Безжалостные люди

ГЛАВА 10

«Чтобы совершить убийство, нужны двое.

Есть прирожденные жертвы, рожденные для того, чтобы им перерезали горло, как есть головорезы, которые рождаются, чтобы быть повешенными».

— Олдос Хаксли

ЛИАМ

Она ухмыльнулась, и я мог видеть, как похоть растет в ее глазах, пока она не отразила мою собственную.

— Тебе лучше не рвать на мне одежду, — ее карие глаза сузились, глядя на меня, и с этими словами каждая цепочка, замок и засов в моем сознании сломались.

Я схватил ее за лодыжку и раздвинул ее ноги, пока она не оказалась не менее чем в дюйме от того, чтобы я взял ее. Я чувствовал, как она становится влажной только от возможной близости наших тел. Проведя рукой по ее щеке, затем по губам, я схватил Мелоди за волосы и откинул их назад, позволяя мне вцепиться в ее шею. Никому из нас не нужно было говорить. Мы знали, чего хотим, и в человеческом языке не хватало слов, которые могли бы выразить то, что физически мог мой язык, когда я покусывал, лизал и посасывал ее шею. Я чувствовал себя гребаным животным, но не мог остановиться, и, клянусь Богом, когда она расстегнула молнию на моем жилете и провела своими прохладными руками по всему моему торсу, то я почувствовал голод.

Оттолкнув ее назад, я стянул с нее топ как можно быстрее, изо всех сил стараясь сделать так, как она просила, и не сорвать с нее эту чертову штуку. Однако это не сработало, и я услышал небольшой треск, прежде чем верхняя часть разлетелась в клочья.

— Черт возьми, Лиам! — она закричала на меня, и я остановился, приподнявшись, чтобы посмотреть в ее глубокие, темные глаза, мое дыхание на ее губах.

— Скажи это снова, — пробормотал я, схватив ее за грудь через лифчик. Я бы предпочел кружевной бюстгальтер вместо спортивного, но грудь была гребаной грудью.

— Сказать что?

Наклонившись, я быстро поцеловал ее в губы, прежде чем прикусить нижнюю. Затем я поцеловал ее в щеку, прежде чем, наконец, добрался до ее уха и коснулся губами мочки. Я сходил с ума, я чувствовал это, все, что мне хотелось сделать, это поглотить каждую гребаную часть ее тела.

— Мое имя, — прошептал я ей на ухо, и она задрожала от удовольствия. — Произнеси мое имя еще раз. Не в гневе или отвращении, а так, как ты только что сделала. Как будто я единственный мужчина в мире, который может удовлетворить тебя.

Потому что так оно и было. Я поцеловал ее шею еще раз. Однако она схватила меня за волосы и вернула на уровень глаз. Она не сказала ни слова, просто пристально посмотрела на меня на мгновение, прежде чем поцеловать меня почти отчаянно. На этот раз она, блядь, поцеловала меня первой, и я не мог не думать, что это лучше, чем гребаный рай, пока она не перевернула меня на спину.

Она оседлала мою талию и посмотрела на меня сверху вниз, прежде чем снять лифчик. Мелоди медленно поцеловала мою грудь, прижимаясь к моему члену, когда он умолял об освобождении. Когда она добралась до моей шеи, то мои руки потянулись прямо к ее волосам, а ее — к моим штанам. Слава гребаному Христу.

Перевернув ее, я прижал ее руки над головой и уставился на то, что теперь было моим. Ее щеки раскраснелись, соски напряглись, и я наклонился, чтобы пососать их, как будто они умоляли меня сделать это. Она громко застонала, пытаясь высвободить руки.

— Лиам, — сказала она, выгибаясь ко мне.

— Еще, — потребовал я, мой язык кружил вокруг ее ареолы, не прикасаясь к ее соску, пока она не сделает, как я сказал. Но моя девочка никогда просто так мне не сдавалась. Переложив обе ее руки в одну, моя свободная рука отправилась в ее штаны, не останавливаясь, пока не достигла своей цели. Я мог чувствовать ее, и это затмевало боль в моей конечности. Она такая мокрая. В тот момент, когда я обхватил ее, спина моей девочки поднялась с гребаной кровати.

— Ты гребаный ублюдок, — Мелоди застонала, пытаясь потереть ноги друг о друга и вызвать трение, которого я ей не давал.

— Еще, — потребовал я в очередной раз, мои губы медленно путешествовали от ее груди вниз к талии. Я целовал каждую ее частичку, едва касаясь ее мокрой киски. Мелоди хотела большего, и я тоже, но она должна была делать то, что я желал.

