Бортовой журнал "Синей птицы". Том 2. Поворотный момент

Глава 5 Дикая Фекла

Фёкле снился торговый центр. Шумный. Вонючий. Быдлячий. Было не протолкнуться от дешёвых людей, прущих вязанки дешёвых вещей.

Девушка шла босиком на цыпочках по мусору, стараясь не наступить в человеческое дерьмо, размазанное по серому бетону, и не прикасаться голой кожей к суетящемуся сброду, которому самое место в этой грязи.

А потом Фёкла проснулась. Это был даже не сон, а мучительная полудрёма, в которую время от времени она проваливалась, выныривая для того, чтоб, пересиливая брезгливость и страх, справить нужду, либо свернуться клубочком от боли в пустом желудке.

Купчиха уже потеряла счёт времени.

Сколь прошло? Три дня? Четыре? Неделя?

Часы и минуты тянулись липкой белой массой, словно расплавленное стекло, в которое накидали кусочками ужас неизвестности и животный страх перед смертью, неудобства пребывания и отвращение к публике, которая располагалась рядом.

Все триста человек были напичканы как сельди в бочке в большой контейнер-скотовоз, у которого не было ни иллюминаторов, ни часов. Гаджеты у пленных отобрали, а тем, у кого встроены имплантаты, нацепили ошейники с глушилками.

Зато по всепроникающим вспышкам можно было сказать, сколько прыгали через гипер — восемнадцать с большими перерывами раз, словно дух был очень слабым, и ему требовалось долго собираться с силами.

Люди сидели вдоль стены. Кто-то дремал, но нормально спать получалось плохо, так как яркие, режущие глаза лампы не выключались. Посередине помещения стояло три ведра, которые использовались в качестве туалетов, и от них воняло неимоверно. Аж выворачивало. С торца прямоугольного загона, у входа, валялись пластиковые бутыли из-под питьевой воды. Пленных не кормили. Желудок даже перестал просить свою долю. Навалилась слабость и апатия.

— Папенька за меня заплатит, — в который раз, словно молитву, повторила купеческая дочка и посмотрела на труп у вёдер. Недавно у мужчины в дорогом костюме случилась истерика, и пираты пристрелили его и оставили валяться там, где упал.

Фёкла уже устала плакать, а от высохших слёз щипало глаза.

Так бы и продолжалось это монотонное сидение при ярком свете, среди хныкающих или просто угрюмых людей, но дверь открылась, и в неё зашли несколько громил, а следом долговязый в чёрной медицинской маске с белым черепом и костями, изображёнными в стиле пиратского флага.

— Так, падаль! — заорал самый большой головорез после того, как пробежался довольным взглядом по людям. — Сидим смирно! Щас вас будут выкупать!

Пленные оживились и принялись перешёптываться. Летевшие с семьями успокаивали своих домочадцев.

Головорез постучал в дверь, и через минуту в скотовоз двое в неряшливых одеждах занесли столик и стул. А у дверей встали ещё несколько вооружённых людей.

Громила уселся поудобнее и положил на столешницу небольшой проектор и планшет. В воздухе возникли окна с таблицами. Долговязый в маске стал сбоку.

— Ха, я же говорил, что хороший улов. Деньжат срубим и заляжем на год на дно какого-нибудь кратера.

— Рано залегать, — картаво ответил масочный.

— Не, метеор мне в задницу. Босс совсем по краю ходит, — недовольно пробурчал головорез.

— Сказал рано, значит, рано, — произнёс долговязый и неспешно пошёл по скотовозу, водя головой и очень внимательно рассматривая людей.

Так же пристально и Фёкла глядела на человека. А масочный спокойно обогнул труп, дошёл до стены, развернулся и дотронулся пальцами до наушника в левом ухе, словно прислушиваясь к чему-то.

— Сортируй!

Головорез хлопнул в ладони и встал с места.

— Раздеваемся! Живо!

Люди стали неуверенно переглядываться, и тогда громила достал пистолет и выстрелил в ближайшего пленного.

— Я сказал, живо встаём и раздеваемся!

Толпа, по которой прокатилась волна плача, зашевелилась. На грязный пол стали падать пиджаки, рубашки, штаны, платья.

— Совсем раздеваемся!

За верхней одеждой под ноги посыпалась и нижняя. Вскоре всё, и женщины, и мужчины, и дети, остались нагишом. А затем свет померк, сделавшись таким, словно под потолком горела лишь одинокая восковая свечка — жёлтым и тусклым.

