Боливар

Глава 11

В июне одна тысяча пятьсот первого года во время дневной проповеди в крепость въехали верхом несколько богато одетых всадников. Их сопровождали конные копейщики. Не слезая с сёдел они остановились за спинами внемлющих.

— … Мы должны задаться вопросом: слушаем ли мы проповедь, как обращение Бога к нам, независимо от её недостатков или несовершенств? Ищем ли мы возможности услышать Бога через Его проповедника? Или мы используем недостатки говорящего, как предлог для того, чтобы закрыть свой слух от Бога? Чтобы эта непростая миссия была выполнена, от нас требуется не меньшее усилие веры, чем от открывающего истины. Мы связаны с ним. Вспомните призыв Иисуса после Его поучения в притче: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» Не проповедник изменяет сердца верных, но Дух Святой, для которого должны быть открыты и проповедник, и слушающие его в этом таинственном действии.

— Кто этот клирик? — Спросил Леонардо у Чезаре Борха.

— Это не клирик, мастер. Это генерал ордена и первооткрыватель Америки Кристобаль Коломбо.

— Генерал Ордена? Не клирик?

— Орден не монашеский. Просветительский. У них тут очень хорошая начальная школа, говорят. Я сам здесь впервые. Скоро нам всё расскажут, да Агапито?

Его оруженосец и секретарь Агапито Геральди, молодой человек лет девятнадцати выехал вперёд и посмотрев на солнце сказал:

— Они сейчас должны закончить. У них есть солнечные часы… всё строго по ним, сир.

— Послушаем, — сказал Леонардо, — очень грамотная проповедь. И я говорю своим ученикам практически тоже самое.

Но проповедь закончилась. Коломбо, спустившись с некрополя по сложенной из камней лестнице, подошёл к ним и опустившись на колени, подставил свою спину для ноги Чезаре.

Чезаре, посмотрев на удивлённого Леонардо, усмехнулся.

— Вы уверены, магистр? — Спросил он, — что ваша спина выдержит мою поступь?

— Для того мы и собрались здесь, чтобы Папа Римский шёл по нам к своей цели.

— Я не Папа.

— Но вы — его сын.

— Вы знаете меня, магистр? — Удивился Чезаре. — Мы с вами ещё не встречались. Я слишком был занят на севере и западе.

— И вас, и достопочтенного мастера Леонардо. Мне многое открыто через молитву.

Чезаре спрыгнул на землю с другой стороны лошади и подошёл к Коломбо, стоящему на коленях.

— Встаньте, магистр. Путь Папы — это его путь, и не подобает мне становиться на его дорогу. Я добровольно отказался от кардинальского сана.

— Да, я знаю об этом, — сказал, поднимаясь с колен Коломбо.

— Интересно… И многое вам открыто, магистр?

— Многое, но не всё. Например, открыто то, что достопочтимый Леонардо приготовил для вас сюрприз в виде нового кулинарного изыска.

— Ха-ха! Это просто! Леонардо не может не фантазировать и обожает готовить. Это знают все, кто его знает.

— Может быть магистр знает — какое? — Сказал Леонардо кряхтя.

Зацепившись за седло своими широченными шароварами он едва не упал с лошади и Коломбо, подставивший своё плечо под его руку и обхватив Да Винчи руками, удержал его.

— Нет, сир, это скрыто от меня, но я знаю откуда приехал мастер и чем там занимался. Но могу сказать об этом только вам и на ушко. Это ведь тайна.

Коломбо не шутил и не улыбался. Его вытянутое лицо не выражало эмоций. А вот лица Чезаре и Леонардо ярко окрасились. Лицо Леонардо покраснело, а лицо Чезаре побелело.

— Ещё, — продолжал спокойно Коломбо, — я могу предполагать почему вы заинтересовались «Крепостью Ангела» именно сейчас. Вам потребовалась тюрьма, и…

Чезаре непроизвольно поднёс палец к губам Коломбо. 17-летний правитель города Фаэнца Асторре Манфреди, взятый в плен вместе со своим братом этой весной сейчас находился в военном лагере Чезаре.

