#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 20

Глава 4

Резиденция Годуновых, Московское Великокняжество

Боярин Годунов сидит на берегу пруда, на походном стуле с высокой тканевой спинкой. Удочка лежит на треноге, конец лески покачивается на поверхности воды, где вьётся мелкая рябь. Рядом ведро, наполовину заполненное золотисто-серыми рыбами.

Последние донесения выбили его из колеи. Филинов нанёс дерзкий удар, от которого трудно оправиться. Перевалочная база в Сибири — гордость и стратегический узел его сети — разграблена. Гарнизон, считавшийся элитным, разгромлен. И теперь этот выскочка, бывший опальный граф, позволяет щедро выкупать пленных. Но этого мало! Филинов забрал всё новейшее ПВО. А колонна с мясом? Мясо, что должно было отправиться в Европу, принести солидную прибыль, тоже исчезло.

Годунов берется за удочку. Леска натягивается, и на другом конце начинает дергаться очередная рыба. Карпы продолжают клевать.

Конечно, можно было бы обратиться к Царю Борису, пожаловаться на бесчинства дерзкого графа. Но что это даст? Годунов знает, что Филинов не стал бы действовать так уверенно без весомой подстраховки. Раз он уничтожил диверсантов возле транспортного портала, значит, успел выудить из памяти пленных доказательства того, кто на самом деле стоит за этими действиями. Любая попытка жалобы только усугубит положение.

Боярин тяжело вздыхает и забрасывает удочку снова. Поплавок тихо булькнул, когда спиной раздались торопливые шаги.

— Господин, прибыл… — Гвардеец запыхался, как будто бежал через весь лес, — прибыл тот иномирец. Тот самый.

Годунов сдержанно кивает:

— Пустите его.

Через несколько минут на лужайке появляется лорд-дроу. Высокий, с мраморно-бледной кожей и бесстрастным, словно высеченным из камня, лицом, он движется неспешно, будто специально растягивая момент. Его проницательный взгляд скользит по ведру с упитанными карпами. Уголок губ поднимается в лёгкой усмешке.

— Неплохой улов. Хоть здесь повезло, — произносит он с нескрываемым сарказмом.

Годунов хмурится, взгляд тяжёлый, словно свинец. Иномирец дерзок — слишком дерзок, но говорит так потому, что может себе это позволить. Убить его стоило бы невероятных усилий.

— С птицами не сложилось. Решил хоть рыбалкой отвлечься, — бросает боярин через силу.

Лорд-дроу, не считая нужным спрашивать разрешения, беззастенчиво усаживается на ближайший стул.

— Что ж, могу предложить ещё парочку артефактов, чтобы ваша охота на филина стала более результативной, — добавляет он.

Годунов мрачно качает головой, угрюмо глядя на поверхность пруда.

— Не по душе мне эта затея, — произносит он после паузы. — Филинов оказался очень ушлым. Базу с военной техникой и грузами мяса я уже потерял. Пожалуй, лучше сделать паузу и хорошенько продумать следующий шаг.

Лорд-дроу прищуривается.

— Конечно, вы можете думать, — тянет он с улыбкой. — Но затягивать я бы не советовал. Добыча, знаете ли, имеет свойство портиться.

Он неторопливо встаёт и удаляется так же бесшумно, как появился. Даже трава не шуршит. Невесомый он что ли?

Годунов провожает гостя раздраженным взглядом. Чертовы иномиряне! Оторвать бы ему уши, да непонятны риски! Боярин пытается вернуть себе спокойствие, опуская взгляд на пруд, но тишина лужайки вдруг нарушается странным шипением.

Боярин поворачивает голову к ведру. Карпы, ещё секунду назад мирно лежавшие, теперь остервенело дергаются. А еще они словно мутировали. Глаза налились алым светом, из раскрытых пастей торчат острые, как кинжалы, зубы. Хищные твари хлопают хвостами и с мерзким треском начинают выпрыгивать из ведра, извиваясь на траве и ползком устремляясь к боярину.

