Будни бога

Глава 4. Перерождение

Резко прекративший бегство демон развернулся и довольно потёр руки, почувствовав исчезновение источника мощной силы. Ха, а ещё повелительница! Да с большой буквы. Западня богов и в этот раз не подвела, показав, что для неё нет разницы в степени самомнения жертвы.

Необнаружимая никакими органами чувств, интуицией, магией, странная ловушка-аномалия оправдывала свою жуткую славу. Хотя сложно назвать славой известность в узком кругу сущностей. Очень узком. На памяти Сата никто, попавший в определённый участок межмирья, больше не возвращался. Ведь он специально наблюдал (с тех пор как сам стал случайным свидетелем исчезновения тёмного бога), а порой и устраивал эксперименты.

Так что с Повелительницей теперь однозначно покончено. Демон прижмурился — как и с папашей, давно заманенным в ту же ловушку. Правда, сдох тот буквально на днях — он почувствовал. И теперь станет единоличным обладателем вызывающего трепет имени, не Сатом, но Сатаной. И пусть в родном мире правит старший брат, зато у него теперь есть этот. И реальный шанс вскоре возвыситься-таки до ранга тёмного бога. Работа уже проделана немалая, ещё немного…

Демон устремился к лишившемуся божественного щита миру, планируя время, чтобы успевать показываться перед последователями в разных местах и воплощениях. А недавно пришедшая на ум идея вообще вызывала полный восторг: светлого бога ему изображать ещё не приходилось, наверняка это будет забавно. Да, и надо завязать на себя как можно больше верований, набрать могущества, пока о незанятом мире не прознали всякие другие, жадные.

О смерти я не думала. Я — Повелительница, хозяйка этой Вселенной. Я не могу умереть. Значит, не умру. А трудности… Временные.

— Ты дашь недостающее, то, что я потерял. Давно… Хочу. Дай.

Щас! Я уселась, по ощущениям, где-то в центре аномалии и углубилась в себя, стягивая всю энергию в центр тела. Скручивая её, уплотняя, пряча от жадной сети, что очень быстро меня опутывала. В итоге за грудиной ослепительно сияло небольшое зерно концентрированной силы. Его тоже оплетала какая-то серая паутина, но особого вреда не причиняла. Жаль, что телом придётся пожертвовать, зато, когда суть освободится от оболочки, будет немного времени нанести удар.

Оставалось лишь порадоваться собственной лени — пока работала с миром, постоянно моталась в межмирье в физическом воплощении. А вот мой страж такими способностями не обладал, не выжил бы в тех условиях. Да и времени я всё же потратила очень много, так что, не желая увидеть смерть воина, но и не собираясь напрягаться, выдумывая смертному защиту, просто поместила того… в собственный подпространственный карман. Время там статично.

Если бы не это, спутника я потеряла бы практически мгновенно. И ещё не известно, как отреагировала бы, и смогла ли остаться со столь трезвым и даже любопытным разумом. А так — подпространство завязано на суть, хоть и воспользоваться им можно только посредством плоти, обладающей Силой. Воину ничего не грозило.

Я не просто позволяла выпить из себя то, что являлось основой созданной Тьмой тела, но и немного Света отдала, раз уж сущность заметила, что энергия у меня разная. Не хотелось раньше времени настораживать неожиданного противника. И одновременно меняла эту энергию, а та, в свою очередь, меняла… аномалию. Уничтожить эту странную бестелесную сущность у меня почему-то не получалось, но в отношении чистой силы это всегда сложно. А вот если облечь её в форму, дать тело — возможны варианты. Так что присосавшаяся сущность, по мере гибели моего тела, обретала плоть. Финальным штрихом станет удар освободившейся концентрированной сути.

Несмотря на упорное нежелание обозначить себя, я поняла, с чем имею дело. Узнала. Правда, сталкиваясь раньше с эманациями силы последователей, всегда думала, что она принадлежит богу, пусть и странно ощущаемому. Оказалось, нет. Хаос. Я знала о нём слишком мало, просто никогда не интересовалась — как-то не пересекались интересы. А наше недавнее общение оставило неоднозначные ощущения. Впечатление мощи, хитрости и жестокости (это из памяти об адептах), абсолютно взрослый голос, но в то же время казалось, словно я разговариваю с капризным ребёнком.