— И тюрьма уже готова, — закончил Коломбо. — Пойдёмте, покажу.

Коломбо показал на вход в некрополь, запирающийся лёгкими, на первый взгляд, деревянными дверьми.

— Какое интересное дерево, — произнёс Леонардо. — сложная фактура. Где растёт такое?

— И очень крепкое, — сказал Коломбо, поднял брусок и передал его мастеру. — В Южной Америке. Из такого дерева строит корабли в Лиссабоне мой друг, Алехандро.

— Тяжёлое… Как камень.

Чезаре не слушал их и нетерпеливо топтался в входа.

Спустившись по крутой каменной лестнице в подземелье, освещённое масляными лампами со стеклянными колбами, они остановились.

— Это — первый уровень. Здесь сухо и достаточно комфортно. Обеспечено движение воздуха: и в коридоре, и в комнатах. В каждой камере деревянная лежанка и шёлковый тюфяк, наполненный овечьей шерстью. Сейчас мы используем комнаты для наших экзерсисов.

— Шёлковые тюфяки? — Удивился Чезаре.

— И подушки с одеялами, сир, — добавил генерал ордена, умолчав про простыни. — Но наши послушники не спят на них.

— Позвольте посмотреть, — полюбопытствовал Леонардо и потянул на себя ближайшую дверь.

В комнате, осветившейся от лампы, было сухо и прохладно. Напротив двери, от стены до стены, стояла деревянная лежанка. Больше мебели в комнате не было.

Леонардо, подойдя к лежанке провёл рукой по одеялу.

— Шёлк, — подтвердил он.

— Постельные принадлежности пока есть только в двух камерах, — сказал Коломбо.

Чезаре оглянулся и посмотрел ему в глаза.

— Не пойму вас… — Задумчиво произнёс он. — Вы действительно знаете, или… шутите?

— Вы всё поймёте, сир, если сочтёте нужным.

— А где охрана?

— Засова на двери хватит, — спокойно сказал Коломбо. — Вся братия — охрана. Я скажу, что это пленники, и охранять будут все.

— Разве это охрана? — Саркастически ухмыльнулся Чезаре. — Подкупят кого-нибудь… И выведут под капюшоном.

— Одного подкупить можно, всех — нельзя. И… Капюшоны на территории крепости запрещены. А наши люди обучены всё видеть и всё слышать.

— А ночью? — Заинтересованно спросил Леонардо.

— Ночью здесь дежурят до двадцати человек и некоторые послушники продолжают свои экзерсисы. Давайте посадим на время вашего Педро, и попробуйте его выкрасть, — абсолютно серьёзно предложил Коломбо.

Педро, стоящий за спиной Коломбо, непроизвольно дёрнулся, отшатнувшись от двери камеры.

— Вы и моего секретаря знаете, магистр? Нет, с вами действительно надо пообщаться получше, — серьёзно произнёс Чезаре.

— Спасибо, сир. Мне есть, что вам сказать. Пошлите в казематы[1].

Он вышел из камеры и повёл их по коридору налево до поворота, но сворачивать не стал, а толкнул рукой левую стену ближе к углу. Стена провернулась и ушла направо, освободив деревянную дверь с встроенным в неё замком. Ключ открыл замок и дверь распахнулась внутрь. За ней оказалось небольшое помещение с деревянной широкой лавкой и дверью.

Эта дверь открывалась в туннель, который пробили проходчики, пытаясь дойти до храма на холме, и который заканчивался, казалось тупиком, но дойдя до конца, Коломбо завернул за угол и стал спускаться по пологому спуску. В конце спуска была ещё одна дверь.

Казематы, начинавшиеся за ней, представляли из себя точно такие же комнаты, как и наверху, но в них было сыро.

