Беглянка

От прошлого не сбежать. Гость

— Лауль! Почему ты всё время отключаешь мои камеры? — Послышался из прихожей задорный голос императора.

Я недоумённо посмотрела на Инквизитора, встретилась с его настороженным взглядом и привычно опустила голову.

Гостей сегодня Лауль явно не ждал.

— Ты что-то от меня скрываешь? — В шутливом тоне поинтересовался Диктатор, без стука заявляясь в спальню собственного сына.

Я поспешила согнуться в глубоком поклоне.

— Глупость какая. — Принимая невозмутимый вид, ответил Инквизитор. — Мне нечего скрывать.

— В самом деле?

— Да.

— Что, совсем ничего?

— Абсолютно.

Гость разочарованно присвистнул:

— Неужели твоя тварюшка даже петь не умеет?

— Петь?.. — Недоверчиво переспросил Лауль.

— Ну, петь, танцевать или что-нибудь ещё… Должен же у неё быть какой-то талант!

— Если он и есть, я о нём не в курсе. Не для того её брал, чтобы музыку слушать.

— Понимаю, понимаю. Для меня крики боли тоже всегда были лучше любой музыки… А твоя игрушка хорошо кричит?

Инквизитор тихо усмехнулся:

— Смотря что с ней делать.

Диктатор помедлил мгновение и оглушительно расхохотался:

— Ох, всё-таки ты действительно мой потомок!

— Ну, разумеется. Чей же ещё?

— Значит, ты до сих пор считаешь себя моим сыном?

— Именно так.

— Почему же тогда сбежал?

— Хотел доказать, что достоин стать твоим преемником.

Последовала продолжительная пауза.

— Я так и думал. — Наконец высказался император. — А не посоветовался со мной потому, что не верил в успех?

— Боялся, что ты меня не отпустишь.

Гость хмыкнул:

— Да, вполне возможно, так бы и получилось… Было ещё слишком рано выпускать тебя в свободное плавание.

— Но возвращать меня ты почему-то не стал.

— Решил посмотреть, что ты будешь делать и что из этого выйдет.

— И как?

— Результат меня впечатлил. Я не понимаю одного — почему ты вернулся только сейчас? Последние годы в твоей карьере случился небольшой застой, к тому же твоего нынешнего положения уже с лихвой хватает для успешного сотрудничества на благо Патриора. Так почему ты выбрал именно это время для возвращения?

— Узнал, что ты отдал наконец Алиссию замуж, и понял, что скоро будет объявлен наследник Империи. Собрался, оформил отпуск и прилетел.

— Значит, ты хочешь стать следующим императором?

— Я вижу себя наиболее достойным кандидатом и готов это доказать.

— Сотрудничеством?

— Не только.

Диктатор задумался.

— Знаешь, твоё предложение действительно кажется стоящим. На Мерите ты известен давно, с некоторых пор о тебе заговорила вся вселенная, преступники дрожат от одного твоего прозвища, люди страшатся оказаться у тебя на пути и от греха подальше обходят Мерит стороной… Да. Это бы очень пригодилось Империи. Правитель, жестокость которого гремит на весь космос!.. Весьма необычно. Но и опасно. Если мы вынесем всё, происходящее здесь, на всеобщее обозрение, нас не поймут. И обязательно попытаются избавиться от давно набившего оскомину Патриора. Конечно, у них ничего не получится, но тратить время на противостояние лично мне бы не хотелось. Сразу снизятся темпы развития.

— Никто не скажет нам и слова. По документам я родился на Гуалиоре, и в глазах общественности навсегда останусь пришлым, нагло захватившим власть в Империи. Так что отношение к Патриору вряд ли изменится. Как сторонились, так и будут сторониться. Возможно, даже начнут сильнее бояться.

— Тоже верно. — Задумчиво протянул гость и ненадолго замолчал. — Знаешь, я обещаю более обстоятельно поразмышлять над всем этим. А пока надо закончить с Меритом.

— Да, конечно! — Радостно согласился Инквизитор. — Я не тороплюсь.

