Большой педсовет

В понедельник утром. НИКОЛАЙ ПОЛУНИН

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР

Игра — дело серьезное!

Первое, что удивило, — здание. Мне, отучившемуся в стандартной блочно-малогабаритной школе, приятно было увидеть и желтые облупившиеся колонны, и лепной фронтон с башенками, и запорошенные елочки по краям расчищенной площадки, каскад длинных ступеней перед аркой.

Однако вывеска, точнее, обе вывески по сторонам парадного подъезда более чем современны:

«Институт электронных управляющих машин».

«Учебно-производственный центр (вычислительной техники)».

Сюда-то мне и нужно.

Из разговора с заместителем начальника управления школ Главного управления народного образования при Московском городском Совете народных депутатов Ириной Павловной Гоголевой.

— Алло... Да-да, я поняла, кто вы. Что же вам посоветовать? В отношении компьютеризации наши школы пока еще, так сказать, зелены... Попробуйте съездить в УПК-1 Октябрьского района, они там готовят программистов и вообще занимаются вычислительной техникой, вот вам, пожалуйста, школьники и компьютеры...

Так получилось, что знакомство с темой «компьютеры как техническое средство обучения в средних школах» пришлось начинать с выяснения того, что же необходимо, чтобы компьютер действительно стал техническим средством обучения в школах.

Само по себе словосочетание «школьный компьютер» ново и потому необычно. Что может делать в обыкновенной средней школе такая штука, как ЭВМ? Что вообще понимается под компьютерным обучением?

— А вы сами как себе это представляете? — спросили меня.

Я не нашел ничего лучшего, как развить туманные параллели с программированными опросами. Тогда мне начали объяснять.

— Давайте сразу разграничим сферы влияния, — сказал главный инженер учебного центра Михаил Абрамович.

В кабинете директора светло, блики с полированного стола падают на ровно серый экран монитора в углу, редко выхватывая там изморозный огонек. Директора пока нет.

— Грамотность в вычислительной технике — это одно. Нашим учащимся она прививается всем. Другое дело, применительно к нашему центру, профессиональная подготовка. Помимо программистов, мы готовим и других специалистов. Например, механиков по внешним устройствам ЭВМ. Очень нужная специальность, к тому же нигде, кроме как у нас, не готовятся по ней...

Внезапно дверь отворяется, появляется директор.

Из разговора с директором УПЦ (вычислительной техники) Кравчук Татьяной Петровной.

— Как раз то, что вы принимаете всего лишь за наборную клавиатуру, и есть вся машина. Система микропроцессоров. К ней — любой бытовой телевизор с дециметровым каналом, для лучшего восприятия — цветной, и хранитель информации, вот кассета с программой и магнитофон-воспроизводитель.

— И?

— И вы получите искомый компьютер.

По моему разумению, все дело в программе. Что же мы увидим в этом... телевизоре?

— Минутку, настройка чувствительная, сбилась... А увидите вы игру. Вот, пожалуйста, смотрите. Сейчас это теннис, а может быть что угодно: лыжная гонка, заколдованная пещера, музыкальный калейдоскоп и даже нападение жутких пришельцев. Кстати, о пришельцах. Подобную игру сейчас делает некто Свалов, десятиклассник,

— Что значит — делает?

— Программирует. Разрабатывает, вводит в машину, правит.

— Вундеркинд?

— Да почему, это их учеба. В принципе, вообще обучение работ, с машиной к тому и сводится, чтобы с помощью игры научить школьника работать на машине, знать ее и — дать какие-то основы машинного языка. Есть язык БЭЙСИК, вполне доступный, в Новосибирске академиком Ершовым разработан язык РАПИРА... И все. А программировать школьник начнет, естественно, первым делом игру, ему же интересно сделать такое же, во что он играл сам... У нас каждый год бывает по двое-трое с за уши притянутыми тройками. Но это те, кто ни у нас, ни в школе не учится...

— А вундеркинды?

— О, эти занимаются вещами посолиднее. Есть у нас еще такой Володя Гуревич... Десятый класс. Экзамены грядут школьные, потом вступительные, сейчас его сунули на подготовительные курсы, а он отсюда не вылезает, дрожит над каждой минутой машинного времени. Мать приходит: «Татьяна Петровна, вы уж моего не пускайте, кроме дня занятий...» Сама лично вывожу за входную дверь — бесполезно.

— Старался-то для благой цели?

