Безжалостные люди

ГЛАВА 13

«— Убийство — это не дело преступников, это касается законопослушных граждан».

— Эммануэль Теней

ЛИАМ

— План был безупречен, — сказал я, ущипнув себя за переносицу. — Каждая мельчайшая деталь была спланирована для вас, никчемные безмозглые хуесосы. Мы чуть ли не нарисовали вам гребаную карту! Так где же, черт возьми, вы обосрались?

Я бросил пистолет в лица Нила, Антонио, Эрика и Джинкс. Эти идиотские мускулистые ублюдки все испортили, и у меня возникло искушение убить их всех.

— Сэр, у нас был Эмори в Порт-Линкольне, но он уже несколько дней был в Австрии и знал, что что-то происходит. Мы установили растяжки и даже дали ему время уйти, но этот итальянец не предупредил нас, что он возвращается, — сказал Эрик, глядя на Антонио, который был готов ударить его в лицо.

— Знаешь что, ты, ирландский сукин сын…

— Хватит! — я шагнул вперед, мой голос все еще эхом отражался от стропил. — Может быть, кто-нибудь из вас объяснит мне, как мы потеряли несколько наших гребаных людей? Ты что, нажал на эту идиотскую кнопку?

— Эмори нашел растяжки и перенастроил их на конспиративную квартиру, — ответил Нил, глядя мне прямо в глаза, и мне захотелось проломить его гребаный череп. Мы потеряли пятерых наших людей — трех ирландцев, двух итальянцев — всех разорвало на куски из-за их гребаного тупого дерьма.

— Это твой первый раз на задании? Ты опозорил семью, — я двинулся к Нилу. — Ты опозорил меня, а теперь стоишь передо мной со своим членом в руках, не зная, что с собой делать.

Вздохнув, я обернулся и увидел, что моя жена сидит в моем кожаном кресле за дубовым столом, просто уставившись на мужчин позади меня. Она была сногсшибательна, одетая в красивое голубое кружевное платье и белые туфельки. Но я знал, что она была так же зла, как и я. За последние девять дней мы сильно ссорились и трахались, и я начал читать ее так же хорошо, как она могла читать меня. К сожалению, наши люди были похожи на пещерных и понятия не имели, как, черт возьми, работать вместе, и теперь у меня на руках было пять трупов.

Мы стояли в моем подвале, окруженные всеми нашими людьми, но никто не разговаривал. Ни один из них. Мел вытащила пистолет и положила его на стол, выпустив одну пулю, прежде чем посмотреть мне в глаза. Она хотела крови, и я тоже.

— Кто больше всех облажался? — тихо спросила она. Я заметил, что она никогда по-настоящему не кричала на мужчин, когда злилась. На самом деле, ее голос стал мягче, как будто она хотела усыпить бдительность.

Никто не произнес ни слова, поэтому я подошел к ней и прислонился к столу.

— Она задала вопрос. Мы хотим получить ответ, или мы убьем вас всех и начнем все сначала. Сколько мы им платим, дорогая?

Она посмотрела на меня, и я знал, что она ненавидит, когда я называю ее так на людях, но мне было все равно.

— Пять миллионов в год? Я могла бы пойти в гетто и найти людей, которые заменили бы их за пять минут, предложив 500 тысяч, — небрежно сказала она, крутя пистолет на столе.

Кивнув, я снова посмотрел на мужчин.

— Итак, мы снова спрашиваем, кто облажался больше всех?

Эрик шагнул вперед.

— Это был Йен.

И в тот момент, когда он это сказал, Мел подняла пистолет и выстрелила ему прямо в коленную чашечку. Бедняга. Я даже не знал, что пистолет заряжен, потому что на столе все еще лежала одна пуля.

Мел зашипела на него.

— С каких это пор ты отказываешься от своего брата, ублюдок? — И в ее словах был смысл. Даже когда мы командовали ими, они не должны были выдавать эту информацию, если только кто-то не предавал нас.

Эрик завопил, как умирающая свинья, когда Йен шагнул вперед. Оттолкнувшись от стола, я протянул руку Мел, когда она поднялась со стула.

— Эта пуля для тебя, Йен, — сказал я ему, когда он посмотрел на пистолет и пулю. Пока мы ждали, было слышно только ворчание Эрика.

— Пятеро погибших из-за тебя. Покончи с собой, — сказал я, когда мы с Мел шли к лифту.