Опять же, моя девочка хотела сделать мою жизнь как можно более трудной, не оставив мне другого выбора, кроме как ослабить хватку на ее руках, чтобы я мог полностью снять с нее штаны. В тот момент, когда мои глаза увидели источник меда, просящийся на мой язык, я вцепился в него, посасывая и выпивая все соки, которые она мне дала.

Она ахнула, вцепившись в мои волосы, и потерлась о мое лицо.

— Лиам.

Я отстранился, но только на мгновение.

— Еще раз.

Она отказалась, и тогда мой палец проник в нее, и она ахнула в экстазе. Вдыхая и выдыхая, как можно быстрее и глубже, я вонзал в нее свои пальцы, пока она терлась о мою руку, желая удовлетворения, которое мог дать только мой член, но изо всех сил стараясь обойтись тремя пальцами, которые я держал внутри нее. Как раз в тот момент, когда она достигла кульминации, я остановился. Ее глаза сузились, глядя на меня, когда она глубоко вздохнула.

— Ты ублюдок.

— Еще нет, — прошептал я, отступая назад, чтобы освободить свой член из штанов. Она уставилась на него, и я позволил ей, всего на мгновение, прежде чем притянуть ее обратно к себе. Прежде чем моя будущая жена даже успела подумать, я глубоко вошел в нее. Ее спина выгнулась дугой, когда она закричала по-итальянски.

Я притянул ее ближе к себе и вошел еще глубже, если такое вообще возможно. Вздрагивая от того, как медленно я двигался, я наблюдал, как она дрожала, когда мой член заполнял ее.

— Скажи мое имя, — произнес я, почти остановившись, когда мой член запульсировал. Я надеялся и молился, чтобы она сдалась, чтобы я мог поступить с ней по-своему.

Она этого не сделала, поэтому я быстро рванулся вперед.

— Мелоди, ради всего святого, просто произнеси мое имя.

Вместо этого она слегка отодвинулась от меня, прежде чем обвить руками мою шею.

— Мел, просто Мел, — выдохнул она.

Держась за ее талию, я медленно отодвинулся назад, прежде чем снова толкнуться.

— Скажи его, Мел.

Она поцеловала мою шею, затем ухо, прежде чем остановиться на моих губах, пристально глядя мне в глаза. Ее глаза были такими темными, что я мог видеть в них себя. Ее дыхание было почти у меня на языке, и мне просто нужно было это услышать.

— Лиам, — прошипела она и крепко поцеловала меня.

Мое имя было ключом к открытию самых глубоких возможных уровней одержимости. Я толкнул ее на спину, заставляя нас обоих кричать и шипеть, когда мой член врезался в нее снова и снова. Она двигалась в такт со мной, с каждым толчком, не пропуская ни одного удара. Она выкрикивала мое имя снова и снова.

Схватив Мел за грудь, я трахал ее глубже, даже не останавливаясь, когда она закричала от оргазма… Я даже не был близок к тому, чтобы кончить, она достигнет кульминации по крайней мере еще раз, прежде чем я кончу в нее.

Выйдя из ее киски, мы оба закричали в знак протеста, пока я не перевернул ее и не взял, держа за талию и плечо.

— Черт возьми, Лиам! Сильнее, — умоляла она, — быстрее.

И по обоим желаниям я подчинялся, пока не смог больше сдерживаться, также как и она.

— Mo Mel álainn¹⁹, — я ахнул, прежде чем выйти из нее и упасть на кровать.

Перевернувшись на спину, она попыталась выровнять дыхание, прежде чем заговорила.

— Ты можешь называть меня Мел только во время секса.

— Почему так? — я поднял бровь, глядя на нее.

— Ты этого не заслужил.

Я не мог этого допустить. После того, что только что произошло между нами, все изменилось, знала она об этом или нет. Схватив ее, я перекатился через нее, давая ей пространство, чтобы мой вес не причинил вреда. Она удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

— То, что произошло сегодня вечером, повторится, — спокойно сказал я ей, все еще пытаясь отдышаться. — Ты моя, как и я твой. Но чтобы это сработало, тебе нужно перестать видеть во мне проклятого врага и относится ко мне как к мужу.

Ее глаза сузились.

— Мой муж? Значит, я должна сидеть сложа руки, полировать твою обувь и готовить ужин в перерывах между сексом?

— Мел, — ответил я, двигаясь вниз, пока снова не оказался у ее входа. — Я понимаю, — сказал я ей, прежде чем двинулся вперед и зарылся в узкое место, которое быстро становилось моим новым домом.

— Правда? — прошипела она, пытаясь оставаться сосредоточенной, когда я вошел глубже.

— Да, — прошептал я, снова обнимая ее за шею.

— Ты не домохозяйка, — сказал я, чтобы снова замолчать.

— Ты же не хочешь быть моей конфеткой, — толчок.

Она потянулась к моим волосам.

