Бегство мертвого шпиона

Глава 39

Марчант слышал, как тихо шуршат ожерелья на шее коров. Они были сделаны из ракушек, нанизанных на грубые шнурки. Небольшое стадо проходило мимо кафе «Намасте», коровы медленно брели по извилистой дороге к каменному мысу, поднимавшемуся над пляжем и уходящему в Аравийское море. Кафе располагалось посередине пляжа, почти в самом центре символа Ом. Рикша высадил Марчанта на вершине холма, и он обратил внимание на необычную форму пляжа.

Теперь он любовался закатом, держа в одной руке бутылку пива «Кингфишер», а в другой — кальян, и думал о том, как замечательно было бы провести здесь всю свою жизнь. Пластиковый стул, на котором он сидел, сильно накренился вбок, а его ножки увязли в песке, поэтому Марчанту приходилось выгибать шею, чтобы рассмотреть линию горизонта вдали. У скал в дальнем конце пляжа неподвижно стояли две человеческие фигуры, они смотрели на море, а их тела, застывшие в позах йоги, вырисовывались на фоне красноватого неба. Неподалеку от них около деревянного каноэ сидели и штопали свои сети рыбаки. Он подумал, что Монику наверняка это место устроило бы во всех отношениях: и для отдыха, и для ее работы под прикрытием. А Лейла непременно сказала бы, что этим белым бездельникам нужно вернуться домой и найти себе работу.

Он уже почти смирился с тем, что Лейла, скорее всего, помогала американцам и вместо того, чтобы поддержать его, случайно сказала им нечто такое, что заставило американцев подозревать его в попытке убийства Мунро. Они не доверяли его отцу и вполне закономерно заподозрили сына. Но неужели Лейла не понимала, что делает? Марчант надеялся, что Салим Дхар поможет ему найти ответы на мучившие его вопросы.

Остальные путешественники прохлаждались за столиками в кафе, тихо беседовали, курили кальян и рассматривали окрестности. Марчант смог определить, что двое из них были шведами, двое — израильтянами, а еще один — из Южной Африки. Израильская пара, как он понял, только что окончила свою обязательную службу в армии (для мужчин она составляла три года, для женщин — двадцать один месяц). Прямо за кафе стояли маленькие кабинки, внутри которых, прямо на песке, лежали матрасы в два дюйма толщиной. Марчант арендовал одну из них за пятьдесят рупий в сутки, а вскоре заплатил еще тридцать за москитную сетку, когда его начали покусывать насекомые.

— Раньше здесь было спокойнее, — сказал Шанкар — владелец бара. Он принес Марчанту еще пива.

Марчант пока еще не спросил о Салиме, а израильская пара вызвала его подозрения: они время от времени поглядывали в его сторону, а у мужчины из кармана шорт торчал большой мобильный телефон.

— Теперь сюда приезжает слишком много туристов из Индии. Обычно они выбираются на выходные, чтобы поглазеть на хиппи. Скоро здесь будет как в Гоа.

— Хорошее пиво, — сказал Марчант, рассматривая этикетку, которая совсем не изменилась со времени его прошлого путешествия. «Волнующая прохлада». — Трудно было получить лицензию на продажу спиртного?

— Я дал полицейскому четыре тысячи рупий, и мне разрешили продавать пиво на пляже. А вы откуда?

— Из Ирландии.

— Я как-то раз пробовал ирландское пиво. «Гиннесс».

— И как?

Шанкар самодовольно покачал головой, но Марчант заметил, что он смотрит в другую сторону. Марчант проследил за его взглядом — в дальнем конце пляжа, примерно в трехстах ярдах от них, находилось еще одно небольшое кафе. Внимание Шанкара привлекло какое-то мельтешение возле него. Марчант повернулся, чтобы лучше рассмотреть, что там случилось.

— Опять поборы, — сказал Шанкар.

Марчант уставился на заходящее солнце, заслонив ладонью глаза. Он не заметил ничего необычного.

— Они не захотели платить?

— Возможно. Обычно они приходят в начале сезона.

— Кто они? Полиция?

Затем Марчант увидел, о ком говорил хозяин кафе. Полицейских было не меньше десяти человек, впереди шел мужчина в шляпе с козырьком и бамбуковой палкой в руках.

— Не волнуйтесь, они мои друзья.