— Если он этого не сделает, — добавила Мел, когда мы вошли в ожидающий лифт, — остальные из вас избавят этого идиота от страданий. Это приказ.

Должно быть, она точно рассчитала время, потому что двери закрылись точно по сигналу.

— Мне нравится Эрик, — сказал я ей, когда мы поднимались на первый этаж. Моя мама устраивала один из своих многочисленных благотворительных вечеров в конце лета, и мы все, конечно, должны были присутствовать.

— Надеюсь, в следующий раз он будет держать рот на замке, — она ухмыльнулась, явно наслаждаясь тем, что выстрелила в него.

— Туше, но мы можем использовать эту хуйню, чтобы прикрыть дело. Насколько кому-либо известно, одним из этих пятерых действительно мог быть Орландо. Мы можем сделать заявление завтра, — сказал я, останавливая лифт и прижимая ее к стене. Я хотел ее. Я нуждался в ней, и если бы я не получил ее прямо сейчас, мне пришлось бы ждать часами.

— Успокойся, черт возьми, Лиам, — она посмотрела на меня. — Всякий раз, когда ты видишь кровь, ты приходишь в восторг.

— Всякий раз, когда я вижу, как ты проливаешь кровь, я прихожу в восторг. Есть разница, — сказал я, поправляя ее, когда я прислонился к ней.

— У нас интервью, на которое мы опаздываем, — сказала Мел, когда я схватил ее сзади за шею, позволяя своим рукам блуждать и зарываться в ее волосы.

— Тогда мы можем заняться сексом по-быстрому, — солгал я, никто из нас не кончал быстро, и она это знала.

Она оттолкнула меня от себя, когда начала отряхивать платье, и запустила лифт, чтобы он снова начал двигаться.

— Ты быстро становишься сексоголиком.

— Только для тебя, — я подмигнул, поправляя галстук, когда двери открылись. А там нас ждала моя мама, постукивая своими туфлями-лодочками по полу.

— Вы оба опоздали. Здесь журналисты из Time, которые ждут сделать фотосессию счастливой пары, ее нет, — сказала она, ее голос был резким.

— Эвелин, журнал Time подождет столько, сколько мы захотим, поскольку они единственные, с кем мы сотрудничаем, — ответила Мел.

Я с удивлением наблюдал, как они разговаривали глазами. Однако все исчезло, когда моя мать без предупреждения шлепнула меня по руке.

— Лифт, Лиам, честно? — она фыркнула на меня, а я уставился на нее в замешательстве. Мел и моя мама, казалось, говорили глазами на языке, который, казалось, никто другой не понимал.

— Я не знаю, что с ним не так, Эвелин, — Мел ухмыльнулась, прежде чем подмигнуть мне в ответ.

— Давай приведем в порядок твои волосы, пока весь мир не узнал об этом. — Она вздохнула, забирая Мел. Мне не хотелось этого говорить, но это вывело меня из себя. За последние несколько дней мы с Мел провели большую часть времени вместе. Иногда мы разговаривали, большую часть времени мы трахались, а все остальное время мы просто лежали рядом друг с другом. Это было так, как будто мы оба позволяли нашим телам, разумам и душам просто привыкнуть друг к другу, и я наслаждался каждым моментом этого, и именно поэтому я ненавидел, когда ее забирали у меня.

— Я знаю этот взгляд, — мой отец ухмыльнулся и встал рядом со мной.

— Какой взгляд? — прошипел я, прислонившись к стене и ожидая возвращения моей жены. Моей жены. Это заставило меня ухмыльнуться.

— Этот взгляд, — старый дурак ухмыльнулся. — Я знаю его, потому что время от времени он мелькает у меня на лице. Это похоть, это желание, это надежда и любовь, объединенные воедино. Это заняло у тебя чуть больше недели. У меня это заняло всего сорок восемь часов.

Иногда я его ненавижу.

— Для любви еще слишком рано, отец.

Он фыркнул. Мой отец, Седрик Каллахан, фыркнул.

— Если бы Шекспир сказал это, мир никогда бы не увидел «Ромео и Джульетту». Ты все еще ненавидишь ее?

— Я никогда этого не говорил, — быстро перебил своего отца. — Я долго ждал кого-то вроде нее и даже не знал об этом. Однако я не могу позволить ей узнать, что я… Я могу хотеть ее, я могу быть верным, и я могу заботиться, но я еще не могу любить ее. Она не получает любви, пока сама что-нибудь не почувствует.