Годунов едва успевает вскочить, мгновенно призывая стихийный доспех. Пальцы привычно складывают, и воздух взрывается молнией. Разряд с хрустом разрывает первую волну тварей, искры танцуют на траве, обжигая её. Несколько мгновений, и первые рыбины превращаются в обугленные останки.

Боярин стискивает зубы. Новый вихрь молний сжигает тварей дотла, поднимая клубы дыма и наполняя воздух резким запахом гари. Годунов позволяет себе опуститься обратно на стул.

Он смотрит на выжженную лужайку, где ещё недавно стояло ведро с уловом, и хрипло произносит:

— Мой улов… Вот же остроухий выродок!

Сижу у себя в кабинете, полудрёма накатывает, мысли вяло плавают где-то между вчерашним успехом и предстоящими делами. Вчера, признаться, выдался отличный день. ПВО боярской базы мы разобрали подчистую: от пусковых установок с боеприпасами до радаров. Ничего не упустили. Всё уже распределено по местам, где этому новехоньким пушкам найдётся полезное применение.

А вот с мясной колонной вышло даже проще, чем ожидалось. Гружёные фуры, которые готовились к отправке в Европу, оказались в наших с Бером руках без малейшей шумихи. Мы встретили грузовики в лесу. Всё, что потребовалось, — немного наглости и подходящие документы. Ломтик, умница, вытащил акты приёма-передачи прямо из кабинета командира части. Бумаги выглядели настолько убедительно, что сопровождающие даже не пытались спорить. Просто молча передали груз, не задав ни одного лишнего вопроса.

А я? Я их отпустил. Убивать их не было ни смысла, ни интереса. Обычные физики, десяток человек, которых и так в Легионе хватает. Будь среди них Целитель — разговор был бы другой, но Целители по фурам с грузом не катаются. Так что решили оставить их при жизни.

Правда, не всё прошло гладко. С кузеном Бером пришлось повозиться. Альв, в своём полу-зверином облике, оказался неспособен самостоятельно вернуться в человеческий вид… вернее, в альвийский. Пришлось повозиться, стимулируя магические каналы, чтобы запустить процесс восстановления. Муторная работа, скажу честно. И понимание, что до полного восстановления ему ещё далеко, только добавило головной боли.

Потягиваюсь, рука тянется к чашке с чаем, но напиток уже давно остыл. Лениво смотрю на разложенные на столе бумаги.

Мама с маленькой Леной и Степаном уже уехали, оставив в доме приятное послевкусие семейного уюта. И легкую тоску. Особенно по её кулинарным шедеврам. Без маминых ватрушек, конечно, сложновато, но жены стараются, пыхтят, пытаются воссоздать тот самый рецепт.

Вот, например, Светка. Вдохновилась и решила проявить себя на поприще выпечки. Результат, правда, вышел… убойным. Не в том смысле. Её ватрушки оказались оружием точечного поражения — опасные как на зуб, так и для стола, если вдруг уронить. Скорее, магический артефакт разрушения, чем еда.

И вот, как по волшебству, Света снова появляется в дверях. На ней фартук, накинутый прямо поверх спортивного костюма, волосы схвачены в конский хвост. В руках свежая партия её «кулинарных успехов». Я ещё не успел испугаться как следует, как передо мной оказывается тарелка с новой порцией этих шедевров. Оцениваю запах. Он, скажем так, многослойный. На вдохе ощущаю нотки теста, пряностей… и предчувствия катастрофы.

— Даня, на полдник!

Реакция у меня мгновенная: молниеносно поднимаюсь и, подхватив бумаги со стола, бросаю на ходу:

— Свет, некогда перекусывать! Срочно нужно проверить заказ на Гумалина.

Светка, уже наученная горьким опытом, прищуривается, перехватывая меня за локоть:

— А ты хотя бы попробуй сначала.

— Потом, потом как-нибудь, — отмахиваюсь я, даже не глядя на неё. Быстро соображаю, как отвлечь. — Слушай, давай со мной пойдём? Заодно посмотришь новую фичу, что Хмельной спаял.