— Мы под Тибром, — сказал Коломбо.

— Тут им и место, магистр, — сказал Чезаре. — Я не смог бы уснуть, вспоминая, ваши шёлковые тюфяки. И там, — он ткнул рукой назад, — есть комната для охраны?

— Да, сир.

— Пошлите отсюда, господа. Меня угнетает мысль о реке над головой, — сказал Леонардо.

Выбравшись наверх, Леонардо пожелал осмотреть крепость с высоты, и они поднялись сначала на «крышу» некрополя, а потом и на самый высокий «зуб» сохранившейся башни, на который была сделана деревянная лестница и смотровая площадка.

— Хорошо тут у вас, — одобрительно сказал Леонардо. — Крепко построено, — сказал он, постучав по перилам.

Конструкция даже не дрогнула.

После того, как освободили от камня развалины, оказалось, что даже остатки башен выглядели мощно. Смотровая площадка висела сейчас на десятиметровой высоте.

— Хороший будет замок, — сказал Борха. — Большую работу вы проделали. Я давно смотрел на него. Всё руки не доходили. Отдадите его мне? — Усмехнувшись спросил Цезаре.

— Он ваш, сир, как и весь Рим, — ответил Коломбо.

— А где будет ваш орден?

— Там, где скажет Его Святейшество.

— Не бойтесь, — засмеявшись, сказал Борха. — Я не выгоню вас отсюда. Вы хорошо справляетесь, а места под землёй хватит всем нашим врагам. Что-то я проголодался. Так что же у нас будет на обед, магистр?

— Мидии, сир, — тихо ответил Коломбо.

На следующий день рано утром Чезаре Борха приехал один, если не считать шестерых копейщиков. Смиренно выслушав проповедь одного из братьев об очищении, он подошёл к Коломбо.

— Нам надо с вами поговорить, магистр. Есть где?

— Помещений много. Вам где вчера больше понравилось?

— Больше всего мне понравилось вон на той площадке. Никто не подпилил её за ночь?

— Дежурные проверяют ежедневно, — серьёзно проговорил Коломбо. — Пройдёмте туда.

Он подозвал рукой одного из послушников.

— Занесите на площадку две раскладушки. Срочно.

— Будет исполнено, генерал, — сказал тот и побежал исполнять.

Вскоре он выбежал из некрополя с двумя деревянными раскладными табуретами и быстрым шагом стал взбираться наверх. Коломбо и Борха взойдя по лестнице на площадку осмотрелись.

Под ними за рекой простирался Рим. Над ними на холме стоял дворец Папы Борха.

— Символическое место для «Ордена», вы не находите? — Спросил Чезаре.

— Хорошее место для тюрьмы и места, где проводится дознание.

— Вы готовы проводить «дознание»? — Усмехнулся Борха. — Хорошую замену вы придумали для слова «пытка». Вы готовы?

— Ваши враги — наши враги. Мы готовы на всё, ради защиты от поругания Христа, Папы и Девы Марии.

— Теперь вы можете назвать имена. Только тихо.

— Асторджо Манфреди и Джованни Еванжелиста.

— Да-а-а… Здесь ещё никто не знает, что они у меня. Откуда вы знаете?

— Я вижу…

— Что вы видите?! — Резко и грубо перебил его Чезаре. — Что вы можете видеть? Кто ваш лазутчик?

— Мои слова просто проверить. Хотите, я скажу, чем занимается сейчас ваш секретарь?

— Он сейчас должен разбирать документы… Переписку с… Неважно.

— А на самом деле он уединился в конюшне с молоденькой девчонкой. Сразу, как проводил вас, сир.

Чезаре с недовольной гримасой прищурившись посмотрел на Коломбо.

— Вы играете в опасную игру, генерал.

— Нет, сир, я не играю. Я пытаюсь привлечь ваше внимание к своим способностям и вашим, в связи с этим, возможностям. Взгляните на это.