— Вот и хорошо. Тогда пока решим так, а дальше посмотрим… Кстати! — Хлопнув себя по бедру, вдруг воскликнул Диктатор. — Чуть не забыл. Что за спектакль ты устроил вчера на дуэли? Я думал, покончишь с Гиненом в первую же минуту, а вместо этого он гонял тебя по площади добрых полчаса.

— Не хотел лишать тебя наследника. Вдруг ты считаешь его действительно идеальной кандидатурой…

— Правда?.. — Прервав сына, с сомнением переспросил гость. — Не знал, что ты такой патриот.

— Всё для процветания родины. — Невозмутимо откликнулся Лауль.

Император одобрительно хмыкнул.

— А не ранил — чтобы посильнее уязвить, верно? — Понимающе поинтересовался он.

— Да.

— Это хорошо. А то я уже, грешным делом, подумал, будто ты заболел человеколюбием.

Инквизитор презрительно фыркнул:

— Подобной чушью не страдаю!

— Очень рад, что за время своего отсутствия ты не растерял своих навыков. — Император медленно прошёлся по комнате, будто бы разглядывая её убранство. — Правда, сомневался я только в твоём владении кнутом. Слухи об успехах на остальных поприщах до меня долетали. Например, я слышал, что ты несколько усовершенствовал мои методы наказания, превратив их в особое искусство. Это похвально.

— Да, так получается эффективнее добывать информацию и склонять нужных людей к сотрудничеству.

— А ещё так гораздо интереснее, верно?

— Не без этого, конечно.

Я слушала их диалог и не могла понять, притворяется Лауль или говорит серьёзно — настолько естественной получалась беседа. И меня это пугало.

— Ну ладно, на сегодня хватит разговоров. — Решительно заявил гость, остановившись прямо рядом со мной. — На самом деле я зашёл совсем не за этим. У меня к тебе просьба.

— Какая?

— Одолжи свою рабыню на денёк.

От ужаса у меня перехватило дыхание, и я едва удержалась, чтобы не показать мужчинам, и в первую очередь Диктатору, обуревающие меня чувства.

— Зачем? — Строго спросил Инквизитор.

— Хочу понять, что же заставляет тебя держать её у себя вот уже почти целый месяц. Картинку и звук ты у меня отобрал, поэтому придётся воспользоваться прямыми методами. Ну и развлечься, разумеется. Ты же не против?

— Против. — Твёрдо сказал Лауль.

— Что? — Не веря собственным ушам, спросил император. — Я не ослышался? Ты мне отказываешь?

— Да, отец.

— Так… — Недовольно протянул он. — Это уже становится любопытно. Ну, и в чём причина?

— Ты можешь нарушить мой эксперимент.

— Эксперимент? — Удивлённо повторил гость. — Нельзя ли несколько подробнее?

Инквизитор устало вздохнул:

— Ты сам буквально пять минут назад хвалил меня за то, что я модифицировал общепринятые принципы наказания. Но, как известно, нет предела совершенству. То было лишь ключевой частью глобальной работы, идею которой я вынашиваю не первый год. Увы, дальнейшие исследования пока пришлось оставить на будущее, потому что полноценно провести их можно только на Патриоре, ввиду отсутствия за пределами Империи широкого выбора рабочего материала. А, оказавшись здесь, я не смог удержаться и тут же приступил к осуществлению своей мечты.

— А в чём же она заключается, эта твоя идея?.. — Всё ещё недовольно полюбопытствовал Диктатор. — Можно услышать более развёрнутый ответ?

— Вообще-то, я хотел сделать сюрприз, но если ты настаиваешь…

— Да! — С явным негодованием рявкнул император. — Я желаю знать, почему не могу получить в своё распоряжение ту рабыню, которая мне приглянулась. Говори!

— Я собираюсь проверить все свои приёмы и комбинации на одном человеке, чтобы точно определить их градацию. А потом хотелось бы расширить подопытную группу и проанализировать степень воздействия каждого элемента на разные типы личности.

