Белый Шиповник и Черные Ягуары

ГЛΑВА 19

Пересказ услышанного от призрака не занял много времени, так что Инса его закончила еще до того, как они покинули катакомбы.

— Как ты думаешь, твой дядя на этот раз сможет нам помочь? — спросила она у Ренца.

— Возможно, — ответил тот, — но полиция — это ведь совершенно другое ведомство, и чтобы получить информацию, ему придется направлять формальный запрос по официальным каналам. А это не только потребует обоснования, но и займет немало времени. Я лучше попробую попросить Инта, своего двоюродного брата, ведь он-то как раз работает в полиции. Но и он не сможет это сделать так уж быстро, ведь дело-то старое, хранится в архиве, а у Инта, как и у любого полицейского, не слишком много свободного времени.

— Α ему разве не нужно будет свой запрос как-то обосновать? — забеспокоилась Инса.

— Ну, он-то не из другого ведомства, напишет заявку, да и всё, его никто и спрашивать ни о чем не будет, разве что из простого любопытства, которое можно и проигнорировать.

— А сам ты ему как объяснишь свой интерес? — не отставала Инса.

— Так же, как и его отцу. Расскажу, что мы ищем призрака, который преследует тебя во сне. Ведь преследует җе?

— Ну, ты же знаешь, что Ани не агрессивная, — вздохнула девушка, — но мне и правда хотелось бы, чтобы катакомбы прекратили мне сниться. Да и тревожно как-то, ведь Αни не успокоилась, а значит, тот человек, о котором она хочет нас предупредить, еще не закончил, и неизвестно, что он еще сотворит.

— Ну вот, ты беспокоишься, а это вполне себе уважительная причина.

— Хорошенькое же мнение обо мне сложится у твоих родственников! Этакая тревожно-мнительная девица, постоянно создающая проблемы, — хмыкнула Инса.

— Это ты зря! — не согласился Ренц. — Не уверен, что тебя это успокоит, конечно, но мужчины семьи Дарсинссо считают всех женщин без исключения нежными и хрупкими созданиями, поэтому уже то, что ты из-за визитов призрака не бьешься в постоянной истерике, прерывающейся только на обмороки, уже делает тебя в глазах моих родственников мужского пола особой потрясающей выдержки со стальными нервами.

— Вот! — Инса ткнула Ренца пальцем в грудь. — Ты даже не отрицаешь, что ты махровый шовинист из семьи махровых шовинистов! И тебе совсем даҗе нисколечко из-за этого не стыдно!

— Не вижу ничего ужасного в том, чтобы оберегать женщин и заботиться о них, — невозмутимо ответил тот.

— Ничего ужасного в этом и нет, — была вынуждена согласиться Инса, — но если при этом не переходить границы.

— Но ведь узнать, где проходят границы, можно только на практике, — со своей обычной сияющей улыбкой сказал Ренц, и достойных возражений у Инсы не нашлось.

***

Ждать было тяжело. Невозможность что-то предпринять чрезвычайно выводила Инсу из себя. Она, конечно, старалась делать всё, как обычно: ходила на занятия, прилежно занималась, болтала с друзьями, гуляла с Ρенцем, который на выходные не поехал домой, объяснив, что ему разрешили изменить даты поездки в Циннаверру, а вовсе не провести выходные дома два раза подряд, но её мысли постоянно возвращались к полученному от призрака ана Кериньо заданию. И даже поцелуи, становившееся всё более и более волнующими и вызывающими всё более и более настойчивые мысли о продолжении, отвлекали девушку совсем ненадолго.

В общем, к концу следующей недели Инса совсем извелась. Тем более, что «шлемы ужаса» за прошедшие дни появились еще у двух избранниц «Черных Ягуаров», тоже не помнивших, как это произошло, а дурные предчувствия Инсы, то ли надуманные, то ли действительно связанные с ясновидением, стаңовились всё сильнее. Так что, когда в пятницу Ренц сообщил, что Инт должен получить нужные документы из архива в понедельник и сразу же пришлет их через «МагМиг», заметив при этом, что десять дней — это же для такого дела совсем недолго, у нее прямо руки зачесались — так захотелось поколотить этого невозмутимого бесчувственного чурбана. Но делать этого Инса, конечно, не стала — она ведь взрослая серьезная ана, а не несдержанная пятилетняя девочка.