Коломбо вынул из рукава свиток и передал его собеседнику. Развернув его Борха прочитал вслух.

— Заговор Орсини. 1502 год. Участники: Джовани Батиста Орсини, Паоло Орсини, Франческо Орсини, Джанпаоло Бальони, Гвидо Печи, Антонио Джордано… Та-а-а-к… Официальное объявление войны. Армия: 700 пикинёров, 400 арбалетчиков, 5000 пехотинцев. Цель: отвоевать герцогство Урбино у Борджиа с целью его возвращения семье Монтефельтро; военные действия на территории Имолы по инициативе Эрмеса Бентивольо и его отца Джованни; военные операции на территории Пезаро и Урбино со стороны других участников. По возможности: убить Чезаре Борха.

Борха хмыкнул и отрывисто бросил:

— Я ещё не взял Урбино.

— Вы возьмёте его в следующем году, — тихо сказал Коломбо. — Заговор пока только зреет. В нём соберутся недовольные вашими притязаниями на объединение городов «Папской области» под вашей рукой. Используйте это по вашему разумению.

— Что ещё вы видите? — Уже несколько спокойнее спросил Чезаре.

— В будущем?

— Да!

— Продолжение италийских войн и смерть… Я вам могу рассказать многое, но вы мне не поверите. Хотите испытать меня? Завяжите мне глаза и показывайте пальцы.

Борха снова скривился.

— Фокусы. Как в балагане.

— Что делать? Приходится…

Коломбо снял с себя тонкий черный шарф и, обвязав голову, отвернулся.

— Вы тоже отвернитесь.

Борха отвернулся и показал один палец.

— Один, — сказал Коломбо. — Два. Три. Четыре. Восемь. Плохо видно. То ли шесть, то ли семь. Большой палец считать?

— Фокусы, — повторил Борха не очень уверенно.

— Нет, сир, не фокусы. Я могу сейчас сказать сколько у вас войск в вашем лагере возле Фаэнци, а сколько ушло в Романью.

— Я точно знаю сколько. Говорите.

— 1200 пикинёров, 700 арбалетчиков, 2000 пехотинцев.

— А в Романье?

— 500, 300 и 1500.

— Это не возможно быстро посчитать. Вы знали.

— Да. Но я сейчас вижу, чем занимается ваш Микелетто. Объезжает новую кобылу. Я имею ввиду лошадь, сир. Меня просто проверить. Завтра дадите задание вашему секретарю, что ему сделать во дворе вашего замка, а сами приезжайте сюда. Нам надо быстрее перейти к более продуктивному общению. Мне есть много, что сказать вам, а пока вы мне не будете верить, это бессмысленно.

— Ну хорошо. Завтра так и сделаем, а сейчас снимайте ваш шарф. Предположим, я вам верю. Вернее, верю в ваши способности, — поправился Чезаре. — Как вы их получили?

— Их получают многие наши братья, прошедшие инициацию.

— Экзерсис? — Спросил Борха.

— Да, сир.

— И я смогу?

— Возможно. Путь короткий, но сложный. Надо захотеть и выдержать тридцать дней. Только тридцать дней. Но дней с самоистязаниями, молитвами и покаяниями. Не все его проходят.

— И сколько у вас таких «ясновидцев»? — Недоверчиво спросил Чезаре.

— Здесь пятеро. Можете проверить нас всех завтра.

— Ну, хорошо… Что ждёт нас?

— Об этом я хотел бы поговорить после испытания. Можете для каждого испытуемого придумать своё испытание. Единственная просьба… Закрывайтесь со всех сторон, но только не от неба. Мы видим оттуда.

Чезаре сел на табурет.

