Божии дворяне

МАНИФЕСТ ВЕЛИКОГО ПРИОРА РОССИЙСКОГО ДЕРЖАВНОГО ОРДЕНА СВЯТОГО ИОАННА ИЕРУСАЛИМСКОГО,

«Мы предали всенародному поношению гнусное злодеяние, повергнувшее Мальту в руки французов (имеется в виду официальный «Протест Великого Приорства Российского» против захвата Мальты французами на заседании Капитула Великого Приорства Российского в присутствии примерно 100 мальтийских рыцарей в тот же день 26 августа 1798 г., но несколько ранее – В.А.), обещали преследовать виновников оного по всей мере праведного нашего негодования. Теперь намерены мы исполнить сей долг, честию на нас налагаемый, которым медлили единственно в ожидании обстоятельнейших известий, для произнесения суда нашего, в столь важном деле, по точном исследовании причин.

Болезненно нам объявить главным виновником пагубы нашего Ордена того самого, кому, за год пред сим, общие голоса наши поручили бдение о сохранении оного (здесь и далее имеется в виду Фердинанд барон фон Гомпеш – В.А.). Но, когда самое происшествие, коему не находится иной причины, кроме самой непростительнейшей нерадивости, трусости, или предательства, громко свидетельствует против него, когда самый глас честности обвиняет его, когда, наконец, собственное молчание его подает повод к основательному на него подозрению, то не усомнимся потребовать от него отчета в священном залоге, нами ему вверенном, в котором обязан он дать ответ Ордену и всей Европе.

Великий Магистр давно извещен был, что вооружение французов готовилось против Мальты. С февраля месяца непрестанно представляли ему, словесно и письменно, о нужных предосторожностях и средствах к обороне, но он отвергал все сии, самим разумом внушаемые, средства и, уснув в неизвинительной беспечности, ответствовал всегда Маршалу Ордена, что все готово, когда, напротив того, при высадке французов, ничего не было приготовлено к отпору им.

Быв членом Верховного Совета более двадцати лет, быв членом Государственной конгрегации с самого начала революции, мог ли он не знать обстоятельств, которые известны были последнему Кавалеру (т.е. даже самому последнему из рыцарей Мальтийского Ордена – В.А.)? Быв членом Следственной Комиссии, разбиравшей в последние дни правления Предместника его (предшественника Гомпеша на посту гроссмейстера, принца Эммануила де Роган-Польдю – В.А.), дело о заговоре известного Вассало, мог ли он забыть, что сей глава заговорщиков, в присутствии его самого, отвечал в последнем допросе: «Когда хотите знать, какие у нас были намерения, то спросите у принца Камиля (Камиля де Рогана, назначенного Гомпешем, как мы знаем, главнокомандующим орденскими силами Мальты против французов в 1798 г.) и у Рансижата (известного нам «главного изменника»), они управляли нами!». Сие обстоятельство известно всей Мальте.

Ожидали, что первым действием вскоре потом врученной ему Верховной власти будет удаление сих двух давно запятнанных изменников, но Великий Магистр ничего не сделал, и еще поручил первому начальство над земскими войсками, а второму управление орденскими доходами. Так поступая, вопреки общему желанию, и, со вредом для общей безопасности, он подверг себя ответу за все то, что от сего последовало. По сему-то, войска под начальством такого предводителя, о неверности которого они знали, взбунтовались, и, рассвирепев в своей верности, бесчеловечно убивали храбрых Кавалеров, которых в правильном своем подозрении против принца Камиля, почли в числе его сообщников. Рансижат не меньше произвел беспорядка в городе движениями якобинской партии, давно им настраиваемой, и дерзким манифестом, присланным к Великому Магистру в самую минуту высадки неприятельской. Великий Магистр показал на минуту вид строгости начальничьей, посадил его в тюрьму, вместо того, чтобы отдать его на виселицу, но через 24 часа потом освободил его, для устройства Ордену гибели и вечного бесславия.

Для чего Великий Магистр в реляции своей из Триеста (см. Приложение 2 – В.А.) умалчивает о сем обстоятельстве? Умолчание сие не обнаруживает ли постыднейшую слабость, либо явное соглашение с изменниками, продавшими Мальту?