— Для благой, для благой. Весь метрополитен с секундомером изъездил, составлял программу «Как проехать на метро». Задаются начальный и конечный пункты маршрута, а машина показывает все варианты, выделяя оптимальный...

Да, о радикальном введении микропроцессорных машин в сферу обучения на уровне вплоть до начальных классов сейчас говорится много. И пишется достаточно. Нет вопроса: надо ли? Надо. Очень надо и, если вдуматься, надо было уже года три, а то и пять назад. Жизнь, современное производство хотя бы, оснащенное и оснащаемое все большим и большим числом микропроцессорной техники, где требуются люди, владеющие основными элементами программирования, диктует свое. Но разница между замечательной идеей и совсем не замечательным ее воплощением, к сожалению, печально известна. Захотелось разобраться, что же делается, как, что делается хорошо, а что плохо, и чего можно от всего этого ожидать, и скоро ли.

И конечно же, ребята. Потому что все-таки не они для нас, а мы для них.

Ряды столов с терминалами. Плоские металлические коробки, на них удлиненные корпуса экранов-дисплеев — по темному полю яркие зеленые значки. — клавиатуры на выдающихся вперед частях коробок. Не Центр управления полетом, но впечатляет. У задней стены она, машина. И голос у нее внушительный, басовитый. Гудит машина, будто сердится. А может, вовсе и нет. Всего-то информацию с диска считывает. Процесс работы. Повседневный.

Задействованных терминалов восемь, народу человек шесть. Почти все, как тому и положено, в белых халатах.

А я разговариваю с преподавательницей, которую зовут Нина Сергеевна.

— Вы себе не представляете, насколько интересно, насколько увлекательно ребятам общаться вот так с машиной. Это настоящий для них разговор...

Некоторые головы повернулись, а большинство, действительно не отрываясь, набирали, набирали, заполняя свои экраны зелеными строчками. Спрашивали? Отвечали? Я не стал мешать.

Мы спускаемся с Михаилом Абрамовичем на первый этаж, а по дороге он меня посвящает в предмет, условное название которого «О некоторых способах введения информации в современные электронно-вычислительные машины». Я, без сомнения, напоминаю ту маленькую леди из английского стишка, у которой было десять миллионов вопросов-слуг, никогда не знавших покоя:

— А что такое флоппи-диск?

— А почему — флоппи?

— А сколько это — килослово? Тысяча слов? А каких?

По лестнице же навстречу нам поднимаются ребята и молоденькие девушки, белые халатики видны и в коридорах, и возле раздевалки в вестибюле.

Михаил Абрамович приостанавливается.

— Есть «большие» машины, они применяются в крупных вычислительных центрах, в институтах, а есть «малые» с небольшим быстродействием, относительно, конечно, с меньшим объемом памяти... У Татьяны Петровны в кабинете стоит машина с памятью в шестьдесят четыре «к».

— Это много или мало?

— Этого достаточно для серьезной научной работы. Школьным микропроцессорам хватит памяти в тридцать два килослова...

— А если память загружена до предела, что тогда? — задаю я дилетантский вопрос. — Все выключается?

— Зачем же? Память на то и память, чтобы помнить. Ответа придется ждать минуту, две...

Да, пожалуй, это самое образное из объяснений и попыток представить себе быстродействие ЭВМ Не успел нажать кнопку, а решение уже там, оно пробивается к тебе. Самое образное — самое доходчивое.

— СМ-4, которую вы видели, это и есть «серия малых машин модель четыре». Такая же стоит в школе МИФИ — и хватает...

У директорского монитора сидят двое. Синяя форма, «книжка» на рукаве. Один увлеченно тычет в клавиатуру, соображаясь с развернутым на коленях сводом правил, другой увлеченно смотрит, что из этого получается.

— Знакомьтесь, — коротко бросает директор. У нее — куча бумаг, требующих рассмотрения и решения; у нее — два телефона, в звонках которых она уже путается; у нее — ожидание человека, везущего всего на полчаса каталог открывающейся на Пресне выставки школьного оборудования.

Через плечо одного из ребят заглядываю в «свод». По-моему, он на немецком.

— Ты понимаешь?

— По смыслу догадываюсь.

Ребята отрабатывают дачу команд. В ответ на соответствующий набор машина выписывает значки. В этом-то у меня хватит сил разобраться. Они попросту сверяют реакцию машины с ответами из книжки. Тоже своего рода игра, но не игра в игру, а игра с машиной.