— Если всё так, как вы говорите, это может сильно помочь нам в сражениях. Мы мало продвинулись в завоеваниях городов центральной Италики…

— Ваше стремление объединить центр Италики и создать государство, мне понятны, но это понятно и всем остальным: и франкам, и Неаполю, и Кастилии с Арагоном, и Венетам, и германцам. И все понимают, что ваше усиление, им во вред. Ваше обращение за помощью к Людовику в обмен на северные города, вызовет общий протест. Если бы Людовик ограничился только этим, то Италику можно было бы поделить на три части, но он жаден и амбициозен. Он готов проглотить и всю Италику, и Кастилию с Арагоном.

— Вы рассуждаете, как… как правитель.

— Я отягощён знаниями. Великие знания — великие печали, сир. К сожалению, будущее изменить очень трудно. Оно предначертано свыше.

— И всё же… про наше будущее…

— Я прошу вас… Подождём до завтра, сир.

На завтра Чезаре пришел, когда братья вернулись с утренней мессы, и попал к началу проповеди. Проповедь, прочитанную Коломбо, Чезаре выслушал внимательно.

— Доброго вам дня, сир.

— И вам здравствовать, генерал. Готовы к испытанию?

— Разве это испытание, сир? Так… балаган, как вы изволили выразиться. Вам нужны будут все шестеро?

— Да. После моего сигнала зеркалом, мои слуги будут совершать манипуляции, которые вы прочитаете.

Коломбо хлопнул в ладоши, и от группы, стоящих невдалеке, отошли пятеро братьев.

— Начнём с меня, — сказал Коломбо спокойно.

Борха подал сигнал зеркалом.

— Ваш секретарь скачет козлом, сир. Лёг прямо на землю спиной и расставил руки и ноги в виде звезды. Встал. К нему подошёл ваш слуга и стал его отряхивать.

— Верно, — поразился Чезаре, но взял себя в руки и подал второй сигнал.

Все пять братьев со своей задачей справились и буднично отправились по делам.

— Это чудо, — держась за голову бормотал Чезаре. — Кому расскажешь — не поверят.

— А не надо никому рассказывать. Это ваш секрет в первую очередь, сир. Мы — ваше секретное оружие. Если кто узнает, то не поверит, конечно, но, на всякий случай, меня отравит. И никто вам правду не скажет: что было, что есть и что будет.

— Так и что будет?

— Плохо для вас всё будет и очень скоро.

Чезаре поперхнулся, закашлялся.

— Через два года вы, сир, захватите большую часть «Папской Области», но ваш союзник Людовик под предлогом своих проблем не захочет вам помочь покорить все города. Они с Фердинандом снова рассорятся за юг Италии. Его армия, фактически, окружит Рим. И Испания подойдёт к Риму с юга.

Не выехав из-за этого из города, как обычно вы делаете в августе в разгар малярии, на обеде у кардинала Адриано Кастеллези да Корнето и вы, и Папа будете отравлены. Папа, ослабленный малярией, скончается, а вы выживете. У вас отберут всё, завоёванное вами в Италии. Через четыре года после смерти Папы вы погибнете. В марте 1507 года.

— Всего шесть лет жизни? — С ужасом спросил Борха.

— Можно попытаться изменить судьбу. Возможно изменить судьбу. Не думаю, что надо рассказывать всё Папе. Я изложил прогноз на бумаге и заверил своей печатью. Попросите и Папу Александра заверить его печатью и вскрыть только в августе 1503 года. А вашу судьбу мы подправим, сир, не переживайте. У вас уже нет одной страшной болезни, которую моряки должны были привезти из Нового Света. А от малярии я вам дам лекарство. Тоже, кстати, из Америки. Алехандро Санчес его возит.

— Действительно, великие знания, великие горести, — задумчиво произнёс Чезаре.

— Вы в шахматы играете? — Спросил Коломбо.

— Отец учил когда-то. Он хорошо играет.

— Хорошее занятие для долгой беседы. У меня есть. Расставим фигуры?

— Где? — Удивился Чезаре.

— А вон там, — Коломбо показал рукой на развалины крепости, где стояла деревянная беседка с небольшим столиком и деревянными креслами. — Мне ещё много нужно вам сказать, сир.