В январе 1798 года Директория нарочно присылала некоего Пуссиельга в Мальту, для устроения мятежнической партии. Он подбирал себе мальтийцев, коих имена записывались у французского Консула, многих подкупал, в том числе Командора Бардоненша, директора артиллериею, Командора де Фе, директора над укреплениями, фонтанами и водяными хранилищами в городе, и Командора Гузара, главного инженера. В вышеупомянутой своей реляции Великий Магистр говорит: «По взятии Мальты французы сами предъявили список многих мальтийцев, давно условившихся с ними в сем предприятии», и объявляет о сем так, как бы ничего прежде о том не ведал. Напротив того, он знал о сем, и задолго прежде, потому что, многие Кавалеры Больших Крестов доносили ему о том, представляя собственные Пуссиельговы письма.

Был предварен о скором нашествии на Мальту, Великий Магистр долженствовал обратить бдение свое на все предметы, служащие к защите острова, долг его был осмотреть в крепостях артиллерию, исправить у пушек лафеты, изготовить ружья, снабдить зарядами фугасы, экзерцировать земские и регулярные войска (то есть, местное мальтийское ополчение и наемную гвардию Великого Магистра – В.А.), приучить их к строгой подчиненности, перевести порох из загородных магазинов в город, запасти крепости военными и съестными припасами и прочее, Но он, в непростительной своей беспечности, не только не рачил сам о всех сих предметах, но не удостоил ни малейшего внимания и того, что многие члены Ордена ему о сем представляли. Командор Розан, искусный артиллерийский офицер, управлявший последнею осадою Магона, подавал разные представления о способах защиты острова, но его и слушать не хотели.

Если Великий Магистр не имел головы начальничьей, то, по крайней мере, долженствовал иметь сердце воина и поручить должность военачальничью тем, которых степень в Ордене к тому призывала, или кого он по праву мог назначить. Сим способом, которого славнейшие Предшественники его не отвергали, корабль правления, в минуту восставшей временной бури, имел бы кормчего, но ничто не могло известь его из усыпления.

Изнутри чертогов своих, откуда со времени избрания до самого своего отъезда он не выходил никогда, как только на деревенские праздники принимать рукоплескания народа, Великий Магистр поражал всех не деятельностью своею, или, если и давал действовать, то одним предателям Ордена. Башни и крепости остались без провианта, малое количество пороха, розданное войскам, было смешано с землею и толченым углем, лафеты у пушек при первом выстреле рассыпались, и у большей части не доставало зарядов. Не было дано ни одной полевой пушки (хотя в арсеналах они имелись с избытком! - В.А.) для защиты ретраншементов (полевых земляных укреплений – В.А.), где горсть людей, с двумя или тремя пушками, могли бы задержать дней восемь целую армию. За минуту перед решением о сдаче Маршал Орденский предложил верные способы продлить осаду, представляя о скором прибытии английской эскадры, но Великий Магистр отвергнул и сие предложение, коим мог спасти Орден, внимая только крикам мятежников, ускоривших гибель оного.

Между столь многими обстоятельствами, обвиняющими Великого Магистра, желали бы мы найти хоть одно к оправданию оного. С радостью мы предложили бы оное во свидетельство, сколь болезненно нам исчислять все вышеприведенные, но светильник истины в руке беспристрастного испытателя сих печальных происшествий везде показывает Фердинанда Гомпеша к безумной нерадивости, или сообщником изменников, предавших Орден.

1.По не отрешению им известных предателей от мест ими занимаемых, отчего зависела судьба Опрдена, как-то: принца Камиля, главнокомандующего над земскими войсками, Боредона Рансижата, управляющего доходами, что ныне Президент городского Правления в Мальте, Бардоненша, директора над артиллериею, находящегося ныне в той же должности у французов, де Фе, директора над укреплениями, фонтанами и водяными хранилищами, Гузара – главного инженера, нынешнего бригадного шефа в Бонапартовской Армии, и собственного секретаря своего Дублета, что ныне секретарем городского Правления.

2.По упорному его отвержению всех благоразумных мер, предложенных ему устно и письменно кавалерами, которых всеобщее уважение представляло ему твердейшими опорами Ордена, и по возложению им всей доверенности своей на Командора Сент При, человека, равно ославившегося и поведением своим и согласием с злоумышленниками.

3.По оставлению башен и крепостей без снарядов и без провианта, почему Мальтийцы не могли в них запереться и там защищаться.

