ГЛАВА 27

1983
ОСТРОВ НОМЕР 9

На четвертую годовщину моего пребывания на острове номер девять сержант Ла вызвал меня к себе в кабинет и сказал:

— Твое обучение здесь закончено. Больше мне нечему тебя учить. Сегодня вечером мы отправляем вас обратно на материк на новую службу.

Я опустился перед ним на колени:

— Я очень признателен вам.

— Быть признательным хорошо, а полезным — еще лучше. Вы отправляетесь рейсом 0700.

Той ночью я улетел в Пекин. Город светился огнями. Когда самолет приземлился, меня захлестнули эмоции. Город Дин Лона стал теперь и моим. Городом моей мести и моего возрождения.

Я спустился по трапу самолета и вдохнул глоток сухого воздуха северного города. Стояла золотая осень. Яркие огни высветили лежащие на взлетно-посадочной полосе красные листья. Я протянул руки вперед и внезапно, как символу, вручил свою новую судьбу листку, аккуратно сорванному с клена, растущего у выхода. Я положил его в середину дневника в сумку. Однажды, когда я снова найду Суми, я отдам листок ей.

— Товарищ Шенто! — Встречавший солдат поприветствовал меня. Я тоже поздоровался с ним. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Джип стоял неподалеку. Я взобрался на заднее сиденье. Солдат завязал мне глаза. Поездка проходила, как мне показалось, по бедным кварталам столицы. Я погрузился в звенящий шум тысячей велосипедных звонков, грохота автобусов, выкриков на старомодных диалектах, которые напомнили мне о деревенских базарах.

Мой острый нюх подсказал мне, что море и горы далеко. Машина медленно взобралась на холм, а потом опять спустилась, и мы оказались в тихом месте, где ничего не было слышно, кроме пения птиц. Мне не терпелось снять повязку и оглядеться. Но я был вынужден подождать до тех пор, пока меня не проводили в комнату, где сняли повязку. Мне приветливо улыбался бочкообразный офицер средних лет.

— Добро пожаловать, солдат. Меня зовут генерал By.

— Вы и есть тот мой спаситель, который пощадил меня на корабле? — Чувство глубокой благодарности захлестнуло меня, и я робко опустился перед ним на колени.

Он поднял меня:

— Вставайте, солдат. Мы будем говорить не о вашем прошлом, а о вашем будущем. Ваш путь к спасению и славе зависит от желания преданно служить вашему будущему покровителю.

— Я не разочарую вас, генерал.

— Надеюсь, что нет. Вы прибыли сюда с блестящими рекомендациями от преданного нам сержанта Ла. Есть какие-то соображения по поводу вашего пребывания здесь?

— Нет, генерал.

— Вы здесь, чтобы охранять председателя КНР. Вы готовы к такой ответственности?

У меня по спине побежали мурашки. Я не мог поверить своим ушам. Председатель! Человек, который уничтожил власть клана Лонов. Я отдал честь.

— Да, генерал!

Полковник Пекинского гарнизона специальных войск Паи был монахом-конфуцианцем. Я не знал, как его приветствовать: кланяться ему или отдавать честь. Полковник каждый день вставал в пять утра, а ложился спать ровно в девять. Он молился и медитировал, ел один в своей комнате вегетарианскую пищу, запах которой распространялся из его окон. Полковник называл себя холостяком, а не монахом, ибо слово «монах» было клеймом в коммунистической структуре. Он напоминал мне королевского евнуха из старинных династий.

Полковник был серьезным мужчиной с темными проницательными глазами. Когда он смотрел на меня, я чувствовал себя единственным человеком на земле. Его худощавое телосложение заставляло меня вспомнить о длинноногих голодных горных собаках, с которыми я сталкивался на ветреных горных тропинках. С обвисшим задом, высокими ушами и настороженными глазами, они постоянно находились в поисках добычи и остерегались хищников.

Полковник считался лучшим солдатом, но, к сожалению, неважным учителем. К подчиненным он испытывал враждебность, а высоким чинам пел дифирамбы. Он молча наблюдал за сутулыми фигурами новобранцев в мешковатой форме. Мы были лучшими в стране, выбранными из миллионов. Но лишь некоторые из нас станут его рабочими лошадками, на которых он может рассчитывать, чтобы обеспечить абсолютную безопасность его богу — председателю КНР. На третью ночь пятнадцать новобранцев из нашей сотни были отбракованы и отправлены туда, откуда они прибыли, после того как полковник устроил проверку в бараке и обнаружил беспорядочно разбросанную под кроватью обувь. За те лишние минуты, которые понадобятся, чтобы найти эту обувь в экстренной ситуации, главу государства могут похитить.