— А если она этого не сделает?

Я оторвался от стены, как только увидел, что они направляются к нам.

— Я все равно буду рядом.

— Кто вы и что вы сделали с моим сыном? — его старые глаза сверкнули на меня.

— Даже не начинай, отец.

— О чем вы оба шепчетесь? — моя мать внимательно посмотрела на нас, когда наконец добралась до нас.

Мой отец ухмыльнулся, целуя ее в щеку.

— Мировое господство, — она закатила на него глаза, в то время как Мел просто подняла бровь, глядя на меня.

— У тебя был шанс, и ты потерпел неудачу. Пора отойти в сторону и позволить новой крови выйти вперед, — сказала моя мать. Мой отец притворился обиженным, прежде чем притянуть ее в свои объятия. Это было то, чего я хотел с Мел, но она, скорее всего, пристрелила бы меня за публичное проявление чувств… или любое проявление.

Словно подтверждая мои мысли, Мел в замешательстве уставилась на них, прежде чем встретиться со мной взглядом, как бы говоря мне: «Твоя семья такая странная».

— Разве у вас не назначено интервью, о новые король и королева? — спросил нас мой отец с ухмылкой. Он официально отказался от своего титула в ночь нашей свадьбы, и с тех пор я… Мел и я правили, и он был более расслабленным, даже счастливым. Он долго ждал, чтобы уйти в отставку, и вот я все это время думал, что он просто не хочет отказываться от своего титула, но он это сделал. Отец просто хотел убедиться, что ему никогда больше не придется вмешиваться.

Предложив Мел руку, мы оба направились в гостиную, и я рассмеялся, увидев, как она пытается расслабить лицо.

— Заткнись. Одному богу известно, как долго нам придется улыбаться этим людям, — парировала Мел, когда я остановился в дверях.

— Просто будь как Эвелин.

— Быть похожей на твою мать? Ты больной ублюдок, Лиам Каллахан, — она подмигнула, заставляя меня хотеть одновременно задушить и поцеловать ее.

— Будь непохожа на себя, — ответил я сквозь зубы, прежде чем открыть дверь.

Когда я это сделал, она шагнула вперед.

— Нам очень жаль, что мы опоздали. Оторвать Лиама от его работы может быть непросто. Он стесняется таких вещей, — добродушно сказала она, когда съемочная команда улыбнулась ей.

Меня никогда не переставало удивлять, как быстро она могла включаться и выключаться. Она обладала способностью так легко обезоруживать людей.

— О, не стоит, миссис Каллахан. Мы просто так рады, что вы смогли найти для нас время. Я Джен, а это моя команда. Мы просто проверяли, все ли в порядке с освещением и прочим. — Женщина ухмыльнулась, очевидно, уже сообразив, что получает интервью всей своей жизни. Подойдя к своей жене, я обнял ее за талию.

— Вам что-нибудь нужно? — тихо сказал я, злоупотребляя своим ирландским акцентом. Она замерла, глядя мне в глаза. В обязательном порядке это случалось с каждой гребаной женщиной, которую я встречал, кроме Мел. Единственная женщина, с которой я хотел бы, чтобы это действительно произошло.

— Лиам, остановись, пока ты не довел бедную женщину до сердечного приступа, — Мел улыбнулась мне, но все, что я увидел, были ножи в ее глазах, прежде чем она повернулась к Джен. — Пожалуйста, не обращайте на него внимания. Он не осознает всей силы своего ирландского обаяния.

Я закатил глаза и нежно поцеловал ее в щеку. Я почувствовал, как она слегка напряглась, но Мел не вышла из образа.

— Все, что мне было нужно, это найти тебя.

— Это будет отличное интервью. Я это чувствую. Вы оба готовы? — спросила Джен. Кивнув, мы подошли к стульям, которые были расставлены для нас. Я подождал, пока Мел сядет первой, прежде чем занять свое место рядом с ней. В тот момент, когда я это сделал, она наклонилась, как гребаный профессионал, и положила руку мне на колено. Для человека, который никогда раньше не давал интервью, у нее все шло хорошо. Но это была моя жена, искусный манипулятор.

— Прежде всего, мне приятно сидеть напротив королевской семьи Америки, — сказала нам Джен, наклоняясь вперед.

