Боливар

Глава 8

Лошарик передал, что на севере у нулевого меридиана замечены несколько парусников под Голландскими флагами. Пройти дальше они не смогли, не преодолев встречный ветер и Гольфстрим.

Сейчас БДК шел вдоль побережья Флориды на север континента, перевозя сефардов на северо-восточное побережье Америки. Заходили во все удобные бухты побережья выше Флориды, и если нравилось место, высаживали желающих.

— Выше будет холоднее, граждане переселенцы, — постоянно предупреждал комкор в громкоговоритель, — но мы пойдём обратно тем же путём, и тем, кому не понравится жить севернее, сможет вернуться в тепло.

В декабре 1496 года прочувствовать понижение температуры можно было на собственном теле. Но, несмотря ни на что, переселенцы согласились жить даже в Нью-Йорке, где температуры в декабре стояли минусовые.

Дома были построены ещё летом и уже обжиты, меховые и тёплые одежды приготовлены заранее. Собственно, миграция началась ещё с весны, когда оставшиеся португальские иудеи, услышав про требования испанцев, побежали из Португалии. Их было около пяти тысяч. И они, не избалованные тёплым и влажным климатом Экваториальной Амазонии, легко смотрели на прохладу Северной Америки.

Король предупредил Алехандро о своём визите за десять дней. В назначенный день кавалькада из двадцать карет и сотни конных двинулась от королевского дворца на запад. Поместье Алехандро де Санчес расположилось на берегу реки Жамор в округе Круш Кебрада, недалеко от берега моря.

Поместье включало: двухэтажный каменный дом с хозяйскими пристройками и высокой квадратной башней, конюшню на сто голов, коровник. Одной из пристроек и была мастерская в которой, кроме инструмента, Александр установил и современный станочный парк. Движителем станкам служила водяная мельница.

На самом деле моделированием кораблей они занимались вместе с Доном Хуаном — Евгением Тимофеевым — ещё одним резидентом США в Португалии, руководителем группы «А». У Евгения были серьёзные задатки корабела и моделиста. Его скрупулёзность и даже «мелочность», как называл это качество шутя Александр, доводили облик макетов кораблей до идеала.

Собственно, и макетами корабли назвать было сложно. Детали, даже очень мелкие, соответствовали оригиналу. Пушки на кораблях стреляли, тонкие шёлковые паруса надувались, штурвал и руль работали.

Въехавшую во двор кавалькаду встретил холостой выстрел из башенной пушки, а вышедших из карет короля и вельмож, поплывшие по водной глади парусные кораблики. До поры до времени они стояли, прижавшись к деревянному пирсу, каждый на своём месте, притянутый к нему тонкой верёвочкой.

Разом отпущенные, они двинулись под дуновением лёгкого ветерка. Доплывши до края квадратного бассейна, кораблики остановились, но были подтянуты верёвками снова к причалу, и снова отпущены.

— Браво-браво! — Вскричал король. — Это же чудесно, господа!

Евгений поджёг на одном из, вновь возвёрнутых к причалу, кораблей замедлители, снова отпустил его в плавание. Дошедши до середины фонтана, корабль вдруг окутался дымом и выстрелил. Миниатюрные пушки выплюнули ядрышки, которые упали в воду.

Корабль был не особо миниатюрным, как и его пушки. Метровое судно имело пушки калибра три миллиметра, и только то, что выстрел произошёл одновременно с обоих бортов, а замедлитель был тщательно вымерен, корабль не завалило на борт. Всплески на воде хорошо просматривались.

Мануэл от выстрела, как и все придворные, вздрогнул и слегка присел, но потом зааплодировал и подбежал к Хуану.

— Как это? Покажите… Как оно стреляет? — Попросил он.

Хуан склонился над ещё одним кораблём, фитилём на тонкой палочке поджог тонкий замедлитель и отпустил, сдерживающую кораблик верёвочку. Парусник рванулся вперёд, но дойдя до середины, остановился и выстрелил.

Выстрел пяти пушек левого борта качнули парусник вправо. Хуан отпустил его и он достиг противоположного «берега».

Тридцатипятилетний Мануэл прыгал от восторга, как ребёнок.

Подтянув парусник назад, Хуан молча передал фитиль королю, и показал на замедлитель правого борта. Мануэл посмотрел на Хуана, и аккуратно коснулся фитилём тонкой трубочки. Хуан отпустил парусник. Когда громыхнул квинтовый[1]залп и корабль качнуло, король поднял руки к небу, оглянулся на сопровождающих и сказал:

— День потерян не зря, господа. Даже если господин Санчес нас больше ничем не удивит.