— Ты хладнокровная убийца, — толчок.

Она застонала, когда пот закапал с моего подбородка ей на грудь.

— Ты — Босс, — толчок.

— Ты — моя эволюция, — толчок.

На этот раз она ухватилась за мою задницу, пытаясь притянуть меня ближе.

— Я готов попытаться игнорировать свои шовинистические привычки, — толчок.

— Я буду обращаться с тобой как с равной, но ты, блядь, должна сделать то же для меня, Мел, — и с этими словами я несколько раз вошел в нее, ее тело прижалось к моему, ее груди прижались к моей груди. Она была такой чертовски тугой, что я не мог держать глаза открытыми.

Ее ногти впились в мою спину, а ноги обвились вокруг моей талии, притягивая меня ближе к ней. Ее руки переплелись с моими, когда мы переплелись, достигая наивысшей кульминации и сливаясь вместе.

Задыхаясь, я крепко держал Мел, мои руки обвились вокруг нее, в то время как я использовал ее грудь в качестве подушки. Мы оба молчали, позволяя нашему дыханию наполнять каюту, и ни один из нас не отпускал другого.

— Ты видишь во мне Босса?

— Да, и это раздражает меня, потому что я хочу этот титул, — честно ответил я, заставляя ее потянуть меня за волосы.

— Неважно, сколько раз мы трахнемся, Каллахан, я никогда не буду просто покланяться тебе. Я никогда не позволю тебе управлять мной. Я не буду твоей сучкой, чтобы трахать и командовать. Я не думаю, что ты сможешь с этим справиться.

Может быть, это были разговоры о сексе, или, может быть, слова моего отца наконец начали доходить до меня, и я начал видеть новый способ получить то, что я хотел. Все, что я хотел.

Скатившись с нее, я посмотрел на деревянный потолок, не говоря ни слова, пока собирался с мыслями.

— Во многом я не могу уступить, — сказал я ей. — Всегда вылезет шовинист, но я буду бороться с ним. Мы с тобой оба знаем, что, как только мы поженимся, наши компании станут единым целым. А это значит, что будет только один глава, потому что расколотый дом не может устоять²⁰.

— Спасибо тебе, Авраам Линкольн. Но я не откажусь от своих притязаний на роль Босса, — ответила она, и я знал, что она этого не сделает. Она не стала бы уступать мне. Единственный способ, чтобы это сработало, то, что я больше всего ненавидел делать — делиться.

Это было так просто. Это имело смысл, но я был жадным ублюдком, и во многих отношениях она тоже. Мы были слишком чертовски похожи.

— Есть одна голова. Но также и мозг внутри нее. Все, что мы выберем для компании, будет продумано вместе в нашей постели, а затем мы передадим это другим. Мы правим как одно целое вместе.

Она ничего не сказала, и я позволил ей обдумать это, вдыхая запах секса, нашего секса. Самый лучший гребаный секс, который у меня когда-либо был. Секс, который я никогда не хотел прекращать.

— Мы не всегда будем соглашаться во всем, — прошептала Мел, и она была права.

— От всего, с чем мы не согласны, мы отказываемся на хрен, — мне понравилась эта мысль. — В конце концов, это самое долгое общение, которое у нас когда-либо было, и ты ни разу не выстрелила в меня.

— Пока нет, — сказала она, садясь. Мне нравилось, что ей было все равно, увижу ли я ее обнаженной при свете дня. Она не потянулась, чтобы прикрыться. Она просто позволила мне получить удовольствие, глядя на нее. Мои руки потянулись, чтобы взъерошить несколько прядей ее волос.

— Что ты скажешь, моя Мел? Мы заканчиваем нашу войну и объединяем мозги и тела, чтобы уничтожить всех, кто против нас. Мы становимся одним безжалостным человеком вместо двух.

— Ты можешь просто сделать это? — спросила она, скептически глядя на меня. — Ты можешь просто поделиться, вот так. Ты не похож на такой тип людей.

— Потому что это не так. Но когда я в моей голове появилась мысль о том, какой будет моя жизнь, когда я женюсь, я подумал о женщине, которая справиться с тем, что я делаю, и позволит мне получить удовольствие от признания в своих грехах, когда я безжалостно брал бы ее, — ответил я, глядя на такую женщину. — И теперь у меня есть женщина, которая тоже принимает в них участие. Кому это нравится. Которая не уклоняется от этого. Если я не могу поделиться этим с ней, с кем я могу поделиться этим?

— Мой отец был прав, ты очень милый собеседник, — она нахмурилась, и мне это не понравилось, поэтому я провел пальцем по ее губам.

Я уставился на нее.

— Я серьезно, Мел. Присоединяйся ко мне и подожги мир, и я не отниму у тебя титул, как бы сильно я когда-либо этого ни хотел. Я желаю меньше сражений и больше этого.

