Благословенный

Глава 21

По летнему времени Наталья Александровна переехала в Царское Село, где было и прохладнее, и комфортнее чем в Зимнем Дворце. Там, из-за подступающей летней жары, нам приходилось ночевать с настежь раскрытыми окнами, и шум от проезжающих по свежеуложенной брусчатке экипажей сильно мешал спать. Пробовали застилать камень соломой и ставить часовых, останавливающих слишком поздно проезжающие телеги и дрожки; но оказалось, что снабжение Зимнего припасами в значительной степени происходит ночью, чтобы днём подводы с низкорослыми косматыми лошадками и возницами в армяках не мозолили глаза благородной публики. А ведь так, если подумать, можно что угодно провести на Дворцовую площадь…

В общем, перевезя Наташу в Екатерининский дворец, проинспектировав заодно ход работ по строительству Лицея, я вернулся в Петербург, где меня, как оказалось, уже в нетерпении ожидал мистер Уитворд. Разумеется, я сразу же назначил ему аудиенцию — зачем задерживать такого занятого человека?

Английский посол был бледен и решителен. Он отказался от чая и сразу взял «быка за рога».

— Ваше Величество! Я получил крайне тревожные вести от Первого лорда адмиралтейства Хау. На протяжении нескольких месяцев с патрульных фрегатов и бригов флота Его величества неоднократно замечали в Канале и Ирландском море быстроходные торговые корабли под флагом княжества Эвер. Исходя из описания конструкции корпуса и такелажа, наши кэптены идентифицировали их как русские, Соломбальской верфи, недавней постройки. Эти суда не реагировали на сигналы наших фрегатов о необходимости остановиться и представить груз для проверки на предмет контрабанды, всячески уклоняясь от досмотра. Пользуясь превосходством в скорости, они постоянно бежали от исполняющих свой долг кораблей Его Величества.

— И что же с того? — деланно небрежно спросил я, помешивая серебряной ложечкой в кружке прекрасного кантонского чая с бергамотовым маслом. Какая же это прелесть — настоящий, дорогой чай!

— У нас есть данные, — грозно продолжал сэр Чарльз, — что по меньшей мере пять из этих клиперов заходили в укромные бухты на побережье Ирландии и осуществляли выгрузку неизвестного товара. По сведениям из заслуживающих доверия источников, близких к верхушке ирландских сепаратистов, на этих судах в Ирландию было доставлено оружие и боеприпасы!

Понятно. Жаловаться пришёл!

— Вы знаете, Чарльз, я, откровенно говоря, ожидал вашего вопроса на сей счёт, и хотел бы напомнить вам одну историю. В 1788 году, (я был тогда ребёнком, но помню всё очень хорошо), наш посланник в Лондоне сэр Сэмуэл Воронцофф направил в ваш Форин офис запрос о широко развернувшемся тогда в Англии снабжении Турции военными материалами и использования английских судов для перевозки турецких военных грузов. Так, например, наш осведомитель в Константинополе банкир барон Гибш сообщал в мае 1788 г., что из Константинополя в Морею вышли 4 английских корабля с военными материалами. Другой осведомитель, Фродинг, тогда же сообщал, что английские суда с пушками вышли из Константинополя в Рагузу. Турция беспрепятственно закупала в Англии военные суда; число подобных примеров во время той войны было огромно. Но премьер Питт отвечал Воронцову, что «ничего про это не знает»…

Уитворд слушал меня, как зачарованный; казалось, глаза его мерцали, будто слова мои падали в его мозг, как искры, вызывая в голове посланника микровзрывы затравочного пороха. Не рванёт ли? Ведь залп будет направлен в мою сторону!