Но удивиться Мануэлу Первому в этот день пришлось ещё не раз.

Столы с яствами были расставлены по всей левой стороне территории усадьбы, постройки которой, как бы окружали просторную лужайку с фонтаном в центре. Въезд на территорию находился с южной стороны. С левой стороны, возле реки находились мастерские, прямо стоял господский дом, справа другие хозяйские постройки, за ними — пастбище и луг.

— Ваше Королевское Величество, — обратился к королю Александр, — и уважаемые гости, прошу Вас отведать заморские фрукты и другую снедь.

— Снедь пусть пробуют те, кто хочет, а мы с вами пойдёмте посмотри, что у вас ещё есть интересного. Ведите, — сказал король и взял Александра под руку.

Александр махнул рукой и чёрные слуги поспешили вперёд открывать широкие двери большого сарая.

Мастерская, тёплое помещение около пятидесяти метров, разделённое посекционно, поразило короля своей продуманностью компановки процесса. Станки и механизмы находились в одной части, а в противоположной находился сборочный цех.

Ширина мастерской позволяла разделить его на два помещения вдоль.

— Это цех малых форм, — показал Александр на левую дверь, а это — цех больших форм. Малые формы — это макеты и копии будущих больших кораблей. В цехе больших форм, мы пробуем воплотить в почти оригинальной величине, придуманные нами конструкции и крепёж.

— Хочу посмотреть ваши модели, — нетерпеливо сказал король и шагнул налево.

Кроме стоящих на полках правой стены моделей кораблей и сборочно-монтажных столов под окнами левой стены, в конце помещения имелся бассейн.

— В нём мы сразу проверяем модель на ходовые качества. У нас есть свой «ветродуй», — сказал Александр и воткнул рычаг вентилятора. С дальней стороны потянуло ветром.

— Интересно, — сказал король. — Как приятно. И во дворце можно такой поставить?

— При некоторых усилиях — можно.

— Но, какая прелесть, — сказал король, рассматривая ряды макетов парусников.

Самые «современные» парусники были со стеллажа убраны. Здесь стояли только макеты судов до шестнадцатого века. Но и они были прекрасны. И их Александр с Евгением немного модернизировав, довели до идеала.

— Но ведь это же «каракка», но совершенно другая… — Сказал король, показывая пальцем на кораблик.

— Мы с Хуаном, немного подправили эту модель.

— И она стала лучше?

— Существенно. В цеху больших форм мы опробовали новые соединения: в частности: медные, а не деревянные гайки. Конструкция стала намного крепче. Киль можно удлинить и корпус сделать фигуристей… как… — Александр оглянулся на стоящих за спиной короля фавориток и прошептал. — Как зад и талия дам, ваше величество.

Король с удивлением тоже обернулся и прыснул, засмеявшись, в платок.

— Вот такая, — Александр показал на стоящую на полке модель.

— Хороша, — сказал король, посмотрев паруснику на корму и снова обернувшись на фаворитку. — Я бы такой… увлёкся, — сказал тихо король и, прикрыв рот платком, рассмеялся. — Подарите мне эту… красавицу.

— С превеликим удовольствием.

— Так вы в том… В большой мастерской… собираете большие корабли?

— Только части их. И испытываем их на прочность. Маловат наш цех больших форм для больших кораблей. Хотелось бы, конечно, в натуральную величину построить…

— Настоящий корабль?

— Да.

— Так стройте! — Воскликнул король. — У вас целый берег под боком.

Александр сделал вид, что задумался.

— Что замолчали?

— Неожиданное предложение. Но очень заманчивое. Это же… Верфь надо ставить, мастеров, работников нанимать.

— Нанимайте, ставьте.

— Без вашей поддержки мне не обойтись, ваше величество.

— Что за поддержка? Деньги?

— Нет, ваше величество, деньги я найду. Позвольте мастеров и опытных строителей по всей Португалии искать. Если ставить, то ставить королевскую верфь. Арсенал. С доками и стапелями. Чтобы можно было не только строить, но и ремонтировать флот королевский.

— Сильный замах… Хватит сил?

— У меня есть мой друг Хуан. Мы вместе с ним этим, — он показал рукой на стеллаж, — занимаемся.

— Что за Хуан? Это тот, что кораблики запускал?