Но Марчант почувствовал тревогу в голосе Шанкара. Он не спеша встал и направился в свою кабинку, находившуюся за кафе. Багажа он с собой не взял, поэтому там было пусто. Он вытащил из кошелька, который был привязан к его ноге, полиэтиленовый пакет и проверил сохранность денег и паспорта. Затем он вышел и направился в тень кокосовых пальм, между стволами которых были натянуты гамаки. Там он выкопал в песке ямку и спрятал свои деньги и документы. Он постарался запомнить место тайника и посмотрел на группу полицейских. Они остановились у другого маленького кафе, располагавшегося между «Намасте» и заведением в конце пляжа.

— Я пойду поплаваю, — сказал он Шанкару, который складывал в подсобку ящики с пустыми пивными бутылками — совершенно бесполезный поступок, если он действительно хотел их спрятать. Похоже, никто из постояльцев не обратил внимания на перемещения Марчанта.

— Как хотите, — сказал Шанкар, — только море неспокойное.

Марчант не хотел оставлять рубашку и брюки на пляже. Поэтому он побежал к воде прямо в одежде, стараясь не вспоминать о Старе-Кейкути. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, набрал в легкие побольше воздуха и погрузился в воду, повторяя про себя, что не утонет.

— К сожалению, в Лэнгли не очень хорошо отнеслись к вашим заявлениям по поводу Лейлы, — сказал Картер, он посмотрел на газету, которую держал в руках, а затем положил ее на скамью рядом с собой.

— Кому захочется узнать, что тебя предали свои, — сказал Филдинг.

— Знаете, как-то я присутствовал на одной из лекций в Лэнгли. Один парень рассказывал новобранцам, что теперь предателей уже не интересуют деньги. Сейчас все стараются угодить и вашим и нашим. И это главная проблема нынешнего времени. И преданность родине часто оказывается сильнее обязательств перед страной, которая тебя приютила.

— Тогда почему же вы не верите мне по поводу Лейлы?

— Она родилась не в Иране.

— Но вполне могла родиться там. Она всегда была ближе к своей матери-иранке, чем к отцу. Свободно говорит на фарси. Поэтому мы и взяли ее на работу. Она была воплощением будущего нашей разведки.

Они сидели и смотрели на толпу людей, идущих через Сент-Джеймсский парк в сторону здания правительства. Среди них мелькали головы нескольких бегунов. Уборочная машина медленно ползла по дороге, мигая сигнальной лампочкой. Слева от их скамейки мужчина снимал цепочку, огораживающую сложенные шезлонги. Наступила весна, и все деревья покрылись зеленью и цветами. Вдали над зданием министерства иностранных дел возвышалось колесо обозрения. Именно там, пока они поднимались над Лондоном в кабинке вместе с Джаго, Филдинг впервые усомнился насчет Лейлы. Иногда он сожалел о том, что не мог смотреть на мир с такой же непосредственностью и оптимизмом, как его крестник.

— Они сомневаются в информации о переговорах Лейлы по мобильному телефону с Али Моусави. Они считают, что дурное обращение властей с матерью Лейлы связано лишь с преследованием приверженцев секты бахай в Иране. Они не верят, что Лейла стала предателем, Маркус. Извините.

«Не нужно извиняться, — подумал Филдинг. — Теперь она работает на вас, так что защищайте своего президента сами!»

— Значит, как я понимаю, Армстронг и Чедвик разделяют эту точку зрения. Они считают, что это мелкая пакость со стороны наших служб. Моя попытка отомстить Лейле за то, что она стала работать на американцев.

— Надеюсь, вам и вашей работе ничего пока не угрожает?

— Пока что нет. Чедвика пригласили, чтобы он выровнял курс сбившегося с пути корабля. Ему не нужно, чтобы и второй шеф разведки ушел в отставку раньше времени. А как у вас обстоят дела? — До Филдинга доходили самые противоречивые слухи.

— Я больше не веду дело Марчанта. Стрейкер вернул Спайро. Сегодня утром он вылетает в Дели.

— Дэниель Марчант не собирался убивать вашего посла, и вы знаете об этом, — сказал Филдинг.

— Я хотел бы в это верить, Маркус, очень хотел бы. Но улика с телефоном ТЕТРА, который представила Армстронг, сбила нас с толку. Марчанту стоило лишь нажать на кнопку, и Мунро остался бы без головы.

— Поверьте мне, ему этот телефон дала Лейла.

— Но он принадлежал Марчанту.

— Это был его старый телефон. Мы забрали его после того, как Марчанта отстранили от дел. Кто-то взял его, не оформив надлежащей документации.

