Берк. Оборотни сторожевых крепостей

10. Первое свидание

Пробравшись вдоль речки, девушка повернула в сторону леса и пошла сквозь заросли покрасневшей ежевики. Колючие плети цепляли одежду и путали ноги, но Бёрк не собиралась сворачивать к дороге. Она специально выбрала эту дорогу — по ней редко кто из хуторян ходил, а значит никто не увидит, как она, разряженная в этот яркий платок, бежит прямо в лапы двуликим.

Ноги словно сами несли ее к вчерашнему незнакомцу. Ни капли гордости. Хотя что она знала о гордости в отношениях с мужчинами? Никакого примера перед глазами не было. Да и понравился он слишком сильно, чтобы воротить нос. Незнакомец…

— Его зовут Гелиодор, — прошептала Бёрк.

Как бы ни опьянена она была эйфорией чувств, но слышала, как называл его тот рыжий, что разрушил их тесное общение.

Половину ночи орчанка проворочалась без сна, думая о нем. Эти глаза, руки, рот… А как жарко он целовал — губы до сих пор пухлые от его напора. Она так замечталась, что стала звать его «Мой незнакомец». А как ещё? Красавчик? Бёрк фыркнула. Вот еще! Хотя это самое подходящее прозвище. Красив как древний бог. Гелиодор.

Вздохнула и остановилась. От одной мысли о нем голова кружилась и мозг словно впадал в ступор. Почему? Зачем? Ведь никогда раньше такого не было. Даже к тому эльфу…

Непрошеной волной нахлынули обидные воспоминания.

Юность у Бёрк прошла спокойно, без сентиментальных влюбленностей и переживаний. Никто из противоположного пола не тревожил девичье сердце. После стычки с Футчем посторонних гномов-мужчин она побаивалась, а из других видов тут никто особо не появлялся. Иногда кто-то из рудокопов набирался храбрости или медовухи и подкатывал к Бёрк, но дальше слов никогда не заходило. Орчанка знала, что чувств с их стороны нет. Гномы приставали к ней на спор, реже из интереса, ведь весь хутор верил в байку о ее происхождении.

Поговаривали, ее мать была хорошей пьяницей и однажды так набралась, что упала по пути домой и заснула бесчувственным сном. По той же дороге, но чуть позже, шел гном. Он тоже напился в дешёвом кабаке и, наткнувшись на самку, очень обрадовался. Жены у него не было, а мужская потребность после выпитого ох как взыграла. Гном поглядел на орчиху, почесал бороду, подумал. А чего добру пропадать? И… Так появилась на свет Бёрк. В этом месте все слушавшие рассказ обычно хохотали до слез. А лопух Сфенос, продолжал рассказчик, увидев, что родила ему жена, прибил ту за неверность.

Бёрк слышала эти сплетни, но не верила ни слову. Отец всегда отзывался о маме хорошо и любил ее. На ухаживания гномов Бёрк принципиально отвечала отказом — злые шутники и сплетники были ей отвратительны.

Но как-то осенью поселился на их хуторе эльф. В тот вечер Бёрк разносила по столам пиво — как раз созрел новый урожай хмеля, и пенный напиток лился рекой. Ее взгляд ни на ком не останавливался, переходил от одного лица к другому. Всех сегодняшних посетителей харчевни она знала с детства. Год за годом они возвращались на рудники за сезонным заработком. Рудокопы тоже привыкли к ней — как к мебели. Бёрк считали чем-то постоянным, неотделимым от кормильни, а потому неизбежным.

Входная дверь распахнулась, и в комнату вошел эльф. Длинные белые волосы оттенка полной луны. Бежевая, прекрасно скроенная куртка, украшенная золотым шитьем. На плечах зеленый бархатный плащ. Сам высокий, стройный, на фоне коренастых гномов он мог показаться даже хрупким и словно сияющим.

Эльф осмотрел харчевню ярко-зелеными глазами и подошел к крайнему столу. Там уже сидели трое гномов. Спросив разрешения и получив добро, он уселся с ними рядом. Бородачи явно были не против нового собеседника — интересные новости на хуторе были редкостью. А этот гость явно издалека, выведать у него можно много всего интересного.

