Божественная шкатулка

ГЛАВА 20

Я понял, что мне не составит особого труда отыскать красавицу великаншу. Стук топора Абрины явственно доносился из лесной чащи. Прежде чем увидеть эту удивительную женщину, я услышал, как за стуком топора последовал оглушительный удар — это на землю рухнуло срубленное ею исполинское дерево. Секунду спустя Абрина продолжила работу.

Я вывел моего скакуна на залитый солнцем участок Леса. Над северным краем поляны висела пыльная дымка. Я повел коня вперед, объезжая пни, и вскоре моему взгляду предстала Абрина. Стоя на поваленном дереве, она обрубала со ствола ветви. Отдельные из них — их Абрина обрубала одним ударом — были толще когда-либо виденных мной деревьев, свалить которые даже взрослым мужчинам удавалось с чертыханиями и проклятиями не менее чем за час. Я представил себе того, кто встанет на пути очаровательной великанши в минуту гнева, и внутренне содрогнулся.

Я не был уверен, заметила ли она мое появление, и поэтому спешился и привязал коня к невысокому деревцу, возвышавшемуся над гигантскими пнями. Взяв в руки шкатулку, я спросил ее о том, что мне сейчас следует делать.

— Наблюдай! — ответил мне подарок Олассара.

Я присел на пень и принялся наблюдать за тем, как удивительная великанша обрабатывает ствол дерева. Абрина была великолепна. Она напоминала неутомимую, наделенную невероятной точностью машину. Наконец она подобралась от комля дерева к верхушке, которая была толщиной не более метра. Хотя солнце уже начало скрываться за находившимися на юго-западе горами, я чувствовал, что мне становится все теплее. Когда охватившее меня неясное томление наконец вполне реально и телесно заявило о себе, я встал и раздраженно пересел на противоположную сторону пня, повернувшись к Абрине спиной.

Очень часто мои любовные прихоти втягивали меня в самые забавные истории. Достаточно серьезной оказалась лишь нынешняя ситуация, когда я отправился в это странное путешествие вместе с нантской жрицей. Не успел я толком нацелиться на избравшую безбрачие красавицу Синдию, как втрескался по уши в прекрасную великаншу — женщину-лесоруба. Причем в женщину, чей рост изрядно превышал мой собственный! Сомневаюсь, что я смог бы даже поднять ее топор! Одна голова этой восхитительной девы производила впечатление выкованной из двухсот фунтов железа!

В общем, Абрина производила просто-таки неизгладимое впечатление. Все в ней казалось неотразимым! Мое воображение было взбудоражено до предела. Ее роскошное необъятное тело просто сводило меня с ума!

— Корвас! — раздался голос за моей спиной.

— Да? — От неожиданности я вздрогнул, едва не подпрыгнул и оглянулся на Абрину. Та по-прежнему стояла на поваленном дереве.

— Мне жаль, что твой брат умер.

— А я его толком и не знал. — Я отвернулся и принялся с преувеличенным интересом разглядывать муравья, отважно вскарабкавшегося на мысок моего левого сапога. Я испытывал чувство вины за то, что Абрина сострадает по поводу смерти моего брата, в то время как я думал о вещах совсем иного свойства. — Меня отправили, чтобы я нашел тебя.

— Я знаю.

Я быстро взглянул на мою собеседницу.

— Откуда тебе об этом известно?

— Последние несколько недель меня преследуют какие-то тревожные, пугающие сны. В них я вижу великие войны и столь же великие страдания. В моих снах я побывала во многих далеких странах. Существует одно пророчество, Корвас.

— Да, я знаю. — Я встал и повернулся к Абрине лицом. — Я точно не помню, но… — Тут мне в бок уперся ящичек божественной шкатулки. Я вынул из него предлагавшуюся мне записку и прочитал ее.

— Корвас, я ведь женщина.

Я ответил на ее слова энергичным кивком.

— Абсолютно с этим согласен, Абрина.

— В пророчестве все-таки упоминается герой, а не героиня.

Я вытянул вперед руки.

— Видимо, Тайю был полностью уверен, когда остановил свой выбор на тебе. Нантская жрица сразу же с ним согласилась. Тайю вел нас сюда всю дорогу из Искандара.

Абрина вонзила свой топор в пень и присела на его край рядом со мной, затем устремила свой взгляд ввысь, на кроны деревьев.

— Корвас, надо мной с самого детства насмехаются. Меня еще с тех далеких пор называют дылдой, каланчой, горой, уродиной. Тайю сказал мне, что древнее пророчество хочет, чтобы я сразилась с богом-разрушителем и спасла тех, кто называл меня уродиной. — Она указала рукой на окружающие нас со всех сторон деревья. — Здесь, в Черном лесу, среди этих деревьев и лесных обитателей, мне очень хорошо и спокойно. Зачем мне идти с тобой, зачем нужно уходить из леса и спасать тех, кто обижает меня?