Буквально несколько секунд спустя в скотовоз стали заходить новые посетители. Иным словом язык не поворачивался их назвать.

Громила рявкнул на головорезов у двери, и те вытянулись по струнке, словно часовые у мемориалов.

— Чё так темно? — громкой пробасил толстый бородатый мужчина в старинной одежде, недовольно щурясь. На нём была багряная жилетка, расшитая цветочными узорами, белая рубаха и широкие полосатые штаны, заправленные в блестящие сапоги. В руках у него плётка, а вместо пояса — обычная толстая верёвка, похожая на бельевую. Словно это приказчик на костюмированной ярмарке.

Тем временем бородач отошёл от двери и пропустил ещё несколько лиц. Следом неспешно просочилась странная бледная троица, главным в которой был высокий худой человек в чёрном плаще с красной подбойкой и глубоким капюшоном. У белой рубашки имелись длинные кружевные манжеты и такой же шейный платок вместо галстука. Плащ скрепляла красивая золотая заколка. При этом глаза блестели каким-то неестественным светом, словно зрачки были не чёрные, а сине-зелёные, или даже индиго.

Остальное одеяние составляли обычные брюки со стрелками и лакированные туфли.

— А! Упыряки пожаловали! — отрывисто пролаял бородатый, разглядывая соседа.

А худой аристократически поджал губы, словно бородатый был ему до крайности омерзителен. Впрочем, на голых пленных, стоящих вдоль стен и прикрывающихся ладонями, он смотрел так же.

— Падальщик, — процедил худой аристократ в сторону бородатого. Голос оказался неожиданно неприятным, с едва заметной шепелявостью, как у сказочного болотного гада.

Фёкла поёжилась от ощущения какого-то театра абсурда. Словно всё происходило не на самом деле. Она несколько раз была на квестах и аттракционах ужасов, такое же ощущение. Даже убийство мужчины выглядело бутафорским.

— Всё по плану? — удивительно вежливо спросил головорез, глянув на гостей с не подходящим убийце теплом во взгляде.

— Да! Давай быстрее! Время — деньги! — пролаял бородач, а аристократ, которого назвали упырякой, лишь кивнул.

— Три жэ! — прокричал пират, словно предупреждая, типа берегите голову и дотронулся до одного из голограммных окошек.

На Фёклу навалилась тяжесть, будто на спину запрыгнул толстый-претолстый человек. Не выдержав, девушка рухнула на колени, больно их отбив, и упёрлась руками в грязный пол.

Не только она упала, почти все повалились как подкошенные со стонами и плачем.

Но три жэ длились буквально несколько секунд. А после этого между людьми начали прохаживаться гости, которые походили на покупателей в зоомагазине, Фёкла точно так же ходила с мамой, приглядывая сумочковую микрособаку. Впрочем, стоило им заговорить, сходство усилилось ещё больше.

— Вот этих и этих! — указывал пальцем бородатый. Общим счётом он выбрал около сорока человек, отдавая предпочтение семьям.

Упыряка ходил долго, останавливаясь перед каждым и холодно оценивал.

Тем временем между головорезом и старомодным приказчиком развернулся самый натуральный торг.

— Эти летели первым классом! — возмутился пират. — За них пол-ляма!

— Не! К чёрту! — эмоционально возмущался бородатый. — Я же их не на выкуп беру! Мне работники нужны! Двести пятьдесят!

— Четыреста! Я лучше толкну их упырям!

— Триста и не тысячей больше! Упыри их всё равно не возьмут!

— Ты совсем из меня верёвки вьёшь! Я тебе в прошлый раз толкнул мужика, а его потом спрашивали!

— Я в этот раз оптом беру! — залаял приказчик.

— Я дам за них триста, если возьмёшь ещё десяток.

— Ты издеваешься⁈ У меня больше нет места, да и на Ала́те их кормить нечем! Возьму ещё пятерых.

Фёкла таращилась то на ругающихся, то на худощавого в плаще, а тот вдруг встал напротив девушки, отчего у купеческой дочки похолодело внутри. У худощавого действительно были клыки, а глаза на самом деле цвета индиго, отчего радужка и зрачки незначительно отличались лишь оттенком.

Мужчина протянул руку и поддел кончиками пальцев подбородок. Девушка дёрнулась, пытаясь отступить, но жилистые пальцы худощавого оказались на удивление сильными. Он вцепился в нижнюю челюсть купчихи, отчего Фёкла скривилась от боли.