— … и у меня, признаюсь, было огромное искушение ответить вам точно также. Ведь это так просто: произнёс «я не знаю», и разом избавил себя от всех дальнейших объяснений! Однако, друг мой, ответ этот был бы неверен. Нет, я знаю, что, для кого и куда возили эти суда и, хотя и не расскажу вам, что в них было (вы и так всё узнаете в своё время), но зато объясню, почему эти корабли появились в прибрежных водах Ирландии. Видите ли, мы, русские люди, добродушны и незлопамятны; однако, будучи сведущи грамоте, мы нынче всё записываем. И, решая, делать или не делать что-либо в отношении другого народа, мы достаём эти записи из запылённых дедовских сундуков и освежаем свою память. так вот, Чарльз; перечитав на досуге эту древнюю дипломатическую переписку, я решил, что, как у нас говорят, «долг платежом красен». Так что, да, кое-какие кораблики у вас там дейсвительно плавают… Считайте, что мы теперь в расчёте за ту морейскую историю!

— Ваше Величество, — волнуясь, быстро заговорил Уитворд, как только я дал понять, что закончил свою мысль, — неужели вы действительно решили вспомнить, что делали какие-то безвестные английские корабли, принадлежавшие невесть каким судовладельцам — вполне возможно, это были шотландцы или даже ирландцы, — в тысячах морских миль от берегов Англии? Под нашим флагом плавают более пяти тысяч различных судов по всему свету; как мистер Питт мог бы проследить за тем, что они там перевозят? Ваше Величество, в нашей стране приняла свобода предпринимательства, и правительство не контролирует каждого шага подданных короля Георга! Если ваш двор действительно подозревал, что на тех судах везли контрабанду, вам следовало самостоятельно перехватить и досмотреть их, и если там действительно были военные грузы, обратиться в суд с требованием о конфискации!

Ну конечно, старые песни…

— Видите ли, господин посланник, свобода частного предпринимательства — это такая штука… Обоюдоострая, скажем так. Вот наши солдаты на кавказской линии неоднократно отмечали наличие у горцев английского оружия. По этому поводу делались многочисленные запросы и непосредственно вам, и в Форин Офис, и вашему консулу в Константинополе; на все наши протесты нам ответили, что английская товары продаются по всему миру и на Кавказе они появились в результате «свободной торговли». Могу предположить, что в Ирландии произошло нечто подобное. И я могу ответить вам вашими же словами: если вы подозревали, что эти русские корабли перевозят контрабанду, отчего же вы их не перехватили? Вы навязали всему миру «каперский» морской закон, а теперь жалуетесь мне, что не можете его реализовать? Кстати, мы уже много раз говорили с вами про продажу хороших, быстроходных русских кораблей. Однако до сих пор дело не сдвинулось с мёртвой точки. Все ваши предложения сводились к покупке одного или двух судов, что нами почитается неприемлемым. Хочу воспользоваться случаем, чтобы ещё раз предложить вам покупку большой партии великолепных, быстроходных судов. Уверяю, как только вы сделаете это приобретение, вашим кэптенам уже не придётся жаловаться, что ваши корабли не могут догнать какого-то торговца! Кстати, как поживает ваш прекрасный флот? Может быть, вы наконец-то созрели для покупки у нас боевых кораблей?

Сэр Чарльз дипломатично поклонился, благодаря за предложение. Английский флот поживал не то, чтобы очень уж хорошо: после атаки Де Винтера на устье Темзы базировавшиеся там эскадры Северного моря и Канала лишились четырнадцати линейных кораблей и трёх десятков других судов; более пяти тысяч моряков погибло или дезертировало. Но неприятности на этом не кончились: голландцы вошли в устье реки Медоуз и разрушили Чатемские верфи, взорвав доки и, в числе прочего, спалив огромные запасы корабельного леса. Теперь лорды Адмиралтейства спешно собирали новый флот Канала, отзывая боеспособные суда из Средиземноморской эскадры и из Вест-Индии. Конечно, поражение не было критическим — у англичан оставалось чуть менее двухсот линейных судов, что сильно больше, чем у всех их врагов вместе взятых.

— Правительство его Величества короля Георга — мрачно ответил Уитворт, — заинтересовано в поставках корабельных материалов. Навряд ли продукция русских верфей отвечает высоким стандартам Королевского флота!

— Вот как? Жаль! А вот Батавская республика оказалась более сговорчива…

— Простите?

— Видите ли, Чарльз, поскольку вы так не захотели приобрести наши суда, мы продали их голландцам! И те клиперы из Эвера — тоже.