— Попить бы… — почесав шею, сказал Борха.

— Конечно, — согласился Коломбо и пошёл к беседке.

Там всё было: и вино, и оливки, и твёрдый, нарезанный небольшими кубиками, сыр. И шахматы.

Усевшись в кресло, Борха взял в руки белого ферзя и с удивлением увидел чётко прорисованный профиль с орлиным носом, бородой и в кирасе. Взяв в другую руку короля, он увидел лицо отца, хорошо и точно вырезанное.

— Не опасаетесь играть такими шахматами? — С удивлением спросил Борха.

— Я ими не играю. Ими играете вы, сир. Они сделаны специально для вас, для этой игры. Вы не против?

— А кто на той стороне? — Спросил Чезаре.

Он взял черного ферзя, но у черных фигур лиц не было.

— Почему? — Спросил он.

— Разве всех слепишь и на одну доску уместишь? Это сколько надо досок, чтобы уместить всех ваших врагов, сир? Вы хотели вина?

Коломбо плеснул себе в высокий, прозрачного стекла, стакан из кувшина и тут же его выпил. Потом налил полный стакан Чезаре.

Отпив немного, Борха спросил:

— Меня вы видите ферзём, а где на доске вы?

— Меня здесь нет и быть не должно. Я, конечно, могу проявиться в любой фигуре на той стороне, как и братья моего ордена, и тогда эта фигура будет играть по вашей воле.

— В этом вы видите смысл вашей игры?

— Да, сир. И чем больше чужих фигур мы не срубим, а привлечём к своей игре, тем легче вам будет играть.

— Что же вы предлагаете, вообще не рубить? — Удивлённо спросил Чезаре.

— Вообще не рубить не получится, сир. Некоторые наши люди уже на той стороне и присылают информацию. Я бы хотел, чтобы вы определили фигуру, которой я бы передавал эту информацию, сир.

— И много уже… информации?

— Много, сир. Но мои люди её обрабатывают сами и на её основе делают анализ позиции игры и дают, если нужно, прогноз и рекомендации.

— С такими возможностями, как у вас, играть можно. А слышать вы на расстоянии можете?

— Можем и слышать. Например, я могу пересказать вам то, о чём вы говорили с Леонардо, возвращаясь отсюда два дня назад.

— Не надо, — сказал Чезаре и покраснел. — Вы спросили, кому передавать информацию? Мне, конечно. И больше никому. Могу я попросить вас последить… за… определёнными лицами?

— Да. Напишите, или скажите. И место, где они находятся.

— Мы сейчас готовим с… Вы знаете, что мы готовим? — Спросил Борха, решив еще раз проверить магистра.

— Войну с Неаполем, сир. В союзе с королями Людовиком и Фердинандом.

— Чёрт? — Выругался Чезаре. — Это пугает меня.

Он задумался и прошёл по двору несколько шагов. Постоял немного в одиночестве и вернулся.

— Что он сейчас делает: Людовик, его войско?

— Его войско под командованием маркиза де Беньи подходит к Риму. Вы подготовили тысячу гвардейцев и конников под командованием Морганте Больоне. В Колабрии высаживается армия под командованием Гонсало де Кордове. А сам Людовик в Милане, выгуливает своих собак.

— Чёрт, чёрт и чёрт! — Выругался Чезаре и снова заходил по двору крепости, а вернувшись к Коломбо, решительно сказал: — Вас стоит посадить в каземат!

— Не стоит, — спокойно сказал Коломбо.

— А если вас кто-нибудь похитит?

— Кроме вас, никто о моих… наших, — поправился он, — способностях не знает. Для всех мы обычный орден фанатиков. Да и кому я нужен, сумасшедший открыватель Америки?

— Ладно, не будем торопиться, — сказал Борха.