Мел посмотрела на меня, и я понял, что если Джен не будет осторожна, моя жена убьет ее.

— Королевская семья Америки? — она улыбнулась, прежде чем издать небольшой фальшивый смешок.

— Да, миссис Каллахан, вся Америка любит вас, и я должна сказать, что лично мне понравилось ваше свадебное платье. После вашей свадьбы заказы на подобные платья посыпались со всей страны, — сказала Джен.

— О, Боже мой, неужели? — Мел покраснела, выглядя невинной и с глазами лани, в то время как она держалась за мое колено адской хваткой. — Это так странно для меня. Внезапно все начинают беспокоиться о моей одежде и прическе. Я чувствую себя знаменитостью или кем-то в этом роде.

— Поверьте мне: нет больших знаменитостей, чем вы двое. Мои друзья даже пытаются разгадать секрет сексуальной прически Лиама Каллахана, — продолжила она, и мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не застонать вместо того, чтобы улыбнуться в гребаную камеру.

— Честно говоря, я ничего не делаю, — сказал я, смеясь.

— Потому что он Лиам Каллахан и от природы сексуален, — продолжила Мел, прежде чем высунуть язык. Поэтому я наклонился и поцеловал ее в губы.

— Видите, почему я никогда не могу выиграть спор? — Мел хмуро посмотрела на Джен, прежде чем снова ухмыльнуться. — Он просто целует меня или, что еще хуже, снимает рубашку, и я совершенно ошеломлена.

Если бы только это было, черт возьми, правдой.

— Да, потому что я Лиам Каллахан и от природы сексуален, — сказал я, бросая ей ее слова обратно, прежде чем повернуться к Джен. — Как вы думаете, мы можем изобразить это на наклейке на бампере?

Мел ударила меня, тихо смеясь, и мне это не понравилось просто потому, что это была не она. Эта игривая, опрятная притворщица не была моей женой. Это было странно, потому что я хотел, чтобы она была такой до того, как мы встретились. Однако моя Мел, как наедине, так и с нашими людьми, была сильнее, безжалостнее и сексуальнее. Эта Мел была милой, но это была не она, и я хотел, чтобы моя жена была той, кем она была на самом деле, когда была со мной.

— Итак, самый первый вопрос, который мир хочет знать… Где вы двое познакомились? — Спросила Джен.

МЕЛОДИ

Я застонала, когда мы вошли в кабинет.

— Слава гребаному Богу.

Лиам протянул мне бокал бренди, еще раз напомнив мне, что мне нужно, чтобы кто-то поставил здесь мое вино.

— Я удивлен, что ты не убила ее, когда она спросила, беременна ли ты, — сказал он, внимательно наблюдая за мной, пока я пила.

— Я тоже. Очевидно, брак сделал меня мягче, — ответила я, возвращаясь к бумагам на столе перед нами.

Лиам медленно обнял меня, и я почувствовала, как мое тело автоматически начало расслабляться рядом с ним. Я не была уверена, когда это началось, и было ли это связано со всем этим сексом, но сейчас это произошло. Теперь мое тело знало его прикосновения и принимало их, на самом деле, оно наслаждалось ими. Мне это нравилось.

Что, черт возьми, со мной происходит?

— Лиам, мы должны убедиться, что все верят, что Эмори убил моего отца, и подготовиться к Италии, — пробормотала я, но он просто поцеловал мое плечо и шею. — Я серьезно. Успокой свой член, и давай закончим с этим, пока Эвелин не потащила нас на ужин.

Он застонал, отстраняясь, и мое тело мгновенно соскучилось по его теплу. Выпив еще, он сел и начал изучать бумаги.

— Шесть самых дорогих автомобилей Вэнса будут находиться на пути из Суверето в Лучиньяно. Это около ста четырех миль, но они поедут проселочными дорогами, потому что так безопаснее и на дорогах нет полиции. Мне все равно, люди они Вэнса или нет, они все равно люди, — ответила я, показывая ему карту.

Он посмотрел на меня, приподняв бровь и, как всегда, с уколом вожделения. Он был таким гребаным сексуальным наркоманом.

— Что это должно означать?

— Это значит, что если у них есть члены, то они мужчины. Если они мужчины, и ты посадишь их за руль многомиллионного спортивного автомобиля, то они нарушат ограничение скорости. Они будут соревноваться друг с другом, потому что самцы должны доказать, что они лучше во всем. — Я закатила глаза.