— Интересный план. Хороший. — Помедлив, одобрительно проговорил гость. — Но одно мне всё же непонятно. Почему из-за него я должен лишаться удовольствий? В чём причина отказа? Волнуешься, что я ненароком убью твою драгоценную подопытную? Напрасно. Я всего лишь немного с ней поиграю, а потом верну в целости и сохранности. Сможешь продолжить свои научные изыскания в свободное время.

В словах Диктатора мне послышались язвительные нотки. Он открыто лгал и не скрывал этого.

— Прости, но мой ответ останется прежним. Нет. Я опасаюсь, что своим вмешательством ты внесёшь в конечную картину неточность. Для неё у меня уже имеется чёткий порядок воздействий, основанный на её поведении и моём немаленьком опыте. Нарушать очерёдность было бы нежелательно.

Промолчав, император медленно обошёл меня по кругу и вернулся на исходную позицию.

— Отец, пойми, я никоим образом не хочу тебя обижать. — Миролюбиво сказал Лауль. — И была бы моя воля — отдал бы эту девушку без возражений. Но мне действительно очень жаль потраченных на неё часов.

Последовала небольшая пауза, на время которой я забыла о необходимости дышать.

Решалась моя судьба.

— Значит, ты пытаешься определить наилучшие варианты на все случаи жизни? — Несколько другим тоном дотошно уточнил император.

— Именно. А заодно конкретизировать сферу применения.

Гость довольно усмехнулся:

— Похвальное стремление. Недаром я с детства вдалбливал — развивайся, никогда не стой на месте. Чувствовал, что от тебя будет толк! Молодец!

— Благодарю.

— Ладно. Твои доводы я принимаю и работе мешать не намерен. Посмотрим, что у тебя получится. Надеюсь, ты поделишься результатами?

— Непременно.

Кивнув, император поощрительно похлопал сына по плечу и скрылся в гостиной.

Подождав с минуту, Лауль осторожно выглянул в соседнюю комнату.

— Ушёл. — Кратко сообщил он.

Я облегчённо выдохнула, выпрямляясь:

— Спасибо.

— Не за что.

— Как это «не за что»? Ты же только что спас меня от жуткой участи…

— Нет! — Грубо прервал излияния благодарности Лауль. — Только что я совершил самую глупую ошибку в своей жизни. Мне ни в коем случае не стоило ему отказывать.

От обиды я потеряла дар речи.

— Я поступил необдуманно. И, боюсь, мы об этом ещё пожалеем…

— То есть ты считаешь, что правильнее было бы отдать меня на растерзание твоему отцу?! — Справившись с эмоциями, яростно вопросила я. — Чтобы он вдоволь наигрался, а потом убил меня?!

— Не убил бы. — Отмахнулся Инквизитор. — Помучил — да. Избил бы. Возможно — искалечил. Но не убил. Никому не нужны мёртвые рабы. Трупы трудно использовать на благо Патриора. Это непрактично. Поэтому каждая смерть — убыток для Империи. Даже самый никчёмный человек может в дальнейшем оказаться незаменимым.

— Ну да! — С сарказмом воскликнула я. — Прекрасно! Сделал бы из меня инвалида — конечно, что тут такого? Ничего же страшного!

— Успокойся, пожалуйста. — Устало попросил Лауль. — Всё серьёзное потом исправили бы медики, а мелочи мы бы полечили сами. От больных невольников тоже мало проку.

— Ты говоришь о внешних дефектах и забываешь о внутренних! Кто избавит меня от очередных кошмаров, которыми я снова буду страдать несколько лет? Кто вылечит нанесённые мне психологические травмы? Или ты полагаешь, что всё прекратится само собой, и в этом тоже нет ничего страшного?

— Прекратится. — Согласно кивнул Инквизитор. — Не скоро, правда, но прекратится. У меня же прекратилось.

Я гневно фыркнула.

— Я знаю, ты сильная. У тебя твёрдый дух. Ты бы выдержала все испытания и вышла победительницей… Как в своё время вышел я.

— Но я не хочу быть такой, как ты. Это отвратительно.