— У него золотые руки. Вся красота, мелкая работа, и стреляющие пушки, это — он.

— Позовите его.

Александр махнул зажатым в правой руке платком. Хуан подошёл и с почтением поклонился, махнув перед ногами треуголкой.

— Кто вы, сударь?

— Хуан Гонсалес, ваше королевское величество. Сын идальго Мигеля Гонсалеса. Торговый партнёр сеньора Санчеса.

— Построите мне большой красивый корабль?

— Построим, ваше величество, — уверенно, но спокойно ответил «Хуан».

Король посмотрел с удивлением на Хуана и рассмеялся.

— Вот, господа, как надо отвечать королю. Коротко и ясно.

— Ваше Величество, а может быть, прямо сейчас и верфь заложим? Дерево у нас есть.

Король рассмеялся.

— Вот, господа! Учитесь ковать железо, пока не остыло! Все за нами, господа.

Верфь заложили, ограничив колышками часть берега длиной в триста метров и шириной в двести метров, до ведущей вдоль него дороги.

На следующий день Хуан стал на этом месте строить таверну с постоялым двором, а Алехандро, получив в королевской канцелярии королевский указ, поехал собирать по стране мастеров. Он знал, где их искать.

— Как у тебя, Дон Хуан, идёт подготовка к «эксу»? — Спросил Александр Евгения Тимофеева — командира боевых подразделений внешней разведки.

— Объекты выбраны и изучены, люди, транспорт — подготовлены, схемы отработаны, пути отхода… есть не везде, но в основном… проработаны.

— Сколько всего?

— В Лиссабоне — двадцать, в Синтра, Торриш, Монтижу, Беррейру, Корроюш — ещё двенадцать, с испанских верфей — к эвакуации подготовлено сто семей, к похищению — тридцать три мастера и подмастерья, пока без семей. Задействовано двенадцать кораблей. Резерв — пятьдесят процентов.

— Правильно! Лучше перебдеть, если можно. Корабелы, инженеры и учёные — в Гавану и Маракайбо. Остальных по Бразилии расселяем?

— Да. Конверты с маршрутами капитанам вручат командиры групп обеспечения по выходу в океан. Потом в Голландию, в Британию. Забираю оставшиеся корабли, и туда…

— Нашим — «привет»!

Через год после закладки верфи на стапелях стоял почти готовый фрегат — трёхмачтовый парусный корабль с мощным артиллерийским вооружением. С плоским верхним деком, без кормовой и носовой надстроек. Со штурвалом, управляющим румпелем с помощью штуртросов и блоков. С ручными лебёдками, на три оси, на который были насажены три пары конических барабанов. При выбирании брасов снасти одного борта навивались на один барабан, а с другого, точно на такую же величину стравливались.

Пушек, такелажа и парусов ещё не было, но мачты уже стояли. Мастера и плотники готовились к спуску корабля на воду.

Обводы парусника со стороны кормы, коей он был повёрнут к морю, очень нравились королю, и Мануэл любил прогуливаться мимо верфи на небольшом баркасе. Сегодня он присутствовал на торжественном спуске на воду фрегата «Санта Мария».

— Сколько, говорите, на нём будет пушек?

— Сорок восемь.

— Где же мы столько бронзы на пушки возьмём, — проговорил король, глядя на орудийные порты.

— Уже льём из чугуна, ваше величество.

— Опасно.

— Хуан предложил особую конструкцию.

— Ох и Хуан у тебя! — Покачав головой произнёс король. — На все руки мастер. Какую таверну поставил! Чистота! А кухня там какая!

— Это он больше для себя постарался, — рассмеялся Алехандро. — Очень покушать вкусно любит и не может переваривать грязь.

— Где он?! Почему не присутствует?!

— Ушёл в Голландию за товаром, а потом в Филадельфию и на Кубу. Дерево корабельное посмотрит. Капитаны говорят, штатовцы предлагают ещё лучше древесину. Крепче. Этот спустим сегодня на воду, и сегодня же закладываем сразу четыре.

— Да-а-а… Странные у них деревья растут, в воде тонут. Ты говорил, что они так защищаются от жуков и гнили. Я помню… Странные у них леса. Богом положено, что жук ест дерево. А если не дерево, то что он грызёт?

— Есть у них там и обычные деревья, — чуть улыбнувшись, ответил Александр.

