Божественная шкатулка

ГЛАВА 3

Вообще-то я человек, которому постоянно требуется компания. Нельзя сказать, что я нахожу собственное общество неприятным. Просто спустя какое-то время оно начинает казаться мне скучным. Меня оставили в карете одного вместе с неожиданно свалившимся на меня наследством. Передней дверцы, выходившей туда, где сидит возница, не было, и поэтому общение с кучером исключалось напрочь. Сама по себе карета — а вернее сказать, дилижанс, — оказалась очень удобной — мягкие глубокие сиденья, свисающие со всех сторон занавески, мягкий, приглушенный свет ароматических светильников.

Через заднюю дверцу хорошо был виден тянущийся за каретой обоз. Где-то вдалеке все еще виднелись стены оставшегося за моей спиной Искандара. Из этого следовало, что королевская стража не смогла воспрепятствовать нашему отъезду. Может быть, она не пожелала связываться с нантской стражей, но не исключено, что храмовые караваны считаются неприкосновенными. Как бы то ни было, но мне удалось беспрепятственно выбраться из города. Понемногу меня стала одолевать скука.

В моей голове мелькнула шальная мысль — а может, переодеться и тайком проникнуть в Искандар? Однако в следующее мгновение один из ящиков удивительной шкатулки бесшумно открылся. Не вставая с места, я подался вперед и заглянул в него. Вместо золота, которое я надеялся там увидеть, внутри оказался клочок бумаги, на котором было написано следующее:

Я снова откинулся на спинку сиденья и задумался о бессмысленности начертанного неизвестной рукой послания. Затем, чуть наклонившись вперед, обратился к таинственной шкатулке:

— Эй, ты, там! Что все это значит?

Ящичек на моих глазах закрылся, вернувшись в прежнее положение. Но зато тут же открылся другой.

— Слов много, а золота нет, — произнес я и вытащил из шкатулки новую полоску бумаги. — Посмотрим, — сказал я и прочитал вслух:

Больше в записке ничего не было. Надежда получить хоть какую-то выгоду от подарка Олассара стремительно иссякала.

Оставив заднюю дверцу кареты открытой, я откинулся на спинку сиденья и принялся разглядывать бескрайнюю гладь океана. До самого Кьенососа Королевская дорога тянется вдоль океанского побережья. День начал клониться к вечеру, и небо окрасилось красно-оранжевыми отблесками заката. Наш караван проследовал через ворота форта Бро — убогого захолустного поселения, которое несколько столетий назад было большим оживленным городом.

Когда моя карета оказалась в центре форта Бро, я увидел, что он являет собой нечто большее, чем обычный постоялый двор для усталых путников или место, где можно спрятаться от королевских стражников. Хотя на подобные поселения распространяются королевские законы, на практике жизнь в них определяется заведенным укладом и нравами местных жителей. Последние добиваются справедливости главным образом при помощи своего личного оружия. Наш караван остановился, и в следующее мгновение я увидел, как к моей карете направляется Иамос.

— Как вам показалось путешествие, мастер Корвас? Приятным?

— Было одиноко, но вполне удобно.

— Одиноко? — Лицо моего собеседника недоуменно вытянулось, а затем осветилось неким отвратительным подобием улыбки. — Вот уже много-много лет подобная мысль не приходила мне в голову.

— Какая мысль?

— Что кто-то может посчитать одиночество вещью малоприятной. Наш обычай — путешествовать в одиночестве и жить в одиночестве. Мы находим подобное состояние души более полезным, чем встречи и непосредственное общение с богами.

Я посмотрел на доставшееся мне от Олассара наследство, затем перевел взгляд на Иамоса.

— Кто-нибудь из ваших богов имеет ручку из слоновой кости?

— Простите, как вы сказали?

— Да так, ничего. Просто поинтересовался. Мы остановимся здесь на ночлег?

— Нет. Мы задержимся в этом месте всего на час. Просто поменяем лошадей. Наше путешествие продолжится также и ночью, а следующую остановку мы сделаем завтра утром в форте Дамра. Может быть, мне подобрать попутчика и подсадить его к вам?

— Почему бы и нет. Можно. — В этот миг в голове моей молнией мелькнула новая мысль. — Но только завтра. Я скоро лягу спать. Ужинать в этой деревушке будем?

— Конечно. Буду рад, если вы пожелаете разделить с нами нашу скромную трапезу.