— Но это мог быть сам Марчант.

— Его же отстранили. Лейла дала ему телефон во время марафона, а позже он вернул его ей. Скорее всего, она подбросила телефон ему в квартиру.

Некоторое время они молча наблюдали за белкой, которая подбежала к ним и стала выпрашивать еду.

— Признаться, в какой-то момент я думал, что пришло наше время, — сказал наконец Картер. — Напомнить наконец миру, что значит настоящая разведка. С помощью Марчанта мы могли бы найти Дхара, заставили бы его работать на нас, а затем уничтожили бы Аль-Каиду старыми добрыми способами. Стрейкер предоставил нам такой шанс, он сам сказал, что у нас есть двадцать четыре часа. Но теперь он отказался от своих слов. Он хочет видеть Дхара мертвым, и Марчанта также. Никаких нюансов и полутонов. Теперь за дело возьмутся солдаты.

— Это был приказ Спайро?

— Боюсь, что да. Для него существует только две категории: «казнить или помиловать».

— А кто-нибудь знает, где сейчас Дхар?

— Где-то на побережье Карнатака. Индусы с большим удовольствием идут на сотрудничество. Они хотят, чтобы визит президента прошел надлежащим образом. Фрегат из Пятого флота уже на боевом посту.

Марчант смотрел на далекие очертания горизонта. Он плыл осторожно, стараясь держать голову над водой. Примерно в двух милях от берега он заметил корабль, напоминавший один из кораблей американской береговой охраны. Его узкий обтекаемый корпус был спроектирован специально, чтобы сократить риск попадания вражеских торпед. На фоне оранжевого неба ясно вырисовывалась его палуба, на которой могли приземляться самолеты. Крутившийся под водой винт мог набирать скорость до сорока пяти узлов. Это был один из самых современных фрегатов на флоте.

Сначала Марчант подумал, что корабль служил дополнительной мерой предосторожности в свете предстоящего визита президента. Однако президент собирался в Дели, а не в Гоа, Гокарна же находилась в сотне миль от индийской столицы, на юге Гоа. Он снова посмотрел на корабль и попытался понять, движется он или нет. Через пару минут он решил, что корабль стоит неподвижно. Но его присутствие встревожило Марчанта, он повернулся и поплыл к пляжу, который был в четырехстах ярдах от него. Глядя на берег, он успокоился и почувствовал себя увереннее в воде.

Полицейские обошли пляж и заглянули в каждое кафе, теперь они возвращались назад, в то место, откуда начали свой рейд, — на маленькую тропинку, ведущую в Гокарну. Марчант рассчитал, что полицейские уже пройдут мимо кафе «Намасте» к тому моменту, когда он выберется на берег.

Он плыл около двух минут, но ни на метр не приблизился к берегу. Когда Марчант решил укрыться в море от полицейских, он выбрал в качестве ориентира небольшой утес, выступавший из воды, на случай, если его начнет сносить течением. Волнение было не сильным, однако теперь он понял, что его медленно, но верно уносило в открытое море. Зря он так сильно налегал на кальян.

Марчант стал грести сильнее и быстрее. Но, когда остановился и огляделся, он понял, что его отнесло еще дальше от берега. Он посмотрел на фрегат позади, очертания которого по-прежнему виднелись на горизонте. Впервые за все это время им овладела паника. Его руки вдруг отяжелели, а морская вода показалась холодной и глубокой. Он знал, что, пока его голова находится над водой, с ним ничего не случится.

Море казалось спокойным, но при следующем гребке вода попала ему в рот. Он закашлялся и вспомнил о тряпке, которую засовывали ему в глотку круговыми движениями. Его желудок сжался от рвотного позыва, соленая вода попала в нос. У Марчанта сложилось впечатление, что с каждым гребком он все сильнее отдаляется от берега, а волны казались все выше, грозя накрыть его с головой. Затем его лицо обмотают пленкой, в рот засунут шланг, и вода польется прямо ему в желудок.

Но он не позволит, чтобы это случилось. Сделав глубокий вдох, Марчант погрузился в воду и стал изо всех сил грести к берегу. Здесь, в тишине, он мог полностью контролировать свои действия и мог противостоять страху. Себастьян был с ним, он уже не лежал на дне бассейна, а плыл рядом и улыбался. Марчант пробирался дальше через тьму, с каждым гребком он становился сильнее, а затем его легкие не выдержали.