Хуан наконец-то приобрёл легальное место для конспиративных встреч, а вместе с ним, душевный покой и равновесие. Придорожная таверна, расположенная рядом с верфью и доками — оптимальное место для встреч с моряками. Но таверна была необычна тем, что была разделена на две части. Одна сторона для простолюдинов и моряков, а другая — для богатых и «приличных» постояльцев, которые часто приезжали просто посмотреть на строительство кораблей. Казарма для корабельных мастеров и строителей стояла на территории верфи, но питаться они приходили сюда.

Для них с вечера запаривались каши, для чего была устроена громадная печь, в остывающее жерло которой многорядно устанавливались горшки. Рабочие смены верфи приходили, быстро набивали брюхо и шли на работу.

В заведении Хуан установил штраф даже за плевки на пол. Половина штрафа отдавалась сообщившему. Тоже касалось и драк. Утихомирившие, или выкинувшие из таверны на улицу драчунов, получали вознаграждение.

Хоть помещения и различались по рангу посетителей, но еда в них отличалась только ценой. Любой матрос мог заказать себе гуся, фаршированного яблоками, или устриц. И они обходились ему много дешевле, чем такой же гусь или устрицы на правой стороне таверны. Кухня была едина. Сервис разным.

Два года назад.

— Ой! Да, кто подумает, что какой-то сефард среди дня на тачке везёт двадцать тысяч гран[2]золота?

— Восемнадцать, — усмехаясь сказал Александр. — Восемнадцать тысяч восемьсот девяносто три грана.

Аарон приоткрыл от удивления рот и закрыл его, сглотнув слюну.

— Восемнадцать тысяч золотых, тоже деньги, хотя, я с вами согласен, не двадцать.

Александр поднял мешки и спросил:

— Чай, кофе?

— Что есть — «кофе»?

— Заходите попробуете. Его хорошо с ликёром.

— С ликёром хорошо даже воду. Я зайду.

Они прошли наверх, где Александр положил мешки с золотом в сундук, который просто прикрыл крышкой.

Сефард посмотрел на сундук, поморщился, как от зубной боли, присел на него, как курица нахохлился и сказал:

— Я вам, Дон Алехандро удивляюсь. Вы занимаетесь таким важным делом… Вы спасаете целый народ, а к своему организму относитесь весьма небрежно.

Александр, зажегши маленькую спиртовую лампу и ставя на неё турку с кофе, залитым холодной водой, удивлённо спросил:

— Что вы имеете ввиду?

— Вы храните большие деньги в простом ящике. За это, таки, убивают. Мы же с вами говорили, что у вас и так много врагов, которые точно знают, что у вас есть заказы, а значит и деньги. А тут ещё и я пришёл. А сефарды, к тем, у кого нет денег, не ходят.

— И что вы предлагаете?

— Я бы вам предложил нанять охрану.

— Чтобы она меня ограбила?

— Я могу порекомендовать хороших ребят. Они молоды и готовы драться. Если вдруг, что подобное, о чём вы сказали, случиться, — ответит вся семья. Вы заключите договор не с охранниками, а с общиной.

— Я согласен, — тут же согласился Александр. — Могу я их использовать для своих поручений? Я бы хотел знать, чем дышат мои враги?

— Тогда их нужно несколько больше. И оплата… будет другая.

— Годится. Оплату согласуем.

Пенка в турке поднялась и Александр загасил лампу. Разлив по чашкам кофе и положив маленькую ложечку сахара, он размешал напиток и подал чашку с блюдцем на разносе Аарону.

Взяв блюдце и отхлебнув горячий напиток, Аарон чмокнул губами.

— Кофе, говорите? А это — сахар? — Спросил он, показывая на серебряную плошку с крышкой.

— Да. Нравится?

— Это королевский вкус, Дон Алехандро. Кофе… Его можно купить?

— Можно. Готов поставлять вам его регулярно. Я вам подарю мешочек с зёрнами и к нему очень дорогую идею. Называется она — кофемолка.

— Очень интересно… Вы кажется что-то говорили про ликёр?

Присланных сефардами молодых людей Александр переподчинил Хуану, который через два года сделал из них неплохой отряд разведчиков-диверсантов. Многие из ребят имели зачаточные навыки владения холодным оружием, и Хуан, самостоятельно овладевая искусством фехтования, подключил их к совместным тренировкам. Он очень нуждался в спарринг партнёрах, и ребята оказались в круге его интересов вовремя.

