Божественная шкатулка

ГЛАВА 27

Лантус и его матросы проделали удивительную работу, превратив сырой и вонючий грузовой трюм в каюту для прекрасной дамы. Достаточно просторная для Абрины прикрытая занавеской койка была пристроена к одному борту, оставив свободным место прямо напротив люков. Матросы также соорудили лестницу — она вела на палубу и к особой двери, которую сделали по приказу капитана. На специальном возвышении высотой в три (или даже более) фута установили обеденный стол. На палубе Абрина заняла специально изготовленное для нее кресло, тогда как все мы сели в кресла, установленные на возвышении. Для меня было внове смотреть на великаншу примерно на одном уровне, глаза в глаза.

Собравшееся за столом общество представляло собой довольно необычное зрелище. Слева от капитана Абзу сидел Дентаат, второй помощник, происходивший из далекого варварского королевства Оунри. Меня поразила необычайно темная кожа, резко контрастировавшая с поразительно голубыми глазами и светлыми волосами. Волосы у него были скорее всего очень длинными, но владелец скручивал их в тугой пучок и закалывал длинными костяными шпильками. Еще одной удивительной особенностью Дентаата было то, что он ел с кончика ножа.

Слева от оунрийца сидел Лем Вайл, бывший учитель и известный волшебник, а ныне компаньон Деломаса. У него была бледная кожа и черная бородка, в которой поблескивало серебром немало седых волос. Я не мог не обратить внимания на его глаза, приводившие в смущение любого собеседника. Казалось, они пронзают людей насквозь и видят все, но сами при этом не выражают ничего. У подножия стола расположилась Абрина. Я занимал место слева от нее, а между мной и капитаном сидела, пожалуй, самая красивая и загадочная из когда-либо виденных мной женщин. Прекрасные длинные черные волосы обрамляли ее лицо пышными локонами. На ней были черные брюки, туфельки и жакет с темно-пурпурной кружевной накидкой. К ней обращались только по имени — Тах. Она оказалась тем самым таинственным телохранителем Лема Вайла.

Один из моряков членов корабельной команды, которого представили собравшимся как Мохвату, присел неподалеку в стороне от стола и принялся перебирать струны утая — амританского музыкального инструмента. Играл он негромко, но, судя по всему, был весьма искусным музыкантом. Так показалось по крайней мере мне, поскольку я знал только одного человека — моего отца, — пытавшегося играть на такой сорокаструнной гитаре.

Подняв кубок с вином, капитан Абзу провозгласил тост:

— За Чару и Илана — да будет сопутствовать нам в нашем плавании удача благодаря Чаре и да простит нам Илан вторжение в его владения.

Подняли кубки и Лем Вайл, и Тах, и Абрина. Дентаат поднял вверх свой нож, я — куриную ногу. Все мы хором подхватили:

— За Чару и Илана!

Затем со словами благодарности к капитану обратилась Абрина:

— Я хочу поблагодарить вас, капитан Абзу, а также господина Лантуса и ваших людей за чудесную каюту, которую вы соорудили для меня.

— Не стоит благодарности, мадам. Впрочем, адресую ваши добрые слова моему первому помощнику и корабельной команде.

Капитан быстро посмотрел внутрь трюма все тем же суровым капитанским взглядом, после чего снова повернулся к Абрине:

— Ну что, теперь ваше жилище действительно вам по вкусу?

— Оно показалось мне очень уютным.

Тах откинулась на спинку кресла, ее губы растянулись в улыбке.

— Кровать просто великолепна, капитан. Достаточно места для восхитительных любовных игр.

Капитан покраснел.

— Мы постарались сделать все как можно лучше, мадам.

— На такой кровати, — продолжила Тах, — я тоже смогла бы сделать все как можно лучше.

Лицо капитана покраснело и стало похоже на свет маяка с Могильного моста. Лем Вайл, не поднимая глаз на своего телохранителя, произнес всего одно слово:

— Тах.

Красотка вернулась к обеду, а Вайл обратился к капитану:

— Вы должны простить моего телохранителя, капитан. Боюсь, что ее откровенность — одно из наказаний за слишком долгое общение со мной. — Заметив недоуменные взгляды присутствующих, он пояснил: — Помимо прочих моих способностей, я — зиусу.

