Божии дворяне

Крестовый поход короля Людовика IX Святого (1248-1254 гг.)

С точки зрения характера, мировоззрения и побудительных мотивов римско-германский Император Фридрих II и король Людовик IX Французский (1226-1270 гг.) представляли собой полную противоположность. Фридрих II, прирожденный властитель, стремился “во все времена приумножать Империю”, как часто писали в преамбулах средневековых императорских указов. Считая (совершенно в духе своих восточно-римских соперников – „ромейских“ василевсов-автократоров) Императорскую власть выше церковной (в том числе папской), он воспринимал себя как прямого наследника кесарей древнего Рима в традициях даже не Карла Великого, а Константина, Феодосия и Юстиниана, используя в качестве государственной эмблемы не только римского имперского орла, но и древнеримское изображение Юстиции – богини Справедливости, воспринимая себя в качестве ее гаранта и хранителя. Не случайно центр его владений находился не в Германии, а в Италии и на Сицилии. До нас дошли его бюсты в древнеримской тоге и монеты, где он изображен в виде Августа. Необходимо заметить, что, именуя сегодня державу Гогенштауфенов и других средневековых германских Императоров «Священной Римской Империей германской нации», мы делаем это только для того, чтобы не путать ее лишний раз с византийской Восточной Римской (Ромейской) Империей и с древней Римской Империей. В действительности дополнение „германской нации“ в названии этого средневекового государства появилось лишь в начале XV в. Вообще же годом перехода от восточно-франкской к собственно германской государственности считается 911 г., когда, после смерти последнего Каролинга (потомка Карла Великого) восточно-франкским королем был избран франконский герцог Конрад, вошедший в историю как „первый германский король“ под именем Конрада I. Между тем, официальный титул владыки тогдашней „Германии“, именовавшейся еще долго „Восточно-Франкским королевством“ (в отличие от „Западно-Франкского королевства“ – позднейшей Франции) гласил „франкский король“, позже „римский король“, „германский король“ и одновременно „римский Император“; с XI в. его держава официально именовалась „Римской Империей“, с XIII в. (в том числе в эпоху Фридриха II Гогенштауфена) – „Священной Римской Империей“. Именно под этим углом зрения следует рассматривать стремление Императора Фридриха присоединить Святую Землю к своей Империи (являвшейся для него в первую очередь Римской и лишь во вторую – Христианской!) и получить сан короля Иерусалимского. Он руководствовался при этом сходными мотивами, что и восточно-римские Императоры Алексей I и Мануил I Комнины, желавшие прежде всего вернуть в лоно Империи ее ближневосточные провинции, а заодно и освободить от „безбожных агарян“ Гроб Господень (как это сделал в VII в. Император Ираклий, изгнавший из Палестины овладевших ею персов и после этого прошедший по Иерусалиму с Истинным крестом на плечах). Cходный образ мышления был, кстати, характерен и для многих крестоносцев Латинской Империи, упорно именовавших „ромеев“-византийцев „греками“, отказывая им, как грекам, в праве именоваться „римлянами“, и в то же время с не меньшим упорством считавших „истинными римлянами“ именно себя. Об этом, несколько парадоксальном с современной точки зрения, восприятии западными крестоносцами-латинянами себя как „римлян“ свидетельствует следующий характерный эпизод из „Завоевания Константинополя“ уже цитировавшегося нами выше Робера де Клари. В нем идет речь о встрече крестоносца мессира Пьера де Брешэля с влашскими и куманскими (половецкими) воинами болгарского царя Калояна (Иоанна Влаха), выразившими свое удивление по поводу того, что крестоносцы „явились из столь далекой земли завоевывать новую землю“:

„Разве у вас нет земель в вашей стране, - сказали они, - с которых вы можете прокормиться?“. И мессир Пьер ответил им: „Ола-ла! – сказал он, - неужто вы не слышали, как была разрушена великая Троя…?“. „Ну, как же! Конечно, - сказали влахи и куманы, - мы хорошо наслышаны об этом, но это было так давно“. „Разумеется, сказал мессир Пьер, - но Троя принадлежала нашим предкам (древние латиняне, а вслед за ними и происшедшие от них римляне считали своим прародителем троянского царевича Энея, сумевшего бежать от греков в Италию – В.А.), а те из них, кто уцелел, …пришли оттуда и поселились в той стране, откуда пришли мы; и, так как Троя принадлежала нашим предкам, то мы и прибыли сюда, чтобы завоевать эту землю…“.

