Глава 22 Немного о дружбе

— Может, поешь? — тихо спросила Варвара Васильевна, медленно и осторожно подплыв к иллюминатору. В руках она держала тюбик с борщом. А поверх серого комбинезона надет белый передник. Это придавало происходящему налёт будничности.

В кают-компании был погашен свет. И никто не решался его включить.

— Не хочу, — тихо ответил Иван. Парень висел в невесомости у большого окна в позе младенца — руки перед собой, ноги поджаты к животу. А сам тоскливо глядел в бесконечную пустоту, усыпанную безжалостными и колючими звёздами. Космос походил на наждачку — так же царапал душу.

За стеклом лишь блеск аварийных маяков падал на края иллюминатора, на антенны, а сквозь прозрачную преграду и на самого княжича, оставляя резкую человеческую тень на стене и столе.

— Я уже говорила Валере, что не только Нулька может двигать корабль через гипер.

— Мне всё равно, нас может и эвакуационный буксир дотащить, — пробормотал Иван и повернул голову в сторону ведьмы и с детской надеждой на чудо в глазах спросил: — Как думаешь, она вернётся?

Варвара Васильевна вздохнула и приблизилась вплотную к княжичу, который опять уставился в бездну, осторожно коснувшись пальцами его волос. Парень не сопротивлялся.

— Она была, и всё вроде как всегда, а исчезла, и словно что-то изнутри вырвали? — прошептала ведьма.

Иван легонько кивнул. Иллюминатор, покрытый специальной плёнкой с градиентом преломления, не отражал и не бликовал, и на этом покрытии не остались даже отпечатки пальцев. От этого княжич казался сам себе вампиром, отторгнутым из бытия.

— Ну, бывает.

Варвара мягко прижала княжича к груди и обняла. Они несколько минут молча плыли в невесомости.

— А если она больше не захочет быть человеком? — нарушил тишину Иван, кося глаза на космос.

Женщина вздохнула и пожала плечами.

— Не знаю. Ей сейчас придётся выбирать, кто ей ближе мы или семья. Какая из двух половин счастливее. Выбор — это всегда тяжёлая ноша.

— Надеюсь, она там будет счастлива, — прошептал княжич. Его лицо стало хмурым, и даже осунувшимся. Словно счётчик возраста сломался и за одну минуту отмотал вперёд сразу несколько лет, вырвав из рассвета жизни и приблизив её палящий, тяжкий да иссушающий полдень. В груди щемило и жгло. Боль тянулась вверх, к глазам, и норовила вырваться вместе со слезами, но парень сдерживал их. Сдерживал так же, как приказывал вещам. Приказывал: «Не сметь! Княжеской кровью повелеваю: не бежать!»

— А хочешь, я расскажу тебе сказку? — ласково проговорила ведьма.

— Не хочу, — буркнул Иван.

— Тогда лекцию.

— И лекцию не хочу, — покачал он головой.

— А зря, — ведьма вздохнула и отпустила парня: — Тогда займись делом. Тебе надо отвлечься и не думать. Будет постоянно возвращаться к мыслям о Нульке, тебя затянет в омут депрессии, и выбраться будет ещё тяжелее.

Иван едва заметно кивнул и обвёл тоскливым взглядом кают-компанию.

— Не хочу ничего. Может, лучше сказку?

— Тебе лишь бы сказки слушать, — повысила голос Варвара Васильевна, уперев руки в боки. — Бездельник. Лучше бы аквариумы с мелкой нечистью почистил, пистолеты смазал, патроны посчитал, в движке покопался. Или что там мужики делают? Князь ты или не князь?

— Князь, — снова пробурчал Иван, чувствуя, как накатывает злость. Женщину взяли на должность бортового медика, а она из себя королеву строит. Одним словом, ведьма.

— Ну так займись княжескими делами, — не унималась Варвара.

— Отстаньте от меня, — проронил парень.

— Да-да-да, вот придут к тебе подданные, мол, беда, светлый князь, война, стихийное бедствие и маньяк-людоед в придачу, а ты забьёшься от них под одеяло, типа не трожьте, у меня личное горе и неразделённая любоф. Что о тебе подумают?

— Нет у меня княжества! — рявкнул княжич, схватившись за блестящий поручень и резко повернувшись к ведьме.

— Так его никогда и не будет, если станешь ото всех прятаться и грустить. Твои предки, поди, его так и потеряли. Пришёл недруг, а предок за шторкой спрятался.