Инт прислал им копии материалов уголовного дела. Вот прямо всего целиком, даже с копиями магографий с места предполагаемого преступления.

— А разве так можно делать? — удивилась Инса. — Я думала, он нам просто выписки кақие-нибудь сделает.

— Делать так, конечно, нельзя, — ответил Ρенц, — но на всякие там выписки у Инта нет времени. Да и дело старое, кому оно кроме нас интересно, почти двадцать пять лет спустя?

— Как будем просматривать? — перевела разговор в практическую плоскость Кита, — За столом мы все вместе не поместимся, а в библиотеку с таким не пойдешь.

— Ну, значит, будем читать по очереди, — внес предложение Терд. — Кто у нас быстрее всех читает?

— Я! — выпалила Инса.

— Точно? — усомнился Терд.

Инса уже набрала в грудь воздуха, чтобы в красках объяснить, кто тут самый быстрый чтец, а кто — необоснованно сомневающийся гад, но вмешалась Кита:

— Пусть Инса начнет, иначе она нас всех покусает.

— Да, — согласилась та, — а перед этим еще и поцарапаю!

Так что первой материалы получила Инса. Читала она действительно быстро, так что это было во всех смыслах правильное решение.

Тенабель Кериньо, в замуҗестве Хартобан, на момент исчезновения был всего двадцать один год. Уровень магического дара у Тены был ниже третьей категории, так что высшего магического образования она не получила. Зато дар её был целительским, поэтому закончив один из целительских колледжей в Циннаверре, уроженкой которой она была, до самого момента своего исчезновения молодая женщина работала по распределению в Центральной больнице Циннаверры.

С будущим мужем, Лертусом Хартобаном, она познакомились еще во время учебы, и всего через четыре месяца вышла за него замуж.

Все обстоятельства семейных отношений Тены и Лерта были изложены в материалах дела довольно полно, поскольку в ходе дознания муж аны Хартобан рассматривался как основной подозреваемый. И как это случается гораздо чаще, чем хотелось бы, малоприятные подробности совместной җизни Хартобанов выплыли на поверхность только после таинственного и зловещего исчезновения Тены.

Так, оказалось, что Тена вовсе не была влюблена в будущего мужа, брак этот был устроен её отцом, и когда девушка попыталась возражать, отец устроил страшный скандал, пригрозив выгнать неблагодарную нахалку из дома. Пойти Тене было некуда — мать её умерла, когда девушке было всего четырнадцать лет, погибнув в пожаре вместе с младшим сыном и всей своей родней, которую приехала навестить в родной поселок, а родственники отца были полностью на его стороне. В общем, пришлось юной ане Кериньо смириться и стать аной Хартобан, едва ей исполнилось восемнадцать.

Стихмаг второй категории Лерт был старше жены почти на тринадцать лет, и это был его первый брак. Муж был абсолютно уверен, что Тене с её скромными способностями несказанно повезло, что он пожелал на ней жениться, о чем он не уставал ей регулярно напоминать по поводу и без, не стесняясь присутствия совершенно посторонних людей. То, что Тена работает, ему категорически не нравилось, но Лерт был прижимист и не пожелал покрыть расходы на её обучение, чтобы жене не пришлось отрабатывать по распределению, что не мешало, однако, ему постоянно попрекать Тену тем, что из-за работы она уделяет ведению хозяйства и заботе о муже слишком мало внимания. Вообще же ан Хартобан контролировал супругу довольно жестко, запрещая ей общаться с подругами, которых у нее вскоре и вовсе не осталось, и тщательно замеряя время, которое она тратит на посещение магазинов, если она направлялась туда без него. Посещать парикмахерскую или, упаси Стихии, салоны красоты Тене было запрещено — муҗу нравились прически из длинных волос, а все процедуры по уходу за собой он считал напрасной тратой денег. Зарплату жены он тоже забирал, хотя и не целиком, оставляя ей суммы, которых едва хватало на приобретение самых необходимых женских мелочей типа средств интимной гигиены или колготок. Всё, что сверх этой суммы, Тене приходилось просить, обосновывая, что это действительно необходимо.

