Боливар

Глава 9

— Виктор Викторович, пора запускать Берлагу.

— Вы думаете, Олег Николаевич.

— Думаю, Виктор Викторович. Ракетчика вашего мы покололи. Картина ясная. А границу мы «лошариком» и вашим «Белгородом» не закроем. Да и чем пираты Флинта и сефарды занимаются, сейчас одному богу известно, а мы обещали их контролировать. А если их не контролировать… СССР развалился, а мы рассыплемся, как замок на песке.

— Давайте запускать. Вы всё имеете ввиду? И подводные станции?

— Да, Виктор Викторович. Но постепенно. Три ракеты пока, правильно?

— Так точно.

— Подводные станции слежения лягут на Американском шельфе, возле Британии и на Канарах. Спутниковые перекрывают Атлантику.

— Я всё время задаю себе вопрос: как вы догадались? Ведь это же самая секретная тайна была. Даже я не всё знал. Не знаю, что про вас и думать?

— Если я вам расскажу, вы сильно во мне разочаруетесь, Виктор Викторович.

Капитан «Белгорода» вскинул брови.

— У вас на крышке ракетного шлюза синим фломастером написано: «Грм», то есть, как я понял, — «Гармония». Ясно ведь, что это — ракета для вашей системы морского мониторинга. Значит — спутники. Видимо при загрузке написали, чтобы не перепутать. А раз есть одни спутники, значит могут быть и другие. Вот почему вашего ракетчика и пытали. Крепкий парень. Пока не пообещал его сефардам на плантации отдать, не кололся. Два года молчал, паразит.

Ракеты запускали прямо с центра озера Маракайбо. Кетцальтепетль провозгласил своему народу, что в ярморочный день он улетит на трёх небесных летучих змеях на небо, но скоро вернётся. Объявил бог об этом событии заранее, поэтому пришли посмотреть на зрелище вожди племён от Анд до Амазонки.

Хесус попросился в отпуск. Он сильно, по его словам, устал, ежедневно, вот уже два года, выполнять обязанности воплощения бога на земле. Местом отпуска Хесус выбрал Гавану, куда «Белгород» пойдёт сразу после запуска ракет.

После запуска на экваториальной сверхвысокой орбите разместилось восемь спутников. Четыре рабочих, четыре резервных.

Две другие ракеты разбросали над северной и южной Атлантикой тоже по восемь спутников.

— Ракетчик, что видишь?

— Практически всё. Видимость стабильная. Работают все шестнадцать. Зум до одного метра. Прыщики на лицах видны. Даже не знаю, вводить их в спящий режим или…

— На мои мониторы…

— Секунду, командир, синхронизирую.

Олег увидел на своём пятидесятидюймовом мониторе шестнадцать картинок: море и побережье, сложенных в общую карту Атлантики.

— Увеличь Лиссабон.

Португалия разрослась на весь экран. В правом верхнем углу замигала цифра «2».

— Что это за двойка?

— Два радио объекта.

— Покажи.

Курсор уткнулся в двойку, раскрыл список. Изображение сдвинулось и увеличилось. Работа на верфи кипела. Хуан и Санчес сидели в шезлонгах на крыше таверны под тентом, пили чай и разговаривали.

— Приблизь.

— Плотность воздуха позволяет акустическое лазерное считывание.

— Давай.

— … пристукнет где-нибудь. Надо решать, — послышался голос Александра.

— Шило с кураре? Мальчишка на базаре ткнёт в ногу и исчезнет.

— Пусть будет кураре… До инквизиции недалеко. Ходит всё, ходит, нюхает.

Олег усмехнулся. Каждому своё. Кто-то спутники запускает, а кто-то пытается выжить в христианском обществе.

— Есть спутниковая связь, — сказал ракетчик. — Канал пять.

— Попробую.

Олег взял с полки радиотелефон, включил, и на его экране загорелись два найденных спутником контакта. Выбрав наугад один из них, Олег нажал «вызов».

Собеседники на экране вздрогнули и переглянулись. Хуан залез рукой за пазуху, вынул табакерку и приложил телефон к уху.

— Слушаю, — раздалось почти одновременно и из монитора, и из телефона.

— На связи командир БДК Шапошников. Проверка спутниковой связи. Как слышимость, прием?

