Большой педсовет

От разговоров — к договорам. ВАЛЕРИЙ ХИЛТУНЕН

Пожалуй, именно этот эпиграф и следует предпослать к размышлениям о первом годе реформы. По крайней мере, если вести речь о трудовом воспитании. Ведь именно его перестройка — сердцевина, суть того коренного перелома, который намечен и начинает воплощаться в жизнь.

В кабинете любого директора — будь то директор школы или руководитель крупнейшего завода — на достаточно видном месте я всякий раз замечал папку, озаглавленную «Договор о содружестве базового предприятия со школой». У директоров школ эти папки лежали по правую руку, у производственников — по левую, но все-таки достаточно близко, и пыли на этих папках я не обнаружил. Наоборот — нашлись предприятия, в которых руководители самого высшего ранга собственноручно — и неоднократно, потому что документ непростой! — переписывали текст договора, внося массу поправок, свидетельствующих о том, что школьные дела знакомы этим сверхзанятым людям не понаслышке.

Надо сказать, что в стране и раньше, до реформы, уже были школы, сумевшие работать с близлежащими предприятиями в режиме творческого содружества. По прикидкам, выверенным на примере Новгорода, позволю себе дать гипотетическую цифру в два с половиной процента. Примерно столько школ «предугадали» развитие событий и оказались «на коне». Как правило, к этим школам принадлежат те, что в свое время сумели использовать все здравые положения предыдущей реформы. К сожалению, подавляющее большинство школ, предприятий в начале шестидесятых не сумели найти верный тон в отношениях друг с другом, да и материальная база, впрочем, тогда еще не позволяла вести серьезный разговор о подлинно трудовом воспитании, о включении всех ребят в настоящий производительный труд. Что ж, сегодня, четверть века спустя, мы уже накопили немалый опыт, да и ошибки для того и даны, чтобы на них учиться! Не два с половиной, а все сто процентов школ должны сегодня работать на уровне Халдана, Мамлюта, Очера, на уровне школьного завода «Чайка», наконец!

Школьных заводов мы в Новгороде не обнаружили. Впрочем, это было известно заранее, поскольку «Чайка» по-прежнему является учреждением одиноким. Правда, уже приняты соответствующие решения, по которым в столице в ближайшее время должны появиться аналогичные предприятия, однако торопиться с победными реляциями не стоит: как показывает опыт, решения легче принимать, чем реализовывать. А пока — всюду в стране происходит, видимо, тот же процесс, что и в Новгороде: идет экспериментальное «отлаживание» моделей. Исходя из местных условий, из сложившихся традиций, органы народного образования вместе с производством пытаются понять: что же лучше? Вкладывать миллионы в развитие УПК, куда собирать возможно большее число старшеклассников, а постепенно и более младших ребят? Развивать уже имеющиеся в школах мастерские — сегодня они именуются громче: «Кабинеты производительного труда», но суть, в общем, та же? Или же целиком переложить все заботы о трудовом взрослении ребят на плечи заводов и фабрик, создавая специальные рабочие места для мальчишек и девчонок прямо в цехах? Думаю, что вряд ли кто-нибудь в стране готов сегодня сказать, что у него имеется готовая модель (директор «Чайки», пожалуй, составляет исключение). Судя по всему, складывается этакий переходный вариант, который предполагает, что ребята младших классов будут прямо в школах производить простейшую продукцию по заказам базовых предприятий, что в УПК будут направляться ученики 7—8-х классов, то есть учебно-производственные комбинаты резко помолодеют, что самые старшие из школьников придут непосредственно в цеха заводов и фабрик.

А дальше начинается масса дополнений, поправок, уточнений. Некоторые школы не нуждаются в помощи УПК, потому что давно уже изобрели более эффективные способы включения школьников в производительный труд. Некоторые заводы не могут принять ребят в свои цеха.

Причин много: вредность производства, особый режим пропусков, слишком сложная технология. Впрочем, последний пункт в силу некоторой туманности иногда служит лишь оправданием для тех, кому не очень хочется возиться со школьниками.