Не дожидаясь ответа, я аккуратно подтягиваю её за руку и направляюсь к выходу. Главное — уйти до того, как она снова предложит попробовать. А лучше, чтобы тарелка осталась в комнате. Ломтик всё равно всё слопает — ему и радиация не страшна, а тут всего-то аномальные ватрушки.

На складе Гумалин уже вовсю размахивает короткими но мощными руками, азартно демонстрируя своё новое творение:

— Вот, шеф! В общем, готово! Взял этот камень, руны нанёс, всё как надо, по схеме.

— По какой схеме? — приподнимаю бровь.

— Импровизированной, — Гумалин ухмыляется, как будто это объясняет всё. — Потом припаял к браслету. Чтобы тебе удобнее было носить. Теперь можно вызывать своего Демона.

Он вручает мне железный браслет с шипами, будто у панка из 80-х. Я верчу его в руках, внимательно осматривая. Камень поблескивает, руны выглядят внушительно, а шипы… Ну, стиль у Гумалина своеобразный, тут не поспоришь. Надеваю браслет, ощущая его тяжесть.

Сосредотачиваюсь, чтобы проверить, как всё это работает. Попробуем вытащить Шельму. Камень начинает слабо пульсировать, как будто реагируя на мой магический импульс.

Рядом Светка с интересом наблюдает за свечением. Её голубые глаза блестят от любопытства.

— Даня, а там, наверное, такое уродливое страшилище прячется!

Светку ждет большое разочарование. Ведь Шельма совсем не тянет на «страшилище», по крайней мере внешне. Перед нами материализуется изящная девушка. Её обтягивающее платье подчёркивает безупречные линии фигуры, длинные волосы струятся мягким каскадом, а лица словно сошло с обложки модного журнала.

Светка в шоке вылупляет глаза.

Шельма, наклонив голову с грацией кошки, смотрит на меня томным взглядом:

— Чего изволите, хозяин?

— Охренеть… вот тебе и «страшилище», — ошарашенно выдаёт Светка, не отрывая взгляда от новой гостьи.

Шельма отвечает лёгкой, почти кокетливой ухмылкой:

— Спасибо за комплимент.

Светка краснеет до корней волос, смущение обжигает её, но она пытается сохранить остатки самообладания:

— Да пожалуйста… — бурчит она, поспешно отходя поближе ко мне. Однако любопытство берёт своё, и она продолжает украдкой бросать взгляды на Шельму.

Я недовольно смотрю на Шельму:

— Так, давай договоримся: фраза «чего изволите, хозяин» — это лишнее. Поменьше пафоса.

Шельма хлопает длинными ресницами, её лицо принимает выражение невинной покорности:

— Как пожелаете, хозяин.

Мда, ну я попытался.

Светка фыркает, а потом закатывает глаза и, капризно надув губы, поворачивается ко мне:

— Дорогой муж, — подчеркивает она слово. — А ты теперь эту красотку всегда на правой руке носить будешь? — кивает на шипастый браслет.

Шельма кокетливо моргает:

— Меня, если что, можно и на другое место надеть.

— Гы-гы, — Гумалин, кажется, вот-вот лопнет от сдерживаемого смеха.

Я устало провожу рукой по лицу и вздыхаю:

— Шельма, молчи, пока не попрошу.

В этот момент дверь кабинета распахивается, и в комнату залетает Фирсов.

— Филинов, я почувствовал вторжение Астрала….

Его взгляд мгновенно цепляется за Шельму, и глаза расширяются от удивления.

— Филинов, ёпрст! — восклицает старый ликвидатор, переводя взгляд на меня. — Ты теперь еще и с Демоном связался?

Шельма медленно переводит на него взгляд, холодный и надменный. Её идеальное лицо выражает едва заметное презрение. Она осматривает его с головы до ног, а затем жеманно отворачивается, будто Фирсов недостоин даже её внимания.

Я убираю Шельму в браслет.

— Не кипятись, — спокойно замечаю я. — Она всего лишь мой джин.