Никогда не думала, что медленное развоплощение — настолько болезненный процесс. Не то чтобы непереносимый, но постоянная боль… мешала. Я отвлекала себя наблюдением. Изучала то единственное, что сейчас было доступно: обмен энергиями. Пусть пленившая меня аномалия оказалась слишком сильна, но и я не последнее существо во Вселенной.

Пока Хаос с наслаждением тянул энергию — я честно боролась за каждую каплю, иначе же недостоверно! — нити его силы, опутавшие меня, сформировали тонкий, но прочный канал, и непонятная энергия, со вкусом которой так и не получилось определиться (слишком она неоднозначная), потихоньку проникала в зерно сути. Не как захватчик, а как новая составляющая. Это было… интересно. И перспективно. Если всё удастся.

Время тянулось. Созерцание и раздумья позволяли отвлечься от происходящего, оставаясь спокойной. Хорошо, что Гавань погружена в медленный поток — во время работы с Даром разница во времени была просто колоссальной, и в моём мире едва ли прошло больше месяца, но вот сейчас… Оставалось надеяться, что всё-таки не задержусь здесь слишком надолго. Открывая портал, я намеренно не оставляла временной привязки к Гавани, собираясь возвращаться раз в несколько дней, но увлеклась. Да и прерывать тонкие и сложные воздействия при развитии цивилизации нельзя.

Неожиданно (и в то же время ожидаемо) в окружающем пространстве что-то изменилось. Я встрепенулась, если так можно сказать о бестелесной дымке. Наконец-то! Последняя частица моей плоти развеялась, и жадные серые пульсирующие нити накинулись на зерно, сжимаясь вокруг него. В следующий же миг оно взорвалось, выворачивая аномалию, корёжа её и загоняя саму в себя…

— Мама?

Хрипловатый мальчишеский голос ворвался в сознание, рывком вернув его в реальность. Или нереальность? Место, в котором мы оказались, было совершенно не похоже на межмирье с его бесконечной прозрачной тьмой. Сплошной белёсый туман, но под ногами твердь. И ощущения… странные. Я чувствовала очень остро: малейшее изменение потоков сил, других существ, совершенно незнакомых. Впрочем, они боялись, ибо этот страх я тоже прекрасно осознавала.

— Я чувствую тебя какой-то родной…

Виновник всех последних событий привлёк к себе внимание, и я с сомнением оглядела «родственничка». Подросток выглядел немного растерянным и словно прислушивался к себе. Именно таким я его и представляла. Тонкая, угловатая, но уже красивая фигурка, наметившиеся мышцы, породистое лицо. Он весь как-то мелко подёргивался, черты периодически плыли, словно парнишка не мог определиться, как должен выглядеть. Изменчивость, неожиданно оказавшаяся заключённой в форму. Больше всего приковывали внимание глаза — вот где суть проявила себя в полной мере. Цвет никак не хотел устанавливаться, сменяясь постоянным радужным многообразием. Зрачок тоже всё время менял форму.

Но это я отметила мельком, анализируя слова воплотившейся сущности, и понимала, что тоже чувствую. Родство. И это было досадно — теперь совершенно пропало желание уничтожить недавнего обидчика. Скорее парень вызывал какое-то умиление. Но — мать? Нет.

— Я тоже чувствую. Но я точно не твоя мать. Ведь ты существовал и раньше. Скорее, сестра. Старшая, — собственные слова повернули мысли в неожиданном направлении. — Скажи, а как давно ты… был таким?

Мальчик пожал плечами.

— Я не следил за течением времени. Да и оно для меня… другое. Можно сказать, у нас особые отношения.

— А как ты появился, тоже не знаешь?

— Нууу, просто появился. Сначала я был целым, а потом взрыв, и я потерял большую часть. И уйти никуда не мог!

Обиженные нотки заставили улыбнуться.

— Насколько знаю, тебе это нисколько не мешало каким-то образом заполучать последователей в разных мирах.

— Мне скучно было, вот и тянулся, энергией… А как тебя зовут?

— Вообще — Повелительница. Если же ты имел в виду имя, то Анжелика. Для тебя — Лика.