Лиам пристально посмотрел на меня, схватив за руку.

— Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты упоминаешь член любого другого мужчины, кроме меня.

— Смирись с этим, это не значит, что я сосу его, — сказала я, глядя на его руку. У него была одна секунда, чтобы отпустить меня, прежде чем я оторву его конечность.

— Черт возьми, Мел. Почему ты всегда пытаешься вывести меня из себя? — Его глаза сузились, прежде чем он, наконец, отпустил меня.

— Американская королевская семья, помнишь?

Прежде чем он успел ответить, раздался стук в дверь.

— Отлично. Это твоя мать, — я вздохнула и приготовилась быть вежливой.

Закатив глаза, Лиам повернулся к двери.

— Войдите.

Однако вошедшим человеком была не Эвелин, а Деклан, чьи глаза были темными, а челюсть сжата.

— Новый суперинтендант полиции Чикаго здесь и хочет поговорить с вами, — сказал он, сердито глядя. Я оглянулась на Лиама, который теперь сидел на своем стуле, хмуро глядя на дверь с обещанием смерти и крови в глазах. Этот Лиам, на мой взгляд, был самым сексуальным из всех.

— Приведи его сюда, — тихо сказал он.

Деклан отступил в сторону, пропуская вперед мужчину средних лет, хотя и моложе, чем, по-моему, должен быть суперинтендант. Рядом с ним вошел еще один мужчина примерно его возраста. Они оба выглядели бесстрашными, что означало, что они были либо наивными, либо глупыми.

— Спасибо, Деклан, — крикнул Лиам. Деклан посмотрел на офицеров, его челюсть сжалась, прежде чем он вышел и закрыл за собой дверь.

— Суперинтендант Эндрю Паттерсон, не так ли? Что привело вас в мой дом? — спросил Лиам, когда я села на стол, скрестив ноги.

— Да, это я, мистер Каллахан, — сказал он, прежде чем взглянуть на меня. — Мы пришли поговорить с вами наедине.

Наедине? Ублюдочная сука.

— Я думаю, я останусь, — сказала я как можно любезнее, прежде чем Лиам успел заговорить.

Лиам хихикнул, откидываясь на спинку стула.

— Что ж, вы слышали леди.

— Как вы знаете, мистер Каллахан, на самом деле, я буду называть вас Лиамом, я новый суперинтендант, потому что прежний решил досрочно уйти на пенсию. Я был избран добрыми людьми Чикаго, чтобы сделать этот город безопасным. Что-то, чего не было уже очень давно, черт возьми. Я знаю, кто ты такой. Я знаю, чем вы занимаетесь, и я здесь, чтобы предупредить вас, что ваши дни хождения по краю закона закончились. Я не остановлюсь, пока ты и остальные тебе подобные не окажетесь там, где вам самое место. За решеткой.

Лиам рассмеялся, глядя на меня.

— Дорогая, нам действительно нужно начать голосовать. Посмотри, что произошло, когда мы этого не сделали. Какой-то идиот достает значок и пистолет и пытается затеять бойню.

— Еще не слишком поздно, — сказала я, улыбаясь и двигаясь рядом с ним. — Он не остановится. Так что все, что нам нужно сделать, это убить его, а затем обязательно проголосовать.

Темнокожий офицер, стоявший рядом с дураком, шагнул вперед.

— Это угроза, миссис Каллахан?

Я улыбнулся.

— Положив руку на гребаную Библию, ты очень глупый человек.

Суперинтендант Паттерсон потрясенно посмотрел на меня.

— Может быть, ты не расслышал меня…

— Нет, мы тебя услышали, — отрезал Лиам, его глаза опасно сузились. — Но пришло время тебе услышать меня. Ты думаешь, что сможешь управлять этим городом? Моим гребаным городом? Я, блядь, владею им. Я, блядь, купил его! Я, блядь, боролся из-за него! Ни одна наркоманская сучка на углу Джамп-стрит, и, черт возьми, ни один 5–0²⁸ со своим закадычным другом, похожим на Медведя Смоки²⁹, никогда не скажет мне другого. Я владею Чикаго! А это значит, что ты, блядь, принадлежишь мне!

Паттерсон шагнул вперед.