Хуан, беря уроки, то у одного, то у другого мастера, никак не мог совместить новые знания со своими старыми навыками рукопашного боя, полученными в «том» времени, и стал их подстраивать друг к другу.

Новая техника фехтования выходила корявой, но эффективной. Хуан переложил известные ему принципы биомеханики на новые знания, и у него получилась компактная система, без лишних прыжков и позиций.

Переговорив со старшими, он взял на обучение ребят и помладше — четырнадцати и тринадцати лет. Тренировались в крытом манеже усадьбы Алехандро. Для отработки приёмов самообороны часть манежа поверх опилок укрыли старой латанной парусиной.

Изучали не только «военное и боевое искусство», но и технику скрытого похищения вещей у человека на улице, проникновения в помещения, похищения людей, подделки документов. Хуана удивило то, что основы алгебры и геометрии, астрономии, физики и химии, истории и биологии известны были, в разной степени, но очень неплохо, всем его ученикам.

Это обрадовало Хуана и он сконцентрировался на специфичных науках: технике скрытого перемещения и скрытого наблюдения, методике и технологиям вербовки, конспирации, группового боевого взаимодействия.

Особый упор Хуан делал на морскую подготовку и взрывное дело, на том, что сам знал и умел очень хорошо.

Через год ученики Хуана знали и могли применять специальные шлем-маски с дыхательными трубками и ласты для подводного плавания, а через два года уверенно работать со взрывчатыми веществами.

В лабораториях и мастерских Маракайбо научились производить резинотехнические изделия, тринитротолуол, капсюли-детонаторы, взрыватели и огневой шнур подводного горения. Имущество, имеющееся на кораблях, было решено европейцам не показывать. Да и беречь его надо было.

В Маракайбо, с появлением станков и механизмов, изготовленных по частям в «старом свете», начинался общий технический прогресс.

У индейцев центральной и Южной Америки было очень хорошо развито воображение, почти до уровня абстракционизма, и одновременно, чувство меры. Научившись работать на деревообрабатывающих станках и разобравшись в чертежах, индейцы сами наладили выпуск современных прядильных и ткацких машин.

В Америке до появления пришельцев колеса не знали, а если и знали, то не использовали. Во время передвижения по топким землям и густым лесам на колёсных повозках не проедешь. И, скорее всего, потому, нить вили на ручных прялках. До самопрялок сами они не додумались.

Подсказанные пришельцами технологии с использованием колеса пробудили разум индейцев. Пораженные производимым станками результатом они сами доработали самопрялки до самопрялочных машин.

Станки на БДК были: токарный, сверлильно-фрезерный, точильный, но это были станки из будущего и воссоздать подобные здесь, пока было не реально, а вот самые «передовые» европейские вполне годились для освоения местными индейцами.

По борту на талях спустилась люлька с двумя чёрными фигурами и, погрузившись в воду, остановилась. Боевые пловцы, проверив и отрегулировав свою плавучесть и плавучесть груза подкачкой воздушных мешков через специальные шланги, поплыли в строну стоящего на якоре английского двадцатипушечного, совершенно нового корабля.

Периодически всплывая и погружаясь снова, диверсанты уверенно двигались вперёд в чёрной ночной воде Темзы. В два часа после полуночи заканчивался прилив, по течению которого и плыли ученики Хуана. Чёрные прорезиненные костюмы скрывали их тела.

Гад[3]работал обеими ногами синхронно, как моноластом, уверенно и ровно, без всплесков. Увидя впереди себя тень, он привсплыл и снова, согнув тело мышцами живота, ушёл под воду без всплеска.

Коснувшись перчатками гладкого, ещё не обросшего ракушками днища, он достал из нагрудного мешка ручную дрель и подрабатывая ластами стал сверлить корпус судна. Он сделал всего несколько оборотов и убрал дрель.

Небольшого отверстия для шурупа было достаточно. Достав шуруп с крючком, Гад вставил его в углубление и вкрутил саморез. Достав из сумки упаковку с тротилом, он развернул её и повесил на крюк тротил с подсоединённым к нему детонатором и длинным огнепроводным шнуром. Потом на конец шнура, Гад надел зажигательную капсулу, сломал её и коснувшись рукой своего напарника, быстро поплыл обратно. Они успели доплыть до своего корабля, когда тишина рейда Темзы взорвалась огнём, криками и воплями.

[1]Пятирной.

[2]Тысяча гран. Гран — древняя мера веса. Примерно один грамм.

[3]Еврейское имя. Означает — Счастье.