— Здравия желаем, таащ командир. Слышимость отличная. А у вас?

— А у нас и слышимость отличная, и видимость. Посмотрите вверх. Вас снимает скрытая камера.

Оба разведчика задрали головы и помахали, улыбаясь, руками, но куда-то в сторону.

— Большой Брат Бдит? — Спросил Александр.

— Не без того, — ответил Олег.

— Это нам поможет?

— Можно зондировать и корректировать маршруты передвижения, следить за объектами.

— Очень актуально. Мы как раз имеем такую потребность.

«Участники экспедиции Алехандро де Санчеса в кабаках Лиссабона, как забавный случай, рассказывают о командоре Америго Веспуччи, утонувшем при погрузке в шлюпку, следующее. Одетый в тяжёлое защитное снаряжение он отказался надевать страховочный пояс и сорвался, не удержавшись на верёвочном трапе. Не смотря на небольшие глубины, до сорока футов, и быструю реакцию матросов-спасателей, вовремя поднять из воды и привести в сознание командора не удалось. Тело Америго Веспуччи захоронено по римскому христианскому обряду. Вокруг могилы установлена часовня, названная в его честь».

Старший Медичи снял с переносицы очки и хмуро посмотрел на секретаря.

— Он, что, высаживался на берег в авангарде?

— Нет, сир. Это были последние шлюпки.

— На берегу шёл бой?

— Нет, сир.

— Так какого дьявола он вырядился, как … кукла?!

— Америго склонен… Был склонен к излишней осторожности.

— Так какого дьявола он не надел… этот… — Медичи заглянул в сообщение, — страховочный пояс.

— Спесив и брезглив, сир… Был. Пояс был испачкан рвотными массами черни. Его, правда сполоснули в воде, но… Волнение на море, сир.

Альфонсо Медичи брезгливо скривился.

— Я его понимаю.

Он помолчал. Секретарь в ожидании стоял, чуть склонив бритую голову, прикрытую кипой.

— Уведомление о смерти от судовладельца получено?

— Получено, сир. Упомянутые в контракте лица получили вещи и документы командора и уведомление, подписанное Алехандро де Санчесом.

— Что говорят наши люди?

— Наши люди, внедрённые в экипаж, полностью подтверждают событие. Один из них стоял как раз на страховке, от которой отказался командор. И он первым бросился в воду с верёвкой. Но она не достала до дна и ему пришлось всплыть и снова нырять. Когда он достиг дна вторично, на руки командора уже накинули петлю и стали поднимать наверх. К сожалению, надетое на тело железо не позволило выдавить их лёгких воду.

— Дьявол, — снова выругался верховный магистр. — Всё коту под хвост. Рассматривали возможность судебной неустойки?

— Рассматривали, сир. Капитан корабля взял с командора расписку об отказе от страховки. И у них на корабле заведён журнал по… — секретарь заглянул в маленькую записную книжку и прочитал, — по «технике безопасности», где каждый, находящийся на борту подписывается исполнять регламент и правила.

— Умно. Это что-то новое?

— Такого ни на одном ином корабле не было и нет, сир.

— Введите такие журналы и на наших судах. От греха подальше.

— Мы многое оговариваем в контрактах, сир, но это не будет лишним.

Магистр мрачно взглянул на секретаря, но промолчал. Секретарь склонил голову ещё ниже.

— И всё же… Судовладельца — убить. Он слишком активный и странный. С его смертью территория Филадельфии снова вернётся Русской Америке. Кстати, вы не находите странным совпадение названия государства и имени командора?

— Мы это уже обсуждали с вами, сир, когда направляли его на задание.

— Ну да, ну да… Ещё одна загадка. Какой-то его предок был русом и открыл новый континент? Изучите этот вопрос.

— Уже изучаем, сир. Уже все торгово-финансовые дома муссируют это название, ищут предков и составляют лживые древние родословные и письма.

— Да… Сейчас и не разберёшься, где правда, а где вымысел. И всё же… Алехандро и его семью убить.

— Его жена — дочь стряпчего «Ордена Христа». И сам Алехандро…

— Ты думаешь, я это забыл? — Пребил секретаря магистр. — Исполняйте.

— Слушаюсь, сир.