— Благодарю вас, Иамос. Я пойду пройдусь, осмотрю здешние места.

Иамос кивнул и направился к голове нашего каравана.

Проезжая мимо местной таверны, я заметил в толпе знакомое лицо. Через долю секунды в голове моей созрело новое решение. Я протянул руку к шкатулке неведомого Олассара и щелкнул пальцами:

— Ну, давай!

Шкатулка даже не шевельнулась. Я встал, взялся за ручку-шишечку и попытался поднять ее. Шкатулка оказалась настолько тяжелой, что я даже не смог оторвать ее от поверхности сиденья. Странная вещица всем своим весом заметно сплющила подушку, на которой стояла.

— Ну, давай! Ведь теперь ты моя. Я же сказал — давай!

Однако мне так и не удалось сдвинуть ее с места.

— Послушай. Прямо сейчас мне нужно узнать, стоишь ли ты хоть что-нибудь.

Шкатулка взмыла в воздух, как будто совершенно ничего не весила.

— Я рад, что ты передумала. Умница!

Я взял волшебную шкатулку в руки, вылез из кареты и после того, как удостоверился, что меня никто не видит, на цыпочках ступил на тротуар и нырнул в ближайший переулок. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что за мной по-прежнему никто не наблюдает. Я спросил себя — а к чему, собственно, такая таинственность? От кого я прячусь? Ведь я свободный человек, а этот предмет принадлежит мне, разве не так?

Скорее всего сила привычки!

Я направился дальше, раскачивая шкатулкой, которую держал за ручку, и вскоре оказался возле таверны, где остановился перед человеком, чье лицо было мне хорошо знакомо.

— Кер — ты пират! — приветствовал я своего давнего знакомца.

— Корвас — ты воришка! — откликнулся тот.

Следует сразу пояснить, что таковы были давно принятые между нами выражения дружеской нежности. Правда, они отнюдь не являлись истинным отражением нашего общественного происхождения.

Я показал в сторону таверны.

— Почему ты находишься здесь, мой старый друг?

— Как обычно, Корвас, жду, когда подвернется подходящий случай. Может, ты и есть такая возможность?

— Может быть, Кер. — Я поднял вверх свою шкатулку. — Я получил в наследство вот эту штуковину. Это — бесценный сундучок с отделениями-ящичками, каждый уголок которых до предела заполнен всяким волшебством.

Кер улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.

— Я слышал, Корвас, будто за тобой по пятам следуют королевские стражники. Что, из-за этой самой штуки?

— Нет. На этот раз дело в другом. Оно связано с одним разгневанным покупателем.

— Все те же ползающие ковры, Корвас?

— Эта шкатулка — моя собственность. У меня есть бумага, которая это подтверждает.

— Но обычного рыночного обмана маловато для того, чтобы поднять на ноги всю королевскую стражу. Кто же был этим разгневанным покупателем?

— Тесть капитана Шэдоуса.

Услышав мой ответ, Кер громко расхохотался, замотал головой, хлопнул себя по ляжкам, сделал вид, будто вытирает слезы, словом, изобразил законченного придурка.

— Ты закончил, Кер? — недовольным тоном осведомился я.

— Вполне. — Он посмотрел на шкатулку, которую я держал в руке. — Так теперь ты собираешься продать эту штуковину мне? — Он указал на подарок Олассара. — Это что такое? Футляр для драгоценностей?

Вокруг нас собралось несколько сомнительного вида личностей, которые принялись деловито разглядывать мое новоявленное наследство.

— Это обыкновенная шкатулка. Однако, как я уже сказал, она обладает волшебными свойствами.

— Какими же? — Лицо его по-прежнему сохраняло глумливое выражение.

— Они, то есть ящички, содержат то, что тебе нужно.

— Неужели? А если в них нет ничего, то ты скажешь, что мне ничего и не нужно, верно?

— По правде говоря, Кер, именно такое со мной и случилось. Однако сегодня утром в одном из ящичков шкатулки оказалось более двух тысяч золотых рилов.

Последние мои слова заставили моего старого знакомца навострить уши. Едва слова слетели с моих губ, как я успел пожалеть о сказанном.

— Ну ладно, если тебе не интересно, то я пойду.