— Ты можешь думать, что ходишь по воде, но ты всего лишь человек, Лиам Каллахан, не более того, и я тебя не боюсь. Я использую все меры закона и каждого человека, которые у меня есть, чтобы расправиться с тобой, как с гребаной собакой, которой ты и являешься!

Я должна была отдать ему должное, у этого человека были яйца. Он был гребаным идиотом, но у него были яйца.

— Ты думаешь, что сможешь, — ответила я, когда Лиам выдохнул через ноздри и встал. — Ты думаешь, что у тебя есть каждый полицейский, но это не так. Ты никогда этого не сделаешь. Что произойдет, если кто-то потеряет свои семьи? Они не все такие, как вы, суперинтендант Паттерсон. Ты потерял свою жену, своего ребенка и свой гребаный дом. — Он удивленно посмотрел на меня. — Ты потерял все, и теперь ты думаешь, что тебе нечего терять. Что ж, поверь мне, так оно и есть. Ты не первый человек, который думал, что может контролировать этот город с помощью закона и порядка. Тебя можно заменить.

Лиам отошел от стола, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Ты думаешь, что можешь изменить мир? Ты думаешь, что сможешь изменить мой гребаный город? Вот проверка на реальность для тебя. Один полицейский в день, один член семьи в день, как ты думаешь, понравится ли это твоим людям? Этот город будет истекать кровью. Я заставлю его пролиться дождем из крови и слез. Он так испачкает твои руки, что ты никогда не сможешь его смыть. Эти люди возненавидят тебя. Я не удивлюсь, если они сами всадят тебе пулю в череп.

Лиам сделал еще один шаг прямо перед лицом ублюдка.

— Я устрою на этих улицах такой ад, какого ты никогда не видел, и когда к тебе придет мать с фотографией своего мертвого сына, когда твои люди будут так напуганы, что будут спать в пуленепробиваемых жилетах, и они повернутся к тебе, скажи им, что это потому, что ты думал, что можешь обыграть меня. Скажи им, что это потому, что ты был идиотом и однажды в субботу зашел не в тот дом, — сказал Лиам, и я не могла отрицать, насколько сексуальным я нашла его в ту самую секунду.

Подойдя к двери, я придержала ее открытой.

— Ты явился без приглашения, а это значит, убирайся к чертовой матери из моего дома, пока я не воспользовалась своими правами по второй поправке³⁰ и не вышибла тебя нахрен.

Когда они ушли, я позволила двери захлопнуться за ними, прежде чем подошла к Лиаму и крепко поцеловала его. Он поднял меня и отнес к столу, положив на него. Он раздвинул мои ноги коленом, пока его руки путешествовали вверх по моему животу, а затем к груди, пока мой муж целовал меня в щеку.

Но прежде чем он успел сорвать с меня платье, я схватила позолоченный нож для вскрытия писем и приставила его к его шее. Лиам замер, уставившись на меня в шоке и замешательстве.

— Вспомни, как близко ты был сегодня к тому, чтобы заполучить меня в этот офис, — сказала я, чуть сильнее прижимая нож к его шее. — Тогда помни, что Чикаго принадлежит не тебе. Мы владеем Чикаго, о чем ты забыл в гневе. Мы! В следующий раз, когда ты забудешь, я разрежу тебя от кончика твоего красивого подбородка до сердца. А теперь прочь.

Он пристально посмотрел мне в глаза, схватил меня за запястья и сжимал до тех пор, пока нож для вскрытия писем не выпал у меня из рук. Его руки потянулись к моей шее, и я увидела того самого монстра, которого я вожделела, смотрящего мне в глаза. Даже тогда я все еще находила это сексуальным.

— Я уже говорил тебе однажды, но я скажу тебе еще раз, учитывая, что ты моя жена, которой я доверяю и о которой я забочусь слишком многими извращенными способами, чтобы описать — никогда не направляй на меня оружие.

Он снова крепко поцеловал меня в губы, прежде чем отпустить меня и отступить назад. Я начала поправлять платье, а он направился прямо к бренди.

— Нам придется уничтожить миссию Вэнса, — ответила я, подходя к нему, чтобы поправить галстук.

Он выглядел злым, расстроенным и кровожадным.

— И почему, черт возьми, это так? Этот сучок и его дружок не имеют никакого отношения к Италии.