— Алехандро, ты знаешь, что тебя ищут убийцы?

— Что за убийцы? Дома Медичи? Чего вдруг? Из-за Америго?

— Он был важной фигурой в руках Медичи… Не буду говорить много… У них большая семья. Медичи расплодились в Италии. Сейчас у них около ста пятидесяти членов семьи мужского пола. Это, своего рода, — «братство». Только не христианское. Как бы они себя не обзывали. Как были иудеями, так и остались. Торговля и ростовщичество — вот их смысл жизни. Если бы был жив Папа Иннокентий, то ты бы давно удобрял виноградники на испанском холме в Риме. Он слишком благоволил им. Александр Четвертый — Борха, больше заботиться о том, как Кастилию объединить с Порту. Да и не помощники Медичи сейчас в политических играх. Из Флоренции их, почти всех, изгнали.

— Я так далёк от этого, дон Альваро.

— Мне нравиться поговорка, которую ты как-то сказал… Давно. Про шампиньоны: «Сказал, что шампиньон, иди в корзину». Так, кажется?

— У вас хорошая память, дон Альваро.

— Так вот, ты сам вылез из толы и назвался игроком, но тебя другие игроки будут пытаться сделать фигурой в своих руках. Я тебе уже это объяснял. А если у них не получится заставить тебя играть, так, как им хочется, они попытаются тебя убрать с игрового поля. Ну, и не следует забывать, что они точно знают, кто уже играет тобой. Ты значительно усилил позиции нашего Братства и короля, а за сильными фигурами охотятся многие. Просто потому, что так прописано в правилах игры.

— Спасибо, дон Альваро, за науку. Я больше беспокоюсь за Марию и маленького Санчеса.

— Это правильно, но система безопасности или есть для всех, или её нет.

— «Ничего себе», — подумал Александр. — «Это кто заговорил о комплексной безопасности? Судья Лиссабона пятнадцатого века?»

— У тебя, я слышал, налажена охрана? Слышал, ты готовишь боевые отряды? Или охранников?

— Охранников, сир. Сам не воспитаешь и не научишь? Кто за тебя это сделает? У меня договор с общиной сефардов.

— Грамотно. Но не очень на них надейся. Ты же слышал, что Его Величество хотел изгнать сефардов. Правда сейчас озадачился, как бы они все не разбежались и отменил указ, — Альваро усмехнулся. — Так чему ты их учишь, своих охранников?

— Это всё Хуан. Он помешан на шпагах и пистолетах. Он придумал систему ножевого и шпажного боя, и отрабатывает её с охранниками. Я очень далёк от этого.

— Хуан Гонсалес… Он жениться не собирается? Сколько ему лет?

— Он постарше меня, но слишком брезглив. У него что-то болезненное с носом. Обострённый нюх. Лекари говорят, что это бывает от больной печени. Поэтому, он сторониться женщин. Для него они слишком, извиняюсь, воняют.

— Он часто моется? Он не колдун?

— Да нет… Свой запах его не тревожит, хотя иногда он смердит, как загнанная лошадь. — Санчес засмеялся. Магистр улыбнулся.

— Когда я об этом ему говорю, он тоже смеётся и говорит, что «своё дерьмо не пахнет».

— Значит, жениться пока не собирается? Это хорошо. Пригласи его ко мне. Мы обсудим с ним вашу безопасность.

— Ты знаешь, Саша, я в ахуе… Этот «предок» разложил мне, дипломированному разведчику, всё по полочкам. Особенно я охренел, когда он мне рассказал, как создать службу наружного наблюдения. Ты знаешь, этому нас учили не очень. Всё-таки мы — войсковая разведка, а не топтуны. Там столько мелочей, хрен запомнишь… Так вот он, как режиссёр, рассказал мне сценарии, распределил роли и описал сцены с необходимым реквизитом. И это всё ложится на нашу, уже работающую систему, как её выкопировка. То, над чем мы с тобой ломали головы не один месяц, городской судья описал за полтора часа.

Хуан хлебнул из стакана остывший кофе. Александр усмехнулся.

— Прям-таки всё?