Я схватил ее лицо одной рукой, а грудь другой.

— Ты используешь секс, чтобы затуманить мой разум, Каллахан.

— Я просто показываю тебе другой путь, потому что я устал воевать с противником, которого не могу убить, — прошептал я ей. — Ты стоишь на моей стороне. Я стою на твоей стороне, и вместе мы правим Востоком и Западом так, что они переименуют города в нашу честь.

— А как же Валеро? — она прикусила губу, когда я ущипнул ее за соски. Наклонившись вперед, я взял один из них в рот и притянул ее ближе к себе.

— Мы всадим по пуле в голову каждому из них, а затем трахнемся в их кроватях, — ответил я, когда она толкнула меня на спину и схватила мой член. Я почувствовал, как он ожил в ее руках.

Она наклонилась и лизнула его кончик.

— Ты лжешь мне, Каллахан?

Она взяла меня в рот, и я бессвязно застонал, слова, в которых я даже не был уверен, были английскими. Я едва мог даже мыслить здраво, ее рот был таким божественным. Забудьте Наташу и всех других сучек, с которыми я был. Если бы я знал, что меня ждет именно это, я бы, блядь, первым делом пришел сюда.

— Ну что, Каллахан? — она провела зубами по всей моей длине, и я вздрогнул.

— Черт возьми, нет, Мел. Я, блядь, не вру, — мои руки потянулись к ее волосам.

— Ты и я работаем как одно целое? — спросила она меня, прежде чем сосать сильнее, заставляя меня почти кончить ей в рот.

Моя голова откинулась назад, и я попытался скрыть, насколько это было блаженно.

— Господи, да. Черт возьми, да. Ты и я, и никто другой. Мы будем… блять, детка. Оооо! Да! Мы будем править как единое целое.

— Даже сейчас, когда я сосу твой член, ты будешь видеть во мне равного? — она использовала свои руки, когда говорила, прежде чем ее волшебный рот снова окутал меня.

В чем заключался ее вопрос?

— Да. Черт возьми, да. Даже когда ты, блядь, отсасываешь мне, я все равно не увижу тебя под собой, также как и ты не увидишь, когда я буду есть тебя, — я застонал, толкаясь между ее губ, она просто взяла мой член, и мои руки легли по бокам ее головы, когда я трахал ее рот так же, как я трахал ее киску — жестко и быстро.

Когда я кончил, она проглотила все и вытерла рот.

— Ну, думаю, с этим я справлюсь, но если ты меня обманешь, Каллахан, я убью тебя.

— Давай оденемся и покончим с этим браком, чтобы я мог трахнуть тебя с кольцами на наших пальцах.

Она встала передо мной и со стоном приподняла свой порванный топ.

— Ты такой осел.

— Мне бы хотелось извиниться, если бы я сожалел об этом, — произнес я, тоже вставая с кровати.

Мы стояли там, уставившись друг на друга, оба обнаженные и оба отчаянно нуждающиеся друг в друге.

— Один последний раз перед тем, как мы поженимся? — этот взгляд в ее глазах заставил меня вздрогнуть.

Все, что я мог сделать, это ухмыльнуться, прежде чем прижать ее к стене.

— Ты и я, какая мы пара, — сказал я, снова раздвигая ее ноги, и мне хотелось бы надеяться, что это произойдет еще много раз в будущем.

— Значит, ты и я против всего мира? — спросила она меня, когда я вошел в нее.

— Этим трахом мы начинаем новую главу в нашей жизни, — прошипел я, врезавшись в нее. — Пусть мы всегда будем правителями, пусть наши враги трепещут у наших ног, пусть мы никогда не забываем нашу великую любовь — семью. Которой мы будем править железной рукой.

— Пусть мы будем безжалостными и ни о чем не пожалеем, — добавила она, схватив меня за спину. — Пусть мы возьмем то, что хотим, когда захотим, и весь мир будет у наших ног.

Я улыбнулся, когда трахал ее у стены. Мы двигались синхронно. Это было похоже на то, что наши тела тоже соглашались на наш договор славы, смерти и крови.

— Миссис Каллахан, скоро у нас будет целый мир, — сказал я, не желая прекращать свое проникновение в нее. Приливы и отливы менялись, и мы должны приспосабливаться, чтобы выжить во время радикальных перемен, и Мел была этой радикальной переменой. То, что у нас было, было намного больше, чем у каждого из нас по-отдельности, но когда она простонала мое имя, я не мог быть более благодарным. Она помогла бы мне наполнить небо кровью Валеро. Как только мы это сделаем, мы будем править.

Эта мысль добавила удовольствия, и это был лучший трах в моей жизни.