Вайл посмотрел на меня так, будто я обязательно должен был знать, что такое или кто такой зиусу. Пришлось внести ясность:

— Я не знаком с этим словом и не знаю, что оно означает.

— Амританское слово «зиусу» переводится как «тот, кто распознает ложь». Это означает, что, когда кто-нибудь говорит неправду, я сразу узнаю об этом и понимаю, что слова моего собеседника не соответствуют истине.

— Я понимаю так, что вас не очень любят приглашать в гости, — заметил с улыбкой капитан.

Повернувшись к нему, Вайл ответил:

— Обладая таким даром, мне вовсе не обязательно вести себя подобно невоспитанному мужлану. Когда я узнаю, что человек лжет, то это вовсе не значит, что меня что-то заставляет сразу же говорить ему об этом. — Он усмехнулся. — Но, как бы то ни было, мой удивительный дар делает меня бесценным помощником для Деломаса.

— Вы умеете читать мысли? — спросил я.

— Нет. Это совсем другая область магических наук. Тот, кто умеет читать мысли, видит некую субстанцию, материальный облик того, что происходит в голове другого человека. Я могу лишь отличать правду от лжи, когда мысль обретает, так сказать, словесную плоть или выражается жестами. В жизни это часто означает одно и то же.

Не сводя глаз с Тах, я задал Вайлу еще один вопрос:

— А как вы уживаетесь друг с другом? Это ничего, что я спрашиваю об этом?

Вайл одобрительно кивнул своей очаровательной телохранительнице, и та посмотрела на меня невиданным доселе магнетическим взглядом, возбуждающим одновременно и ужас, и похоть.

Нарушив вынужденное повелением хозяина молчание, телохранительница сказала:

— Меня ваш вопрос нисколько не смущает. Три года назад мой прежний хозяин приказал мне убить Лема Вайла. Вайл своими глазами видел, как я взялась за дело, и отослал прочь своих двоих тогдашних телохранителей. И тут же, с ходу, нанял меня.

По моей спине пробежал легкий холодок.

— Извините меня за новый вопрос, но, насколько я понял, эта женщина с легкостью предала своего прежнего хозяина. Не думаете ли вы, что она предаст и вас, предложи ей кто-нибудь большую цену?

В ответ на мой вопрос Лем Вайл улыбнулся:

— Я же зиусу, да и потом, я заплатил ей настоящую цену.

— А что, если ей предложат еще больше денег?

— Мой дорогой Корвас, вам представляется очень трудным в это поверить, верно?

— Довольно странно слышать о вере от человека, который нанимает себе телохранителя и ведет торговлю от имени купца с базара Кровавой улицы.

Лем Вайл вытер губы, откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня. Под его пристальным взглядом я почувствовал, что каждая когда-то сказанная мною ложь выступает на моем лице подобно бесчисленным юношеским прыщикам.

— Некоторое количество предосторожности никогда не помешает, мой дорогой Корвас. Но в то же время жизнь, в которой осторожность играет главенствующую роль, становится безумным кошмаром вечного страха. — Он указал на свою телохранительницу. — Я спросил у Тах, сколько денег ей нужно для того, чтобы никогда больше о них не думать. Тах ответила, и я понял, что она говорит чистую правду. Это была цена, которую я смог и пожелал заплатить за ее услуги. У нее теперь имеется желаемая сумма, а я обеспечиваю ее всем остальным, давая все, что она пожелает.

— Что же она желает?

— Действий, — вмешалась в разговор Тах. — Мастер Вайл всегда берет меня с собой, куда бы он ни направлялся. В мире есть несколько человек, которые готовы сделать все что угодно за деньги, назначенные за голову Лема Вайла. Я же пресекаю все их попытки добиться желаемого.

— Ничего не понимаю. Что за цена, назначенная за вашу голову? Вы что, преступник?

— Напротив. Я человек настолько честный, что кое-кто — из числа торговцев и членов правительства — очень болезненно воспринимает мою честность. Торговцы и городские судьи назначили награду за мою голову. Видите ли, есть такие коммерсанты, которые не хотят иметь дело с доверенным лицом торговца, который наделен даром зиусу, потому что в этом случае цены…

— …и действия, — перебила его Тах.

