Осада замка Карлштейн

Возможности и в то же время ограниченность военного искусства и, в частности, осадной техники позднего Средневековья, а также боевых возможностей тогдашней артиллерии, были наглядно продемонстрированы в ходе длившейся 6 месяцев осады гуситским войском принадлежавшего римско-германскому Императору замка Карлштейн, в котором со времен чешского короля и одновременно – владыки Священной Римской Империи Карла (по-чешски: Карела) IV Люксембурга хранилась одна из ценнейших реликвий всего Христианского мира – так называемое Святое копье. Этим копьем, по преданию, выкованным для древнееврейского священника Финееса, римский сотник Лонгин пронзил на Голгофе ребро распятого на кресте Спасителя. Позднее Святым копьем владели святой мученик Маврикий и многие другие деятели Античности и Средневековья («последний римлянин» алан Аэций, восточно-римский Император Юстиниан, Карл Великий, Оттон I, Фридрих I Барбаросса, Фридрих II Гогенштауфен и др., пока, наконец, Карл IV Люксембург, снабдив сломавшийся со временем наконечник Святого копья новой, золотой манжеткой, наложенной поверх прежней, серебряной, удостоверявшей принадлежность реликвии в свое время сСвятому Маврикию, поместил его на хранении в замке Карлштейн в Богемии. Естественно, гуситы, считавшие себя, по словам ветхозаветного пророка, «у Бога народом священников, народом святым», стремились овладеть этой одной из важнейших святынь Христианского мира.

Осада замка Карлштейн гуситами началась 28 мая 1422 года. Осаждающие заняли четыре высоты, окружавшие замок, расположенный на высоте 319 метров над уровнем моря. Топологические условия, а также применение артиллерии и метательных машин гуситами в ходе осады сведены нами в таблицу, приведенную в приложении к данной статье. Согласно свидетельствам средневековых хронистов, метательные машины гуситов, функционировавшие по принципу рычага (так называемые «блиды»), за время осады обрушили на замок Карлштейн в общей сложности около 10 000 снарядов (каменных ядер). Одно из крупнейших каменных ядер, попавших в замок, и поныне доступно обозрению туристами на первом этаже жилой башни замка. Обстрел замка производился гуситами ежедневно, хотя и с различной интенсивностью в разные периоды осады Карлштейна. Современные военные историки ныне сходятся во мнении, что в сутки каждая «блида» метала в замок от 18 до 20 снарядов. Подобная частота стрельбы представляется поистине поразительно высокой, на фоне сведений о частоте стрельбы средневековых метательных машин вообще.

Что касается частоты и эффективности обстрела замка из огнестрельных орудий, то в этом вопросе данные различных источников значительно расходятся. В настоящее время трудно однозначно ответить на вопрос, соответствуют ли истине утверждения одних хронистов, согласно которым из крупных бомбард производился лишь один выстрел в сутки, или же утверждения других, согласно которым из крупных осадных пушек в сутки производилось до шести выстрелов. Упоминание о том, что бомбарды «Рохлице» и «Снель» обладали гораздо большей скорострельностью, чем другие орудия (согласно утверждениям разных хронистов, скорострельность обеих бомбард колебалась от 12 до 30 выстрелов в сутки), позволяет предположить, что оба орудия относились к числу так называемых «каморных пушек» («камер-бюксов»). Эти пушки заряжались не с дула, а с казенной части, причем имели в задней части ствола зарядную камору, которая извлекалась из орудия, заряжалась и потом вставлялась обратно. Наличие сразу нескольких зарядных камор, предназначенных для одного орудия, позволяло обеспечить его высокую скорострельность. В то время, как снаряженная зарядная камера вставлялась в ствол орудия, другая камера снаряжалась ядром и точно отмеренным пороховым зарядом. Когда читаешь описания осады замка Карлштейн гуситами, бросается в глаза, что стволы некоторых тяжелых бомбард осадного парка разрывались всего через несколько выстрелов. Причем в первую очередь разорвало стволы у двух самых крупных бомбард, установленных с северной стороны и стрелявших на самое дальнее расстояние. Данное обстоятельство можно истолковать следующим образом: пушкари, стремившиеся к тому, чтобы ядра их пушек долетали до цели, применяли пороховые заряды повышенной мощности, превосходившей прочность орудийных стволов.