Бёрк не могла налюбоваться на красавчика. Да и Полли тоже прибежала. Не каждый год увидишь эльфийского мужчину. Но Татимир быстро загнал кухарку в кухню, где ей самое место, а наблюдая за Бёрк, посмеивался в усы. У той только что слюни не текли при взгляде на остроухого. Татимиру даже стало жалко глупышку, и он рано отправил ее в тот день домой, чтоб не напридумывала себе всяких глупостей.

Но было уже поздно, сердце девушки дрогнуло в предчувствии первой любви.

Эльф задержался на хуторке, но не захотел жить на постоялом дворе, считая его слишком шумным и грязным. Как многие эльфы, он был «немного» высокомерен. Он снял крайнюю избушку, принадлежащую отцу Полли. Домик построили поварихе в приданное, но за неимением жениха, что очень расстраивало ее родителей, строение пустовало. Каждый день эльф приходил в харчевню к обеду и оставался там до поздней ночи, не пропуская ни одного события. Ел, пил и частенько что-то записывал в толстый блокнот. Звался он Спессартин. Зачем он остановился у них, никто не знал.

А окрыленная Бёрк начала следить за своей внешностью — ей очень хотелось понравиться остроухому. Каждый день перед тем, как идти в харчевню, она обязательно купалась и надевала чистые вещи. Расчесывала и заплетала волосы в причудливые косы, которые ее научила плести старая дриада, жившая в саду на окраине. Еще Бёрк жевала мятный листочек для — свежего дыхания. Но прекрасный гость был так высокомерен, что не замечал девушку, которая приносила ему еду и выпивку.

Однажды она несла по кормильне пиво и снова засмотрелась на красивого блондина. К тому времени весь хутор уже знал о том, что малышка влюбилась в эльфа. Не заметить ее томные взгляды мог только слепой. И кто-то из пьяных гномов, решив зло подшутить, вытянул перед ней ногу. Бёрк в тот момент смотрела на зеленоглазого и, конечно, споткнулась.

Перед тем как хлопнуться об пол, она, по инерции, выплеснула содержимое кружки, на предмет своего вожделения, сидевшего за соседним столом. От неожиданности эльф подскочил, как ошпаренной петух. Пена стекала с его головы красивыми хлопьями и впитывалась в куртку. Волосы повисли грустными сосульками. Орчанка смотрела на него снизу вверх не зная, что сказать. От ужаса ее язык прилип к небу. Бёрк даже не чувствовала, как пропитались кровью штаны на разбитых коленках.

А Спессартин, нависший над ней, разглядывал орчанку брезгливо, как мерзкое насекомое. Теперь он узнал ее. Эльфу сразу вспомнилась история, совсем недавно рассказанная кем-то из гномов. Гадкий секрет о происхождении этого недоразумения. Дитя, появившееся на свет при скрещивании орка и гнома. Гнусная история очень похожая на правду.

— Мерзость! — Эльф сплюнул на пол затекшее в рот пиво и утерся. Сколько презрения, сколько отвращения было в его взгляде. — Какая же мерзость, — повторил он и, не сказав больше ни слова, вышел.

Как Бёрк рыдала в тот вечер! От горьких всхлипов чуть не раскололась грудь. Она — мерзость… И пусть бы сказал это любой из гномов, пусть даже орк. Но плюнул в ее сторону тот, кто первым всколыхнул сердце.

— Да он говорил о пиве, — пыталась утешить ее Полли. — Объясняю тебе, глупая, о пиве он болтал. Бочка попалась неудачная. Не пиво — кислятина. Вот он и плевался.

Но Бёрк не верила. Ей навсегда запомнилось отвращение в холодных зелёных глазах. На неё смотрели как на уродца.

И потом Бёрк часто снился кошмар, как в туманном мареве густого леса ее преследовал тихий шепот: «Мерзость! Какая мерзость!» Картинки с эльфами она вырвала из своей книги и сначала хотела сжечь. Потом пожалела — они ведь не виноваты — и засунула под половицу. Может быть, когда-нибудь она решит перечитать сказки про эльфов. Но не в ближайшие годы. Это точно.

