Божественная шкатулка

ГЛАВА 5

В форте Дамра я, с молчаливого согласия шкатулки, несколько часов бродил по тамошним улочкам. В нескольких местах я наткнулся на игроков в карты и кости. При их виде в моей душе пробудились глубинные инстинкты, однако никто не позволил мне сыграть в долг. В конце концов я зашел перекусить в харчевню. Там и устроился прямо под открытым небом, поглядывая время от времени в сторону нашего каравана в ожидании сигнала снова отправляться в путь. Я по-прежнему был готов к появлению Синдии, но в конце концов устал от бесполезного ожидания. Кучер моей кареты проверял упряжь; другие возницы и погонщики верблюдов обихаживали своих четвероногих подопечных и проверяли поклажу. По периметру караван окружали воины нантской стражи, неподвижные и зловеще невозмутимые.

Я задумался о том, где они спят, если спят вообще. Но в этот момент дверь таверны прямо передо мной распахнулась, и в нее вошли армейский офицер и какой-то гражданский, по виду типичный чиновник. Офицер традиционным военным жестом прикоснулся рукой к полям шляпы, и тогда в открытом дверном проеме я увидел Синдию. На лице ее читалась озабоченность.

Я поднялся со своего места и, учтиво взмахнув шляпой, привлек к себе внимание жрицы, приглашая к столу. Синдия приняла мое приглашение. Выглядела она по-прежнему слегка озабоченной. Когда военный и его гражданский спутник ушли, она сказала что-то одному из стражников и подошла ко мне. Несмотря на озабоченное выражение лица, двигалась Синдия с присущей ей грацией. Я пододвинул кресло.

— Благодарю вас, Корвас.

— Если бы не мое стесненное финансовое положение, я предложил бы вам, Синдия, самые лучшие блюда здешней кухни, — произнес я, усаживаясь напротив.

Синдия улыбнулась и покачала головой:

— Вам, Корвас, должно быть, благоволит сама богиня Эвентия.

— Почему? Извольте объяснить.

— Вы активно оказываете знаки внимания той, что дала обет безбрачия. Вы предлагаете, не имея денег, изысканный обед жрице, которой нельзя до наступления вечера нарушать предписанного ей религией поста. Гетеринская стража прочесывает окружающую местность в надежде найти и покарать вас за проделку с ползающим ковром. Вы же при этом строите новые планы — например, намереваетесь развести новое поколение марзакских жуков из тех трех, что сидят сейчас у вас в кармане. Эвентия, как известно, — покровительница пустых начинаний. Кстати, ваши друзья голодны.

— Кто?

— Ваши любимые жуки.

— Синдия, я знаю, что вы видели в моих воспоминаниях, но откуда вам известно прочее?

— Что именно?

— Ну, например, откуда вы знаете, что жуки проголодались?

Синдия указала на мою грудь. Я последовал взглядом за движением ее руки и увидел двух марзакских жуков, выглядывавших из-за складок одежды. Вид у них действительно был голодный.

— Видите, Корвас, какой я замечательный оракул?

Мне оставалось лишь пожать плечами.

— Вчера вечером я пробовал накормить их крошками опилочного хлеба, но они не отважились принять мое угощение.

— К нему надо привыкнуть. — Синдия жестом подозвала слугу. Когда тот подошел к нам, мне показалось, будто он привык свысока смотреть на весь мир. Бросив в мою сторону пренебрежительный взгляд, официант вопросительно выгнул бровь и обратился к Синдии:

— Слушаю вас, госпожа Синдия!

— Можно попросить вас принести немного сыра и хлеба? — После этих слов Синдия вопрошающе посмотрела на меня. — Вина?

Я отрицательно покачал головой, глядя ей в глаза.

— Извините, но от вина я теряю разум. — Я посмотрел на слугу. Теперь тот вопросительно выгнул обе брови. — А что еще у вас есть?

— Эль.

— Это будет даже похуже вина. От него я не только теряю разум, но еще и мучаюсь газами. Можете посоветовать что-нибудь еще?

— Может, козье молоко?

— Нет, от него у меня бывает крапивница, а во рту появляется привкус лука.

Я заметил, что дурное настроение Синдии пошло на убыль и она уже была готова рассмеяться. Я снова обратил взгляд на слугу:

— Хотя бы какой-нибудь сок у вас имеется?

— Да, конечно. Выдержанный виноградный сок. Мы называем его вином.

— А как насчет чая?

— У нас есть мауи. Его не все любят. Он чересчур горький.

— Я бы с удовольствием выпил чашечку. Меня им поили еще в младенчестве.

Слуга вопрошающе посмотрел на Синдию. Жрица прекратила смеяться и ответила:

— Мне ничего не нужно, благодарю вас.

