Барсук

24

На следующий день, во вторник, я сразу после школы помчался в Перекопанный лес и целых два часа провёл в поисках норы. Искал я рядом с тем местом, которое исследовал накануне, тоже неподалёку от опушки.

И ничего. Ну то есть ничего, кроме крапивных ожогов и рук, исцарапанных шипастыми ветками ежевики.

Когда я вернулся домой, Кенни, Самит и пара детишек помладше играли в сарае с Тиной и барсуком.

Тина выглядела намного лучше, почти как до той злополучной охоты. Но только та, прежняя Тина мигом бы оттяпала полфизиономии всякому, кто попробовал её поцеловать, как сейчас её целовал Кенни.

Среда оказалась как две капли воды похожей на вторник.

Я начинал беспокоиться. 8 своих поисках я исходил из того, что большая нора должна быть где-то недалеко от опушки. А если это не так? Вдруг она в глубине леса? Это значит, что я потрачу на поиски много недель и, возможно, так ничего и не найду. Но найти я был обязан. Только я мог найти нору и вернуть Снаффи матери.

До сих пор я не рассказывал Кенни про Перекопанный лес. Не видел смысла вкладывать ему в голову вещи, которые он наверняка растеряет. При этом неизвестно, кто эти потерянные вещи может подобрать.

Но теперь я решил, что он мне нужен.

Поэтому в четверг я велел Кенни одолжить у Самита велосипед, и мы отправились на поиски вместе.

Поездка неожиданно получилась смешной, потому что Кенни захотел ехать только на своём велике. Мне пришлось сесть на велик Самита, а он был ещё меньше того, который отремонтировал отец. Со стороны нас с Кенни, должно быть, принимали за клоунов.

Но в то же время ехать так было здорово! Мы с ним уже давно не гоняли вместе, и я успел забыть, насколько это здорово, каким свободным ты себя при этом чувствуешь. Всё плохое из моей головы — неприятные воспоминания, огорчения и боль — унесло прочь встречным ветром и смехом Кенни.

В лесу Кенни, палкой прокладывая нам дорогу через заросли крапивы, воображал, что бьётся с полчищами демонов, орков и уж не знаю кого ещё.

Пока Кенни выполнял чёрную работу, я решил напрячь голову и попытаться думать как барсук. В книжке было написано, что барсуки селятся только на сухих местах, поэтому я исключил все места, где было сыро. Это сильно сократило район поисков, потому что через лес протекал мутный ручеёк и вдоль него тянулась довольно широкая полоса влажной земли. Кроме того, я стал обращать внимание на всё, что было похоже на вынутый грунт — так называют землю, которую барсуки выбрасывают на поверхность при рытье нор.

Мы рыскали по лесу целый час, но ничего не нашли. Кенни поиски к этому времени надоели, и он занялся лазаньем по деревьям. Лазать он умел неплохо. Но ещё лучше умел падать, поэтому я решил, что пора заканчивать и возвращаться домой. У нас оставался в запасе ещё один день, а тащить на себе Кенни со сломанной ногой мне совсем не хотелось.

— Кенни, спускайся, — крикнул я. — Продолжим завтра.

Он сидел на большом старом дереве с растрескавшейся корой и узловатыми ветвями, которые начинались близко от земли — поэтому-то Кенни на него и полез. Даже я понял, судя по листьям, что это дерево — дуб.

— Мне отсюда всё-всё видно, — прокричал Кенни в ответ. — Я вижу церковь и вижу кафе с картошкой фри. Мы купим картошки фри?

— Да, Кенни, купим, — сказал я. — Но для этого тебе надо слезть с этого чёртова дерева. Давай живо вниз.

Пока Кенни спускался, я заметил лежавшую на земле под дубом траву.

Сухую траву на земле.

Я тут же вспомнил, как читал в книжке, что барсуки часто меняют подстилку в своих норах. Так они избавляются от блох и от всякой прочей заразы.

Все мои чувства невероятно напряглись. Я внимательно осмотрелся, выискивая взглядом то, что могло оказаться входом в нору. И пожалуйста: в корнях дуба чернел лаз. Было совершенно непонятно, как я его не заметил раньше.

Кенни приземлился рядом со мной и перекувырнулся вперёд. Он однажды увидел по телику, как этот трюк проделывает десантник или кто-то вроде, и с тех пор спрыгивал с деревьев только так.

— Кенни, я её нашёл, — сказал я.

— Так и знал, что ты найдёшь, — отозвался он. — Ты всё можешь.

Я не понял, что именно имел в виду Кенни, но от его слов у меня потеплело на душе.

— Тут где-то должны быть ещё входы, — сказал я. — Давай поищем.

Довольно быстро мы нашли ещё два входа в нору: один совсем рядом, другой чуть в стороне, под другим деревом.

— Дело сделано, — сказал я Кенни по пути к месту, где мы оставили свои велики. — В субботу утром мы отвезём Снаффи его маме.

— Она обрадуется, — сказал Кенни.

Взглянув на него, я ожидал увидеть фирменную широкую улыбку, но лицо у него было грустным.

«Наверно, ему жалко расставаться с барсуком», — подумал я.