У КамАза колеса большие, да и у БелАЗа, МАЗа — тоже. Рядом с этим колесом мальчишечья фигурка кажется особенно беззащитной — куда тебе, мальчик, отойди от колеса, а значит, и от машины и от треста нашего Новгородстройтранса, потому что не можем мы изыскать работу одновременно и полезную, и доступную тебе. Так бы и мог сказать трест своей базовой школе № 10, и претензий к нему было бы меньше, чем, скажем, к швейной фабрике: на нет и суда нет. Но ведь сидело руководство треста за полированным своим столом, головы умные ломало, еще и еще раз перебирало всевозможные варианты. Кое-что придумалось. Девчонки базовой школы получили заказ — приводят в порядок шоферскую одежду, которую после стирки, если посмотреть пренебрежительно, то можно пустить на ветошь, а значит, деньги народные — на ветер. А можно — так здесь и сделали — вручить школьницам нитки, иголки. А потом и спасибо от водителей, которым, говорят, тоже не все равно, в каком наряде за рулем сидеть, хотя, кажется, кто их там, на стройках, видит?

Рядом с колесом большегрузного автомобиля мальчишка и впрямь несоразмерно мал, но вот рядом с тормозной накладкой (колодкой) глядится вполне пристойно. С приходом школьников всего-то и высвободилось несколько слесарей, но тут ведь каждый слесарь — на вес золота.

И для малышей-третьеклассников работенку удалось-таки подыскать: картонные прокладки делать, операция тихая, неприметная, но все равно необходимая, потому что механизации пока не поддается: каждому тресту иметь свой автомат невыгодно по причине небольшой потребности, а возить эти хрупкие детальки, да еще десятки видов (поскольку грузовики-то в тресте всех видов!) себе дороже. Вот и внедрился сюда третьеклассник Петя, сидит себе и вырезает эту скромную деталь ножницами. И все довольны...

В скобках замечу, что изыскание продукции, которая была бы по силенкам самым маленьким школьникам, — это один из самых крепких «орешков», о которые обламывает зубы школа. С одной стороны, еще очень силен психологический стереотип, который заставляет с сомнением смотреть на сами эти поиски, а с другой — поди-ка поищи среди станков, конвейера некую деталь, пригодную для детских рук. Это ведь раньше бывало, что, скажем, плетение особо дорогих кружев лишь пятилетним девочкам и доверяли — лишь их пальчики обладали нужной чувствительностью, так ведь это когда было, при царе Горохе — теперь, кстати, говорят, что и пальчики не те, не столь чувствительны...

Как бы то ни было, но все образцы промышленной продукции, которые производятся новгородичами 1978, 1977 и 1976 годов рождения, можно уместить в маленькой папочке. Но — лиха беда начало. Корочки для удостоверений, предъявляемых рабочим на проходной одного из заводов, тоже ребята клеили. Ну и, конечно, как обойтись без традиционных конвертов — во все века трудовая терапия с конвертов и начиналась. Лишь бы не кончилось дело на этих приятных, но, согласимся, пустячках. Впрочем, раз в Новгороде мы нашли уже несколько образцов, то — умножаем на тысячу! — в стране, следовательно, уже столько напридумано, что ни в какую папочку не уместишь.

Тем более что все педагоги — в один голос — заявляли, что на одном и том же виде труда долго малышей не удержишь, что и правильно — кому же захочется месяц за месяцем ярлычки-конверты клеить? Сам собой напрашивается вывод: следует почаще менять работу. Но для этого усилий одного предприятия мало, оно ведь с трудом и один-то вид наскребает порой. А другое предприятие — для данной школы уже не базовое, оно не обязано — и вновь начинается старая заунывная песня про ведомственные барьеры, и получил я в Новгороде две печальные жалобы о том, что с введением нового положения о базовых предприятиях дела пошли не лучше, а совсем наоборот: «Раньше я звонила на соседнее, пусть не закрепленное за нами официально, но так, по дружбе, предприятие — и директор шел навстречу, помогал с организацией труда. А сейчас и у него свои базовые школы требуют, да и совесть его вроде бы чиста: нам-то тоже есть с кого не просить, а требовать, но наше базовое и возможностей меньше имеет, да и расположено за тридевять земель» — так говорила директор школы, и если и преувеличивала, то только про «тридевять земель» — невелик городок, пешком обойти немудрено. Но одно ясно: прежде чем принять окончательное решение о закреплении того или иного предприятия за той или иной школой, на аптечных весах надо взвесить все «за» и «против», учесть и связи многолетние.