— Джин⁈ — Фирсов вытаращивает глаза. — Ты издеваешься, Филинов? Мы что, теперь в арабских сказках живём⁈

Гумалин с усмешкой бросает Фирсову:

— Что, завидуешь?

— Не в том дело, — морщится Фирсов, глядя на меня, — ты хоть понимаешь, с чем связался? Судьба твоего деда ничему тебя не научила?

— Судьба моего деда — это дело моего рода, — твёрдо отвечаю я, глядя прямо в глаза Фирсову. — Может, ещё Охранки и Царя. Но уж точно не рода Фирсовых. И да, про угрозу Демонов я в курсе, — добавляю, чуть смягчив тон.

Фирсов хмыкает и отводит взгляд.

— Как знаешь… — его голос звучит так, будто он хочет сказать ещё что-то, но передумывает. Вместо этого он пытается сменить тему: — Ладно, а когда в Антарктиду-то? Ты пойми, мне, конечно, нравится проводить время с внучкой, всё мило и хорошо, но у нас, как бы, операция. Надо уже что-то делать.

Я киваю:

— Сегодня отправляемся в Южную Обитель на разведку. Через полчаса сбор «Тибета» у портала.

Светка тут же встревает, с азартом глядя на меня:

— Даня! Возьми меня с собой! Ну позязя!

Я мысленно прикидывая, как она впишется в текущую операцию. Да вроде вполне себе.

— Хорошо, поедешь, — наконец соглашаюсь. — Только веди себя как часть группы, без самодеятельности.

Светка радостно кивает.

Вскоре у портала собирается вся группа «Тибет»: Мерзлотник, Шаровой, Веер, Фирсов, а также Светка. Лакомка тоже здесь, хотя и не едет. Она стоит в своём привычно лёгком платье, напрочь игнорируя балтийскую осень с моросью и ветром, и на прощание одаривает меня своей фирменной улыбкой.

— К обеду, надеюсь, вернётесь?

— Постараемся. Но, честно говоря, к обеду — маловероятно. К ужину точно будем.

Лакомка кивает, слегка вздыхая. Тем временем Мерзлотник, нахмурившись, озвучивает вопрос, который, видимо, давно крутился у него на языке:

— А на чём поедем? «Буран»-то не заводили…

Я качаю головой:

— «Буран» слишком заметен. Да, это мощная штука, новейшая технология человечества, практически непобедимая. Но у него нет стелс-технологии. Нас быстро засекут. А сейчас нам нужна незаметность — это разведка, а не штурм.

Едва успеваю договорить, как воздух разрывает громкий, раскатистый хохот:

— Хо-хо! — Все оборачиваются в сторону звука.

По ледяной полосе, образованной магией, подкатывают огромные сани, запряжённые белыми медведями. На санях, словно на троне, восседает Ледзор в шерстяной безрукавке. За спиной блестит огромный топор, а лицо расплывается в довольной улыбке.

— Запрягаемся и едем дарить подарки монахам! Хо-хо!

Веер, закатив глаза, саркастично замечает:

— А нельзя было достать хотя бы крытую повозку, дорогой? Там же пурга.

Я лишь киваю в сторону саней:

— Загружаемся. Панна, ты не смотри, что это кабриолет. Крышу нам заменит воздушный щит.

Светка первой подбегает к саням, и вскоре вся группа рассаживается, занимая места. Полозья начинают мягко поскрипывать, а белые медведи с лёгкостью трогаются с места.

Внушительные размеры саней позволяют разместиться с комфортом, никому не приходится тесниться или искать, куда пристроить ноги. Полозья слегка поскрипывают на ледяной полосе, создаваемой Ледзором, а впереди уже ощущается пронизывающий холод Южного полюса.

Как только сани выскакивают из портала, нас встречает оглушительный грохот выстрелов. Где-то впереди гремит ожесточённая перестрелка — ханьцы и монахи сошлись в схватке. Ледяные коридоры сотрясаются от разрывов магических зарядов и эха боевых кличей.

— Монахи-то сильно заняты…И охраны нет, — Шаровой чешет лысину. — Как-то всё это подозрительно удачно.… Или удача тут не причем, командир?