— Не знаю. На эти вопросы могут ответить лишь жрецы. Если бы я обладал могуществом богов, то уничтожил бы всех твоих обидчиков. Но, к сожалению, я способен лишь обмануть их, торгуя коврами. — Я пересел на противоположный край пня, по-прежнему держа в руках шкатулку. Затем снова посмотрел на Абрину. — Единственное, что я знаю наверняка, — это то, что если все плохие люди, населяющие наш мир, будут мертвы, то сделаться хорошими они уже больше никогда не смогут. Для того, чтобы измениться в лучшую сторону, все-таки нужно быть живым.

Пока Абрина обдумывала услышанное, я также задумался над тем, откуда мне пришли на ум эти слова. Они звучали едва ли не по-старчески мудро, и я не представлял себе, что способен на подобную глубину мысли. Потом посмотрел на шкатулку, и мне в голову закралось вполне обоснованное подозрение в источнике этих мыслей.

Абрина встала, вытащила топор из пня и повернулась ко мне лицом.

— Корвас, скажи мне, когда ты только зашел на поляну и уселся на этот пень, о чем ты тогда подумал?

Я почувствовал, как мои щеки залились краской смущения.

— Это действительно для тебя важно?

— А сама жизнь важна?

— Для меня это важно, Абрина.

— Тогда ответь мне.

— Я… видишь ли… думал… — Я заглянул великанше в глаза, затем перевел взгляд на поверхность огромного пня. На нем были видны сотни годовых колец, и при виде их я испытал грусть, подумав о том, что мне не только не суждено прожить так долго, но и вряд ли удастся встретить собственное тридцатилетие. — Я думал о том, что хотел бы заняться с тобой любовью. Мне неловко в этом признаться, но я думал именно об этом.

Я ожидал, что Абрина либо убьет меня на месте, либо посмеется надо мной. Вместо этого она продолжала смотреть на меня своими глазами цвета янтаря, смотрела, как мне казалось, бесконечно долго. Затем закрыла глаза, опустила голову и пропела незнакомый мне зов-клич, адресуя его кронам гигантских деревьев. Ей откликнулся совершенно такой же крик.

Через мгновение я увидел того, кого она звала. Сначала мне показалось, что это какая-то огромная неведомая птица или знаменитое легендарное существо — дракон. Оказалось, что это ни то, ни другое. Вместо птицы или дракона перед нами предстал гигантский крылатый лев. На одном лишь его распростертом золотистом крыле мог бы разместиться десяток лошадей.

Прекрасная великанша подняла высоко над головой руку, обратив открытую ладонь к небу. Крылатый лев приземлился на нее и стал стремительно уменьшаться в размерах, сделавшись вскоре меньше большого пальца моей руки. Абрина спрятала небесного пришельца в волосах у себя на затылке и внимательно посмотрела на меня.

— Я пойду вместе с тобой, Корвас. Еще я прошу тебя не стесняться своих мыслей и своего желания обладать мною.

Забравшись на коня, я снова посмотрел на Абрину и спросил:

— Может быть, ты когда-нибудь расскажешь мне об этом крылатом создании?

— Расскажу. Скорее всего даже сегодня. Где, ты говоришь, должна состояться схватка с Великим Разрушителем?

— Не знаю. — Я тронул поводья скакуна, и тот зашагал вперед. Абрина последовала за мной пешком. — Но я думаю, что мне могут сказать об этом когда угодно, в любую минуту.

Я посмотрел на шкатулку и прошептал:

— Чем скорее, тем лучше.

Не успели мы добраться до края поляны, как раздался стук лошадиных копыт. На поляне появилась Синдия.

— Бежим! Капитан Шэдоус будет здесь с минуты на минуту! — крикнула она.

Я вонзил каблуки в бока моего коня и поскакал рядом с Синдией. Абрина бегом бросилась вслед за нами.

— Что случилось?

— Рош так и не предупредил нас об опасности. Думаю, его убили.

— А где Руутер?

— Скорее всего его схватили в доме Шамаса.

Откуда-то сзади донесся оглушительный треск. Оглянувшись, мы увидели, как Абрина переломила стоящее сухое дерево и бросила его прямо поперек тропы. Впрочем, это препятствие могло задержать свору капитана Шэдоуса лишь на очень короткое время.

— Что с моим отцом? — обратилась Абрина к Синдии.

— Он погиб, дитя мое, позволив мне уйти от погони.

Великанша взялась еще за одно сухое дерево и, вырвав его с корнем, бросила поперек тропы.

— Куда направляемся, жрица?

— Не знаю.

— Вы не знаете? — вскричал я.

— В конце концов, Корвас, это ведь вы — Проводник, — ответила Синдия. — Так куда мы отправимся?

Я указал рукой в сторону гор.

— Куда-нибудь подальше от Шэдоуса!

Абрина возглавила наш отряд, и наши кони затрусили вслед за отважной великаншей.