— Подожди-ка! — схватил меня за руку Кер. — Не могу себе даже представить, что ты откажешься дать мне бесплатный образчик своего товара, прежде чем я решу купить у тебя эту штуковину.

— Может быть, да… — Я увидел, что вокруг нас начинают собираться не слишком приятные типы. — Может быть, и нет… — И я протянул Керу шкатулку.

— Какой ящичек?

— Любой, — ответил я. — Без разницы.

Кер вытянул нижний правый и удивился:

— Бумажка!

— Иногда там оказывается одна только бумажка. Записка. Прочитай! Что там написано?

После того как Кер прочитал написанное, лицо его побелело, и он рухнул на мостовую, как выскочившая из рук прачки корзина с мокрым бельем.

— Вот это да, — сказал один из стоявших рядом оборванцев. Это был коренастый оборванец в лохмотьях, еле прикрывавших сильное мускулистое тело. Наклонившись над Кером, он поднял с земли записку и прочитал вслух: «Сейчас ты умрешь». Затем сморщил свое неприятное лицо, придав ему деланное выражение смущения.

Меня в эту секунду охватил ужас.

— Но он ведь не умер, верно?

— Еще как умер, — отозвался бродяга. — Я немало повидал мертвецов в самых разных уголках мира, парень, и, поверь мне, Кер точно мертв. Мертвее не бывает. Бедняга Кер. — Оборванец еще раз посмотрел на злополучную записку. — Самое интересное, что тут написано «Сейчас ты умрешь», и Кер тут же взял, да и сыграл в ящик.

— Наверное, в ту минуту он больше всего хотел узнать, когда умрет, — предположил я со слабой улыбкой.

— Послушай-ка, красавчик, вот тут, перед тобой, в пыли лежит мой старый товарищ Кер. Ты давай-ка побыстрей мне все объясни, или я с тобой разберусь.

Я успокаивающе вытянул вперед обе руки:

— Все, что пожелаете!

Оборванец взял у меня шкатулку.

— Дай-ка лучше я позабочусь об этой штучке, красавчик! — Он поднял ее вверх, встряхнул, прислушался, затем снова посмотрел на меня. — Клянусь Ангхом, не могу понять, как эта хреновина умертвила Кера. Из нее что, выскочила иголка с ядом? Или она приводится в движение пружиной и потайным замком?

— Нет. В ней нет ничего такого.

— Тогда для чего она?

— Она дает то, что тебе нужно.

Оборванец удивленно поднял белесые брови:

— Так что, старина Кер получил то, что ему было нужно?

— Если тебе суждено умереть, то что еще тебе может понадобиться?

— Ха! Хорошо сказал, красавчик! Мне тоже нужно попробовать эту хреновину. Так любой ящичек, говоришь?

Я кивнул, с трудом разлепив пересохшие губы:

— Любой.

Мой новый знакомый ухмыльнулся и выдвинул верхний правый ящичек. Заглянул в него, нахмурился.

— Еще одна бумажка? — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Послушай-ка, красавчик! Если я в следующее мгновение отброшу копыта, мои товарищи долго с тобой чикаться не будут. Слышишь меня?

— Слышу, — с трудом выдавил я. Все это время я молил небеса, чтобы боги отнеслись к происходящему хотя бы чуточку серьезнее.

— От этой чертовой коробки, — продолжил оборванец, — мне сейчас нужно что-нибудь такое с женскими очертаниями и формами. — Негодяй издал мерзкий смешок, который подхватили его не менее мерзкие товарищи. После этого оборванец развернул записку. — Моя жена? — неожиданно взревел он. — Что она делает?

В следующее мгновение он бросил мне шкатулку, которую я еле успел поймать.

— Видишь ли, красавчик, смех смехом, но здесь черным по белому написано, что моя жена Кокила спит с моим лучшим другом.

Оборванец неожиданно выхватил откуда-то из складок одежды длинный, узкий, с серебристым клинком нож. В мгновение ока он пару раз полоснул им по шкатулке, оставив на полированной поверхности подобие буквы «X», после чего так же быстро приставил острое лезвие к моему горлу.

— Пусть твоя шкатулка скажет, что это не так!

— П-п-послушайте меня, мой друг, и скажите — если бы я мог заставить эту чертову штуку выполнять все мои приказания, разве стал бы я ее продавать?

— Тогда молись своему богу, ублюдок!