— Как это не причем? — удивляюсь. — Еще как причем! Это называется «удачно подгаданный момент»!

Сани несутся по ледяному тоннелю к пробоине в стене. Этот разлом оставил еще Золотой Дракон, и теперь он служит удобным входом. Ледзор направляет медведей прямо в брешь, и сани пролетают сквозь проём. Внизу встречает внушительный сугроб, куда полозья плавно приземляются. Снег взмывает вверх, обдавая всех белоснежной пылью, но никаких помех движению не возникает. Медведи продолжают уверенно тянуть сани вперёд.

Позади, за разрушенной стеной, всё ещё кипит битва. Звуки выстрелов, крики и глухие удары магических снарядов доносятся. Я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что никто нас не преследует, и снова обращаюсь к своим спутникам:

— Едем вперед. Нам не до их перестрелки.

Ледзор лишь усмехается своей фирменной ухмылкой:

— Ну, а если кто-то захочет догнать, пусть попробуют. Хо-хо! Хрусть да треск!

Сани летят вперёд, рассекая бескрайнее снежное поле. Ветер гонит лёгкую снежную пыль, рисуя завихрения вдоль маршрута. В целях разведки я активирую артефакт удалённой телепатии, чтобы сканировать округу.

Ощущение появляется мгновенно. Химеры. Те самые существа, которых я выпустил ранее в Восточной, теперь разбредаются кто куда по этим замёрзшим просторам. Они разные, слишком разные, чтобы всех можно было подчинить. Одни поддаются моей воле, другие остаются вне контроля.

Приближаемся к первым тварям за бугром. Стадо кабанов-химер. Этих я могу направить. Мысленно даю команду, и звери начинают менять направление, уходя в сторону Восточной Обители.

— Скоро монахам с ханьцами повеселее станет, — усмехаюсь. — Ха, добавим им немного гостей.

Но дальше я засекаю крупные сколопендры. Эти твари не подчиняются телепатии. Они не реагируют на мои сигналы и не оставляют шанса на манипуляции. Решаю не тратить на них время.

— Ледзор, берём их по кругу, — коротко бросаю я.

Ледзор лишь молча кивает, направляя медведей в обход. Сани плавно разворачиваются, полозья бесшумно скользят.

Фирсов всё это время не отрывает от меня пристального взгляда. Белёсые глаза старого ликвидатора смотрят, как у удава, и временами это чуть не сбивает мою концентрацию. Когда я подчиняю очередную группу существ — на этот раз полсотни здоровенных грызунов, похожих на мутировавших сурков, — и направляю их в сторону Восточной Обителт, его прорывает.

— Филинов, — наконец подаёт он голос, нахмурившись. — А когда ты успел стать Грандмастером?

Я усмехаюсь:

— У тебя что, сканер-артефакт?

— Мне сканер не нужен, — он тычет пальцем себе в грудь. — Я и так знаю, что Мастера не способны управлять таким количеством зверей. Уж поверь, по себе знаю.

— Ну, знаешь, как-то мимоходом получилось, — пожимаю плечами.

Фирсов раздражённо фыркает:

— Забавно. У меня к пятидесяти годам «мимоходом» ничего подобного не получилось.

Я снова улыбаюсь, но ничего не говорю. Нет никакого смысла объяснять, что за мной десятилетия опыта. Пусть не как телепата, а скорее как выживальщика, привыкшего находить выход из самых безнадёжных ситуаций. Блин, мне-то лет побольше, чем даже старику Фирсову. Просто здесь я молодой, как зелень. Хотя и в том мире был не без изюминки. Умный, красивый мужчина в полном расцвете сил с перепонками на ноге и десятком радиационных ожогов — тоже, знаете, не каждый день встретишь.

— Стоп ходу, — командую.

Сани замедляются, а затем плавно останавливаются. Впереди за снежными холмами гуляют химеры, которые не поддаются контролю. Я решаю не рисковать. Лучше переждать, пока стадо уйдёт дальше.

— Передых десять минут, — бросаю.