— Хватит говорить о нас, — промолвил Вайл и повернулся к Абрине. — А что вы расскажете нам о себе?

Великанша посмотрела сначала на меня, затем на зиусу.

— Я бы рассказала, но моя судьба — всего лишь часть одной большой истории. Я сказала правду?

— Да. Верно.

После этого Абрина взглянула на меня.

— А разве есть какой-нибудь повод говорить неправду?

Капитан Абзу громко прочистил горло, привлекая к себе внимание.

— Мастер Деломас велел мне не расспрашивать ни о чем эту даму и ее спутника.

Лем Вайл улыбнулся.

— Интересно, почему? Вы ведь не в ладах с королевской стражей, дружище Корвас, верно?

Не успели слова возражения сорваться с моих губ, как Лем Вайл понимающе кивнул:

— Все ясно. Судя по вашей смуглой коже и прямым волосам, ваши предки родом из Амриты. Верно?

— Да, вы угадали.

— Однако мне кажется, что вы плохо знаете или вообще не знаете вашего родного языка. Ваш выговор говорит о том, что вы происходите из каких-то не слишком богатых районов Искандара. В то же время вы стараетесь говорить правильно, как образованный человек. Отсюда напрашивается вопрос: каким образом он попал в долину омергунтов? Где он встретил эту рослую девушку? Каким образом их обоих занесло на борт «Шелкового призрака», направляющегося в Амриту? Почему ему благоволит Деломас? Почему он заплатил за их проезд и просил не задавать лишних вопросов?

Мне показалось, что у меня дымится воротник.

— Для начала мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.

— Я не хотел обидеть вас, дружище Корвас.

— А я и не обиделся, дружище Вайл, — отозвался я, сжимая рукоятку ножа. Прежде чем успел хотя бы на дюйм вытащить его из кармана, я почувствовал, как мне в шею уперлось что-то острое. Повернув голову, я увидел, что красотка Тах прижимает прямо к моей яремной вене тонкий, как иголка, кончик кинжала.

— Пожалуйста, не делайте этого, — сказала она.

Я вытащил из кармана руку — в ней, естественно, ничего не было. Тах одобрительно кивнула и спрятала кинжал в какое-то тайное место, в котором он до этого находился. В моей голове мелькнула мысль — порою страх не такая уж бесполезная вещь, особенно для того, кто хотел бы пережить этот обед.

— Так вы, значит, заодно? — продолжил Вайл.

Вспомнив о Нантерии и волшебной шкатулке, я вытянул перед собой руки:

— Видите ли…

— Значит, вас больше? Сколько? Пятеро? Трое? Нет, пожалуй, четверо. Очень хорошо. В нашей маленькой, но дружной компании двое других должны быть созданиями более духовными. Вот эта самая шкатулка, случайно, не одна из тех двух?

— Я…

— Мне все ясно. — Вайл понимающе кивнул. — Тогда второй — призрак, демон, тролль, бог, богиня. Значит, богиня. — Лем Вайл стал медленно поворачивать голову, и вскоре его лицо оказалось перед лицом Абрины. — Герой и Разрушитель? — Великанша улыбнулась, и Вайл перевел взгляд на меня. — А вы Проводник?

— Сейчас…

— Да, вы правы, сейчас это все имеет особый смысл. — Он поднял палец. — За вами гонится Третия, нет, не она… капитан Шэдоус, потому что Деломас просил не задавать мне никаких вопросов. — Вайл откинулся на спинку кресла и сцепил на животе пальцы рук. — Я всегда считал пророчество о Герое и Разрушителе обычным мифом.

Абрина и капитан Абзу одновременно рассмеялись.

— Превосходно, Вайл! — воскликнул капитан.

Лем Вайл потер виски и сказал:

— Позвольте мне вспомнить, не забыл ли я слова пророчества: «Ведомый Зеркалом Второго, Герой будет найден Вторым, который будет выбран отцовской рукой, будет храним Первым, удостоится любви Зеркала и будет сожжен Зеркалом для того, чтобы быть поглощенным дымом».

Он открыл глаза, опустил руку и в который раз посмотрел на меня своим тяжелым взглядом.