Что же касается короля Людовика IX, то его участие в Крестовых походах имело совершенно иные, отнюдь не римско-великодержавные, а исключительно религиозные побудительные мотивы. В душе Людовике все еще продолжала жить воодушевлявшая участников первых Крестовых походов, в чем-то могущая показаться нашим современникам наивной, но, тем не менее, искренняя рыцарская вера в необходимость неустанно ратоборствовать во имя Бога. В его намерения входило, прежде всего, оказание помощи Святой Земле и, тем самым, служение делу всего Христианства. Насколько глубоко король Людовик был озабочен судьбой Святой Земли, явствует из его стремления примирить две крупнейшие силы тогдашней Западной Европы - папу и Императора Фридриха. Фридрих II, предложивший папе совершить еще один поход в Святую Землю, чтобы силой оружия вернуть христианству все Иерусалимское королевство, был объявлен папой низложенным на Лионском соборе 1245 г. Во время встречи Людовика IX с папой Иннокентием IV (1243-54 гг.) французский король поддержал предложение Императора Фридриха, “ибо Святая Земля находится в опасности и ее освобождение зависит, кроме Бога, от Императора, владеющего гаванями, островами и прибрежными землями и лучше всех других знающего все потребности пилигримов”. Но папа отказал и ему. Все его мысли занимала борьба с непокорными Гогенштауфенами.

Подготовка короля Людовика IX к Крестовому походу заняла три года. Он распорядился построить специально для этой цели порт Эг-Морт - сохранившийся доныне в неизменном виде, ни разу не перестраивавшийся город-памятник XIII в. Первая высадка паломников произошла на Кипре, вторая - на египетском побережье. Город и крепость Дамьетту удалось захватить без особого кровопролития – смертельно перепуганные гарнизон и население покинули их, опасаясь повторить судьбу своих предшественников за тридцать лет до того. После захвата города крестоносцы разместились в нем, как у себя дома, устраиваясь всерьез и надолго. Иоанниты и тамплиеры, а также сирийские и кипрские рыцари получили в лен владения, было учреждено епископство, Патриарх Иерусалимский Робер превратил главную городскую мечеть в церковь и посвятил ее Пресвятой Богородице. Султан Египта Туран-Шах сделал паломникам мирные предложения, изъявив готовность пойти, в обмен на возврат Дамьетты, на большие уступки в Святой Земле и, в частности, вернуть латинянам Аскалон, Тивериаду и даже Святой Град Иерусалим. Настал удобный момент для того, чтобы без большого кровопролития добиться того, что сами „франки“ считали целью своего похода в Египет. Однако опьяненные победой крестоносцы, проявив редкостное неблагоразумие, отклонили мирные предложения султана, решив предварительно захватить его столицу – Каир (который сами называли „Вавилоном“). В ноябре 1249 г. войско пилигримов двинулось в поход, перешло каналы и притоки Нила в Дельте и, не встретив значительного сопротивления, достигло Барамуна на северном берегу одного из каналов, напротив штаб-квартиры султана, расположенной в Мансуре. Именно там стояли лагерем крестоносцы в 1221 г., когда наводнение заставило их капитулировать. События того, давнего крестового похода с удивительной точностью повторились и на этот раз. Борьба крестоносцев за овладение Мансурой оказалась безуспешной. Враг оперировал в тылу христианского войска, захватывая корабли с припасами и, в конце концов, вызвал в лагере недостаток продовольствия и всего необходимого.

В довершение ко всему, среди латинских „паломников“ вспыхнула эпидемия чумы и холеры, распространившаяся с молниеносной быстротой и парализовавшая боеспособность войска. Больные и истощенные крестоносцы почти лишились способности оказывать сопротивление. Король Людовик, мучимый кровавым поносом, распорядился вырезать кусок штанов у себя на заду, чтобы иметь возможность облегчаться, не слезая с коня. Не успев даже разрушить за собой мосты, христианское войско стало отступать, преследуемое врагом, пока не было окружено и взято в плен вместе со своим королем. Король Людовик попытался путем переговоров добиться своего собственного освобождения и освобождения своего войска на приемлемых условиях. Султан же использовал пленников как заложников для их обмена на крепости, являвшиеся центрами сопротивления „франков“ мусульманам в Святой Земле. При этом сарацины прежде всего стремились завладеть крепостями военно-монашеских Орденов. Историограф Жан де Жуанвиль, сенешаль короля Франции, чье описание является лучшим источником по истории этого злополучного крестового похода, подробно описал учиненный крестоносцам сарацинами допрос:

“Рыцарей спросили”: “Что вы готовы отдать султану в обмен на свое освобождение? Готовы ли вы отдать за ваше освобождение определенные замки баронов за морем?“

Они ответили отрицательно, подчеркнув, что у них нет власти над этими замками, являющимися ленами римского (германского) Императора. Тогда их спросили, готовы ли они отдать за свое освобождение хотя бы замки иоаннитов и тамплиеров. На этот вопрос также был дан отрицательный ответ, ибо каштеляны (коменданты) этих замков поклялись на Святых мощах не сдавать замки даже ради освобождения пленных.