«...Шесть машин песку, четыре машины торфу для теплицы, три машины земли, дверь для оружейной комнаты, вентилятор для тира» — списком этим вполне можно было удовлетворить не очень привередливую комиссию и отрапортовать звонко о шефской своей работе, ввернув, кстати, и замечание про то, что во вверенной подшефной школе почти нет шоферских детей, так что все хлопоты — от щедрого сердца. Но он, трест, измором берет обком своего профсоюза, не разрешающий выделять для учителей бесплатные путевки в кардиологические санатории.

Что ему, тресту, учительские сердца, ан нет же — хлопочет, руководствуясь до смешного простой логикой: раз у Минстроя больше льгот и возможностей, чем у Минпроса, то надо делиться...

Предвидим возражения: учителям сегодня тоже немало достается хорошего по профсоюзной линии. Так-то оно так, но прислал нам как-то весьма убедительные расчеты настырный инженер из Киева. Сравнил он объем работ районного отдела народного образования и одного из строительных трестов. Объем-то получался сопоставимый, да ведь и дети — не балки железобетонные, с ними, детьми, хлопот вряд ли меньше, если, конечно, хлопотать как надо. Потом в левую колонку он выписал те льготы, которые — тресту, а справа — что для школ. Очень разные по длине получились, надо сказать, столбики.

У школы-интерната № 1 около ста человек действующих шефов, основная сила — Управление внутренних дел.

Наметились линии взаимовыгодности. Сняв свою милицейскую форму, сотрудники управления занимаются аэробикой в школьном спортзале. Им главное — здоровье укрепить, пошатнувшееся на нелегкой службе, так что о внешнем аэробическом виде они не очень-то заботятся.

Но интернатские девчонки, которые занимаются с ними рядом, стараются украсить себя, как и положено: гетры ведь нужны, ленточки на лбу. Гетры вяжут сами, благо умеют, а шерсть добывают, распуская списанные кофты.

Но вообще-то нельзя сказать, что интернат обогнал прочие школы города по части трудового воспитания. Правда, директор пробивает строительство нового здания, оно поднимет свои этажи на самой границе города, и будет там побольше простора для приусадебной деятельности — от грядок до оранжерей, и сельскохозяйственный цикл войдет в программу на равных правах с математикой и литературой.

...Мечта стоит — ясное дело — много тысяч, заинтересованность в проекте выявило СМУ Ленгазспецстроя. «Какую? — спросил я. — Или это они широким жестом вам решили выложить немалую сумму?» Да нет, интерес у газостроителей прямой — здесь вполне можно будет развернуть подсобное хозяйство. Такое сотрудничество нам не показалось обидным, хотя, несомненно, сердобольная душа непременно отыщется, которая пришлет в редакцию укоризненное письмо: негоже сирот использовать в подсобном хозяйстве. А отчего же это негоже, если труд будет организован по-человечески, если и зарплата ребятишкам пойдет, и благодарность от строителей за свежие огурцы из парников, за рагу из крольчатины? Такое партнерство, видимо, лишь приветствовать надо.

Слушая директора, я даже подумал, что к концу пятилетки мы будем иметь здесь спецшколу с сельскохозяйственным уклоном. Может быть, первую в стране, если, конечно, какой-нибудь кировский или оренбургский энтузиаст не опередит.

Кстати, предполагается, что в скором времени Новгород получит свой сельскохозяйственный вуз — права гражданства обретет здешний филиал Ленинградского сельскохозяйственного института, а значит, лучшие выпускники этой необычной спецшколы смогли бы именно туда и поступать.

А может, и на следующий шаг решится город — будет собирать в эту спецшколу-интернат талантливых ребятишек из глубинки, чтобы будущие агрономы, зоотехники росли примерно в такой же атмосфере, как «фэмэшата» в новосибирском академгородке.

Тем более, совсем неподалеку расположены образцовые хозяйства Прибалтики, Ленинградской области, да и на берегах Волхова и Ильменя тоже кое-что можно показать.

Жизнь частенько задает нам вопросы парадоксальные. Казалось бы, сельские выпускники средней школы должны с большим рвением в город стремиться, чем восьмиклассники. А оказывается — наоборот. Те, кто уходит из школы после восьмого, поступают, как правило, в городские ПТУ.