В своей написанной в 1697 году хронике Венцель (Вацлав) Хайяк (или Гаек) сообщает, что гарнизон Карлштейна, состоявший из 400 человек, потешался со стен над неэффективностью осадной артиллерии гуситов, объясняя неуязвимость императорского замка присутствию в его стенах Святого Копья. И в самом деле – гуситам, невзирая на применение немалого, по тем временам количества, метательных машин и артиллерийских орудий, на протяжении 163 дней обстрела Карлштейна не удалось не только пробить ни единой бреши в стенах, но и вообще нанести осажденному замку никаких серьезных повреждений. Правда, они – вероятно, в силу отсутствия соответствующего опыта, не пытались концентрировать огонь максимального количества орудий на одном участке замковой стены, а напротив, стремились держать стены Карлштейна под обстрелом одновременно с разных сторон, а также накрывать его навесным огнем.

Как бы то ни было, но, невзирая на неудачу под Карлштейном, боевое применение артиллерии и ручного огнестрельного оружия по-прежнему составляло основу военной доктрины и боевого искусства гуситов. На заключительном этапе Гуситских войн, в частности – в период так называемого V Крестового похода против гуситов (зимой 1429-1430 гг.), гуситские войска, объединившиеся с пражским городским ополчением, выступили против стотысячной (как всегда, к сообщениям средневековых хронистов следует подходить с осторожностью!) армии крестоносцев, имея на вооружении более 300 полевых артиллерийских орудий, 60 тяжелых крупнокалиберных бомбард и не менее 3 000 «пиштал» (наиболее распространенное название ручного огнестрельного оружия эпохи гуситских войн). Крестоносцы значительно уступали им в степени оснащенности огнестрельным оружием, что видно и на миниатюрах, иллюстрирующих описываемые события эпохи гуситских войн.

Блестящие победы гуситов при Судомере, Малешове, Усти над Лабем и на Витковой горе ознаменовали пик их успехов. После смерти их признанного военного предводителя – Яна Жижки из Трокнова – ветерана битвы с «тевтонами» под Танненбергом, отразившего три Крестовых похода, потерявшего в боях оба глаза и завещавшего после смерти содрать с себя кожу и натянуть ее на барабан, под грохот которого (обращавший в паническое бегство всех, кто его слышал) шли в бой на врага ощетинившиеся полумесяцами боевых кос и колючими созвездиями моргенштернов таборитские рати, между различными группировками гуситов начались распри, ослабившие их внутреннюю спайку, а в результате – и военную мощь. Впрочем, еще при Жижке, в 1421 году, его табориты схлестнулись в смертельной схватке с еще более радикальными гуситами – адамитами одержимого «пророка» Борека Клатковского, зашедшими, в общем для всех гуситов стремлении «к возрождению раннего христианства», и в поисках обретения пути «к первоначальному (до грехопадения Адама) состоянию райской невинности, до совсем уже неприкрытого распутства и непотребства. В кровавом сражении с адамитами нагие мужчины и женщины, вооруженные камнями и ножами, как псы, кидались на осатанелых таборитов, вонзая зубы им в глотки, пока не были перебиты, как бешеные собаки; последних 40 уцелевших в схватке адамитов по приказу Жижки живьем сожгли на костре – нельзя не подивиться тому, как быстро борцы с католической инквизицией, неустанно проклинавшие ее за сожжение своих учителей Яна Гуса и Иеронима Пражского, усвоили себе инквизиционные методы расправы с инакомыслием! Затем табориты сцепились с чашниками-утраквистами, разбившими их при Липанах…Но, углубляясь в перипетии внутрипартийной борьбы между гуситами за право «единственно верного толкования учения магистра Яна Гуса», стоившего самим чехам, да и окружающим Чехию народам неисчислимых жертв, мы рискуем слишком отклониться от темы нашего краткого очерка. Поэтому в заключение хотелось бы подчеркнуть только одно.

Тактическое взаимодействие пехоты с другими родами оружия, широкое применение полевой артиллерии, ручного огнестрельного оружия и вагенбургов в полевых сражениях оказались залогом их побед, сделав боевое искусство гуситов образцом для всех армий Европы вплоть до середины XVI века.

Загрузка...