После того, как слуга ушел выполнять заказ, я шепотом признался:

— Терпеть не могу мауи.

— Тогда зачем вы его заказали?

— Этот парень держался так высокомерно, так высоко задрал свой нос, что через его ноздри в пору было увидеть глазные яблоки. Я вижу, ваше мрачное настроение покинуло вас. Вы случайно не знаете, можно ли здесь поесть… в долг?

В следующее мгновение на лицо Синдии вернулось хмурое выражение.

— Я думаю, что мое мрачное настроение перейдет к вам.

— А что случилось?

— Пока вы бродили по этой деревушке, приходили гетеринские стражники и спрашивали о вас.

— Меня? Они искали меня здесь? — Я почувствовал, что у меня участился пульс.

— Да, вас. С ними был сам капитан Шэдоус.

— Капи…

Я не успел договорить, поскольку в следующее мгновение появился слуга с сыром и хлебом на подносе и чашкой дымящегося мауи. Я сделал крошечный глоток, промокнул губы салфеткой и улыбнулся слуге. Когда тот удалился, мне с великим трудом удалось сдержать позывы к рвоте. Почувствовав, что мне стало лучше, я быстро схватил Синдию за руку.

— Капитан Шэдоус! Должно быть, он охотится за кем-то другим. Я слишком ничтожная личность для такого важного человека, как он. Да и тесть его — невелика шишка!

— Он охотится именно за вами, Корвас. Признаюсь вам — он желает добиться чего-то большего, чем просто наказать провинившегося за проступок, который на самом деле не заслуживает столь сурового наказания.

— Вы правы! Действительно, сурового-то зачем?!

— Полностью с вами согласна. Его люди обыскали все повозки и грузы на вьючных животных. Вам повезло, что вы оказались в другом месте.

— Да уж, повезло. — Я покачал головой, разглядывая лежащий на тарелке сыр. — Отец всегда говорил мне, что я закончу жизнь, болтаясь на веревке, противоположный конец которой будет привязан к какому-нибудь не слишком удобному месту. — Сделав короткую паузу, я поинтересовался: — А где сейчас капитан?

— Отправился вперед, пребывая в полной уверенности, что вы успели сильно оторваться от погони. Когда ваши преследователи обнаружат, что там, впереди, вас нет, они обязательно вернутся сюда.

— Не понимаю, зачем капитан преследует меня с таким рвением. Смысла в этом нет никакого… — Не успел я закончить фразу, как до меня понемногу стала доходить истинная суть происходящего. — Не было никакого смысла до тех пор, пока он не узнал о шкатулке Олассара.

Какое-то время Синдия с интересом рассматривала меня.

— Разумеется. Вы правы. Дело именно в этом.

— Если шкатулка — то, что он хочет заполучить, то, может быть, мне следует подарить ему эту вещицу, преподнести ее с выражениями моего глубочайшего почтения?

— Нет. Этого делать не стоит.

— А вот я так не думаю. — Сцепив пальцы, я оперся локтями о столешницу. — Почему вы считаете, что не стоит этого делать?

— Капитан Шэдоус — вовсе не алчная, грубая скотина. Он — типичный фанатик. Он ревностно служит Третии, которая, как мне кажется, вбила себе в голову мысль, что шкатулка угрожает благополучию гетеринов.

— Так что же нам делать?

— Сейчас вам следует кое-что попросить у волшебной шкатулки.

Синдия встала и отодвинула свой стул.

— Пожалуйста, не вставайте. Что бы ни случилось, мы не будем задерживаться ни на минуту. Мне нужно переговорить с Иамосом. Доедайте ваш хлеб и сыр.

— Так что же мне делать со шкатулкой? Если мою карету обыскивали, то наверняка нашли и шкатулку.

— Они могли и не найти ее. Мне кажется, что шкатулка всегда следует за тем, кого она сама выбирает.

С этими словами Синдия поспешила к каравану. Я же, едва принявшись за еду, чуть не подавился хлебом и сыром — так сильно у меня пересохло от волнения горло. Оно пересохло еще больше, когда я вспомнил, что у меня нет денег, чтобы расплатиться за еду. Вспомнив пословицу о том, что на семь бед всегда один ответ, я спрятал в карман три четверти хлеба и ровно столько же сыра. Затем извлек на свет божий моих верных марзакских жуков и посадил их на столешницу. Изголодавшиеся насекомые быстренько направились к хлебу и с бешеной скоростью принялись поглощать его.

— Ешьте! Ешьте от души, мои верные друзья! Другого раза вам, может быть, уже и не представится, — шепотом приговаривал я.