— И даже чуть больше. Я сидел, глядя на него выпученными глазами, а этот дядюшка рассказывал мне, где и как расселить наблюдателей по району, чем их занять, сколько их должно быть в кабаках. Помнишь, сколько времени мы потратили с тобой, чтобы проанализировать, чем занимаются местные жители? Кто, что и куда возит? Магистр описал это за пять минут. Похоже, у них имеется стандартная схема.

— Похоже. Так и нас так же учили.

— И я говорю… Всё, как у нас. Ты понимаешь?! Всё! Нового ничего нет. Я тебе больше скажу. Магистр передаёт мне своих информаторов с паролями и явками. И взял с меня, между прочим так, расписку о неразглашении «королевской» тайны. По сути, он меня вербанул, сделав своим районным резидентом.

Хуан хлебнул ещё раз кофе и закашлялся.

— А как он меня качал?! — Восхитился Евгений. — По методикам подготовки. Вот бы он… охренел, если бы я ему рассказал, то, что он давно знает. Они бы меня точно в казематах сгноили.

— Не расслабляйся, — усмехнулся Александр. — Раз ты попал в их сферу, ещё хлебнёшь.

— Ничего… Потерпим.

— Ваше Преосвященство!

— Садитесь брат и рассказывайте.

Глава Римской Христианской Церкви и Ватикана сам сел в бордовое мягкое, но высокое кресло, с чуть наклонённой назад спинкой, подложив под спину парчовую темно-бордовую подушку с лилиями.

Альваро сел в кресло, напротив. Точно такое же, но с подушками синего цвета с золотыми мальтийскими крестами.

— Сомнений, что Хуан Гонсалес не тот, за кого себя выдаёт, нет. В отношении Алехандро де Санчеса всё наоборот. Нет сомнений, что он добропорядочный христианин, алчный торговец и изобретатель. Немного, как и все увлекающиеся люди, не в себе. Но в меру. Полностью поглощён судостроением и своими кожами. У меня ощущение, что он влюблён в каждую свою сумку больше, чем в мою дочь.

— Очень образно… Спасибо, — засмеялся глава Римской Церкви. — И кто же он, этот Хуан? Чья это фигура?

— Похоже, что Нового Света. Проверить его рассказ про семью, не представилось возможным. Всё поселение в Гранаде, где он «родился и жил» уничтожено маврами после восстания. Его отец и братья возглавили борьбу с иноверцами и погибли. Храмы разрушены и сгорели. Регистрационных книг не осталось, свидетелей тоже.

— Так что же вас смущает? Может он тот, за кого себя выдаёт?

— Сомнения упрочились после нашего с ним разговора по организации службы безопасности семейства Санчес. Он не задал ни одного вопроса, а только слушал. Да, он был удивлён, тем, что я ему говорил, но слишком замкнут. Словно боялся проговориться.

— Но почему сразу, Нового Света? Может он подослан теми же Медичи? Или Тюдорами?

— В порту, где стоял корабль Хуана… На Темзе… В прошлом году… Взорвалось и сгорело совершенно новое британское двадцатипушечное судно. И взорвалось не изнутри, а снаружи. Из-под воды. А всего за этот год их сгорело уже шесть.

— Хорошо, что он не англ. А не гот? Не северянин?

— Не похоже. Мы работаем. Устойчивое мнение, что он — куратор из русских Штатов Америки.

— Тогда Алехандро должен об этом знать.

— Должен. Но может и не знать. Он слишком поверхностный в политике. Могли просто подвести. Они познакомились на обратном пути в Испанию, когда их всех пересадили на один корабль. Хуан встал на сторону Алехандро во время какой-то стычки.

— Но ведь, похоже, что они на нашей стороне?

— Похоже, ваше первосвященство.

— Берегите их, брат.

Фраза Папы: «берегите их», ставила Альваро в удобное для него положение. Он и так, передав Хуану часть своей агентуры, и поняв, что Хуана не надо особо учить, был практически уверен в том, что никто к верфи и дому Санчеса незамеченным не подберётся. А теперь он может подключить своих наблюдателей и по всему Лиссабону.

Обеспечить безопасность верфи попросил его король Мануал. Так что, пазлы сложились. Личные интересы совпали со служебными. Альваро нравился его новый зять. Хоть он и пропадал, то в своих мастерских, то на верфи, но про свою семью не забывал и уделял достаточное время для жены и сына. Как это у него получалось, Альваро не понимал.