Оборотни стали лагерем на северной стороне хутора у самой кромки вспаханного поля. С одного края их стоянки выстроились крытые повозки, в которых оборотни перевозили свой провиант, оружие и нехитрый скарб. Дальше большим полукругом, обращенным «лицом» к хутору, были установлены палатки. Над ними весело вился черный флаг с выведенной белым волчьей мордой. В самом центре лагеря весело потрескивал костер, над которым была возведена походная тренога. Над огнем булькал огромный котел, в котором варилось что-то невероятно ароматное. Питаться в харчевне было дорого, и оборотни кашеварили сами. В кормильню ходили только выпить и поиграть в карты и кости. Рядом с костром крутился дежурный по кухне с длинной деревянной ложкой — готовили оборотни по очереди. Сегодня у костра топтался Гессон. Он как раз заканчивал варить кашу, которую стая ела по утрам.

Бёрк, опасливо оглядываясь, осторожно зашла на волчью территорию. Похоже, оборотень тут один. А где все остальные? Где Гелиодор?

Сомнения навалились с новой силой. Наверное, зря пришла, это может быть опасно. Вдруг россказни Татимира — правда, и хорошим был только вчерашний оборотень? А этот сейчас как кинется… Вон какой огромный. А как жадно облизывает ложку. Наверняка голодный и злой.

Она нервно сжала край корзины, которую прихватила для грязного белья, и сделала шаг назад.

Но для бегства было уже поздно — дежурный увидел смазанное движение, повернулся и удивленно поднял бровь. Да, зрелище, представшее перед ним, было весьма необычным. Гном не гном, точно не эльф. Что-то зеленое. Не существо, а загадка. Оборотень принюхался.

Никто из Последних никогда не встречался с людьми и не знал, как они пахнут. Оборотни знали про изгнанный народ лишь по рассказам, и образ человека был для них размытым и туманным. Люди же из суеверного страха не покидали своего берега уже много поколений и считали оборотней чем-то почти мифическим и отождествляли тех с карающими божествами-людоедами. Всевидящими, убивающими всякого перешедшего реку. Теперь страх перед двуликими впитывался у человека с молоком матери и не отпускал всю жизнь. За последние столетия, не один человек не перешел Багровую реку, Бёрк стала исключением.

Девушка переоделась в чистое, но орочий запах все-таки остался на ней, совсем легкий оттенок, а сквозь него отчетливо проступал настоящий аромат девушки. Он был ярким и нежным. От сладости двуликий даже прищурился. Пахла для оборотня она очень заманчиво и приятно. Незаметный для всех других народов, но не для оборотней, к ее запаху уже примешался дух их вожака. Простой поцелуй оставил на коже девушки что-то вроде метки. Так всегда случалось у двуликих — самец словно оставлял предупреждения соперникам о том, что место занято.

«Жаль, — зевнул невыспавшийся оборотень и снова внимательно оглядел пришедшую. — Если выпить и закрыть глаза… Но кто же ты? — задался он вопросом. — Загадка».

Тут имелся сладкий запах незнакомого вида, еще вонь орка и запах вожака… Так, так. Интересная выходит композиция. Смесь ароматов кружила в воздухе перед двуликим и вдруг сложилась в картинку. Гессона словно озарило. Ну конечно! Зазноба Гелиодора!

О вчерашнем любовном приключении альфы на всю кормильню поведал сильно напившийся Тумит. Хохот стоял такой, что на харчевне крыша чуть не съехала. Тут же кто-то из местных гномов рассказал, как, по хуторской версии, чудо природы появилось на свет. Родословная всех сильно позабавила. Устав от грязных шуточек о любви к то ли карликовой орчанке, то ли зеленой гномке, Гелиодор занял у кого-то денег и мертвецки напился.

«Так вот почему запах кажется необычным, — решил Гес. — Дитя двух видов».

— Тебе чего? — весело прищурившись, спросил он у Бёрк.