— Я что-то забыл? Нет. Нечто другое. — Вайл улыбнулся. — Располагая временем и терпением, дружище Корвас, я мог бы достать точный текст пророчества и узнать причины, по которым оно отличается от хорошо известного нам варианта. Могли бы вы избавить меня от этого?

Я медленно покачал головой.

— Вы опасный человек, Лем Вайл. Неудивительно, что вас редко приглашают в гости.

— На самом деле, дружище Корвас, я вовсе не опасен. Просто вы меня боитесь. В этом-то вся разница.

Я посмотрел на Тах.

— Теперь понимаю, как общение с… этим человеком могло повлиять на вас. — Ее губы заслонили для меня весь остальной мир. — Впрочем, если хорошенько поразмыслить, становится понятно, почему общение с вами может так повлиять на других людей.

— Неужели существует причина, способная помешать нам услышать ваш вариант истинного пророчества? — с улыбкой спросила Тах.

Я поочередно оглядел всех присутствующих.

— Не вижу ни единой. — Помолчав какое-то время, я продекламировал когда-то читанный текст:

Когда я закончил, Лем Вайл все еще процеживал слова пророчества сквозь мелкие ячейки сети своего удивительного дара. Я почувствовал, как рука Тах коснулась моей левой руки.

— Так Меч — это не мужчина?

— Об этом ничего не сказано.

Губы Вайла беззвучно шевелились, глаза подняты к небу:

«…Ищущий — к Зеркалу / Ищущий отыщет Меч / И более того — себя самого рядом с ним…» Послушайте, дружище Корвас, в этом варианте нет никакого Проводника, если, конечно, вы не Ищущий и не Отражение Ищущего.

— Как приятно узнать о себе что-то, чего сам не знаешь!

— Ищущим был ваш брат-близнец, верно? Примите мои соболезнования по поводу его утраты.

Я скрестил на груди руки и нахмурился, задумавшись о том, куда следует обратиться, чтобы пополнить награду, назначенную за голову Лема Вайла. Вайл поставил локти на стол и оперся подбородком на сцепленные пальцы.

— Вы верите в пророчество, Корвас? Вы верите в существование Манку? Вы верите в то, что наступит конец света, если кто-то не уничтожит Великого Разрушителя?

Я поспешил заглянуть в глубины собственной души.

— Нет. Я не особенно верю во все то, о чем вы меня сейчас спросили. Я верю в то, что капитан Шэдоус достаточно верит в это, чтобы убить Абрину и меня.

— Вы сказали правду, Корвас, сказали именно так, как вы ее понимаете. И все же часть вашего существа уверена в том, что все-таки вы говорите неправду.

Я всплеснул руками в нарочитом жесте отчаяния.

— Что же вам от меня нужно? В течение своей недолгой жизни я не верил ни в каких богов! Однако в последние несколько дней я повидал немало такого, что можно объяснить лишь их существованием.

С этими словами я поставил на стол волшебную шкатулку.

— Вот всего лишь один пример. Это что — обычное волшебство, или сам бог находится внутри этой штуковины? Она ведет себя как бог и говорит как настоящий бог и, как настоящий бог, приводит в недоумение. С другой стороны, это всего лишь шкатулка. Я сам когда-то изготавливал из коробочек-конфетниц добротные волшебные шкатулки. Возле меня когда-то стояла и разговаривала со мной самая настоящая богиня, но я скорее готов поверить в то, что бредил или сошел с ума, а не видел ее на самом деле. Видимо, я все-таки потихоньку схожу с ума.

— Корвас, тот, кого называют зиусу, способен угадать ложь, даже если говорящий уверен в том, что говорит правду. В вашем случае вы как раз и считаете ложь правдой.

— Я в своей жизни часто ошибался и совершил немало промахов. И совершу еще столько же, прежде чем навсегда покину этом мир. Какую именно ошибку вы имеете в виду?

— Мне кажется, вы не правы, считая, что всю свою жизнь не верили в богов. На самом деле вы очень даже сильно верите в них.

С моих губ сорвался невольный смешок.

— А теперь у меня есть все основания назвать лжецом вас, Вайл. — Я указал пальцем на Тах. — Почти.

Телохранительница Вайла пожала плечами.

