. То есть таким же царственным особам, как и мы сами. Остальным, невзирая на чины и возраст, полагалось тыкать.

Оказавшись в теле великого князя, я, как правило, так и делал, причем совершенно автоматически. Но сейчас, видя перед собой убеленного сединами почтенного лейб-медика, проявить снобизм просто не получилось.

— Николай Федорович, надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной завтрак?

Казалось, в первый момент лейб-медик растерялся, но тут же справился с волнением и охотно согласился.

— Собственно говоря, почему бы и нет?

Уже потом мне стало известно, что в царской семье врачей к столу не приглашают. Чай, не генералы и не сенаторы. Кроме того, Арендт с Мандтом были давними соперниками, и подобный знак внимания от великого князя очень сильно добавлял ему очки в их негласном соревновании.

Третьим за нашим столом оказался Головнин. Несмотря на вчерашнее возлияние выглядел статс-секретарь безукоризненно, и только опущенные к низу уголки губ указывали на его не лучшее самочувствие.

— Какие у вашего высочества планы на сегодня? — осведомился он, дождавшись, когда подадут чай.

— Мое расписание тебе известно гораздо лучше, чем мне. А после хотелось бы прогуляться по свежему воздуху. Составишь мне кампанию?

— Почту за честь.

— Очень правильное решение! — поддакнул довольный как слон лейб-медик. — Только не забудьте одеться, как следует. Мороз, конечно, не так силен, каков станет к Рождеству, но все же следует поберечься.

— Так мы и сделаем!

Проводив любезного доктора, мы надели шубы и вышли во двор, если так можно назвать раскинувшееся между Мраморным и Служебным домом пространство. Как явствовало из названия, это второе здание предназначалось для многочисленных служб дворца.

На первом этаже трехэтажного корпуса располагались великолепные конюшни, небольшая кузня, шорная и седельная мастерские, экипажный сарай, он же «каретник» и даже сенной склад, а также примыкающий ко всей этой красоте просторный манеж.

На втором тридцать две квартиры для свиты, помещения для чаепитий, обедов и ужинов, на третьем большая казарма для прислуги. Все это хозяйство окружено от внешнего мира солидной кованой решеткой. Не крепость, конечно, но внушает! Спорткомплекс, гараж, СТО, отель и фудкорт в одном флаконе, все, как мы любим… Как видите, ничего нового, все давно придумано до нас…

Когда-то на месте двора проходил Красный канал из Невы в Мойку, но его засыпали для пущего удобства сиятельного фаворита «матушки Екатерины». Ведь изначально дворец был построен по приказу Костиной прабабки и предназначался для принесшего ей трон любовника. То есть для Гришки Орлова. Впрочем, вскоре она к нему охладела, а когда бывший фаворит умер, выкупила комплекс зданий у наследников.

Некоторое время апартаменты стояли бесхозными, а затем их отдали цесаревичу Константину Павловичу. К слову, меня, то есть великого князя, назвали в честь него. По смерти оставшегося бездетным дяди строение вернулось в казну. Ну а любезнейший папа — император Николай, подарил его сыну.

К слову сказать, содержание всей этой жилплощади стоит совершенно безумных денег. Конечно, оплачивает это все Министерство уделов, но как подумаю, что на них можно сделать, просто дух захватывает. Но делать нечего, noblesse oblige — происхождение обязывает…

— Не прикажете ли запрячь сани? — поклонился провожавший нас Кузьмич.

— Пожалуй.

— Это следовало сделать минут за десять до выхода, — усмехнулся Александр Васильевич.

— Ничего страшного. Пройдемся, поскрипим снегом. Давно в снежки приходилось играть?

— В лицее…

— Тогда лови!

Судя по всему, такой непосредственности Головнин от меня не ожидал. Но поняв, что с ним не шутят, принялся довольно ловко уворачиваться, а потом и ответил на коварное нападение своим залпом. В общем, когда нам наконец-то подали поставленный на полозья экипаж, мы успели хорошенько разогреться и были готовы к новым свершениям.

[1] Тафельдекер ­­– официант.

[2] Мунд-шенк — виночерпий.

Продолжение завтра