Слезаем с саней и разминаем ноги. Одиннадцатипалый создаёт ледяные скамьи, и мы устраиваемся на них, пока медведи спокойно отдыхают рядом. Фирсов садится рядом со мной, бросает короткий взгляд на бескрайнее белое поле, а затем поворачивается ко мне.

— Слушай, — начинает он, тоном чуть более мягким, чем обычно. — Надо выдать Катю замуж.

Я хмурюсь, не понимая логики:

— Это ещё почему?

Фирсов вздыхает, сцепив руки на коленях:

— Пойми, мы с тобой рискуем постоянно. Если что-то случится с нами обоими, а это вполне вероятно, учитывая, что нас регулярно отправляют вместе, Катя останется одна. Ей нужен кто-то, кто сможет о ней позаботиться.

Я молчу, обдумывая его слова, и наконец спокойно отвечаю:

— Ты, конечно, прав, учитель. Но это уже ей выбирать — когда и за кого. Я так решил, а слово дворянина — железное.

Фирсов ничего не говорит в ответ, только качает головой, устало глядя куда-то вдаль. Ему хотелось бы, чтобы я смотрел на замужество Кати иначе, но это его проблемы.

В этот момент я чувствую через артефакт едва уловимое присутствие — впереди группа монахов. Это явно «южане», в смысле из Южной Обители. Причём один из них выделяется особенно: его карман рясы буквально пульсирует мощной аурой. Уж слишком сильное сознание спрятано там. Если только у мужика не одушевлённый живот, то, скорее всего, у него там припрятан сосуд с джинном.

Я оборачиваюсь к остальным, объясняю ситуацию и только что придуманный план.

— … .Ждите здесь. В лоб нападать не будем. Зачем лишний шум?

На ходу надеваю личину монаха-восточника. Хома, как всегда, мастерски подогнал её под мои нужды, и теперь она сидит как влитая. Личина скрывает мою истинную сущность, превращая меня в одного из них. Готово. Я выдвигаюсь на встречу с монахами.

Они медленно передвигаются на белых медведях, вьючных, с огромными сумками, загруженными провиантом артефактами. Среди группы сразу выделяется один. Это, вероятно, тот самый, кто носит джинна. Да и разум, который чувствуется из его кармана, слишком силён для обычного талисмана. Слишком умное «украшение».

Я подхожу, изображая на лице полное отчаяние и растерянность. Голос дрожит, словно я еле держусь на ногах:

— Ой, братья! Я из Восточной Обители, бегу оттуда… Захватили нас снова! Северные монахи не смогли помочь. Может быть, вы сможете?

Южные монахи останавливаются, лениво поворачивая гомункулские головы в мою сторону. В глазах читается презрение. Старший снисходительно бросает:

— Мы едем на Запад. Восточная Обитель нас не волнует.

Я чуть опускаю плечи, изображая покорность и умоляющим тоном спрашиваю:

— Можно с вами? Хоть немного… Я не выдержу дальше один. Еще тут химеры везде…

Монах лениво пожимает плечами, в его голосе сквозит пренебрежение:

— Ну, давай. Только пешком. В Западной Обители оставим тебя, подашься в прислугу.

— Хорошо, пойду пешком, — соглашаюсь я с подавленным видом.

Места на каждом медведе полно, но никто мне, конечно, не предлагает. Плетусь следом, намеренно замедляя шаг и будто проваливаясь в снег по колено. Монахи смеются, не упуская случая поиздеваться. Один кидает в меня огрызок какого-то фрукта, который попадает в плечо, другой комментирует с усмешкой:

— Что же ты? Ешь, жалкий восточник!

Я с преувеличенной скромностью качаю головой:

— Нет, спасибо… Я уж лучше натощак, — отвечаю подавленно, словно смирившись с их насмешками.

На пути нам попадается химера. Зверь массивный, уродливый, с обвисшей чешуёй. Старший монах достаёт из кармана рясы странный предмет, напоминающий лампу. Сжав лампу в руке, он чётко произносит:

— Бегемот, разберись.