Ну а что? Действительно ведь получается, что родственник. Взрыв и потеря большей части — наверняка в результате материализации моих родителей. Другого такого события в этой части Вселенной не было. Да и нигде не было. Иного объяснения я не находила. Странно лишь, почему он остался ограниченным и неподвижным, однако разобраться сейчас вряд ли возможно. И незачем. Так что — родственник. Хотя, если смотреть со стороны фактов, Хаос для меня дядя, но душа против такой мысли бунтовала. К тому же из-за такого урезанного существования у него и развитие очень своеобразное. В общем, младший брат, и точка.

— А меня как зовут?

А вот это задача. Давать окончательное имя существу, суть которого постоянная нестабильность, несколько неразумно.

— Я буду звать тебя Изме, Всеизменяющий. Но ты можешь взять себе любое имя, даже должен. Не останавливайся на одном.

И снова слова повлекли за собой размышления: ладно имена, а как быть с формой, если его суть — изменения? И стоило об этом подумать, как «мальчик» исчез, а вместо него появилось… нечто, словно созданное из частей разных существ. И эти части постоянно менялись. Эммм. Нет, меня подобная экзотика не устраивает. Тут же Изме вновь стал подростком. Надо же, как интересно. Получается, его форма реагирует на моё желание? Это хорошо, значит, власть над телом, состоящим из родственных мне энергий, всё-таки есть. А то как-то впечатления не очень от его естественного, судя по всему, облика. Изме хмыкнул.

— И что тебе не нравится? Нормальный вид. Впечатляющий.

— Впечатлять будешь своих последователей. А со мной будь добр выглядеть прилично.

Мальчик вздохнул.

— Как скажешь. А ты, так и собираешься оставаться такой… прозрачной?

— Нет, не собираюсь. Но лучше не напоминай о моём состоянии, а то начинаю злиться. На тебя, между прочим.

— А я-то тут при чём?

— А кто хотел меня сожрать?

— Не сожрал же.

Это да. Просто не смог, но это я не стала озвучивать. Однако Хаос прав, пора обретать тело. Но сначала надо вернуться в обычную реальность из этой… межреальности.

— Чем теперь займёшься?

Мечтательная улыбка тронула красиво изогнутые губы, во взгляде замелькал сошедший с ума цветовой хоровод.

— Путешествиями.

Вот и славно, пусть сам себя занимает.

— Так отправляйся. Только моих слуг не вздумай трогать.

— Не трону. Мы же встретимся ещё?

— Как получится. Вселенная огромна. Но я всегда услышу, если позовёшь. Ты, думаю, тоже. Интересного пути, Изме.

— И тебе, Лика.

Подросток — гм… нет, всё же брат, — исчез, а следом за ним вернулась в реальность и я. Просто пожелала, как обычно. И тут же сочно выругалась, считав информацию Вселенной — здесь прошло почти шесть тысяч лет! Неужели я не заметила, как мучилась столько времени? Или это те самые, особые отношения Хаоса со временем? Но его теперь совсем нет — Гавань и так жила без меня целых шесть лет. Не такой большой срок, но ведь это мой мир! И тратить ещё одну-две тысячи лет на создание нового тела, как делала мать, глупо.

Я перевела взгляд на Дар — он послужил косвенной причиной произошедшего, вот с его помощью и буду исправлять ситуацию. Пойду-ка я, прогуляюсь. Так и не успела ведь этого сделать. Интересно, хоть сколько-нибудь серьёзные изменения там произошли?

Краш устало откинулся на спинку кресла. Ещё один день закончился. Каждый из них в последнее время насыщен событиями: деревни и города за щитами потихоньку разрастаются, блуждающие порталы регулярно срабатывают, пополняя население как в Землях Богини, так и за их пределами, обучаемые мальчики растут, взрослые воины несут службу. Всё это требует неустанного присмотра, руководства, постоянного решения кучи мелких и не очень проблем. Скучать некогда, но на душе тоскливо.

Шесть лет. Шесть долгих лет Госпожа не появляется. И ладно бы только это, но они её не чувствуют вообще, тогда как раньше никакое расстояние не являлось помехой! Странно, непривычно, пусто… где-то за грудиной. Но они верят и ждут. Ведь Вэх живёт, да и порталы работают. Не могло с Госпожой случиться ничего непоправимого. Они верят. И выполняют свои обязанности так, чтобы, вернись она в любой момент, и не за что будет ругать, даже если очень захочется. Разве что за инкуба, но тут уж никто не в силах что-либо изменить.