Кроме значков, можно менять до пяти цветов фона, включать и выключать точки строки. Мне показывают. С третьего набора у меня получается, и я с трудом подавляю радостное: «Во-о!..»

— Толя, у вас четыре минуты осталось, — говорит директор, не отрываясь от бумаг.

— Идем, Татьяна Петровна.

Они все выключают, сдвигают в кучу провода. «Джостик не урони», — говорит тот, второй. Джостик. Может быть, от английского «just a moment» — один момент?

Из разговора с директором УПЦ (вычислительной техники) Кравчук Татьяной Петровной.

— Что смотрите, завидно?

— Недавно прочел такое определение: «Молодежь Запада, оболваненная электронными играми».

— А кто спорит? Только ведь оболванить можно чем угодно, и книгой можно оболванить... Кроме того, программирование — штука тонкая...

— Мне завидно. Никогда не ходил в любимчиках, директорского кабинета боялся. А если серьезно, знаний таких не было, свободы обращения с ними и с этим вот... Да и такого, наверное, не было.

— Такого не было, а центр наш открыт с семьдесят второго года.

— То есть и тогда уже?..

— То есть и тогда уже, и до сих пор, и уже двенадцать лет. Ладно, вы спрашивали, что дальше. Дальше — надо немножечко смотреть в послезавтра. Я имею в виду те программы, в которых, по вашему разумению, все и дело. Правильно, именно в них, точнее, в их отсутствии. Видите кассету?

— МК-60-1 цена четыре рубля ноль-ноль копеек.

— Совершенно верно. Так вот, на нее любой мало-мальски разбирающийся человек, тот же Толя Свалов, может записать любую учебную программу. И что он запишет, человек такой, то директор школы и возьмет, да еще благодарить будет, потому как машину ему поставили, средства истрачены, отчеты требуют и проверяющих из роно насылают, а как ей бедной работать-то с нужной отдачей?! И пойдут-полетят доморощенные программы, с ляпами, с казусами и прочими прелестями.

— Надо расценивать ваши слова так, что программ нет?

— Единых — совсем нет. Вы видели, чем занимаются у нас ребята? Они пишут учебные программы. Многие потом у нас же и используются. Вы в зеленоградские школы собираетесь? Собираетесь, собираетесь, куда же вам еще деваться, там увидите то же самое — составляют программы для самих себя, старшие — для младших. Кстати, на создание действительно полновесной учебной программы, такой, какой она должна быть, уйдет месяца три-четыре, если не полгода. И вопрос — где они нужнее, школьные компьютеры, в каких дисциплинах эффективнее... Не стоит, наверное, из машины делать усложненный вариант логарифмической линейки.

— Ни за что не поверю, что все эти вопросы висят в воздухе.

— Они не висят, они витают. Но и решаются. В Академии педагогических наук. При ней существуют две лаборатории, как раз и призванные заниматься данными проблемами... Призванные.

— Татьяна Петровна, вы как-то странно сказали.

— А!.. Не будем нападать на чистую науку.

— Понятно, прикладники и теоретики. И вечный бой.

— Ну, грубо говоря. Теперь, помимо этого, при Институте проблем информатики год назад создан Всесоюзный научно-методический центр проблем школьной информатики, и у него головная задача — это программы и программы. Туда бы вам...

— Меня, Татьяна Петровна, гораздо больше заинтересовали ребята у вас в центре.

— Понравились?

— Очень.

— Вот и мне нравятся...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ШКОЛА

Укажите номер темы, по которой будете работать, и нажмите (ВК)...

Из разговора с заместителем начальника управления школ Главного управления народного образования при Московском городском Совете народных депутатов Гоголевой Ириной Павловной.

— ...Вот вам, пожалуйста, школьники и компьютеры... Еще? Еще в Зеленограде в двух школах установлены ЭВМ, в 609-й и 719-й...

Вот и школа. Средняя, общеобразовательная, экспериментальная..

Шарахнув стеклянной дверью, на улицу вылетели трое мальчишек. Класс четвертый. Пальтишки накинуты только на одну руку, шапки болтаются на завязках за спиной. Мамы-бабушки от такого зрелища одной рукой потянулись бы за сердечными каплями, а другой — за полотенцем. Двое пацанов гнали третьего, в ход пошли снежки... Отбежав, тот в долгу не остался. Ну, с этим, кажется, все в порядке.

Пройдя по сверкающему паркету широченного коридора, нахожу дверь с табличкой «Класс компьютерного обучения». Вхожу. И понимаю, что мне сильно повезло.