— Вот список лиц для наблюдения, — сказал Чезаре утром. — Сегодня сюда привезут в колёсном экипаже двух пленников. Поместите их в… на шёлковых тюфяках. Кстати… Шахматы Папе понравились. Он, в знак благодарности, передал вам вот это…

Чезаре достал из-под черного бархатного камзола шнурок, на конце которого висел перстень, сняв шнурок с шеи, он передал его Коломбо. На перстне было выгравировано солнце с волнистыми лучами, а в нём крест и три буквы «IHS».

Коломбо принял дар, стоя на коленях, и приложил его ко лбу. Не рассматривая долго, он повесил перстень на шею и поднялся с колен.

— И… Мне нужен один из ваших монахов. Завтра.

— Они не монахи, сир.

— Молитвы знают? Пусть оденется, как монах. Папа разрешил. Вам надо позаботиться о подготовке ваших иезуитских монахов. И поставить ваши церкви. Я знаю место на Аппиевой дороге, возле акведука, там продаётся старая вилла, а рядом есть развалины храма. Вот разрешение Папы на строительство церкви.

Чезаре подал свиток.

— А мы попросим вашего друга Алехандро де Санчеса отблагодарить вас за открытие Америки ина эти средства вы построите свой храм.

Под надзором Леонардо да Винчи строительство крепости «Ангела», а это было именно строительство, а не восстановление, продвигалось быстро. Из завезённого каменного кирпича росли толстые наружные стены, внутренние стены помещений и этажные перекрытия. К концу года крепость стояла в полной своей красе и внушительной мощи.

По мере строительства завозили и устанавливали орудия в специальные орудийные «залы». Пушки установили и на верхних площадках башен, но с той высоты можно было стрелять только на дальние дистанции, метров на тысячу, а то и больше.

Верхние помещения замка, поднявшегося на шесть этажей, заняли службы главнокомандующего Чезаре Борха и тайные кабинеты Ватикана. На третий этаж замка с Ватиканского холма шёл отдельный крытый переход по акведуку. Вода, стекавшая в построенный в центре крепости глубокий и высокий колодец, вытекала из него в пробитые в камне каналы и вместе с канализацией вытекала в Тибр. В этом совершенстве ощущалась рука Леонардо да Винчи.

Христофор Колумб, как открыватель Америки, получил от торгового дома Алехандро Санчеса солидную премию в триста золотых дукатов. Это было очень много, но особо никого не удивило.

Коломбо купил себе особняк на Аппиевой дороге с большим участком земли сразу возле акведука Аппия, и отдал его под нужды ордена и университета, себе отстроив дом с тремя комнатами: крохотным залом, кухней и спальней, имевшей тайную дверь, ведущую в древние раннехристианские катакомбы.

Ни особняк, ни дом Коломбо роскошью не отличались. Единственной ценностью в них был инструментарий и приборы для демонстрации физических опытов.

Первая ступень посвящения в члены ордена Иезуитов — послушание, сопряжённое с экзерсисом, проходила на первом этаже замка «Святого Ангела», в бывшем некрополе. В промежутках между «уроками» послушники выполняли хозяйственные работы: уборку территории замка, тюрьмы, ремонтные и строительные работы.

Коломбо в стройку не вникал, обработкой и анализом поступающей от агентуры и спутников информации не занимался. Его полностью поглотила подготовка магистров ордена к внедрению в высшие политические и университетские сферы.

Первые двадцать восемь «магистров», бывших морских пехотинцев с разным гражданским образованием, прошедших переквалификацию и переподготовку по системе Ордена Иезуитов, но по методикам Российской внешней разведки, были готовы к нелегальной работе за пределами Рима.

Главными направлениями агентурной работы определили Францию и Англию, куда уходило по десять магистров. Остальные семь в статусе странствующих монахов разошлись по ближайшим соседям: Милан, Венеция, Флоренция, Арагон, Булонь, Пиза, Неаполь, Лиссабон.

[1]итал. casamatta — слепое (невидимое) укрепление, помещение.