Из ничего перед ним появляется огромный Демон-джин. Тело массивное, почти комично выпирающий живот контрастирует с рожей, напоминающей усатого кота. Бегемот открывает пасть, и из неё вырывается струя странной зелёной кислоты, которая шипением прожигает химеру насквозь. Зверь падает, испуская последний глухой рык.

Монах убирает джина обратно в сосуд. Я не упускаю возможности подлить масла в огонь, изображая неуверенность:

— А лампу-то не надо тереть? Ну, чтобы призвать его?

Монах оборачивается, на его лице появляется насмешка, смешанная с презрением:

— Глупость. Это тебе не человеческие сказки.

Пока мы продолжаем путь, незаметно даю команду Ломтику. Через его тени отправляю сообщение Гумалину с эскизом этой самой лампы. Ведь в Невском замке хватает телепатов и они передадут мысли Ломтика Гумалину.

— Сделай что-то похожее из первой попавшейся жестянки, — мысленно передаю. — Главное, чтобы выглядело правдоподобно.

— Тяв! — это значит, послание доставлено.

Вдруг монахи останавливаются как по команде. Разговоры смолкают, лица становятся напряжёнными. Они начинают растерянно оглядываться по сторонам. Я прдыгрываю и спрашиваю:

— Что случилось?

Монах с джиновым сосудом, хмурится:

— Здесь должен быть карьер. Мы планировали его объехать. А его… нет.

Я делаю вид, что тоже сбит с толку, и с лёгкой неуверенностью в голосе уточняю:

— Как это — нет? Может, вы что-то путаете? Мне казалось, карьер дальше намного.

Монахи переглядываются. Перед нами — бескрайняя белая равнина, покрытая ровным слоем снега. Никаких признаков карьера, который должен был быть где-то в этой области. Один из монахов, пожав плечами, флегматично замечает:

— Значит, рано еще. Едем дальше.

Они трогаются, направляя своих медведей вперёд, но не успевают пройти и пары десятков метров, как из ниоткуда, прямо посреди этой ровной равнины, появляется Ледзор на своих санях. Громкий хохот разносится над полем:

— Хо-хо-хо-хо! Мороз на кости! Кто-то сегодня подморозит задницы!

Высунувшись из саней, Светка машет мне. А сзади возникают Мерзлотник, Фирсов и Веер, перекрывая монахам путь к отступлению.

Монахи застывают:

— Что за ерунда⁈ Это жалкие человеки! Да как они смеют⁈

Испуга у них, как и ожидалось, нет. Их все-таки больше — десять против пятерых. Монахи спрыгивают с медведей. Их тела начинают меняться прямо на глазах. Мышцы вздуваются, превращаясь в уродливо мощные формы, разрывая одежду. Вокруг них вспыхивают магические щиты, пульсирующие ярким светом,

Один лишь монах с сосудом остаётся неизменным. Он стоит чуть позади остальных, спокойно наблюдая за происходящим, будто уверен, что ему не придётся вмешиваться.

Я быстро передаю своим через мыслеречь:

— Работаем по порядку.

Сейчас болтать не к месту — всё уже обговорено заранее. Но мыслеречь хороша тем, что позволяет передать целые абзацы информации за доли секунды. Радиосвязь даже близко не стоит рядом по скорости и точности.

Первыми действуем мы с Фирсовым. Координируясь почти интуитивно, мы захватываем телепатический контроль над медведями монахов. Звери, привыкшие повиноваться приказам, тут же разворачиваются и бросаются прочь от своих хозяев, рыская по снежному полю.

— Это вас не спасёт! — выкрикивает один из монахов, его голос звучит хрипло, но уверенно.

Но в этот момент Ледзор и Мерзлотник синхронно активируют заранее заготовленную ловушку. Под ногами монахов начинает стремительно трещать, снежная поверхность под ними оседает. Земля буквально проваливается у них под ногами, ломаясь в огромные куски.

До монахов наконец доходит, куда подевался их «пропавший» карьер. Они смотрят вниз и, осознав, что происходит, вопят:

— Карьер!!!