Когда мои славные марзакские друзья насытились, я встал, наклонился над столом и прошептал:

— Ждите меня в карете.

Затем выпрямился и закричал намеренно противным голосом:

— Какая мерзость! Повсюду эти отвратительные насекомые! Ужас! Кошмар! Куда только смотрит хозяин этого заведения!

Ко мне со всех ног бросился все тот же самый высокомерный слуга, а посетители устремили взгляды на мой столик.

— В чем дело? Что случилось?

— Ничего не случилось, если не считать того, что мне приходится есть в вашем заведении, где кишмя кишат мерзкие, безобразные насекомые. Если, по-вашему, это всего лишь закуска, что же вы подаете в качестве основных блюд? Червяков?!

Слуга посмотрел на стол, за которым я сидел. Мои добрые членистоногие друзья достойно справились с ролью мерзких насекомых, производя совершенно непристойные телодвижения, способные отбить аппетит у кого угодно. Готов поклясться чем угодно, но мне действительно показалось, что слуга был готов в любую секунду приподнять свой передник и извергнуть на него принятую ранее пищу. Однако поскольку он вряд ли был способен по причине своего безграничного высокомерия причинить моим марзакским друзьям хоть какое-то зло, я поспешил на выход.

— Будьте уверены — ноги моей больше не будет в вашем недостойном заведении! Здоровье дороже!

На моем лице появилось выражение оскорбленной добродетели, и я быстро, насколько это было возможно, зашагал к своей карете и, не теряя ни минуты, забрался в нее. Я тут же отметил про себя, что шкатулка никуда не делась, а лежит на своем прежнем месте. Вытащив из кармана хлеб и сыр, я заметил, что один из ящичков шкатулки прямо на моих глазах открывается. Я наклонился посмотреть, что, по мнению волшебной шкатулки, мне сейчас жизненно необходимо. В ящичке лежала медная монета, которую я поспешил взять.

— Зачем? — спросил я с набитым ртом.

— Чтобы заплатить за еду, которую вы сейчас с таким аппетитом поглощаете, Корвас, — раздался за моей спиной знакомый голос.

Так и есть. Обернувшись, я увидел, что на протянутой ко мне ладони Синдии сидят три марзакских жука.

— В этом нет никакой необходимости, — откликнулся я. — Эти жуки…

— Мне известно все об этих жуках, — перебила меня Синдия. — Сейчас вам необходимо расплатиться за еду, за этот вот хлеб и сыр. — С этими словами жрица указала на медную монету, которую я держал в руке.

— Но зачем?

— Честный человек обязан отдавать долги.

— Но какой в этом смысл?

— Корвас, хотя вы и производите впечатление человека безнадежного, но все равно вы должны немного помочь в деле воздаяния. Ступайте и заплатите за хлеб и сыр, а затем возвращайтесь сюда. Нам необходимо отправиться в путь прежде, чем сюда опять нагрянет капитан Шэдоус.

— Куда мы отправимся?

— Пока не знаю.

— А шкатулка? — Я указал на подарок Олассара. — Что нужно нашему каравану?

Шкатулка оставила мой вопрос без ответа, но не успел я открыть один из ящичков, как к Синдии подошел какой-то молодой человек.

— Я есть проводник. Тут кто-то нуждаться в проводник? — робко поинтересовался он.

— Проводник? — переспросил я. В нос мне ударил какой-то необычный запах. Я понюхал сыр. И хотя возвратившиеся жуки перекусывали все тем же сыром, это был не сырный запах.

— Да, проводник, — подтвердил незнакомец. — Что-то подсказать мне… Кто-то подсказать мне, что вы нуждаться в проводник.

Синдия смерила нашего будущего проводника пристальным взглядом.

— Вы можете провести нас в страну омергунтов в обход Королевской дороги?

— Да. Отсюда мы идти прямо в горы.

— А разве здесь когда-нибудь была дорога через горы?

— Не было и нет, — усмехнулся незнакомец. — Поэтому вы и нуждаться в проводник.

Я помахал у себя перед носом рукой, пытаясь отогнать странный малоприятный запах.

— Как тебя звать, парень?

— Руутер. Я есть омергунт. Так вы брать меня?

— Нет. Мы слишком высоко ценим свое одиночество. — С этими словами я повернулся к Синдии. — Верно я говорю?

Жрица вышла из кареты.

— Не волнуйтесь, у нас для вас найдется местечко, — успокоила она нашего новоявленного проводника и, бросив взгляд в мою сторону, добавила: — Заплатите за сыр и хлеб.

— Но… — возразил было я.

— Заплатите!

И хотя у меня не было ни малейшего желания возвращаться в харчевню, мне ничего не оставалось, как пойти туда и раскошелиться за обед.