— Хватит, Натос! — вмешался один из товарищей потенциального рогоносца. — Дай-ка сначала и нам побаловаться с этой игрушкой.

— Эта штука — врет, а этот ублюдок, — тут оборванец легонько уколол мне горло острым кончиком ножа, — убил моего дорогого друга Кера.

Шкатулку одним рывком выхватили у меня из рук, раздались беспорядочные, громкие крики, и в следующее мгновение я ощутил, что стальные пальцы мерзавца Натоса нажимают мне на подбородок, оттягивая голову назад. Перед глазами блеснуло лезвие ножа. Я почувствовал, как оно резануло мое горло. Затем что-то влажное и липкое потекло мне на грудь, прямо на одежду. Когда свет в моих глазах погас, уступив место черной пустоте, в голове мелькнула довольно глупая мысль — шкатулка-то оказалась права, новые сапоги мне не понадобятся.

Говорят, что иногда возникает удивительное ощущение возврата в прошлое, когда ты как будто заново переживаешь то, что с тобой уже когда-то было. Такое же ощущение возникает, когда волшебник или призрак оказывается в том месте, где кому-либо самой судьбой суждено быть похороненным. Подобное испытал и я — сразу после того, как умер.

Оставив заднюю дверцу кареты открытой, я откинулся на спинку сиденья. Когда день начал клониться к вечеру, а небо окрасилось красно-оранжевым отблеском заката, наш караван проследовал через ворота форта Бро. Меня ни на минуту не отпускало чувство страха, потому что я знал, что здесь мне вскоре перережут горло. Караван остановился, и в следующую секунду я увидел, как к распахнутой дверце кареты подошел Иамос.

— Как вам показалось путешествие, мастер Корвас? Приятным?

— Что с вами происходит, Иамос? Мы уже разговаривали с вами об этом.

— Во Вселенной существует бесчисленное множество миров, мастер Корвас. Как вам показался один из них?

Я огляделся по сторонам, посмотрел на убогие домишки форта и пощупал рукой горло.

— Запутанным, как обычно.

— Запутанным?

— «Одиноким», так я ответил на ваш вопрос в тот раз. Теперь я отвечаю — «запутанным».

— Я удивлен вашим признанием в одиночестве. — На лицо Иамоса наползла неприятная улыбка. — За долгие годы подобная мысль просто не приходила мне в голову.

— Мысль о том, что кто-нибудь может посчитать одиночество не слишком приятным? — поспешил я задать уже хорошо знакомый мне вопрос, в который вложил вполне осязаемый сарказм.

— Нет, почему же. Конечно. Вы просто сказали те же слова, которые я собирался произнести. Видите ли, таков наш обычай — путешествовать в одиночестве и жить в одиночестве. Мы находим это более полезным, чем встречи и непосредственное общение с богами.

Я посмотрел на лежащую на сиденье шкатулку, затем снова на Иамоса.

— У кого-нибудь из ваших богов есть ручка из слоновой кости? — На этот раз мой вопрос имел совершенно другое значение, чем тогда.

— Простите, как вы сказали?

— Знаете, это был просто глупый вопрос. Еще глупее задавать один и тот же вопрос дважды. — Я снова посмотрел в сторону океана. — Мы скоро поедем?

— Мы задержимся здесь всего на один час. Просто поменяем лошадей. Наше путешествие продлится также и ночью, а следующая остановка предстоит завтра утром в форте Дамра. Может быть, мне подобрать вам попутчика?

— Нет, спасибо.

— Вы будете ужинать в этой деревушке? Буду рад, если вы пожелаете разделить с нами нашу скромную трапезу.

— Благодарю вас, Иамос. А что вы можете предложить?

— Особый зерновой хлеб, типичную еду моих единоверцев. Посторонние называют его хлебом из опилок. Он грубого помола и совершенно сухой. Его обычно запивают водой.

— Вы рассказываете о нем, как о настоящем деликатесе.

Иамос кивнул и направился к голове каравана. Перед местной таверной я заметил в толпе знакомое лицо. Это был Кер. Пройдет совсем немного времени, и он умрет.

Я повернулся к шкатулке. На ней была хорошо различима буква «X». Шкатулка не желала отправляться в город. Однако я настоял на том, что мне необходимо узнать, стоит ли сколько-нибудь вещь, оставленная мне в наследство Олассаром. В результате я получил ответ, который даже не смог толком понять.