Ага. Мы оказались посреди бывшего карьера. Монахи вместе со мной с грохотом проваливаются вниз, прямо на дно огромного разлома, который ранее скрывался под тонким слоем льда и снегом.

Это, конечно, была заранее подготовленная ловушка. Ледзор и Мерзлотник создали тонкую ледяную крышку, укрепив её до прочности стекла, а затем засыпали сверху снегом, чтобы замаскировать. Теперь, по их сигналу, лёд растаял, и вся поверхность провалилась, унося монахов прямо вниз.

Ну а я падаю уже в каменном доспехе.

На дне их уже поджидали химеры — массивные, лошадиные твари с гигантскими зубами. Эти монстры давно облюбовали карьер и сделали его своей территорией. Как только монахи оказываются на их земле, твари тут же нападают.

Старший первым приходит в себя и пытается спастись. Вынув лампу из кармана своей рясы, он сжимает ее. Однако ничего не происходит. Он сжимает сильнее. Бесполезно.

— Что за?!.

— Можете, правда, потереть⁈ — предлагает кто-то из монахов, отбиваясь от «лошадей»

Старший глазеет на него, а потом принимается лихорадочно натирать медную фиговину.

— Это не моя лампа⁈ — доходит до него наконец.

Это всё, что он успевает выкрикнуть, прежде чем одна из химер с хрустом откусывает ему голову.

Я подбегаю к обезглавленному телу, не теряя времени. Нагибаюсь и быстро выхватываю из кармана рясы настоящую лампу.

То что нужно!

Как и планировалось, Гумалин изготовил подделку, похожую на оригинала, если не всматриваться. А Ломтик незаметно подкинул её монаху в карман, рядом с настоящей лампой. Забирать оригинал через Ломтика я не рискнул. Ведь могла стоять магическая защита и тогда щенок пострадал бы. Старший же нащупал в глубоком кармане подделку и ошибка стоила ему жизни.

Химеры вокруг совсем озверели и рвут монахов на куски. Я же отваживаю от себя «лошадей» ментальными волнами. Тем временем сверху спускают железный трос. Это Веер сработала оперативно. Я быстро цепляюсь за канат, и через несколько секунд меня вытягивают наверх.

Пока я перевожу дыхание на краю обрыва, Светка подозрительно смотрит на лампу:

— Даня, а там тоже сидит ещё одна сисястая баба?

Степь, Боевой материк

Айра несётся по степи. Её цель — несколько лис, которых она давно заприметила. Маленькие и быстрые, они кружат вдали. Айра задумывает превратить их пушистые хвосты в шарф — изящный трофей, который она собирается преподнести дроттнинг Светлане.

— Одобряющий подарок, — мысленно отмечает она, представляя, как тот смягчит отношение Светланы. Возможно, хоть на этот раз дроттнинг перестанет смотреть на неё с легким холодком.

Её план уже созревает. Она готовится к стремительному рывку, но внезапно воздух прорезает странный рёв. Звук пугающе незнакомый — не крик животного и не человеческий голос. Он вибрирует, заполняя пространство глухим эхом, от которого у Айры непроизвольно сжимаются плечи. Кажется, рёв исходит от чего-то огромного и неестественного.

Сердце бьётся быстрее. Айра мгновенно поднимается выше, стремительно забираясь на ближайший пригорок, чтобы увидеть, какая тварь издаёт этот звук. Картина, открывающаяся её взгляду, заставляет её замереть на месте.

Внизу, в долине, несётся огромная стая. Но это не волки. Айра в ужасе понимает, что смотрит на умертвий — мёртвых волков, которые с ошеломляющей скоростью заполняют пространство до самого горизонта.

Глубоко вдыхая, ликанка пытается справиться с нарастающим страхом. Мысль о том, чтобы сражаться с таким кошмаром, кажется глупой. Айра моментально связывается мысле-речью со Светланой.

— Дроттнинг Светлана… — голос ликанки дрожит: — А конунг Данила не сильно занят? Он не мог бы меня спасти, если ему не сложно?