— Можете называть его как хотите. Я всего лишь телохранитель этого человека, а не цензор. Просто не забывайте останавливаться, когда собираетесь сказать острые слова. Острые инструменты — совсем другое дело.

Я посмотрел на Вайла.

— Так что вы говорили?

— Я говорил о лжи, которую мы говорим сами себе, — откликнулся Вайл. — Она наносит самый большой вред. Ведь вы испытываете огромную боль, верно?

— Нет.

— Неужели? — Вайл поджал губы, кивнул и погладил бородку. — Вы помните ваших родителей?

— Конечно, помню.

— Значит, только одного из них, отца. Так?

— Откуда вам это известно?

Вайл сделал нетерпеливый жест рукой.

— Самое главное в вашей лжи — это то, что она безжалостно душит ваше настоящее.

— Любопытно, что вы хотите этим сказать?

— Отлично. Вы отчасти солгали, когда я спросил вас, знали ли вы ваших родителей. Вы ответили утвердительно, хотя знали одного из них. Это должен быть ваш отец, поскольку вы являетесь Зеркалом. — Вайл, видимо, заметил, что мое лицо приняло удивленное выражение. — Вы — Зеркало Второго, вы — его брат-близнец, а Второй «будет выбран отцовской рукой». А теперь давайте продолжим. Ваша мать умерла при родах? Так?

— Так.

— И вот еще что. Ваш брат — он ведь ваш близнец?

— И что из этого следует?

Лем Вайл потер подбородок и смерил меня долгим, изучающим взглядом.

— Вам известно, что он умер — нет, что он был убит? Ваш отец убил его… вернее, позволил убить его? Но все-таки Тайю остался жив, иначе Ищущий никогда не смог бы отыскать того, кого называют Мечом. Однако сейчас вашего брата уже нет в живых. — Вайл отпил из чашки с чаем и продолжил: — Если сложить вместе все, что нам известно, то получается следующая картина — мы имеем дитя, потерявшее мать, которое разлучили с братом-близнецом сразу после рождения обоих. Поскольку отец амританин, то у ребенка должна быть очень смуглая кожа, а сам он воспитан в главной вере Амриты — в духе итарийской религии. Дети часто обзывали его обидными кличками и постоянно избивали. Не понимая истинной роли отца в древнем пророчестве, ребенок обвинял его в том, что это отец является виновником преследований, что он виноват в смерти брата, даже в том, что это отец одарил его смуглой кожей. Поэтому он в самом юном возрасте убежал из дома и стал жить на улице. Сколько вам тогда было лет, Корвас?

— Восемь, — прошептал я.

Вайл печально покачал головой.

— На улице невинного одинокого ребенка поджидают многочисленные кошмары большого города, а вам пришлось бороться за жизнь именно на городских задворках. Для того чтобы выжить, вам приходилось продавать не только тело, но и душу. Для этого вам даже приходилось убивать. На вашем теле осталось немало шрамов, но еще больше их осталось в вашей душе. Пока вы получали их в уличных стычках, ваш отец перестал быть виновным в случившемся. Именно тогда вы обвинили во всех ваших бедах весь мир, всю Вселенную и, таким образом, богов, которые за этот мир отвечают. Вы уверовали в то, что боги вас ненавидят, и желали отомстить им. А как простой смертный может отомстить богам, Корвас?

Я почувствовал, как по моим щекам катятся жгучие слезы. Не важно, какие они — незримые миру или заметные окружающим.

Лем Вайл сумел увидеть то, что таилось за высокой стеной, которую я возвел вокруг себя. Я задумался над последним вопросом. Как же можно отомстить богам?

— Единственный способ, каким я мог ответить на их удары, было убить их единственным доступным мне оружием. Я отказался верить в них.

Вайл кивнул и сказал:

— Это и есть та самая ложь, которая душит ваше настоящее, друг мой.

Я поднялся с кресла, отодвинул его и, не став ни перед кем извиняться, поспешил по лестнице на палубу. Начинался дождь. Поверхность моря под порывами ветра вспенивалась белыми барашками волн. Я стоял на носу корабля, подставив лицо тугим струям дождя, смывавшим слезы с моего лица. Впервые за свои двадцать два года я горько плакал.