Когда однажды Тена завела речь о разводе, муж жестоко избил её и пригрозил, что если она посмеет обратиться в полицию, то он и вовсе её убьет. Отец, к которому она попробовала обратиться за помощью, мужа полностью поддержал, обозвав дочь неблагодарной потаскушкой.

Многие коллеги аны Хартобан подозревали, что тем единственным разом дело не ограничилось, просто в дальнейшем Лерт старался не оставлять следов на видных местах. Муж Тены постоянно устраивал ей сцены ревности, в том числе и при коллегах и даже при пациентах прямо в больнице, куда он нередко являлся без предупреждения в разгар рабочего дня, чтобы проверить, там ли жена, не отправилась ли она развлекаться с любовником, в существовании которого Лерт не сомневался, несмотря на заверения коллег жены в обратном. Коллеги в основном жалели Тену, хотя находились и те, кто считал, что раз муж так с ней обращается, значит, она того заслуживает. При этом, как выяснилось в процессе дознания, среди них было поровну тех, кто полагал, что бедная женщина хранит верность этому жестокому чудовищу, и тех, кто считал, что любовник всё-таки был. Считавшие, что у Тены был любовник, называли несколько имен возможных героев предполагаемого романа аны Χартобан, но ни одна из кандидатур не подтвердилась. Что, разумеется, не исключало того, что любовник всё же имелся, просто Тена скрывала его так тщательно, что, в общем-то, было и неудивительно, что даже дознаватели не смогли его отыскать, а сам он не рискнул рассказать о себе, опасаясь мести жестокого обманутого мужа.

Что интересно, дознаватели проверяли и отца Тены, Вартанса Кериньо, на причастность к её смерти, не исключая, что ан Кериньо мог стать пособником Лерта, если бы узнал, что дочь изменяет мужу.

Так вот, однажды, почти ровно двадцать четыре года назад, в среду, семнадцатого второосеня, Лерт Хартобан ушел из дома раньше обычного, так как его направили в командировку в деревню Седые Барханы, расположенную на границу Большой Бартастанской пустыни, для оказания помощи в прочистке колодцев после прошедшей мощной песчаной бури. Сильно ревновавший жену Лерт без нее покидал Циннаверру крайне неохотно, но выбирать не приходилось — на восстановление водоснабжения в пострадавшем pайоне были брошены все силы, а ан Χартобан специализировался именно на очистке водоемов, даже читал в ЦМУ соответствующий спецкурс. Так что около семи утра Лерт вышел из дома и направился на Центральный вокзал Циннаверры, откуда без двадцати восемь отправлялся нужный ему поезд.

У Тены, работавшей суточными сменами, был выходной, как и накануне, так что в то утро она находилась дома. Приготовив завтрак, она поела вместе с мужем и, по его словам, в тот день собиралась только в магазин за продуктами, деньги на которые он ей оставил, предварительно проверив список будущих покупок.

За продуктами ана Хартобан действительно сходила около десяти утра. С этой целью она посетила магазин, который был расположен недалеко от дома, где жили Хартобаны, так что все продавцы знали регулярно бывавшую в нем Тену в лицо. Работавшая в тот день в утреннюю смену ана Нартильо подтвердила, что видела ану Хартобан и даже перекинулась с ней парой фраз. Из короткого разговора продавщица узнала, что молодая женщина собиралась посвятить этот день приготовлению еды для мужа, поскольку в четверг с утра она уходила на суточное дежурство, а Лерт, который планировал вернуться из командировки в четверг вечером, не должен был остаться голодным. Женщины обсудили предполагаемое меню, и состав приобретенных Теной продуктов, по словам аны Нартильо, соответствовал тем блюдам, которые ана Хартобан собиралась приготовить. Вела себя молодая женщина как обычно, и ничего подозрительного или странного продавщица не заметила. Вот разве только настроение у аны Хартобан было очень хорошее, но так всегда бывало, когда её муж был в отъезде, так что и это не было необычным.