Жуанвиль продолжает: “Советники султана задали королю те же самые вопросы, что и рыцарям, которым, после их отказа принять предложенные им условия или отречься от Христа, были отрублены головы. Короля спросили, готов ли он уступить некоторые замки тамплиеров и иоаннитов или замки королей Святой Земли. Когда король дал отрицательный ответ, они пригрозили ему пытками. На эту угрозу король отвечал, что он их пленник, и что они вольны поступить с ним, как захотят. Вслед за тем они спросили короля, сколько денег он готов дать султану в качестве выкупа за себя и готов ли он очистить Дамьетту. Король повел переговоры о своем освобождении и об освобождении своего войска. Он обязался уплатить известную сумму денег, очистить Дамьетту и заключить перемирие”.

Однако султан хотел большего. Он требовал не только уплаты выкупа и возврата Дамьетты, но и передачи под его власть всех государств крестоносцев. На его требование передать ему все государства крестоносцев король указал на то, что по праву и закону христианские земли Сирии принадлежат Императору (Фридриху II). При этих словах короля султан сразу перестал настаивать на своем требовании, настолько велик был по-прежнему на Востоке авторитет Императора Фридриха II. Его манера поведения и практиковавшаяся им религиозная терпимость производили на всех мусульман глубокое и незабываемое впечатление. Наконец стороны пришли к согласию, и король Людовик согласился выкупить себя и свое войско за чудовищную сумму в один миллион безантов (золотых византийских монет). Большая часть этих денег была уплачена 2 мая 1250 г. Однако султан Туран Шах уже не смог их получить. Во время пира он был зарублен своими же мамелюкскими телохранителями по приказу куманского эмира Бейбарса. В его лице к власти в Египте пришел первый мамелюкский султан. Возникли новые сложности с возвратом пленных, однако королевскому послу в ходе двух визитов в Каир удалось добиться освобождения всех взятых в плен во второй битве при Газе, еще остававшихся к тому времени в живых. В их числе были Великий магистр Гийом де Шатонеф, 25 иоаннитов, 15 тамплиеров, 10 тевтонских рыцарей, примерно 100 рыцарей из государств крестоносцев и 600 других пленных. К тому же в обмен на 300 мусульман были освобождены еще около 3000 пленных христиан, захваченных сарацинами в ходе Дамьеттской операции.

Людовик IX оставался в Святой Земле еще четыре года и отплыл за море только 24 апреля 1254 г., после восстановления немногих оставшихся в руках христиан крепостей и расторжения договора, заключенного за спиной у короля между тамплиерами и султаном Дамаска.

В общем и целом, крестовый поход Людовика Святого не пошел на пользу Святой Земле. Он нисколько не облегчил положения христианского Востока. Напротив, вследствие тяжелых потерь крестоносцев в Египте, Святая Земля лишилась большого числа опытных бойцов.

Однако неудача этого крестового похода имела и еще одно, еще более далеко идущее последствие – появившиеся у его участников сомнения в успехе крестоносной миссии, в миссии Божьих воинов. Еще в ходе предыдущих, также завершившихся неудачей, крестоносных предприятий у их участников невольно возникал вопрос, действительно ли крестовые походы совершаются по Божьей воле, или же Бог, наоборот, не хочет допустить победы крестоносцев. Поначалу паломники успокаивали себя объяснением, что поражения воинов Креста – кара, ниспосланная Богом крестоносцам за грехи. И действительно, среди участников крестовых походов были далеко не только „ангелы во плоти“, но и множество людей, пытавшихся, в соответствии с папскими обещаниями, путем участия в освобождении и обороне Святой Земли как раз добиться отпущения грехов. Однако король Людовик IX был образцом добродетели и вел безупречный образ жизни. Еще при жизни его окружал ореол святости – и, тем не менее, Бог даже ему не даровал победу! Даже соратники короля Людовика по египетскому походу после завершившейся неудачей битвы при Мансуре, придя в отчаяние, восклицали: “Неужели Бог, которому и под чьим предводительством мы так долго несли рыцарское служение, оставил нас...?”.