Маленькому Санчесу было полтора года и он любил играть кубиками и другими деревянными формами, которые ему сделал отец. Некоторые конструкции своими соединениями поражали и «деда». Альваро понимал, что глубина ума и количество идей Алехандро практически бесконечны. Из его рук выходили удивительные деревянные механизмы, которые, как понимал Альваро, легко можно было воспроизвести в металле и они будут работать, как например прядильная и ткацкая машины, насос, подающий воду на тридцатифутовую высоту.

Из Америки Санчес привёз резиновые шланги, через которые сейчас поливал свой удивительный сад. Таким же уверенным напором, как и вода из американских шлангов, текли и доходы Альваро из Филадельфии.

1500 год.

— Что думаете, Франсиско, — спросил Родриго Борха — Папа Александр Шестой, своего племянника — государственного секретаря Святого Престола.

— Думаю, Родриго, что мы столкнулись с серьёзным игроком. И я никак не могу поверить, что столкнулись мы с ним только что. Но… Не могли мы не видеть его раньше. Или это старый игрок, но поменявший образ? Я больше всего склоняюсь, что это Венецианцы. Кто-то мог скопировать карты Нового Света привезённые тысячу лет назад из Александрийской библиотеки.

Франсиско, будучи всего на десять лет младше своего дяди Родриго позволял себе обращение к нему без излишнего почитания.

— Венецианцы, голландцы, британцы — одна банда. Эти карты Великий престол сам получил совсем… Относительно недавно.

— Их же забрали у семьи Медичи?

— Выкупили. Когда семья Гама случайно открыла южный материк за нулевым меридианом, Медичи обратились ко мне с просьбой ограничить притязания португальцев африканскими и восточными землями и показали мне карты Нового Света, которые у них были. Они убедили Изабеллу срочно отправить экспедицию с Колумбусом и сами её финансировали. Отправили и тут же пришли ко мне. Они решили действовать через Испанцев. И прогадали. Нечего сейчас делить. Гамы тоже всё потеряли, причём и мы с ними, но хоть окупили свои затраты, а Медичи попали, как кур во щип. И с Колумбусом, и с Веспуччи. А золота там очень много. Мы потеряли свой Эльдорадо, Франсиско.

— Да… Сейчас начнётся драчка за Индию и Китай. Я слышал, что Вашко да Гамма ушёл на двух кораблях за Африку.

— На картах Медичи указан путь за Африку. Он лежит вдоль берега Южной, чёрт побери, Америки и значительно южнее Африки. Не вдоль её побережья. На карте показаны направления ветров и течений. Золотая карта. Медичи и здесь прогадали.

— Что-то не везёт им после смены главы семейства. И корабли потеряли, и деньги, и власть.

— Ты, Франсиско, возьми в оборот Хуана Гонсалеса. Пусть наши братья не боятся раскрыться перед ним. Покупайте его очень дорого. Если он из Америки, он не продастся и будет стоять на своём, а если купится, мы узнаем, кто он. Но бережно, Франси… И возьмите в оборот общины сефардов с которыми он работает. Вытрясите их.

— Будет исполнено, Ваше Святейшество.

— Да… Что там с Кристобалем Коломбо? Разобрались, что он несёт?

— Он, Ваше Святейшество, проповедует здесь в Риме. Два раза слушали его на Совете Восьми. Ереси не выявили. Пытали. Второй уровень выдержал, на третьем стал бредить и впал в ступор. До этого просидел отшельником больше года в Сиракузских катакомбах[1]. Святой Луции, если точнее сказать. Там набрал сторонников. Двадцать восемь учеников. Сейчас они живут в развалинах пентографа — некрополя на берегу Тибра. И их уже значительно больше. Счёт идёт до тысячи братьев. Он прослушал курс теологии в Коимбрском университете в девяносто четвёртом году.

— Что он проповедует?

— Основная его мысль — это спасение Святого Престола от еретиков, реформаторов и франкской ереси[2], и Охрана лично тебя, Родриго.

— Меня?!

— Он призывает создать братство воинов Святого Престола и присягать лично тебе.

— Это весьма актуально в теперешних претензиях Фанкии и Арагоны. Кто знает, не захотят ли они и Папскую область присоединить к Неаполю. В девяносто четвертом году нам пришлось прятаться в том же некрополе от Карла.