Следующие несколько недель оставшихся новобранцев проверяли, как лабораторных крыс: кровь, объем легких, выносливость, умение читать и знание различных диалектов. Все, что измерялось и проверялось, было в сфере его компетенции. Иногда монах мог сузить свои холодные глаза и сосредоточиться на человеке, а в следующий момент этого солдата дисквалифицировали. Полковник утверждал, что его внутренний голос подавал ему сигналы о намерениях человека, на которого он смотрит.

К концу третьего месяца нашего пребывания в Пекине полковник открыл бутылку превосходного пива «Тай» и обрызгал каждого.

— Теперь вы получили мое благословение. Сегодня я хочу, чтобы вы пошли в город и повеселились. Вы прошли все препятствия. Мои поздравления. Теперь идите и развлекайтесь. Каждый у себя под подушкой найдет кошелек, полный премиальных.

Пятьдесят один человек, прошедший все испытания, подскочил от восторга и бросился в бараки. Я пересчитал деньги, аккуратно сложенные в моем новом кожаном кошельке. Тысяча хрустящих новеньких юаней. Близился закат, и небо было окрашено красками, которые идеально сочетались с волнением этой ночи. В течение последних нескольких месяцев мы жили, как монахи. Тяжелая работа, напряжение, стресс наполняли наши дни, которые начинались на рассвете и заканчивались по приказу полковника обычно около полуночи. Это ночное веселье было долгожданным.

Ветеран войск специального назначения вызвался повести нас в самое злачное местечко в городе — клуб «Дикий цветок». Он посадил всех в автобус и стал сигналить мне, чтобы я присоединился к ним.

— Давай! — кричал он, в то время как другие улюлюкали и свистели.

Помахав им на прощание, я остался. В конце концов, я не чувствовал себя одиноким, потому что слишком долго был один. Я решил написать письмо Суми, а это, вероятно, была единственная свободная минутка перед моим назначением. Несколько других солдат тоже предпочли остаться. Интересно, они тоже думали о своих любимых?

Я сел за стол, набросал короткое, но емкое письмо, адресованное в общину, где находился сиротский приют. Насколько я знал, Суми думала, что я мертв. Я чувствовал необходимость увидеть ее как можно скорее. Мне невыносима была мысль о том, что она будет оплакивать меня всю оставшуюся жизнь или, что еще хуже, кто-то другой займет мое место в ее сердце. Где она сейчас? Остаток ночи я провел, размышляя о том дне, когда мы встретимся вновь. Как бы мне хотелось, чтобы это случилось как можно скорее.

Незадолго до рассвета возбужденная толпа с трудом возвращалась назад — пьяные, шумные, пропахшие духами. Один коротышка был настолько пьян и невменяем, что упал навзничь, после того как помочился прямо в штаны. Другой поцеловал меня и разбудил, приговаривая:

— Дорогуша, иди к папочке.

Я оттолкнул его:

— Уже поздно.

— Ты много потерял, Шенто. Девочки так пели и танцевали! Я говорю тебе: у них были такие сексапильные груди, надо было остаться там, — заявлял другой громким пьяным голосом.

Я накрылся одеялом с головой и продолжал спать. Через пару часов нас разбудил звук горна. В дверном проеме барака появился полковник с листком в руках.

— Те, чьи имена я назову, пожалуйста, сделайте шаг вперед. — Меня назвали вместе с другими девятью солдатами. — Остальные начинайте собираться домой.

Возникшему замешательству был положен конец, когда полковник продолжил:

— Те, кого я не назвал, не прошли последнюю проверку на испытание силы воли. Весьма прискорбно, но вы не устояли перед малейшим искушением, молодые люди.

Я поднял глаза к небу и сказал про себя: «Суми, дорогая, ты благословила меня, ты мой ангел-хранитель».

В то утро меня вызвали в аскетичный кабинет полковника. То, что скажет мне монах, возможно, изменит мою жизнь навсегда.

— Я отсылаю вас сопровождать главу государства на пляж в Беидахе в течение недельного отпуска.

— Охранять председателя? — спросил я с восторгом.

— Такие детские восклицания не должны повторяться, — нахмурился полковник. — С этого момента вы, как его охранник, должны жить нашим девизом.

— Как звучит этот девиз?

— Умереть за него, без малейшего сомнения!

Я был среди сопровождающих лиц, окружавших председателя КНР, в то время когда его личный поезд вылетел из города со скоростью пули. Я светился от счастья, если Хэн Ту время от времени кивал в мою сторону, когда его сопровождали в купе. Совершенно неожиданно полковник привел меня в личное купе председателя и представил великому человеку.

— Шенто, ваш новый телохранитель, товарищ председатель, — сказал полковник, кланяясь.