В школу «прибыла комиссия». Велся интересный разговор об установленном здесь диалоговом вычислительном комплексе — ДВК (ДВК-1, очень похожие на те, что стоят в УПЦ, это индивидуальные, на каждый стол; ДВК-2 — одна, на кафедре, для учителя, чтобы тот имел возможность как давать задания, так и контролировать вызов на свой экран картинки каждого дисплея и осуществлять прочие стороны учебного процесса...). Об использующемся языке ФОКАЛ, имеющем перед БЭЙСИКом, например, то преимущество, что при ошибке можно стирать лишь один неправильный знак, а не всю строку... О настоятельной потребности в качественных школьных программах и об излишней академичности (все улыбнулись) собственно программы компьютерного обучения в школе. Наконец был показан проект курса подготовки самого учителя, рассчитанный на тридцать часов...

За столами, поставленными полукругом к кафедре, шла своя работа, бежали строчки на экранах, ребята подсаживались друг к другу, подсовывали тетрадки с бесконечными лестницами расписанных от руки программ.

Свободный терминал предлагал учебную программу «Страус» из четырех тем. Но выбора у меня не было: за всеми, кроме первой, в скобочках стояли буковки «Массив не готов». Да, воистину, программы, программы и программы... После некоторых объяснений я запросто заставил машину высветить ВАША ОЦЕНКА 5, без ошибок написав слова «винегрет» и «бассейн».

— Значит, это для второклашек. А не испугаются малыши?

Валентина Григорьевна Маланина — доцент кафедры ВТ МИЭТа, организации шефской, здесь наблюдает за работой ДВК и наверняка видела всякие случаи.

— Что вы, все наоборот. Малышня просто рвется к клавиатуре: что получится? Ребята постарше начинают уже с опаской. А были тут как-то родители, те вообще...

Если, как это говорят, абстрагироваться от технических трудностей, то в идеале школа, оснащенная компьютером, может напомнить мир, где «электричество сделать все сумеет». Нажал на кнопку — чик! — история, ползут снизу вверх строчки, красным выделены даты, особо важное подчеркнуто, портреты исторических личностей... Нажал на кнопку — чик! — химия; контур стакана, среди черточек, изображающих жидкость, — латинское НСl, из-за кромки экрана в стакан шлепается нарисованный шарик цинка (Zn), бегут пузырьки; возникает уравнение и номера страниц — задание на дом... Нажал на кнопку — чик! — география; пояснительный текст идет поверх телекадров об изучаемой стране или уж как там придумают психологи. Клуб путешественников.

Долой все схемы на картоне, учебные пособия, да и основу основ — классную доску с мелками и тряпочками — тоже! Тетрадки в идеале тоже долой, машина пускай сама и печатает... Нет, здесь я слишком разошелся: печать на выходе у каждого терминала считается недостатком. Она: а) нужна лишь на учительском столе, для контроля; б) «кушает» треть стоимости машины (по крайней мере, так говорят); в) у ДВК для печатания используется спецтермобумага, с которой вечные трудности, а текст через месяц-другой выгорает. Это есть, никуда не денешься.

Конечно, может стать немножко грустно, если когда-нибудь мальчишки и девчонки сперва поглядят на картинку, изображающую, скажем, термометр, «покрутят ручки», понуждая электронный луч то поднимать, то опускать цветную нитку шкалы, а затем дома, раскопав древнющий бабулин градусник, заявят, мол, ненастоящий, нам показывали не такой.

Впрочем, идеал — он потому и идеал, что к нему стремишься, а получаешь не совсем то. Как правило, несмотря на все ошибки в пути, — лучше. Лучше — потому что жизненно мудрее. Да и «вспашет и засеет» нам не электричество, а все-таки, наверное, люди, с помощью какой бы техники они это ни сделали.

Но давайте вернемся обратно, тем более что маленькая общая часть закончилась и собравшимся была представлена (пока в единственном экземпляре, разработчики даже сказали: действующий макет) школьная микроЭВМ по имени «Тимур».

«Тимура» обступили.

— ...Единый блок собственно микропроцессорной системы и магнитофона как вводящего устройства. Отдельно монитор. Предполагается использовать телевизор «Электроника»... (Разработчики.)

— ...Сам принцип единого блока, только не с отдельным монитором, монитор встроен, а отдельно — клавиатура, — считается сейчас хорошим тоном в конструировании малых машин. Пример — американская система «Макинтош»... (Мужчина рядом, не знаю кто.)