Лауль безучастно пожал плечами:

— По крайней мере, я жив и свободен, в отличие от многих других.

В его словах я увидела прямую отсылку на себя, забыв о множестве его единокровных братьев и сестёр, которые так и остались рабами императорского происхождения…

— Ну ты и скотина… — Только и смогла выдавить я. — Прав был Лестер — ты не способен на чувства. Ты мыслишь, словно робот. По-твоему, всё должно приносить пользу, да ещё с максимальным эффектом. Ты играешь людьми, и тебе плевать на искалеченные души несчастных пешек. Как и на меня…

Высказавшись, я быстрым шагом прошла мимо Инквизитора, пытаясь укрыться от него в гостиной и хоть немного побыть в одиночестве.

— Ты ошибаешься. — Едва слышно полетело вслед. — Если бы мне действительно было плевать, я бы никогда не выпустил твоего Ганса из своего подвала. И сейчас бы не встал между тобой и Диктатором.

Я услышала его слова, но они не смогли меня остановить.

Мне было больно и плохо. Снова. Потому что я опять попалась на ту же удочку мнимого благородства Лауля, забыв его истинное лицо…

Инквизитор дал мне примерно минут пять на то, чтобы немного успокоиться, а потом пришёл обновлять сбои в камерах.

— Не обижайся. — Примиряюще попросил он.

Я молча кивнула.

— И не злись.

Я не реагировала, продолжая стоять посреди комнаты, глядя строго перед собой.

— Ты просто не понимаешь. Не видишь всего ужаса ситуации.

— Так объясни. — Глухо бросила я.

— Появление императора может означать только одно — он о чём-то догадывается. Сама посуди — зачем ему заявляться с кучей нелепых и бессмысленных вопросов по поводу моего возвращения и дальнейших планов?.. При желании он мог выяснить всё это давным-давно. Нет, его целью было отвлечь меня, сбить с толку, запутать и получить правдивую реакцию на один-единственный вопрос. И если мне не удалось его успокоить, убедив в мирности своих намерений, то это провал. Полный и окончательный. В таком случае нам уже вовеки не покинуть Патриор.

Медленно вдохнув, я так же неспешно выдохнула.

— Никогда не спрашивала, но мне всегда было это интересно… — Тихо начала я. — Какой у тебя план?

— Добиться разрешения императора на возвращение домой и захватить тебя в качестве подарка. А уж на Мерите у меня бы хватило сил защитить нас. Обоих.

— Значит, ты предполагал восстановить наши прежние взаимоотношения?

— Необязательно. Всё зависит от твоих желаний. Пока ты вполне ясно мне их показала, но я не собираюсь сдаваться. Ты имеешь право мне не доверять, а я хочу доказать, что достоин доверия.

Сказать было нечего. Лауль всё описал совершенно точно.

— А теперь что?

— Не знаю. Надо продолжать придерживаться старой линии поведения и надеяться на лучшее. Если император больше никак не покажет своих подозрений, значит, всё обошлось.

— А иначе?.. — Испуганно спросила я.

Инквизитор красноречиво посмотрел на меня:

— Ты правильно думаешь.

Меня потихоньку начала охватывать паника…

— Может, тогда стоит всё переиграть и согласиться на его предложение? Или… — я сглотнула, — …ты можешь не отключать камеры и сам… Ну…

— Нет.

— Я не буду тебя винить!

— Нет.

— Ты же говорил, что я выдержу.

— Говорил.

— Тогда в чём дело? Боишься не справиться?..

— Не боюсь, у меня отличное самообладание.

О, да… Это я помнила.

— Тогда что?

— Я просто считаю это плохим решением, ещё более подозрительным, чем все остальные. Сейчас нам нельзя сдаваться и показывать свой страх.

— То есть мы никак не можем повлиять на результат?

— Никак. Теперь мы можем только ждать.

Его слова приносили мне столько же страданий, сколько могли бы доставить плети его отца… Разница была лишь в том, что первые не оставляли видимых следов… А вот боль была вполне соразмерной.