Также в тот день, уже после обеда, около половины третьего, ану Хартобан видела её соседка, ана Веменес. Она поздоровалась с Теной, подстригавшей кусты в небольшом садике у дома Хартобанов, но поговорить не остановилась, поскольку торопилась домой, чтобы успеть разогреть обед до возвращения детей из школы.

Больше ану Хартобан никто никогда не видел.

О её исчезновении заявили на следующий день независимо друг от друга её муж и администрация больницы, которая не смогла связаться с аной Хартобан, не вышедшей в четверг утром на работу. Лертус Хартобан связался с полицией несколько позже, заявив, что вернувшись домой после командировки, обнаружил в доме следы борьбы и не смог связаться с женой, которая не отвечала по магофону и отсутствовала на работе.

Поначалу дознание сосредоточилось на версии похищения аны Хартобан, хотя было неясно, кому и зачем могла понадобиться скромная помощңица целителя. В пользу такой версии говорили следы борьбы на кухне дома Хартобанов: разбитая посуда, рассыпавшиеся продукты и перевернутый стул, а также выбитое стекло задней двери дома, которая как раз и вела на кухню. К тому же из вещей аны Хартобан ничего не пропало, а её магофон обнаружился на диване в гостиной невредимым, просто разряженным. То, что никто из соседей ничего не видел, было неудивительно, поскольку задняя дверь дома вела на задний двор, граничивший с узким глухим проулком, в который не выходило ни одно из окон соседних домов. Да и сам район на окраине Циннаверры, где жили Хартобаны, был малонаселенным.

Но уже через пару дней мнение полиции об этом случае поменялось. Началось всё с того, что обнаруженные возле задней двери дома следы обуви большого размера совпали со следами ботинок Лертуса Хартобана, которые как и вся другая обувь, имевшаяся в доме, проверялись просто на всякий случай. Само по себе это, конечно, ни о чем не говорило, поскольку следы не имели характерных индивидуальных признаков, и совпали только размер и форма, но это побудило дознавателя поинтересоваться сводкой погоды. Из имеющейся в деле справки было видно, что всю среду погода была ясная и сухая, небольшой дождь прошел только в четверг под утро. Конечно, и это само по себе еще ни о чем не говорило, ведь Тену могли похитить и рано утром, когда она завтракала перед уходом на работу. Но все эти обстоятельства заставили провести гораздо более тщательный осмотр дома Χартобанов. Проводившие осмотр эксперты-криминалисты обнаружили на кухне, как на полу, так и на стенах, замытые следы крови, часть которой затекла под плинтус, что позволило получить образцы достаточного для проведения экспертизы принадлежности объема. То, что обнаруженная кровь принадлежала пропавшей ане Хартобан, никого не удивило, а вот замывание похитителем следов крови представлялось весьма странным, особенно, если учитывать, что беспорядок на кухне при этом убран не был.

С учетом вновь открывшихся обстоятельств дознаватель, ранее ограничившийся справкой с работы ана Хартобана о периоде его пребывания в командировке, принялся за более серьезную проверку алиби мужа пропавшей.

В ЦМУ к сведениям справки ничего добавить не смогли. По данным железнодорожной компании на имя Лертуса Хартобана действительно были приобретены билеты на поезд по маршруту Циннаверра — Матринел, отправлявшийся семнадцатого второосеня в семь сорок утра, а также на поезд по маршруту Матринел — Циннаверра, отправлявшийся восемнадцатого второосеня в пятнадцать часов тридцать пять минут. Из Матринела в Седые Барханы и обратно ходил автобус, но при приобретении билетов на него указывать имя и фамилию не требовалось, так что автобусная компания никаких сведений насчет Лертуса Хартобана дать не могла.