— Убери руки, — процедила девушка.

Упырь зловеще улыбнулся, но не ответил, и с силой повернул голову девушки, рассматривая в профиль. Второй рукой дотронулся до шеи, словно ища пульс, а потом его ладонь скользнула вниз и легла на грудь.

Фёкла ухватилась за запястье упыря, стараясь вырваться.

— Стой смирно, не то руку сломаю, — прошипел упырь и оскалился.

Девушка поджала губы, пересиливая желание завопить, но и расслабиться и получать удовольствие тоже не получалось.

— Руки, — ещё раз прошипел упырь.

Фёкла разжала пальцы, а покупатель продолжил осмотр. Он пощупал живот, затем заставил развернуться и провёл рукой вдоль нейриджа, а под конец хлопнул по попке.

— Я выбрал, — произнёс упырь. Он сделал пол-оборота к пирату и чуть ли не мизинцем указал на людей, общим числом около трёх десятков, а потом глянул на Фёклу.

— И вот эту на сдачу.

— Не! Я эту красавку сам возьму! — заорал приказчик.

— Аукцион! — хлопнув в ладони, проголосил пират.

Покупатели переглянулись. Первым назначил цену бородатый.

— Даю сотку тысяч.

— Двести, — перебил ставку упырь.

— Триста.

— Господа! — встрял пират, — На всякий случай напоминаю, что платите полновесным золотом! Никакого безнала или бумаги!

— Ты ему серебром отсыпь! — язвительно гавкнул бородатый, кивнув на вампира, и вновь повысил ставку: — Четыреста!

— Миллион, — вдруг произнёс упырь. Пираты у двери аж дух затаили.

А Фёкла собралась с силами и произнесла:

— Папа заплатит десять миллионов. Отпустите меня.

Головорез заржал и похлопал в ладоши, как будто девушка выдала очень смешную шутку.

— Да хоть сто миллионов. Не будет твоего папки, потому что он сразу настучит на нас в полицию, опричникам или инквизиции. Нет уж, лучше подешевле, но зато шкура цела. Знаешь старую поговорку: жадность фраера сгубила? Вот то-то же.

Только сейчас до Фёклы дошло, что выкупа не будет. Что надежды тщетны, и домой она не вернётся. На глазах сразу же выступили слёзы, а душа упала низ пустого живота, где свернулась в тугой и тяжёлый ком страха. Свернулась и замерла, как ёжик или броненосец при виде хищного зверя.

— К чертям собачьим! Забирай куклу себе! — прорычал бородатый и махнул рукой.

Упырь улыбнулся, щёлкнул пальцами и достал из кармана пачку обычных влажных салфеток. Вытерев руки, отошёл в сторону. А те, кто сопровождал покупателей, стали грубо выталкивать живой товар из помещения.

Женщины заплакали. Мужчины хмуро смотрели на пленителей. Дети испуганно таращились исподлобья. Кого-то пришлось нести, потому как стало плохо.

Дошла очередь и до Фёклы.

— Нежнее! Я не для того отдал миллион, чтоб увидеть синяки и ссадины, — повысил голос упырь, когда его приспешник схватил девушку за руку и захлопнул на запястьях наручники.

— Товарный вид — прежде всего! — поддакнул радостный пират и подмигнул девушке. — Золотце ты наше.

Упырь криво улыбнулся и покинул помещение.

Купленных у пиратов людей стали выводить цепочкой по одному, и Фёкла оказалась в самом конце.

Путь был недлинный. Коротенький коридорчик, охраняемый с двух сторон вооружёнными головорезами, привёл к шлюзу, а там и на звездолёт, похожий на большую яхту.

Фёкла ощущала себя словно в тумане, потому мало чего запомнила. однако было темно, как в сумерках, а под потолком горели тусклые красно-оранжевые лампочки накаливания.

— Тех запри в трюме, а вот эту дай сюда, — властно произнёс упырь и вытянул руку.

— Не боитесь брать на мостик дикого человека? — спросил приспешник, подталкивая девушку к своему хозяину. Не подходило для высокого урода слово босс. И шеф не подходило. Но и для тёмного властелина масштаб был маловат. Потому просто хозяин.

Упырь криво улыбнулся, взял Фёклу под локоть и повёл по коридору.