Лицо Уитворда пошло красными пятнами.

— Правильно ли я понимаю, что вы передали самое современное морское вооружение нашим злейшим противникам?

— Простите, Чарльз! Я очень вам сочувствую; конечно же, для вас всё это крайне неприятно. Но поймите и вы нас — мы просто не смогли утерпеть: уж больно выгодные подвернулись условия! Представляете, мы списали почти четверть нашего долга перед голландскими банкирами, а остальную сумму очень выгодно реструктурировали!

— Сколько кораблей вы продали им?

— Все. Мы продали все устаревшие линкоры и фрегаты Балтийского флота, а также 47 быстроходных грузовых клиперов, и заключили контракт на постройку ещё полутора сотен!

Выражение лица Уитворда стало вдруг таким кислым, будто он разом проглотил годовую матросскую пайку лаймов, и теперь демонстрировал всему миру вызванные этим опытом эмоции.

— А ещё меня несказанно удивили испанцы. Купили у нас шесть ветхих линкоров и фрегатов. То есть просто совершеннейшее старьё, годное только в лом! И зачем они им нужны — ума не приложу… В общем, господин посол, вы подумайте насчёт закупки у нас кораблей. Последнее время они пользуются успехом! Правда, на ближайшее время наши верфи сильно загружены, но года через два мы сможем поставить вам первоклассный товар!

На Уитворда было больно смотреть.

— Я передам ваши предложения нашему правительству! — кланяясь, сообщил он, и практически выбежал из моего кабинета.

И чего он, спрашивается, взъелся? Свобода торговли и мореплавания же! Наверное, просто не в себе, получив последние новости из Ирландии…

Восстание на Зелёном Острове вспыхнуло сразу в нескольких графствах. 2 марта 1797 года британское правительство объявило военное положение в Ирландии, и приступило к репрессивным мерам по обезоруживанию населения. Это стало последней каплей: лорд Фитцжеральд, самый компетентный в военном деле лидер мятежников, не ожидая французской поддержки, наметил начало всеобщего восстания на 23 мая. В назначенный срок многие графства Ирландии были охвачены восстанием, сопровождающимся резнёй протестантов и лоялистов. В Дублине мятежники собрались в парке Стивенс-Грин и атаковали дом лорда-лейтенанта. Попытки защитить резиденцию, выставив артиллерийскую батарею, окончились неудачей; откуда-то с крыш домов и из-за изгородей артиллеристов стали обстреливать из штуцеров, и вскоре прислуга орудий была перебита.

30 мая в Ирландии стало известно об акции голландского флота, разгромившего в Норе небоеспособные из-за мятежа эскадры Северного моря и Канала. Эта новость вызвала взрыв энтузиазма: восстание стало всеобщим. Под знамёна «республики Коннахт» разом встало более 100 тысяч ирландцев!

Тяжелые потери английского флота стали известны и во Франции, сразу же сказавшись на активности французского флота. 2-го июня года французский экспедиционный корпус под командованием генерала Гоша в составе 8 тысяч пехоты и 4,5 тысяч конницы (без лошадей) при 24 полевых орудиях благополучно прибыл к северо- западному побережью Ирландии и высадился на берег в Килкуммине, графство Майо. Экспедиция должна была поддержать восстание ирландских патриотов, распространившееся в графствах Мит, Карлоу, Уиклоу, Антрим, Даун, Килдер и Уэксфорд. На следующий день полковник Сарразен во главе 300 французских гренадёр атаковал в штыки деревню Киллала, обороняемую 80 солдатами 17-го пехотного полка и отрядом конных лоялистов; гарнизон успел сделать только один залп и обратился в бегство, трое французских гренадёр получили лёгкие ранения. После этого успеха к французскому отряду присоединились около 5 000 ирландских добровольцев, получивших привезённые французами мушкеты. Через день авангард французов (1500 человек) под командованием всё того же Сарразена двинулся к Баллину, и в миле к северу от города столкнулся с английским отрядом (700 человек) под командованием командира гарнизона Баллина полковника Чепмэна. Исход завязавшегося боя решила фланговая атака ирландских ополченцев под командованием французского полковника Фонтэна, после которой англичане пустились в бегство. К этому моменту в стратегическом центре графства городе Кастлбаре британский командующий генерал-лейтенант Лейк располагал следующими силами: рота 6-го пехотного полка, половина батальона шотландского полка Фрезера, два батальона милиции, рота волонтёров Голуэя, эскадрон драгун Лорда Родена, четыре эскадрона 4-го карабинерского; всего 1 610 человек при 11 орудиях. На рассвете 10 июня заместитель Сарразена, генерал Амбер, узнавший у местных жителей обходной путь к югу от Кастлбара, совершил обманный маневр на Фоксфорд, а затем сменил направление и к ночи достиг городка Лахарден, где местный священник, отец Конрой, призвал население оказывать французам всестороннюю помощь.