Информацию о фактическом использовании приобретенных билетов железнодорожная компания не хранила, она учитывала только продажи и возвраты, поэтому выяснить, совершал ли ан Хартобан соответствующие поездки, можно было только у проводников. Допрошенные дознавателем проводники, которым была предъявлена магография Лертуса Хартобана, подтвердили, что по соответствующим билетам поездки были совершены, однако опознал ана Хартобана только проводник из поезда, отправлявшегося из Циннаверры семнадцатого числа, проводник же обратного поезда совершенно определенно заявил, что на месте, указанном в билете на имя Лертуса Хартобана, ехал совершенно другой пассажир.

Так что для установления всех обстоятельств дознавателю пришлось отправился в деревню Седые Барханы, где выяснилось, что колодцы были полностью очищены ещё вечером семнадцатого второосеня, после чего Лертус Хартобан, получив подпись руководителя работ на командировочном предписании, подтверждавшую выполнение служебного задания, покинул деревню, объяснив это тем, что у него дома возникли проблемы, потребовавшие срочного вмешательства.

Поставленңый перед фактом, что дознавателю известно о его отъезде из Седых Барханов еще вечером семнадцатого, Лертус Хартобан признался, что действительно срочно вернулся домой, поскольку какая-то неизвестная женщина позвонила ему на магофон и рассказала, что его жена привела в дом любовника, который должен был там остаться до самого утра. Узнав, что подтвердились его самые страшные подозрения, ан Хартобан заплатил одному из местных жителей, чтобы тот довез его до Матринела, поскольку автобусы в это время уже не ходили, где сел на поезд до Циннаверры, который прибывал в столицу в половине пятого утра. Свой билет он продал за полцены какому-то мужчине на вокзале, а работодателю предъявил другой, тот, по которому ехал фактически, и поскольку сама поездка была уже восемнадцатого, то и в справке ЦМУ как дата возвращения ана Хартобана из командировки было указано именно это число.

Приехав с вокзала, он решил пробраться в дом через заднюю дверь, чтобы не спугнуть любовников, так что следы были действительно его, и окно разбил тоже он. Вот только аккуратно сделать это не получилось, но боялся, что шум может кого-то разбудить, он напрасно — в доме никого не оказалось. Беспорядок на кухне он сразу заметил, но принял за следы бурной страсти, которой жена с любовником предавались прямо на кухне.

То, что он не рассказал сразу всю правду, Лертус объяснил тем, что опасался быть обвиненным в связи с исчезновением жены, а то, что не сразу заявил о её исчезновении — попытками разыскать супругу самостоятельно.

Всё это выглядело очень подозрительно, но прямых улик против ана Χартобана не было, поэтому хотя от допроса с эликсиром правды, который мог быть проведен без согласия подозреваемого только по делам о темномагических преступлениях, муж пропавшей и отказался, обвинение ему так и не было предъявлено. Вернее, дознаватель хотел это сделать, даже составил обвинительный акт, но Циңнаверрская прокуратура его не утвердила. Так что на данный момент Тенабель Хартобан, в девичестве Кериньо, по-прежнему числилась пропавшей без вести, поскольку тела так и не нашли.

— Ну и как мы сможем её найти?! — воскликнул Терд, закончивший читать материалы дела сразу вслед за Инсой. — Если уж тогда, по горячим следам, ничего обнаружить не удалось, то мы-то что через двадцать четыре года сделаем?

Инса на это ничего не ответила. Только что она достала из конверта, лежавшего в самом низу, магографию пропавшей женщины, и в полном ошеломлении разглядывала изображение совсем молодой, но не так уж и сильно изменившейся за прошедшие годы, чтобы её невозможно было узнать, психолога Арлинтены Ранстинссен.