4.По тому, что не выходил вон из дворца своего, когда необходимая нужда и глас чести вызывали его оттуда ободрить своим присутствием народ, хорошо расположенный, но долговременным миром расслабленный и подущениями некоторых мятежников обольщенный, которые бы при виде его, все рассеялись.

5.По не наказанию им по всей строгости закона неслыханного примера трусости Бальт Сент Тропеса, который 10-го июня ввечеру, оставя пост свой, бежал в город и прибытием своим умножил в оном смятение и отчаяние. Сей трус и изменник не только не был им наказан, но еще присутствует и ныне в Совете его в Триесте.

6.По уступчивости его таким людям, которых одна его бездейственность поощрила к обидному предложению о сдаче, когда неприятель не имел еще ни одной пушки на батарее, по согласию его на просьбу о прекращении военных действий, когда еще и не сражались, и по препоручению сей Комиссии известному Формозе, Консулу Голландской Республики, главе мятежного сборища, коим он окружался, вместо того, чтобы наказать его, как он заслуживал.

7.По тому, что решился на сдачу города и пагубу своего Ордена без полного Совета, и препоручил заключение капитуляции Боредону Рансижату, известному врагу Ордена.

8.Наконец, потому – и кто может омыть его от сего последнего преступления? – что сдал самый крепчайший город в Европе, не дождавшись ни одного пушечного выстрела (это утверждение не соответствует действительности! – В.А.), когда честь и пример предшественников его налагали на него непременный долг защищать оный до последней капли крови, тем более, что он был уверен в скорой помощи (имеется в виду ожидавшийся приход на подмогу Мальте британской эскадры – В.А.).

Надлежит приметить, что в бесчестном договоре о сдаче Мальты французам говорится только об одних выгодах Великого Магистра (это, опять-таки, не совсем верно – В.А.), а ничего не определено на пользу Ордена. Сие ясно доказывает, что Фердинанд Гомпеш и сообщники его продали (здесь характерным представляется выражение «продали», а не просто «предали»! – В.А.) Мальту, и одни они получили за то награду. В Совет, определивший сдачу острова, не были приглашены 16 старейших членов полного Совета (Генерального Капитула – В.А.), такие как Бальи Тисье, Томмази, Гуржо, Клюньи, Тильет, Бельмонте, Лорас, Ла Тур Ст. Кантень, ла Тур Дю Пень, и другие, число коих составит более половины Совета, и без коих нельзя было ни на что решиться. Зная, что сии честные кавалеры (сражавшиеся в то время на мальтийских бастионах! – В.А.) с презрением отвергли бы бесчестный сей договор, которым так спешили (возможно, чтобы успеть сдать Мальту французам по подхода английской эскадры? – В.А.), за лучшее почли предать их самих, нежели советоваться с ними.

Быв равно чужды как слепого предубеждения, так и непростительного потворства, терпящего оные, Мы руководствовались в наших исследованиях сего происшествия единственно правилами чести и правоты, на что бы не имели ясных доказательств. Сама истина повсюду открывает нам Фердинанда Гомпеша виновным и уличенным в нерадивости, трусости и неверности.

В рассуждении чего

Мы, Кавалеры Великого Приорства Российского и прочие, находящиеся ныне в Санкт-Петербурге, почитаем Фердинанда Гомпеша лишенным того достоинства, в которое мы возвели его, и в силу законов наших почитаем себя свободными от повиновения, коим мы ему, яко Главе нашей, были обязаны, и приглашаем братьев наших других Великих Приорств соединиться с нами в сем подвиге, честью нам предписываемом, от которого не могли мы воздержаться, не подвергнув себя тому же нареканию, которое Фердинанд Гомпеш, Рансижат, Сент Тропес, Сент При и другие справедливо заслужили.

Мы повергаемся под кров Августейшего и Державнейшего Протектора нашего Павла I, Императора Всероссийского, с полною доверенностью, внушаемой нам Его справедливостью, Его образом и благотворностью. Всенижайше просим Его Императорское Величество объявить нам Высочайшую волю Свою, коей обещаем повиноваться безусловно, и распростерть великодушное покровительство Свое на всех членов Ордена нашего, пребывших при сих несчастных обстоятельствах верными непременным основаниям наших уставов, веры и чести.

В Санкт-Петербурге,

в четверток, 26 августа 1798 г.