Сам Краш не видел Иля, только знал со слов Ивлана, что парень совсем сдал. Скелет, обтянутый кожей, с тусклым взглядом. Уже больше года у него нет подпитки. Того, который ради него и остался, отказавшись от свободы, демон «выпил» в конце концов — что поделать, не рассчитано Создателями, чтобы смертные безнаказанно долго оставались рядом с инкубами. А Ив даже ради любимой игрушки Повелительницы не мог переступить через себя. Для всех остальных же вход в гарем был закрыт, даже для самого Краша, а всё обслуживание там происходит с помощью артефактов. Иль тоже не мог покинуть пределы своего обиталища без разрешения хозяйки.

Замкнутый круг. Инкуба было немного жаль, но не настолько, чтобы рисковать ради него собственным здоровьем. Да и не принимал Вэх такие аргументы, как сострадание: нет прямого разрешения хозяйки на доступ посторонних в гарем, и точка. Так что Иль тоже ждал. Демоны выносливы. Собственных крох энергии ему хватит надолго, даже если существование будет всего лишь растянутой мучительной смертью. И всё же…

Она вернётся, как только разберётся с теми проблемами, что задерживают (или удерживают, но такой вариант с трудом укладывается в голове), и исчезнет это тоскливо-сосущее чувство в душе.

Краш уже собирался отправиться в свои покои, раздумывая, стоит ли позвать сегодня обеих наложниц или ограничиться-таки лишь одной, как что-то в окружающем мире неуловимо изменилось. Пытаясь понять, что такое он почувствовал, мужчина посидел ещё немного, но вдруг расплылся в сумасшедшей счастливой улыбке.

— Госпожа…

— Я, Краш, я.

Голос за спиной заставил подскочить и стремительно обернуться, но увиденное настолько выбило из равновесия, что он даже забыл, что собирался преклонить колено. Госпожа была… прозрачной. Хотя подзабытое уже ощущение её силы приятно растекалось по телу. Но было в этой силе и что-то новое, непонятное.

— Как же… Что случилось, Госпожа? — вспомнив правила, Краш обругал сам себя и тут же опустился на колено, склоняя голову. — Простите.

Богиня фыркнула и дёрнула плечом.

— Непредвиденные сложности, Краш. Это ненадолго, не волнуйся. Как тут у вас дела? Только без подробностей, полный доклад сделаешь, когда окончательно вернусь.

— Всё нормально, в Землях Богини проблем нет.

— А вне их?

— По-разному. В основном воюют, делят территории.

— Смертные… Хотя, это свойство всех разумных. Ладно, слушай внимательно, что от тебя потребуется. Через два дня…

Повелительница исчезла, а Краш всё переваривал полученные распоряжения. Да уж, задачка не из лёгких и не только в плане практической реализации. Но придётся выполнять — приказ однозначен. Ох, про Ильянеша совсем забыл! Впрочем, в Бездну, какой инкуб? Год без подпитки прожил, ещё два дня тем более выдержит. Не до него сейчас Госпоже.

Отправляясь в Дар, я хотела присмотреться к местным жителям и понять, стоит ли использовать этот мир. Ведь получить тело можно и другим путём, не проводя сложные созидательные процессы. И гораздо быстрее. Вселиться в смертного, лучше младенца, вырасти, а потом активировать сущность, что на время взросления впадёт в спячку, лишь ограждая от опасностей и, одновременно, подспудно заставляя развиваться носителя.

Безмагийный мир в этом плане подходил как никакой другой — не будет наведённых влияний на тело, оно вырастет естественным путём, без ненужных отклонений. А всё, что требуется, получит с пробуждением божественной сути. Но если Дар окажется всё ещё слишком отсталым, придётся подыскать что-то другое: расти в атмосфере мракобесия, так свойственной ранним этапам цивилизаций, я совершенно не желала.

Не оказался. Но и Даром он тоже уже не был. Это ж надо, назвать свой мир по аналогии с почвой! С тем, что всегда под ногами! Не иначе, пронырливого демона заслуга. Вот, кстати, ещё с ним разобраться надо: слишком часто стал переходить мне дорогу. Хотя, с другой стороны, без этой ловушки я не обрела бы нового родственника и новые же силы. И если без первого я вполне спокойно жила бы и дальше, то вот второе дарило предвкушение интересных перспектив. Я это чувствовала, в некоторой степени уже испытала, но чтобы проверить пределы новых возможностей, следовало поскорей обзавестись телом. Бестелесная сущность, конечно, тоже осталась могущественной, но некоторые вещи в таком виде недоступны.