В 8 утра 11 июня отряд Амбера (1500 французов, 2000 ирландцев, шесть орудий) достиг Кастлбара с южной стороны. Между тем английские позиции располагались в трёх линиях на северо-восточной части города и от полного разгрома их спас один из фермеров, который заметил приближающиеся войска и поднял тревогу. Первая атака французов была отбита огнём артиллерии, но после второй атаки англичане дрогнули и обратились в бегство, побросав всю свою артиллерию, знамёна и обозы. Паника была настолько велика, что беглецы остановились лишь в Туаме, в 34 милях от Кастлбара, а некоторые достигли и Атлона в 42 милях; эта битва вошла в историю как одно из самых позорных поражений английской армии под наименованием «Бег от Кастлбара». После победы генерал Амбер дал несколько дней отдыха своей армии, в состав которой влилось несколько сотен ирландских добровольцев и 250 дезертиров с британской службы.

В этот период лорд Фитцжеральд, провозгласивший в Дублине Республику Коннахт, и установивший временное революционное правительство, спешно собирал в столице наиболее боеспособные силы повстанцев. Однако, направленный в это время в Ирландию новый английский главнокомандующий и лорд-лейтенант Ирландии Корнуоллис оперативно мобилизовал и лично возглавил все свои силы: в лагере к западу от Дублина ко 2-му июля было сконцентрировано 7 800 солдат, разбитых на четыре бригады под командованием генералов Хантера, Кэмпбелла, Хатчинсона и Мура. 4 июля англичане двинулись на Дублин.

Эдвард Фитцжеральд, несмотря на численное превосходство расположившихся в Дублине повстанцев (более 25 тысяч человек, в том числе 16 тысяч вооружённых огнестрельным оружием), ввиду отсутствия у них должной выучки благоразумно решил отступить на север, на соединение с французскими войсками. Сам французский главнокомандующий, генерал Лазар Гош, в это время тяжело заболел, и экспедиционный корпус возглавил его заместитель, молодой Бартелеми Жубер.

Опытный Корнуоллис сразу же оценил опасность этого маневра: если бы повстанцы Фитцжеральда соединились в французами, силы получившегося сорокатысячного войска стали бы непреодолимы. Взяв Дублин под контроль, лорд Корнуоллис направился в погоню за повстанцами, намереваясь разбить их до встречи с французами, и, казалось, имел существенные шансы на успех: дисциплина марша у кадровой английской армии была много выше, чем у необученных ирландцев.

Между тем, французы двинулись на юго-восток, в надежде взбунтовать наибольшее число ирландцев, прорваться к Дублину и взять под контроль всю страну. В тот же день передовые части франко-ирландских войск разгромили у деревни Коллуни отряд лоялистов (более 500 человек с двумя орудиями) под командованием капитана О’Хара, причём в бою особо отличился герой ирландского восстания капитан Тилинг. 6 сентября 1798 года генерал Жубер получил известие о восстаниях, вспыхнувших в графствах Лонгфорд и Уэстмит, а также о марше Фитцжеральда на соединение с его силами, после чего повернул на юг, надеясь объединиться с новыми союзниками. Вместе с тем, лорд Корнуоллис, чьи силы увеличились до 17 000 человек за счёт мобилизации гарнизонов ряда городов, настиг и попытался разбить повстанцев у селения Баллимахан. В тяжёлых арьергардных боях ирландцам под командованием Патрика О’Брайена удалось сдержать англичан, пока основные силы повстанцев встретились с авангардом французов у Строкстауна.