Несколько лет назад Борисовская школа с трудом набирала девятый класс, сейчас картина разительно изменилась.

Правда, тут другие проблемы выскакивают — село перестает быть поставщиком ребят для городских училищ, а это особенно сказывается там, где готовят специалистов по малопрестижным профессиям.

В «списке престижностей» год от года происходят изменения: ранее неприметные профессии становятся популярными. И только в самом конце, там, где значатся штукатуры, маляры и каменщики, — затишье. Казалось бы, именно строительные министерства должны из кожи вон лезть, чтобы использовать все возможности, данные им реформой. Увы, все, с кем я разговаривал, в один голос заявили, что именно строителям можно с полным основанием вручать приз за неповоротливость.

Парадокс? Да нет, чего уж там. Среди строительных организаций немало должников государства, откуда им брать дополнительные средства для того, чтобы вкладывать их еще и в школу? Один из руководителей так выразился: «У меня пять миллионов долгу. Могу, конечно, еще сто тысяч у государства занять, чтобы в школу вложить, только это как-то, знаете, нечестно». И впрямь!

Кроме того, из старшеклассников, занимающихся в УПК на соответствующих специальностях, на стройку попадают в лучшем случае считанные единицы. Так что, может, и правы те строительные организации, которые не торопятся вкладывать деньги в УПК?

Вот парадокс из парадоксов!

Если в раннем детстве кто-то из малышей не строит увлеченно замков из песка, не роет каналы — родители должны тревогу бить: явно не в себе мальчик. Но буквально десять лет спустя так же смотрят окружающие на парнишку, решившего пойти в строительное ПТУ или, скажем, на мелиоратора: не в себе юноша, или совсем уж некуда ему податься.

Что же такое происходит за эти десять лет? Может, дети наши тоже догадываются, что именно на стройках хуже всего организовано дело, что там больше всего ручного труда, что в оплате неразбериха?

Ну, во-первых, это не всегда так, а во-вторых, ребята вообще ничего про строительное дело не знают — откуда им знать, если все их контакты со стройкой на уровне метлы и лопаты. Даже в УПК, где с грехом пополам удается сформировать строительную группу — ладно уж, машет рукой мальчишка, если в шоферы не берете, то, может, для дома пригодится малярная ваша премудрость! — знакомство с современным строительством происходит на уровне, мягко говоря, полуанекдотическом: в четверг мальчишки наклеивают обрезки обоев на стену, а в пятницу взрослые заново обдирают эти стены, чтобы следующей группе было куда клеить. Новые обрезки.

И это в то время, когда стараниями энтузиастов в стране накоплен удивительный опыт: шестиклассники построили жилой дом — стоит уж который год дом этот — жильцам только вот не сообщили, кто строил, чтобы не боялись — а то ведь у нас, взрослых, волосы на голове поднимаются всякий раз, когда мы слышим «дети и машина», «дети и стройка», «дети и деньги».

...Аэродром строили — вместе со взрослыми, конечно, но строили, а не метлой махали по летному полю. А сколько отремонтированных, реконструированных школ на счету ребят!

Однажды сообщили нам, что на восьмиклассников из клуба «Юный строитель» начали поступать заявки... от шабашников, что само по себе, несомненно, не радость, но — верный знак: по силам ребятам стройка, шабашники благотворительностью не занимаются, да и документы реформы не для них писаны — а вот поди ж ты, раньше школы развернулись...

Ведь только вдуматься — сколько в стране прорабов! Сколько, следовательно, открыть можно строительных факультативов в школах, кружков «Юный каменщик»...

Следует, однако, справедливости ради напомнить, что именно в строительном ведомстве обнаружили мы пример самого рьяного и ответственного отношения к школе. Правда, трест Новгородстройтранс командует грузовиками, но подчиняется он Министерству строительства СССР. А значит, примером треста вполне можно попенять и прочим строительным организациям.

У заместителя управляющего этим трестом папка шефских документов всегда под рукой, а в папке той — материалы про школьную реформу, все вдоль и поперек исчерканные остро отточенным карандашом.

...Тысячи таких же карандашей в разных концах страны энергично летают по строчкам договоров. Счастливого им полета — ради школы, ради будущего, ради детей наших — чтобы росли тружениками и гражданами.