Но вернусь к перспективам. Для начала, мой щит стал абсолютным: поглощённая сила Хаоса помогла придать ему новые свойства — не только защита, а полное поглощение любых магических воздействий и отражение физических. Это я проверила первым делом, поскольку чувствовала необходимость. И время. С ним действительно отношения теперь складывались особенным образом. Я видела течение его потоков (хоть и не сразу это осознала, понадобился толчок), и не просто видела, а могла по ним путешествовать, беспрепятственно попадая в любую точку настоящего или прошлого, без всяких привязок. Просто желание. Вот с будущим такое не получалось. Нет его ещё, некуда перемещаться.

Однако все эти несомненные плюсы не имеют значения, ведь, заманивая меня в ловушку, наглец точно не желал добра. Конечно, наказать демона (или тот успел стать богом?) я могу хоть сейчас, и, благодаря давней метке, найду в любом уголке Вселенной, но торжествовать над трясущимся от страха врагом всё же приятнее в воплощении. Подождёт, ещё несколько лет счастливого неведения о своей судьбе у него есть. Хорошо, что я вовремя вспомнила о защите, когда сунулась на эту Землю, а то могла и насторожить. Гоняйся за ним потом, время трать. Но обошлось.

Итак, вернёмся к выбору и ситуации, открывшей мне глаза на новые возможности.

Безмагийный мир приятно удивил своим развитием. Почти шесть тысяч лет не так уж и много, если сравнивать с прошедшими до этого миллионами, но и разумного населения до моего вмешательства там не было. Немного погуляв по множеству стран, я только уверилась в правильности решения воплотиться именно здесь — слишком много всего интересного увидела. И захотелось это интересное потрогать, изучить.

Оставалось лишь найти подходящую кандидатуру на роль вместилища. И правильную ситуацию в стране — ребёнок, в котором будет даже просто спать божественная суть, не может быть обычным. Он будет выделяться. Так что обстановку предпочтительнее выбрать такую, чтобы и политические смуты отвлекали внимание, и опасность не оказалась чрезмерной. Выбирала я вдумчиво, пару лет ушло, точно. Изучала традиции стран, выбирая, где расти интересней и комфортней.

Смутами мир изобиловал, но в итоге мне подошла только одна страна. Сейчас там как раз полный хаос. Можно было бы и подождать ещё несколько лет, но дальше я видела слишком шаткую ситуацию, во что выльется в будущем, не понятно. А так, к моменту совершеннолетия смертного тела история вроде более-менее спокойна. Это судьбы короткоживущих разумных я легко прослеживаю до самой смерти, а развитие мира предугадать всегда трудно. Другие относительно развитые страны же не нравились — либо сознанием и традициями населения, либо политическим строем, или ещё по какой причине. Из-за слишком спокойной и сытой жизни, например. В них хорошо жить, но не взрослеть.

С подбором вместилища тоже пришлось помучиться. Совпадение слишком многих характеристик требовалось как в родителях ребёнка, так и в нём самом. И первой из этих характеристик была гарантированная смерть дитя во время родов. Как бы ни было, но отнимать жизнь у маленького существа, пусть и обычного смертного, но пока ещё ни в чём передо мной не виноватого, я не собиралась.

Выбор предоставлялся не такой и маленький, скорее даже вполне широкий — смертность новорожденных в этом вроде бы развитом уже мире была ненамного меньшей, чем в каком-нибудь отсталом, не имеющем понятия о высоком целительстве. На Земле целительства не существовало, но зато прекрасно развилась наука — медицина, — и при таких данных наблюдать ситуацию с детскими смертями было по меньшей мере странно. Но, увы, не необъяснимо. Впрочем, как уже сказала, для меня это означало лишь достаточно широкий выбор.