— Лиам, — прошипела я, дергая его за галстук. — Мы вот-вот вступим в войну. Мы не застрянем между Вэнсом и полицией Чикаго. Особенно когда наши люди ведут себя как дети и подставляют нас каждый раз, когда мы отводим взгляд. Они ненавидят друг друга.

— Ненависть — это сильное слово.

— С тех пор, как я здесь, была ли хоть одна ночь, когда кто-нибудь из наших людей не оскорблял или не пытался убить друг друга?

Его розовые губы приоткрылись на мгновение, прежде чем снова сомкнуться.

— Вот именно.

— Мы, ирландцы, сражались с вами, итальянцами, на протяжении многих поколений. Конечно, они не остановятся только потому, что ты спишь в моей постели.

Ухмылка на его лице, как у жирного кота после еды, заставила мою кровь закипеть.

— Ты гребаный… Именно то, что вы, ирландцы, делаете, нас бесит. Ты не думаешь, прежде чем говорить. Sei in ottone, idioti maleducati, egoisti e cazzo, razza di mangiare, dormire, uccidere e gobba come cani!³¹.

— Прости, я отключился после твоей речи.

Сделав глубокий вдох, я отошла от него на несколько шагов, изо всех сил стараясь не просто… ах.

— Как мог человек с твоим IQ не проявить инициативу в изучении итальянского языка?

— Ты смотрела «Интимный словарь»?

— Что?

— В фильме англичанин отправляется в чужую страну в тридцатых годах девятнадцатого века, чтобы помочь колонизировать эти территории. Но он не знает языка, поэтому они дают ему красивую деревенскую девушку, с которой он спит и обменивается словами, пока не выучит язык.

Я… я даже не могу ответить. Он, должно быть, мазохист или просто наслаждался тем, что трахался со мной. У меня не было на это сил.

— Дай угадаю, сценарист и режиссер фильма написали мужчины. Voi tutti mi fai schifo³².

Уголки его челюсти приподнялись, а плечи расслабились, опираясь на переднюю часть стола.

— Итак, дорогая жена, что нам делать с нашими людьми?

— Сегодня вечером мы идем ужинать, а завтра готовимся к лагерю, — сказала я улыбкой.

Он уставился на меня так, как будто я сошла с ума.

— К лагерю?

— Когда я стала Боссом, мои люди мне не доверяли. Они не думали, что я смогу руководить ими, и когда я привела новых людей, они тоже им не доверяли. Я купила участок леса недалеко от Каскадии, штат Орегон, и превратила его в нечто вроде лагеря. Это их момент ослабить бдительность, потому что это место похоже на гребаную крепость. Все хакеры проводят время, играя с новейшими игрушками, которые я им предоставляю. Все, о чем я прошу, — это чтобы они не попали ни в какие списки ФБР. Сам факт того, что я должна сказать им это, выше моего понимания. В лесу полно мишеней, способных бросить вызов снайперам. Тренажерный зал предназначен для любителей рукопашного боя, и там круглосуточно работают семь поваров, чтобы их кормить. Они вместе убивают тварей, вместе едят и спят в одних домах. К концу недели они становятся братьями. — Это было гениально с моей стороны, и я видела это и в его глазах.

— Одна неделя? Вот и все, и тогда мы станем семейкой Брейди?³³.

— Ну, они не будут пытаться убить друг друга так часто. Это только начало.

Он пожал плечами.

— Ну, жена, тогда мы отправляемся в лагерь.

Я усмехнулась, почти желая больше гордиться его словами.

— Никакие женщины не допускаются, кроме Адрианы и меня.

— Что, черт возьми, такого в этой Адриане?

— Она — часть команды, Лиам, и если бы ты видел дальше внешности, ты бы это знал. Она опытный стрелок, опытный профайлер и чертовски хороший личный костюмер, — добавила я, отталкиваясь от него, чтобы взять свой телефон со стола.

— Я все еще хочу уничтожить машины Вэнса, — он нахмурился. Мужчины и их машины.

— Мы можем, и мы это сделаем, — я ухмыльнулась, мне уже нравился план, формирующийся в моей голове. — За исключением того, что на этот раз нам придется украсть их из поместья Вэнса, прежде чем он туда доберется.

Он посмотрел на меня, ухмыляясь, как сумасшедший дурак, и шагнул вперед, слегка коснувшись моей щеки.

— Чертовски идеально, — сказал он мне, прежде чем поцеловать меня еще раз, и я знала, что на этот раз его не остановить.