На мостике ждали трое. Высокий, одетый в бронежилет охранник со сломанным носом и шрамами на тяжёлом лице. Молодой и очень худой пилот в белой спецовке. Причём пилот был кучерявым и оттого похожий на пуделя-альбиноса. А в углу мостика горбился и виновато-испуганно таращился на хозяина дух брауни, одетый в набедренную повязку, сделанную из старой половой тряпки. Брауни был ростом не выше метра, а родом оттуда же, откуда и друиды с лесными эльфами.

Как-то в детстве Фёкла читала старую-престарую сказку про мальчика-волшебника, и там был домовой дух-помощник, которого срисовали с древних брауни. Тоже в ходил лохмотьях, и все его обижали. И такой же взор светлых глаз.

А если о глазах в целом, то люди глядели на хозяина космической яхты с обожанием и готовностью кинуться исполнять малейший приказ.

На мостике было прохладно. И снова всё красное, даже лобовые стёкла, работали как алый светофильтр. Только тусклые огоньки на приборной панели сверкали разными цветами, да длинный и гибкий плафон пилота горел белым, освещая небольшой пятачок на чёрном пластике перед человеком.

— Домой, — холодно произнёс упырь. Он неспешно снял плащ и бросил солдату. Потом поглядел на Фёклу и указал на кресло: — Садись.

Девушка растерянно оглянулась на людей и опустилась на место, а потом вскрикнула, так как упырь ей вогнал в плечо укол из пневмошприца.

Купчиха открыла было рот, чтоб спросить, что это, но сознание быстро померкло.

Сколько прыжков было, неизвестно. Когда Фёкла пришла в себя, её нёс на руках тот солдат, чтоб был на мостике.

Девушка оглядела на окрашенные нелепыми цветами высокие потолки и обклеенные абсурдными обоями стены, словно чмо, возомнившее себя художником, просто-напросто вылило несколько банок краски, а затем размазало кисточкой по поверхности.

— Очнулась, господин, — произнёс солдат и поставил Фёклу на ватные ноги перед высокой ажурной дверью.

— Рекс, место, — беззлобно произнёс упырь и постучал. — Золотко моё алое, я захожу.

Купчиха вяло огляделась в поисках собаки, но не нашла, зато солдат быстро отскочил в сторону и чуть ли не на цыпочки привстал, ожидая команд от упыря. Упырь же толкнул дверцу, затем подхватил Фёклу под локоть и вошёл.

— Я тебе подарок купил! — громко произнёс он.

Девушка собралась с силами и окинула взглядом помещение. Обычная спальня в черно-красных тонах. Красивая люстра с теми же тусклыми лампами, что и на корабле. Большая расправленная кровать. В углу стояла огромная клетка с каким-то инопланетным уродцем, похожим на мутанта-убийцу в миниатюре. Полстены занимал громадный экран видиообоев. И тоже в кроваво-красных тонах.

На кровати валялась молодая упыриха, водя руками по висящими над ней голограммным окошкам от смарт-браслета.

Девушка, одетая только лишь в одну прозрачную майку, ловко вскочила с места. А упырь толкнул вперёд пленницу и немного язвительно произнёс:

— Справишься с дикой сучкой, можно будет приучать тебя к семейному бизнесу.

— Крутяк! — громко произнесла упыриха, сверкнув клыкастой улыбкой, и встал перед купеческой дочкой. Они были одного роста и одного возраста, даже внешне были похожи. — Она мне нравится. Спасибо, па. Щас оденусь, пробегусь с ней по лавкам, куплю ошейник, намордник и сбалансированный корм для людей. А назову я её Буся.

— Меня зовут Фёкла, — пробурчала купчиха, зло глянув на эту дуру. Страх отступил, оставив чувства абсурда и голодную слабость.

— Нет! — громко прокричала упыриха. — Па, прикажи ей, чтоб звалась Бусей!

— Фёкла, — сухо прорычала купчиха.

Вампирша топнула ногой и надулась.

— Ты Буся! Слышишь⁈ Буся! Па, почему она не слушается⁈

Вампир злорадно улыбнулся и попятился, взявшись рукой за дверцу. И лишь выныривая за пределы спальни, проронил ехидные слова:

— Конечно, не слушается. Во-первых, она дикая, а во-вторых, не зря же питомца подбирают под стать хозяину. Она тебя стоит, поверь чутью старого человековода. А я посмотрю, как ты будешь её дрессировать.