Орчанка испуганно топталась у края лагеря, не зная, что делать: убежать или остаться? Она хотела, как всегда, спросить, не нужно ли кому постирать или заштопать какую вещь, но мысли ее витали далеко от работы.

— Гелиодора, — тихо, очень стесняясь, сказала он.

— А-а-а… — Радостно протянул Гессон.

Неожиданное появление героини всех вчерашних анекдотов его сильно позабавило, но оказалось, что девица еще смешнее, чем говорил Тумит. Решив начать день с хорошей шутки, дежурный громко заорал:

— Ге-ели-и-иодо-о-ор!

В лагере до этого стояла дремотная тишина. Чирикали на ветках птички, ржали пасшиеся неподалеку кони. После крика тишина стала настороженной и будто удивленной. Весь лагерь замер, прекратилось даже чуть слышное сопение спящих оборотней. Минуты через три из первой палатки слева высунулась растрепанная темная голова альфы.

Когда Гел высунул свою гудящую с похмелья голову между пологов палатки, на него посмотрели двадцать шесть пар волчьих глаз, их обладатели, с любопытством, выглянули из своих палаток немного раньше.

— Гелиодор, к тебе гостья! — радостно проорал Гессон, выделив слово «гостья».

Двадцать семь пар глаз перевели взгляды на Бёрк.

Девушка, не привыкшая к такому вниманию, потупилась. Если бы ее кожа не была покрашена в зеленый, все бы заметили, как сильно она покраснела.

Гелиодор сразу узнал вчерашнюю незнакомку, и её появление не обрадовало — вчера шуточки товарищей сильно пошатнули его выдержку.

Орчанка сиротливо стояла на краю лагеря. «О небо! Какое убожество! Какая уродка!» — ужаснулся Гелиодор. — Но вчера она не была такой. Ведь не была же?» Гел на мгновенье зажмурился, не веря собственным глазам. Открыл, похлопал ресницами, пытаясь прогнать ущербное наваждение. Картинка осталась прежней. «Неужели с этой вот… С этим… бородавочным жабёнком, я вчера целовался? Она отвратительная». К горлу подкатила кислота. Икнул и чуть не выплюнул на землю вчерашнюю выпивку. Натужно глотнул, возвращая желудок на место, сделал глубокий вдох. Вихрем вылетел из палатки — хорошо, что заснул одетым, иначе побежал бы без штанов. Сразу ринулся к гостье, но задержался у костра и жадно напился воды. Похмелье сразу отступило, голова заработала. Гел бесцеремонно схватил Бёрк за локоть и потащил к ближайшей повозке. Девушка оставила корзину и, не сопротивляясь, пошла за ним, растерянно хлопая глазами. Казалось, она сама не знала, зачем пришла.

А что на ней надето? Это же… ужас! Это что, обноски или собачья подстилка? Грязно-серая куртка выглядела так, будто для достижения такого вида, ее сто лет носила по очереди вся гномья деревня, а потом, для пущего эффекта, привязали к телеге и не один год таскали по дорогам Широких земель. А тряпка что завязана у неё на голове? Что за жуткие цвета? Она просто взрывала мозг. Кто это сделал? Зачем? За что? Да как такое вообще можно надевать на себя?

«Так! Нужно просто избавиться от девки и побыстрей, — решил Гелиодор. — Вывести из лагеря, напугать и… вымыть руки. С мылом».

Из палаток братьев, слышались весёлое хмыканье — оборотни развлекались. Возможно, уже делали ставки: сможет альфа отодрать ее по трезвой или нет.

«Кажется, теперь я стал победителем в номинации “у меня самая страшная баба”. — Понял альфа взбесился. — Да как она смеет приходить и позорить меня?! Сейчас же просто вышвырну ее с нашей территории!»

Но любопытство взяло верх.

— Чего приперлась? — недружелюбно рыкнул вчерашний целователь.

И, чтобы меньше маячить на глазах стаи, отволок ее за телегу. Обоз был составлены к северу от лагеря и своим полукругом защищал палатки от холодного ветра. Оборотень толкнул ее к ближайшему борту и огляделся, убеждаясь, что из палаток их не видно.