— Он его в карты проиграл!

— Потому что тупой и бесхребетный. Пошёл на поводу у шарлатанов и даже не понял этого. Не нашёл в себе сил сказать твёрдое нет.

— Да пошли вы! Не нравлюсь, можете сойти в ближайшем порту! — выругался Иван, а Варвара Васильевна медленно опустилась на пол и начала ходить по нему словно примагниченная. Было темно, но женщина не включила свет и принялась демонстративно перемывать посуду руками, хотя можно воспользоваться и машинкой. Загудела вытяжка, втягивающая в себя случайные брызги, сорвавшиеся с губки, тарелок, вилок и кружек. Губку она обмакивала в большой, размером с кулак, колышущейся от сквозняка капле воды, возможной только невесомости, а потом выжимала у самой решётки вентилятора. Чистая посуда примагничивалась к гнёздам в шкафчике, а грязная медленно витала возле Варвары, ожидая своей очереди.

Иван некоторое время висел у окна, глядя ведьме в спину, а затем рывком подплыл к аквариумам. Убираться в них не было смысла, разве что кинуть гвоздей и проволоки к металложёркам.

— Достали. То инквизитор или не инквизитор. То князь или не князь.

— Мы все сейчас твои подданные, — мягко произнесла ведьма, не поворачивая головы и продолжая заниматься посудой. — Мы все от тебя зависим. Мужики шли за тобой в шахты с нежитью, веря слову. Мужики не сбежали во время стычки с панками, а могли бы разорвать контракты. Они считают, что ты способен учитывать не только своё я, свои хотелки, чтоб здесь и сейчас, но и интересны всей команды. А если они перестанут видеть в тебе князя? Ты станешь просто избалованный, эгоистичный и непосредственный мальчонка, как та Фёкла, про которую мне рассказывали.

У Ивана дёрнулись губы, и прилила кровь к щекам. Если бы не темнота, был бы виден румянец стыда.

— Я не такой, — пробурчал парень.

— Так прими решение. Любое, только не бездействуй. Даже если оно ошибочное, оно будет лучше, чем ничего.

Княжич насупился, взялся руками за поручни, подтянул себя к стенке кают-компании и ткнулся в неё лбом. Решение простое: лететь самим или ждать буксирного катера. Но его действительно нужно принять.

— Ну что там? — донёсся тихий шёпот Петровича.

— Мне отсюда не видно, — едва слышно проговорил Михаил.

— Брысь. Не видите, хреново ему, — процедила сквозь зубы ведьма.

Иван чуть сместился, и в стекле аквариума отразились лица товарищей, выглядывающие из коридора.

Они всё слышали — и наверняка специально подстроили. И ждали, что скажет княжич.

Иван вздохнул и повернулся к женщине.

— Варвара Васильевна, вы говорили. Что есть ещё один, кто способен протолкнуть корабль через гипер. Кто это?

— Я разве так сказала? — прищурившись, проворковала ведьма.

Парень опешил.

— Да. Вы сказали. Есть ещё.

Варвара хитро улыбнусь и протёрла руки о передник.

— Я сказала, есть ещё, но про одного не говорила. У нас их целый косяк на нерест плавает.

— Мы⁈ — послышался дружный хор изумлённых русалочьих голосов. И к торчащим из прохода головам экипажа прибавились ошарашенные физиономии рыбодевочек. — Да мы в космосе первый раз, и в гипере никогда не были! — растерянно протянула одна из них — та, что большая полярная.

— Вы такие же создания гипера, как и Нулька. Разве что слабее и без постоянной прописки в параллельном мире, — произнесла довольная эффектом Варвара Васильевна. Она обвела всех присутствующих взглядом и громко продолжила: — И будь я — не я, если не заставлю вас прыгать!

* * *

— Не так, — тихо проговорила Дарька, сидя на своей кровати и наблюдая за Фёклой. Купчиха коротеньким, но очень острым ножом чистила картошку. Пальцы были изрядно изрезаны и перемотаны пластырем и нож держать получалось с трудом. Но Фёкла твёрдо решила добраться до космопорта — только там можно встретить подходящий корабль и сбежать. А для этого надо заслужить доверие упырей. План дурацкий, в нём множество дыр и нестыковок, но это единственный более-менее реалистичный план. И даже если не удастся сбежать, то право выбора и возможность жить по-человечески — тоже лучше, чем ничего. Старый вампир был очень убедителен в этом. А в качестве жертвы на роль отца Фёкла выбрала Макса. Ручной человек был всегда спокоен, послушен и искал лишь нехитрой дружбы.