Узнав о соединении французов и основной части ирландцев, Корнуоллис прекратил преследование и перекрыл французам дорогу к Дублину. 18 июля 1797 года его войска заняли позиции у Баллинамука — основные силы расположились на холме Шанмуллаг, господствующем над деревней Баллинамук, а бригада Кэмпбелла перекрыла дорогу, вдоль которой наступали Фитцжеральд и Жубер. Авангард французов атаковал пехоту Кэмпбелла, которая вынуждена была отступить за холм. Атаки французской пехоты и кавалерии на основную позицию Корнуоллиса был дважды отбиты интенсивным огнём егерей и контратаками 5-го королевского драгунского и 12-го принца Уэльского полка; но после того, как подавляющие силы ирландцев, совершив фланговый обход, атаковали холм с фланга, Корнуоллис отдал приказ об отступлении к Дублину.

Потери англичан в результате сражения и последующего отступления составили 2400 убитыми и около 3,5 тысяч ранеными. Французы потеряли 600 человек, ирландцы — 3800 убитых и тяжелораненых. Потери Корнуоллиса, несомненно, были бы много выше, если бы не превосходство в кавалерии: не все французские конные полки успели получить в Ирландии лошадей, и более 3000 их пеших драгун не участвовали в сражении, оставаясь в резерве.

В этом бою проявились недюжинные полководческие дарования молодого Бартоломео Жубера, сумевшего сбить с сильной позиции кадровые английские полки, располагая не самыми лучшими французскими частями, и малообученными формированиями ирландских повстанцев.

Тем временем французское правительство направило на поддержку корпус генерала Харди численностью 4500 человек, размещённый на борту 16 разоружённых военных судов. Экспедиция отправилась из Бреста 16 августа 1797 года, и уже 2 сентября французы высадились в бухте Голуэй. Вместе с французами высадился и Теобальд Вольф Тон, поднявший восстание в Южной Ирландии. На отходе французские корабли были атакованы английской эскадрой адмирала Уоррена и, потеряв линейный корабль «Тулуза», французская эскадра была рассеяна и вынуждена была вернуться в Брест. Гораздо успешнее действовали голландцы. Начиная с середины 1797 года правительство Батавской Республики регулярно направляло в Ирландию для поддержки восставших гружёные боеприпасами клиперы и «балтиморские шхуны» русской и американской постройки. Пользуясь прекрасными ходовыми качествами этих кораблей, они почти беспрепятственно достигали берегов Республики Коннахт. Вся Батавская республика была в ожидании новых успехов: голландцы, на подъеме от блестящего рейда Де Винтера, собирались уже высаживаться в Шотландии.

Лорд Корнуоллис, столкнувшись с превосходящими силами и всеобщим восстанием, вынужден был отступить в Дублин и подготовиться к осаде. Отсюда престарелый командующий слал в Лондон просьбы о подкреплении; однако правительство, напуганное высадкой голландцев в Чатеме, не решалось перебросить в Ирландию дополнительные силы из метрополии. Зато вспомнили о дивизии генерала Аберкромби, действовавшей в Вест-Индии, и войска, оставленный адмиралом Эльфинстоном для оккупации Капстада и Цейлона, приказав срочно направить их на защиту метрополии.

Между тем, 18 сентября Жубер подошёл к Дублину. Началась долгая осада города. К тому времени уже вся Ирландия была под контролем мятежников; у англичан оставалось под контролем лишь несколько опорных пунктов — Лондондерри, Корк и Ватерфорд. Спасая положение, в Ирландию Лондон спешно перебрасывал в Ирландию дивизию генерала Аберкромби, используя линейные корабли Эльфинстона «ан-флейт»*.

Вечер перестал быть томным. Вопрос лишь, удастся ли нам извлечь из этого ожидаемые выгоды…

* — ан-флейт — термин, обозначающий применение боевых кораблей в качестве транспортов. При этом обычно снимается большая часть основного вооружения.