— Добро пожаловать, молодой человек. Откуда вы?

Я низко поклонился, почти касаясь коленей:

— Я из Юшана, товарищ председатель.

— Благодарю вас за то, что приехали охранять меня, — сказал Хэн Ту. — Вы старомодный парень, — улыбнулся он.

— Я верю в старомодные добродетели и готов защищать вас, жертвуя своей жизнью. Спасибо вам за оказанную честь.

Хэн Ту кивнул, и полковник вывел меня. Мое лицо так горело от волнения после этой встречи, что мне пришлось плеснуть на него холодной водой из-под крана, чтобы успокоиться.

Поезд следовал по равнинной местности среди зеленых полей. На севере уже появились горы. Преодолевая свой путь туннель за туннелем, поезд медленно двигался по холмам. Команда обедала, в то время как Постоянный комитет Всекитайского собрания, также присутствовавший в поезде, собрался в середине специального вагона.

На горизонте появилась большая гора. Поезд нырнул вниз и исчез в очередном туннеле. Он медленно полз и свистел, а затем неожиданно остановился. Свет в поезде погас. Темнота и удушливый жар окутали экспресс, и я вдохнул запах смолистых шпал. Мой внутренний голос заставлял меня действовать, что я и сделал. Я разбил окно и спрыгнул на темную каменистую землю. Из набедренного кармана я вытащил маленький фонарик, но не включил его. Я побежал бесшумно, насколько это было возможно, считая выгоны от своего до вагона Хэн Ту. Я вспомнил, что его вагон был третьим. Один раз я упал на насыпи, поцарапав колени, но поднялся и снова побежал. Достигнув третьего вагона, сокрушительным ударом я разбил стекло и пролез в разбитое окно. В одной руке у меня был пистолет, в другой — фонарик, который я использовал лишь для того, чтобы посветить в лицо испуганному главе государства. Я отшвырнул коротышку и выскользнул из двери. Когда мы побежали по темной колее в туннель, раздались выстрелы.

— Вы в порядке? — спросил я Хэн Ту.

— Да, я в порядке. Вы мой новый телохранитель?

— Да.

— Спасибо вам, — сказал он с достоинством, несмотря на свое ужасное положение.

Я карабкался вниз по склону со стороны железной дороги, Хэн Ту трясся на моем плече. Позади нас все еще раздавались выстрели. Затем появились огни поезда. Я посадил председателя и закрыл его своим собственным телом, когда услышал шаги за спиной. Это был полковник.

— Вы в порядке, товарищ председатель? — спросил полковник настойчиво.

— Да, ни единой царапины. Этот молодой человек спас меня.

— Теперь вы должны вернуться в поезд, — сказал полковник.

— Нет, нам не следует идти туда! — запротестовал я.

— Выполняйте приказ! — резко оборвал полковник.

— Пожалуйста. — Я умолял. Мои ноги крепко увязли в земле.

В следующий миг раздался громкий взрыв, и столп огня покатился прямо на нас из конца поезда. Я быстро перекинул Хэн Ту через плечо, повернулся и побежал в противоположном направлении. Если бы я не сделал этого сразу же, могла взорваться вторая бомба, и мы бы уже были мертвы и погребены под булыжниками и камнями. Потолок туннеля от взрыва затрещал, и обломки породы дождем посыпались на нас. Земля вздрогнула. Тоннель начал разрушаться. Я понесся еще быстрее, маленький председатель пронзительно закричал от страха.

— Мы сделаем это, — задыхаясь, произнес я. — Я доставлю вас в безопасное место.

После бесконечного изматывающего броска я увидел свет в конце тоннеля. Достигнув выхода, я поднажал, взбираясь на холм, в удобное место. Спрятав Хэн Ту за скалой, я просмотрел местность и увидел след пыли, поднимающейся от горной дороги. Две машины со скрипом спускались с холма, исчезая с арены событий.

Как мне сказали позже, атака была организована сторонниками отставного генерала Дин Лона. Девять солдат остались погребенными под обломками камней, двух министров застрелили, а их тела сгорели при пожаре. Председатель КНР стал бы следующим, если бы я не спас его.

— Как вы догадались? — спросил меня полковник.

— Я родился в горах, — ответил я.

Без всяких церемоний мне присвоили звание полковника и Хэн Ту наградил меня за героический поступок золотой медалью.

— Отныне, сынок, я хочу, чтобы ты руководил моей личной охраной. Ты согласен?

— Да, товарищ председатель. — Я низко поклонился. — Для меня это будет большой честью.

Когда Хэн Ту сказали, что я недостаточно взрослый, чтобы руководить его охраной, тот сухо ответил:

— Он быстро повзрослеет, не беспокойтесь.

Загрузка...