Следующий ограничивающий фактор — пол. Я привыкла жить женщиной. И хотя мужская ипостась нисколько не напрягала и не казалась чуждой, но… Далее — внешность. Опять же, к своей я привыкла и вполне способна изменить новорожденное тельце под нужный вид, но не может же быть светленькой зеленоглазой малышки у смуглых брюнетов? Хотя всякое возможно, конечно. Однако я предпочитала не рисковать будущей родительской любовью — это также очень важный фактор для счастливого детства пока ещё беззащитной оболочки. Истинно смертное тело, а не такое модифицированное, что обычно использовала в путешествиях, не способно вынести мощь божественной сути.

Так что требовался ребёнок, у которого не возникнет семейных проблем из-за слишком сильного отличия его от родителей. Но и это не окончательный фактор выбора. Из оставшихся двадцати подходящих будущих младенцев я постепенно отсеивала тех, кто мог бы расти в недружной семье, где-то в глубинке, в нищете. Более того, я хотела, чтобы новое тело, взрослея, получило максимум возможного, и искренне считала, что для этого подходит только столица.

После анализа всех условий осталось только два ребёнка. Но в одной семье, хоть и обеспеченной из-за близости к власть имущим, был пример старшего сына — избалованного, туповатого подростка, не знающего ни в чём отказа. После пробуждения моя суть, конечно, всё подкорректирует, но зачем такие сложности? Да и сомневалась я, что у ребёнка, при таком подходе к воспитанию, появится тяга к знаниям.

А вот вторая семья… Путь им предстоял сложный, но сильный характер мужа и тихая стойкость жены обещали, что воспитание отпрыска будет интересным, но при этом щедрым на любовь и заботу. Да и материальное благополучие им светило в скором будущем после рождения дочери. В общем, после долгих поисков я определилась.

Девочка не могла выжить. И причина тому не какое-то серьёзное заболевание, а простое небрежение своими обязанностями местных лекарей. Да, в будущее нельзя попасть, но я ведь могла довольно точно видеть жизни, как бы предугадывая: длительные тяжёлые роды и сине-фиолетовый младенец с обвившейся вокруг горла пуповиной. А те, чьё призвание спасать, равнодушно разводят руками. В болотно-зелёных глазах рыжеволосой красавицы, теперь выглядевшей измождённой и потухшей, горе и боль, а высокий светловолосый мужчина сжимает зубы и кулаки, когда ему сообщают о гибели дочери. Да, эта семья мне подходила.

Определившись, решила навестить Гавань (время позволяло) и хотя бы мельком глянуть, что там происходит. Как оказалось, ничего особо серьёзного. Да и шесть лет — не такой долгий срок, а Краш вполне справлялся со своими обязанностями. Сейчас он тоже должен мне послужить в очень важном деле, в пробуждении божественной сути. Придуманный план можно было назвать слишком жестоким, но я небезосновательно опасалась, что взросление в среде смертных наряду с несомненными плюсами может принести и нежелательные побочные эффекты в виде лишних моральных запретов и особенностей сознания. Так что прошлую личность придётся уничтожать, не затрагивая полученных знаний.

Фештар не выглядел довольным, но выбора у него не оставалось, кроме как выполнить приказ. Отдав последние распоряжения, вновь вернулась на Землю и… от души выругалась. Я опоздала. Немного обсчиталась в соотношении времени, и роды завершились три часа назад. А привязку к моменту, когда покинула Землю, как-то не догадалась оставить. Отвыкла, или последствия ловушки Хаоса ещё сказывались.

Да что ж такое? Опять всё заново?! Но я уже выбрала самый оптимальный вариант. И настолько захотелось изменить случившееся, что просто перенеслась на несколько часов назад. Без всяких меток-привязок и сложных манипуляций с временными потоками. Так мне открылся второй дар, пришедший с силой Хаоса.

Но радоваться и пытаться анализировать произошедшее времени не осталось — я оказалась ровно в том моменте, когда от задохнувшегося в утробе матери дитя отделился светящийся комочек души. Не раздумывая, тут же заняла освободившееся тело, направляя энергию на поддержание жизни в новом вместилище.

По ощущениям, прошла целая вечность, когда чудовищное давление исчезло, с горла убрали «удавку», и получилось вздохнуть. Слабый писк заставил окружающих роженицу людей засуетиться, а меня — испытать массу неприятных ощущений. Благо органы чувств у детей слабо развиты. Тело пищало, а я трудилась над ним, укрепляя, исправляя мелкие проблемы, закладывая хорошее здоровье, меняя синие, как у отца, глаза на свои родные, тёмно-зелёные. Волосы и так светлым пушком покрывали голову, а потом сами изменятся.