— А также он требует от братьев тренировать и разум, и тело, и душу. Коломбо учит их писать, считать по десятеричной системе, заставляет их трудиться и молиться. Они разбирают завалы и возводят стены крепости. В помощниках у него его младший брат Бортоломео. Ему сорок девять лет. Он на десять лет младше Кристобаля. Его братия работает в госпиталях, роет могилы, приютили у себя сирот. А ещё, он каждый вечер играет на флейте. Хорошо играет.

— На флейте?! — Удивился Папа. — Приведи его сюда. Завтра.

— Слушаюсь, Ваше Святейшество.

1497 год.

— Ты уверен, Зараза? — Спросил командир БДК начмеда.

— Олег Николаевич, ну вы меня обижаете. Я же оканчивал специализацию «пластическая хирургия», и неплохо работал на «гражданке» до падения рубля. И совсем не «ботаксом» зарабатывал, а действительно хирургией.

— Страшно спросить, зачем ты, дермато-венеролог, увлёкся «пластической хирургией»?

— Фу на вас, Олег Николаевич! Я правил такие носы и уши, что вам и в страшном сне бы не приснились.

— И губы… Разные…

— И не только губы…

Комкор БДК подавился смехом.

— Ты только Карлу Львовичу не говори. Он у нас впечатлительный. Творческая натура. Ещё представит себя с… кхэ-кхэ вместо носа…

— Да ну вас…

— Ладно-ладно… Закончили. То есть, из Карла Львовича — Христофора Доминиковича ты слепишь?

— Я сказал бы, — «легко», но слишком суеверен, и лучше хорошенько сплюну три раза в вашу сторону.

— Карл Львович, как ваша латынь и другие языки? — Олег сделал ударение на «Ы» в обоих словах.

— Коллеги говорят, что нормально. Мы с Христофором три года вместе. Мой музыкальный слух вроде меня не подводит.

В команде «Лошарика», как-то само получилось, подобрался экипаж или с музыкальным образованием, или с музыкальным опытом. Практически все пели и играли на различных музыкальных инструментах. Даже молодёжь.

Карл Львович Лыков — главный акустик, был дипломированным флейтистом. Как не странно, но и Христофора в детстве заставляли играть на флейте, но он её ненавидел, хотя и сейчас играл сносно.

— Смотрите, Карл Львович, у вас будет серьёзный экзаменатор. Португалии появился его брат Бартоломео. Александр сказал ему, что вы… То есть — Христофор… Уехал в Геную к отцу.

— Его отец ещё жив?

Олег хмыкнул.

— Наши агенты сообщают, что преставился. «Ваш папа» умер в том году под зиму.

— Какое горе, какое горе… — Сказал Карл Львович серьёзно.

— Как ваши теологические уроки?

— Всё, как «Отче наш…»… Зазубрил. Устав ордена выучил. Молитвы, службу. За три года… Особо сложно дались легенды тамплиеров. «Золотая лестница космосов» — это нечто. Сами понимаете, бред сложно запоминать, пришлось облекать его в некую логическую систему. А все остальные легенды — легкотня: Атлантида, Бунт Сатанаила, Грааль, Агасфер…

— Если надо будет вспомнить, возьмёте в тайниках. При необходимости.

— Я понимаю. Систему условных знаков помню.

— Почтовые ящики наши люди подготовили. Фото и планы я вам покажу. Да и спутниковая система позволяет пользоваться связью. Но это всё потом. Сейчас вам предстоит год молчания и затворничества, постов и истязаний. И ещё столько же потом говорильни. Не передумали? Будет очень трудно.

— Курс тренинга прошёл и закрепил. Готов к обезличиванию. Не сомневайтесь, Олег Николаевич.

Комкор ещё раз внимательно посмотрел на Карла Львовича и мысленно сравнил его с портретом Колумба. Карл был похож на него и сейчас, в своём натуральном виде. Высокий рост, вытянутое лицо. Такие же миндалевидные глаза и длинные вьющиеся каштановые волосы. Только нос был тонок, а надо было сделать побольше и с горбинкой. И рот «расширить».

[1]Сицилия.

[2]Начало протестантизма.