Но сейчас надо приготовить ужин.

— А как? — огрызнулась купчиха, сверкая злыми глазами и играя желваками. В раковину, сделанную из обычной нержавейки, со звонким стуком падали большие куски клубней. Вода, неудачно попавшая на очистки, разлетались частыми брызгами, от которых Фёкла была мокрой с ног до головы. Из одежды был только серый фартук, да длинное кухонное полотенце, которое купеческая дочка намотала вокруг бёдер на манер пляжной юбки.

— Ты слишком много срезаешь, надо тонким слоем, иначе есть будет нечего — ты всё в мусор искрошишь, — мягко пояснила Дарька. Ручная человеческая самка, как называла её Фёкла, сидела с младенцем на руках и легонько его покачивала. Ребёнок изредка кряхтел во сне, недовольно морщился и водил личиком вправо-влево.

Купчиха с грохотом швырнула картофелину в раковину, упёрлась в столешницу руками и застыла с опущенной головой.

— Задолбали, — прорычала она. — Возьми да покажи.

Дарька вздохнула. Осторожно положила ребёнка на кровать и встала. В этот момент в комнату вошёл Макс.

Фёкла смерила его бесноватым взглядом, а потом взорвалась в крике:

— Разуваться не пробовал⁈ Видишь мои руки⁈ — купчиха покрутила перед лицом парня изрезанными ладонями, а затем указала на исцарапанные ноги. — А колени видишь⁈ Я эту долбанную конуру целый час сама мыла! Тоже мне друг называется!

Парень, переглянувшись с Дарькой, молча попятился, пока не упёрся спиной в стоящего позади него Рекса.

Тот, напротив, ни капли не смутился, а лишь вытянул шею и спокойно произнёс:

— Я надеюсь, ты так же будешь ценить чужой труд, как и свой. А то мы ещё даже до туалета не добрались.

— Когда же это рабство кончится, — застонала Фёкла и застыла посреди помещения, опустив руки и закрыв глаза.

Рекс оттеснил в сторону своего спутника, разулся и подошёл вплотную к купчихе.

— Я не знаю, что имеешь в виду под словом рабство, но мы должны быть благодарны кровавому богу, что живы. Без него мы бы не протянули минуты. Уже поверь, я видел людей, умирающих в вакууме. Они были выброшены нагишом на застывавший до состояния льда и снега воздух. У них вскипает кровь, а ноги застывают и лопаются, как стекло. Им нечем дышать, а лёгкие превращаются в сплошную кашу.

Сторожевой человек взял Фёклу за руку и неспешно оторвал один из пластырей. Купчиха постараюсь вырваться из железной хватки, но не получилось. По пальцам и ребру ладони побежала кровь.

Несколько капель с едва слышными шлёпками упали на серый бетон пола.

— Жертва кровавому богу, — прошептал Рекс, и Фёкла выпучила глаза, потому как кровь начла впитываться этот самый бетон, пока не исчезла без следа. — Кровь имеет силу, — прошептал сторожевой человек, отпустил купчиху и добавил: — Картошка подождёт, сейчас тебя зовёт госпожа. Вы пойдёте на тренировочную площадку. Макс поможет тебе. И дам совет — не играйся со словом «друг» и дружбой. Это святое. Ты либо своя, либо чужак, и правила для этих двух случаев разные. Друзей любят, врагов ненавидят, но могут уважать и бояться. А те, кто мечется между враждой и дружбой — это просто говно. Попробуй во время передышки поразмышлять о том, как относятся к говну.

Купчиха подняла глаза, а потом как была в мокром переднике и полотенце, так и пошла к выходу, обогнув и стараясь не касаться Рекса, потому как боялась не меньше, чем старого упыря. Уже на пороге остановилась и обернулась:

— А дружбе можно научиться?

— Дружбе не учатся, — проронил охранно-сторожевой человек. — Ты либо друг, либо нет. Но зато учатся общаться с друзьями и понимать их. Позже поговорим, когда вернёшься с тренировки, дочистишь и пожаришь картошку. Мы сядем и за столом обсудим.