— Говори…

Но Бёрк медлила с ответом, нервно покусывая губы.

— …Ну? Чего пришла? — легонько толкнув ее в плечо, еще раз спросил Гел.

Ему хотелось поскорей разделаться с этой проблемой. Нужно отправить её обратно в ту дыру (судя по её одежде, это была дыра), из которой она явилась. Ожидая ответа, Гелиодор рассмотрел девку вблизи. Жуть. Платок ядреного оттенка фуксии орчанка намотала наподобие чалмы, завязав концы над лбом. Так делали некоторые гномки в городах, и у них получались кокетливые ушки, торчащие вверх. Забавно. У гномок. У орчанки они почему-то напоминали усики гадкого насекомого — возможно, из-за цвета ее кожи.

Гел скривился, глядя на головной убор. Лучше бы надела ту страшную шапку. Да что он врет? Тут ничто не может быть лучше! На ней все и всегда будет смотреться плохо!

Не то что на красавице Элириданне — той все к лицу. Эльфийка смотрелась сногсшибательно даже обмотанная простыней. Вспомнив стройное гибкое, словно молодое деревце, тело, Гелиодор чуть не завыл. Соскучился. А ведь прошло не так много времени. Ну зачем орочье отродье явилось сюда и заставило вспоминать?

— А, понял.

Покопавшись в карманах штанов, оборотень вытащил две вчерашние монетки. Он так и не потратил их на выпивку — что-то в душе противилось отдавать жалкие медяки. Все-таки он не привык зарабатывать обманом. Оборотень взял руку Бёрк.

«Какая холодная, — мелькнула мысль. — Может, замерзла? Одета как-то очень легко. — Инстинкт самца встрепенулся, напоминая, что нужно защищать слабых девчонок. Оборотень раздраженно передернул плечами. — Её проблемы». Раскрыл ладошку и вложил в нее деньги.

Орчанка удивила. Гелиодор ожидал, что она запрыгает от счастья и поскорей убежит, но нет. Смесок продолжала на него пристально смотреть, явно ожидая чего-то другого. А глаза какие… Внимательные. И смотрела, словно Гелиодор притягивал её как магнит. Вот глаза у нее интересные. Лучшее, что в ней есть.

— Ну?

Если она тут не из-за денег, то зачем?

Бёрк молчала. А что она могла ответить? Сегодня оборотень был злым и не заинтересованным, видимо он еще не попал под воздействие запаха. А еще от него сильно тянуло перегаром, и в глазах были видны красные прожилки. Наверняка он вчера напился и теперь зол от похмелья. Возможно, сегодня он вообще не пожелает…

— Я хотела… — тихо заговорила девушка.

— Чего? — рявкнул Гелиодор. Бёрк дернулась от резкого вопроса и стукнулась ногой о выпирающую доску. Было больно, а оборотень только довольно скалился. — Так чего? — Пугающе пророкотал полузверь.

«Кого», — хотела поправить Бёрк, но побоялась.

Прежде, чем начинать разговор о цели ее визита, нужно оказаться к нему поближе. Так близко, чтобы его настроение изменилось. Как было вчера. Пряча взгляд, Бёрк сделала шаг и откинула голову назад, чтобы запах ее кожи стал сильнее. Было страшно, кулаки оборотня сжаты, плечи напряжены. Казалось, он готов ее ударить.

— Я пришла… — еще тише, почти неслышно, пропищала Бёрк, продолжая подкрадываться к нему.

Ближе, еще ближе… Как к глупой добыче на охоте. Так крадутся к токующему глухарю, занятому ухаживанием за самкой. Только этот глухарь, к сожалению Бёрк, думал не про любовные дела. «Ну ничего, сейчас мы это исправим». Он должен почувствовать ее запах. Сейчас. Они уже близко друг к другу.

Оборотень, не подозревавший о коварном замысле гостьи, решил, что до смерти напугал пигалицу.

«Так, — решил Гел. — Нужно понизить голос и спокойно добиться, чего она сюда приперлась, и уже потом, гнать взашей».