Сознание засыпало постепенно, в течение месяца, хотя основная часть силы законсервировалась почти сразу. Но и остатков хватило, чтобы придать малышке нужные мне качества: упорство, склонность к логическому и одновременно образному мышлению, заложить высокий потенциал для развития разума, внедрить глубоко в подсознание желание развиваться физически и познавать новое — чем больше, тем лучше. И родителей удачей наделила — она им точно понадобится.

Наконец сущность полностью законсервировалась, и лишь напоследок вяло шевельнулась мысль, что время до совершеннолетия пролетит единым мигом.

Михаил сидел на балконе, с наслаждением втягивая сигаретный дым и бездумно глядя на багровый закат. Зловеще, и красиво. С жизнью требовалось что-то решать. Серьёзное ранение перечеркнуло, казалось бы, устроенное и понятное будущее, зато подарило свет в окошке, его Маришку.

С весёлой и жизнерадостной студенткой Мариной Карасёвой Михаил Темнов, отставной майор войск спецназначения, познакомился банально, в санатории. Шёл девяносто третий год, сильная когда-то страна трещала, всё вокруг рушилось, а он умудрился найти своё счастье.

Он первым из семьи пошёл служить: не просто отбыть положенные два года в армии, а посвятить правому делу всего себя. Так верилось в молодости. Высшее командное училище в Рязани выбрал сам, несмотря на уговоры отца и деда — потомственных хирургов. Хватило года службы в десанте, намёков командира, и отличник боевой подготовки, уже через полгода обзавёдшийся сержантскими лычками, определил свою судьбу. Михаил хотел защищать Родину.

После училища — стажировка в родной части, но уже в офицерской должности, и ещё через полгода — предложение, «от которого невозможно отказаться»: его отправили в спецназ. Мечта сбылась: последующие пять лет он только и делал, что защищал. Пусть не Родину, но её интересы. Так им говорили. Афганистан, Южная и Северная Осетия, Карабах, с небольшими перерывами… На последнем он сломался, в прямом смысле: буквально перед окончанием командировки операция, засада и отступление… по минному полю. Взрыв.

Родина, которую так хотелось защищать, наградила внеочередным званием, протезом размозжённой ступни и комиссованием. Инвалид в неполных двадцать восемь, не умеющий ничего, кроме как сражаться. Было тяжело. Долгое лечение, операции, причитания матери и хмурые взгляды отца, запои — куда ж без них? — и эта, изменившая всё поездка в один из Пятигорских санаториев.

Хромая, но ужасно жизнерадостная девушка, рыжая, вся какая-то солнечно-летняя, растормошила вечно хмурого военного инвалида. А ведь были вокруг и более здоровые парни, молодые, с жадностью смотревшие на весёлую красавицу, а она выбрала его, забалтывала до того, что Михаил, неожиданно для себя, начинал смеяться или тоже рассказывать что-то в ответ.

Марину в военный санаторий запихнул дядя — начальник военкомата. Девчонка со школы занималась спортивной гимнастикой, участвовала в межинститутских соревнованиях, и недавно получила травму — разрыв связок коленного сустава. Тренер говорил, что всё поправимо, что надо подлечиться и снова в бой — на носу общегородские соревнования. Но Марина тщательно всё обдумала и решила оставить столь травмоопасный спорт. «Мне ещё детей рожать, и мама им нужна здоровая!» — смеясь говорила девушка и хитро косилась на собеседника. А он всё не мог поверить, что действительно интересен такой как она.

После санатория они расстались, но не потерялись. Разные города соединили частые письма, потом Марина приехала на зимние каникулы в Москву, и они гуляли с рассвета до заката. Хоть на тот момент у Миши и была отдельная квартира, оставшаяся после деда, жила девушка у его родителей — приличия. И очень им понравилась.

В корысти Марину заподозрить было нельзя — сама из Питера, из достаточно обеспеченной семьи, девушка училась в хорошем институте на модном нынче экономическом факультете. И хорошо училась. Квартира тоже была своя, и так же доставшаяся от бабушки с дедушкой. Скорее это Михаил претендовал на место незавидного жениха — покалеченному военному никак не удавалось найти работу. Родители пока помогали, но не сидеть же здоровому мужику на их шее бесконечно. Пусть и условно здоровому.