— ...А на зрение не повлияет, ведь придется сидеть в сантиметрах тридцати-сорока от цветного экрана?.. (Я.)

— ...Дома они у телевизоров куда дольше просиживают... (Завуч экспериментальной школы Лариса Ивановна.)

— ...Электронно-лучевой трубки по идее и не должно быть. Должен быть плоский, как книжка, экран на жидких кристаллах... (Татьяна Петровна Кравчук.)

— ...Стоимость... Нижний предел — 1500, верхний — зависит от комплектующих устройств. Класс целиком должен стоить порядка 30 тысяч рублей... (Разработчики.)

— ...По-моему, мы уже имеем достаточно приемлемый экран. Четкость, яркость, а излучение от него мизерное... (Валентина Григорьевна Маланина.)

— ...В Новосибирске на «Агатах» используется телевизор «Шилялис», у него к тому же еще плохая четкость картинки: большой, точки... (Титов.)

— ...Ситуация со школьными машинами меняется так быстро, что месяц, даже неделя решают многое. К концу этого учебного года планируется оснастить подобными машинами класс еще в одной нашей школе. Ну и следом — все школы Зеленограда... Да, по-видимому, это будет «Тимур»... Есть у нас и собственная цель: подготовка и удержание кадров для наших предприятий. Темп роста у промышленных предприятий города — 25 процентов. Это очень много... (Помощник первого секретаря Зеленоградского райкома партии, несколько позже, специально на мой вопрос о перспективах.)

Вопросы, задаваемые разработчикам, сделались сугубо техническими. Группа поодаль, похоже, решала проблемы сугубо административные. На одном из покинутых дисплеев машина разыгрывала этюд о квадратуре круга: число хорд, пронизывающих воображаемую окружность, множилось с мельчанием числа «пи». Это позабавлялся какой-то корифей ВТ. А я ушел. У меня сегодня еще свидание.

Их четверо: двое девчат — одна маленькая, другая высокая — и два парня — один белобрысый, другой темноволосый. Парни чего-то смущаются, а девчата ничего, бойкие.

— Ребята, я дремучий человек насчет программирования, вот скажите, интересно?

— Ой, да ну что вы, так здорово, машина же все понимает, отвечает тебе...

— И ты понимаешь?

— Конечно, она же прямо пишет...

— А вот вы в этом классе вообще как занимаетесь?

— Ну... У нас расписание такое: час теории и час практики... То есть час нас учат программированию, а час мы занимаемся на машине.

— А после уроков?

— Мы можем пойти с учителем. Попросим кого-нибудь. У нас Антон до шести сидит, скажи, Антон...

— Да, Антон, скажи, чего это ты там делаешь?

Говорит Антон:

— Программу составляю. По физике. Влияние на тело силы тяжести.

— Это полет пули?

— Можно пули. Точка движется, и машина все показывает, разложение сил по векторам.

— Вы девятиклассники, да?

— Девятиклассники.

— А младше вас учатся на машине?

— Конечно. У пятого класса английский язык на машине, да, ребята? — Остальные кивают. — Антон для шестого класса программу делает...

— Значит, она у вас останется, программа Антона, в машине, по ней учиться будут?

— Ну... если ошибок не выйдет... да, останется.

— Кстати, а давно у вас компьютер?

— У нас... с сентября?.. С октября он у нас.

— Слушайте, мы все говорим: машина, машина, а если вдуматься — зачем она? Кому-нибудь из вас она помогла в смысле большом, насчет того, что потом делать будете, после школы?

— А как же, — снова отвечает за всех та, что высокая, — мы же понимаем, куда бы мы ни пришли потом, сейчас же везде микроЭВМ, микропроцессоры, на производстве там...

Положим, ответы правильные ей внушили на вступительном занятии и, наверное, довольно часто повторяют на часе теории, равно как и на часе практики. Все верно, все нужно, но я-то хочу от них совсем другого, я просто изо всех сил стараюсь не выдавать перлы типа «выбор жизненного пути» или «помог определиться в жизни»...

Они молчат, и вдруг темноволосый парень коротко говорит:

— Да, помогла. Мне она помогла.

Я не уточняю. Мечты и цели в жизни существуют, чтобы верить в них и работать для них. Задаю последний вопрос, который так и вертится на языке:

— Скажите, ребята, вы здесь учитесь, вы как-нибудь ощущаете, что школа ваша — экспериментальная?

— Не-ет...

— Школа как школа...

— Нормальная...