Он сделал глубокий вдох и втянул частицы ее аромата. Незаметно для Гелиодора, настроение его стало меняться. Глаза поддернуло осоловелой дымкой, губы расслабились и злой оскал превратился в ироничную ухмылку. Плечи расслабились, и оборотень уже более дружелюбно наклонил к девушке голову.

— Так чего тебе нужно? — Голос у оборотня стал низким, появилась волнующая хрипотца, от которой по спине Бёрк побежали мурашки. — Объясни мне, малышка, не бойся. — Он даже слегка улыбнулся, словно заигрывал. — Я не стану причинять тебе вред. Просто назови причину своего прихода, и я пойду спать дальше. Видишь ли, у меня вчера был насыщенный вечерок…

Оборотень все больше стал смахивать на подвыпившего посетителя их харчевни. Запах вводил его в состояние, похожее на гипнотический транс. Животное желание брало верх над разумом. Он совсем расслабился и заговорил с Бёрк доверительным тоном, словно делился своими приключениями со старым знакомым.

«Ага! — обрадовалась девушка. — Работает!»

Гел оперся плечом на борт телеги совсем рядом с орчанкой и склонился еще ниже и жадно вдыхал запах девушки. Гел сначала стал моргать медленнее, потом его глаза закрылись, словно он сильно устал и задремал стоя. В какой-то момент они открылись и блеснули горящей желтизной. Зрачок вытянулся.

«Пора!» — решилась Бёрк.

— Ну так что? Ответишь наконец, зачем притащилась? — Уже, наверное, в десятый раз спросил оборотень. — Чего хотела? А?

— Целоваться! — тихо, но четко и с вызовом потребовала девушка.

Волк поперхнулся воздухом и закашлялся. Его словно окатили холодной водой. Невиданная наглость. Поднял голову и ошарашенно переспросил:

— Чего?

— Хочу с тобой целоваться, — смело ответила девушка. — Как вчера.

Она не собиралась отступать. Приз был слишком близок и слишком хорош.

В лагере оборотней раздался взрыв веселого смеха. Вся стая, обладавшая отменным слухом, с интересом слушала беседу сладкой парочки. Всем было интересно, зачем пришла страшилка. Узнав ответ, они не стали сдерживаться и щадить чувства двух незадачливых любовников. Оборотни хохотали от души.

Гелиодор еще несколько минут назад после такого отмутузил бы наглую орчанку, но сейчас… Сейчас его стали раздражать самцы, находившиеся совсем рядом. Он свирепо блеснул в сторону лагеря желтыми глазами и зло зарычал.

«Идиоты, — полыхнула собственническая мысль. — Вы просто не знаете какое сокровище стоит рядом со мной. И она — моя».

Он ревниво обнял Бёрк за талию и потащил дальше от соперников. К самой дальней телеге. Туда, где конкуренты не смогут учуять этот прекрасный запах. Только он будет вдыхать его. Только ему…

Бёрк не противилась, понимая, зачем её уводят.

— Повтори… — прорычал Гелиодор в миллиметре от ее губ. Дыхание оборотня было тяжелым, словно загнанным. Он глубоко вдыхал запах девушки и наслаждался им. — Хочу услышать еще раз.

— Мне хотелось бы…

— Да…

— Как вчера… — Бёрк завороженно смотрела в сияющие глаза. — Целоваться…

Они замерли, секунду смотря друг другу в глаза, а потом Гелиодор с нетерпеливым стоном напал на ее губы. Оторвался, снова вжался.

— Да, малышка… — Гелиодор страстно впечатал ее хрупкую фигурку в борт телеги. — Рад услужить.

Она охнула от такого напора. Оборотень отступил, подхватил ее под попку и подсадил в телегу.

— Иди сюда, — потянул он ее под высокий полог телеги. Внутри были наложены какие-то свертки, мешки, короба. — Тут будет поспокойней.

«И тут нас никто не увидит», — решил оборотень. Все-таки он стеснялся девушки, уж очень выдающаяся была внешность у этой маленькой смески.