В Питер они поехали вместе — знакомиться с родителями Мариши. А летом, по окончании девушкой института, сыграли скромную свадьбу. Марина переехала к нему, квартиру родители осторожно сдавали, благо желающих среди приезжих всегда много. Работать молодая супруга пошла простым бухгалтером, зато в большой магазин — хорошее место, с учётом вечного дефицита всего. Её зарплата, его пенсия, плата за съём питерской квартиры — на жизнь хватало. Михаил перебивался случайными заработками: сторожил, подрабатывал грузчиком.

Потом Марина забеременела, и в полный рост встала проблема постоянной и хорошо оплачиваемой работы — цены росли, продукты с полок магазинов исчезали. Но была и другая, куда более страшная и опасная проблема: отовсюду, как грибы после дождя, вылазили банды. Разборки, рэкет, перестрелки. Зато на фоне происходящего вдруг возникла необходимость в хорошей охране — бизнесмены, также плодившиеся, как кролики, желали безопасности. И если мысль о криминале, где как раз и можно сейчас хорошо заработать, вызывала искреннее неприятие, то предложение бывшего сослуживца заинтересовало.

Игорь Старшов, тоже комиссованный из армии год назад по состоянию здоровья, пришёл к нему за пару дней до того, как Марину увезли в роддом. Посидели, выпили, вспомнили о былых временах. Тогда и прозвучало заманчивое предложение, правда, воспринятое поначалу как издёвка.

— Ну какой из калеки охранник, Игорь? Ты ж понимаешь, что от меня в прямой схватке толку чуть. Разве что пострелять могу.

Друг фыркнул.

— Да нахрена ты в схватке? Для этого молодёжь наберём, бойцов. Ты нам в управленческом аппарате нужен.

— Кому, «нам»?

— Помнишь Лёху Свистунова и Марка Бинштейна? — Михаил помнил. Они все оказались одновременно в Карабахе, там и сдружились. Только двое упомянутых вышли из той командировки целыми, чтобы отправиться на заслуженную пенсию. — Вот с ними и собираемся дело замутить.

— А я-то вам на кой?

— А ты, друже, всегда лучше всех разбирался в тактике и стратегии. У нас всё намётано: Лёха общается с возможными заказчиками, Марк отвечает за бухгалтерию, я — за подбор и натаскивание бойцов, а ты — за планирование операций и охраны.

Миша пообещал подумать, но понимал, что другого шанса в ближайшее время не будет. Сейчас он тоже сидел и думал — на завтра назначена встреча с бывшими сослуживцами, которые ждут окончательного ответа.

Марина неслышно скользнула через открытую дверь, обняла сзади за шею и положила подбородок на макушку. Михаил перехватил одну руку и поцеловал тонкое запястье.

— Уснула?

— Ага. Я, знаешь, сколько в роддоме наслушалась про орущих младенцев? А наша вообще сущий ангелок — спит да ест.

— Ты так и не отказалась от идеи имени?

Молодая женщина тихо рассмеялась.

— Нет. Как могут иначе звать твою дочь? Ты ж мой архангел-хранитель Михаил, вот и дочь у тебя ангел — Ангелина.

— Ладно, пусть будет по-твоему. Но сына я назову сам!

Снова тихий смех, шевелящий тёплым воздухом короткие волосы на макушке.

— Сам, сам.

Михаил нежно погладил маленькую, но крепкую ладошку.

— Мариш… Помнишь, перед роддомом я тебе рассказывал про предложение друзей? Я завтра встречаюсь с ними и, думаю, соглашусь.

Жена обошла его и села на коленки, смотря прямо в глаза.

— Мишенька, если тебе это по душе, я не против. Главное, что не криминал.

Он обнял свою такую понимающую и славную Маришку, поцеловав тут же подставленные губы. Не криминал, в прямом смысле. Но он слишком хорошо узнал жизнь, чтобы зарекаться от чего-либо. Официально — ничего противозаконного, а вот охранять придётся тех, кто платит. Единственное, что мог твёрдо пообещать себе Михаил, что никогда не свяжется с наркотиками, а остальное — как кривая вывезет. И ещё одно обещание следовало исполнить: своей дочери он обеспечит безбедное детство и безопасность. Ради этого стоило стараться.