* * *

— Бездарности, — бурчала Варвара Васильевна. Она и одна из русалок висели в невесомости посередине кают-компании. Ведьма располагалась за спиной у морской девы и закрывала глаза ладонями. Удивительно, но у морских созданий до сих пор не было человеческих имён — они им были не нужны, чтоб понимать друг друга. А ведьма тем временем шептала: — Сосредоточься. Почувствуй исходящий из воздуха холод.

— Но ведь жарко! — взмолилась русалка, скусив кислую физиономию. Ей не хотелось учиться. Морские создания привыкли вести праздный образ жизни, развлекая туристов и отдыхая под тропическим солнцем на пляже. Их не держали границы и рамки человеческого общества, и можно в любой момент уплыть в изобилующее пищей бескрайнее море. И словно дельфины, они не утруждали себя планированием будущего, хотя, в общем-то, неглупы. Просто ветрены до невозможности, и даже читать и писать не умели, ибо им это не надо. В общем — идеальный источник разложения дисциплины и культивации лени, совмещённый с неуёмным и неуместным любопытством — бесконечная сиеста.

— Холод! — повысила голос ведьма и сама закрыла глаза. — Дыши медленно, сосредоточься на холоде.

— Сейчас бы поесть, — прошептала ещё одна хвостатая подружка, прислонившаяся спиной к стенке.

— А что есть поесть⁈ — тут заголила вторая.

— Точно, поесть! — вклинилась третья.

— Обед! — радостно заорала обучаемая, раскинув руки. Весь настрой слетел в один момент, как пыль с коврика, который начали выхлопать большой палкой.

Лицо Варвары Васильевны медленно наливалось пурпуром негодования. Ведьма отпутала русалку и схватилась за голову.

— Это выше моих сил! Княже, я сдаюсь! Эти дуры необучаемы! Их предел — ведро и швабра!

Экипаж, расположившийся по периметру каюты, воспринимал по-разному.

— Чайки, одним словом, чайки, — проронил Петрович.

— Нам нужен буксир, — произнёс навигатор, и все посмотрели на Ивана.

— Ладно, — протянул он, проведя ладонью по лицу. — Буксир так буксир.

Княжич оглядел товарищей и улыбнулся. Потому что надо взять себя в руки и не раскисать. Потому что экипаж зависит от своего лидера, доверив жизни и судьбы.

Парень протянул руку и взял медленно ползущего по стене осьминожика и положил себе на плечо. Бесхребетный индикатор перестал копировать цвет стены, став серым с багряными пятнами, и сжался в тугой комок, из которого выглядывали большие и любознательные глаза.

— Всё, народ, князь вернулся, — с лёгким дружеским подколом проговорил навигатор. Но радость его была недолгой, к Михаилу подплыла большая полярная дева. Она схватила навигатора в охапку и прижала к себе, как плюшевого медвежонка, так что голова мужчины оказалась между больших грудей. Пропорции были такими же, как если бы взрослая женщина обняла грудничка.

— Мягкий. Хороший, — протянула тёплым низким голосом русалка.

— Отпусти дура, рёбра сломаешь, — через силу выдавил из себя Михаил.

— Держись, боевой киборг, — усмехнулся Петрович. — И не говори, что киборг только по военнику. Сейчас тебе столько женского счастья привалило.

— Она сейчас меня задушит этими двумя счастьями, — просипел Михаил.

— Я вызвал буксир. Но свободный тягач прибудет только вечеру, — раздался голос Женька по внутренней связи.

Иван ухмыльнулся. До вечера ещё далеко, можно даже выспаться.

Парень отцепился от поручней и направился в сторону прохода, ведущего к каютам, а следующий миг плашмя рухнул на пол. И не только он один. Загромыхала витающая в невесомости посуда, посыпались мелкие незакреплённые вещи, с визгом шлёпнулась на четвереньки ведьма.

Да и все остальные приземлились тоже не очень удачно.

— Опять колени отбила, — протянула варвара.

— Да блин, что ж такое⁈ — возмутился Петрович, снова отбивший мягко место.

— Помогите! — глухо орал из-под упитанной русалки Михаил. Его зажало двумя большими счастьями так, что снаружи торчала только рука.

Морские девы хором заревели и заплакали, словно дельфины, нечаянно выкинутые на берег.

Иван поднял голову и тут же вскочил на ноги.

— Нулька! Нулечка! Ты вернулась! — радостно завопил он и бросился к сидящей на краю стола и болтающей ногами корабельной фее. А та улыбалась от уха до уха, сияя, как начищенная до блеска медная бляха.

Загрузка...